Встреча

На завтраке настоятель объявил общее собрание, но ничего толком не рассказал. В итоге свободное время до полудня Ньяо решил провести на берегу озера, как всегда, погрузившись в раздумья, на которые нужно много времени. Чем больше постигаешь мир, тем непостижимее он кажется. Ши не мог даже представить, что узнают Просветленные, кроме понимания иллюзорности пятого круга медитаций Адди-Будды. Все, что его окружало, казалось реальным, но он знал, что это не так. Как нет у человека собственного «я», чего-то такого, что нельзя отбросить с приставкой «мое», как привязанности, которых не должно быть. Не должно. Что-то мешало. Память, так несвойственная ветру. Время от времени мысли цеплялись за один и тот же образ, и это мешало их обычному свободному полету. Глупости все это. Нехватка дисциплины. Почувствовав себя старшим мастером, он просто слишком расслабился. Тайга давно уехала из монастыря, и он ничего о ней за это время не слышал. Ветер не привязывается, да и просто не было таких поводов. Да, она похожа на Улан, потому что она – её дочь, но это ничего не значит.

Ньяо провел некоторое время, стоя на берегу озера и вглядываясь в заснеженные горные вершины на противоположном берегу. Все – иллюзии, привязанности – особенно. Они мешают чистому знанию, отвлекая, но не давая ничего взамен. И ветер, что сейчас несет запахи горных трав и талого снега, даже более реален, чем эти странные мысли, мешающие чувствовать свободу – самое важное для мага Воздуха. Бессмысленные и беспричинные мысли. Воздух учит быть правдивым с собой, в чем правда сейчас? В том, что он просто хотел услышать хоть что-нибудь о Тайге. Правильно это или нет – это уже другой вопрос. Правильно быть честным с собой в первую очередь.

Время близилось к полудню. Ньяо отвернулся от озера и медленно пошел к главным воротам, чтобы не опоздать на собрание. По тону настоятеля он понял, что новости будут очень важными, и он, как мастер, должен был прийти вовремя.

Ньяо шел по тропе в сторону ворот, сосредоточившись на собственных мыслях. Когда-то один из его учителей упрекал его в том, что он бывает рассеян в такие моменты. Мысли взмывают куда-то к облакам, подобно все тому же свободному ветру, и они становятся настолько невесомыми и абстрактными, что теряют способность быть выраженными словами. Образы, ощущения, как могут возникнуть, например, при медитации на понимание собственного «я» или при чтении мантр, которые бессмысленностью набора звуков, которым для китайца является санскрит, помогают видеть дзен, не отвлекаясь на слова. Всю жизнь Ньяо совершенствовался в правильном мышлении, таком, как он понимал в учении Сиддхартхи Гаутамы. Лю Лун любил давать такие испытания: задаст какой-нибудь коан типа того же хлопка одной ладони, а, пока ты ходишь и думаешь, в любой момент мог неожиданно выскочить из-за угла с мечом или палкой. Он называл это способностью к подвижности. Эти упражнения для Ньяо были самыми сложными, такова уж была его натура, что легко отвлечься от реальности, но сложно вернуться в неё, спустившись с небес на землю. Причем сделать это нужно было за считанные секунды. Ветер легко меняет направление, но ему сложно сосредоточиться на чем-то одном. Он может казаться ленивым, безрассудным или отрешенным, но на самом деле ему просто трудно связать ощущение полета мысли с пониманием жесткой реальности. Так что постулаты буддизма были близки и понятны Ньяо не только из-за того, что так его учили мастера, ученики Ли, но и на интуитивном уровне.

Вот и сейчас, хоть его мысли мгновение назад витали за пределами материального мира вообще и Тибетского плато с Линь Ян Шо в частности, он мгновенно заметил, как что-то метнулось в его сторону, рефлекторно закрыв лицо рукой от летевшей на него змеи, в итоге приземлившейся на его плечо. В следующий момент Ши удивленно улыбнулся. Это была филиппинская райская змейка, которые не водились в этих краях. Пестрая лента, которую он хорошо помнил, но уже не надеялся встретить. Ньяо осторожно снял змею с плеча, позволяя ей виться по руке так, как она хотела. Он почти поверил, что у него нет и не может быть привязанностей, но сейчас всерьез усомнился в обоснованности этой веры. Ши был рад встретить Тайгу после того, как не видел её уже года полтора. Она уехала неожиданно, не сказав ни слова. Просто пропала, и лишь через несколько дней Ньяо узнал, что филиппинка уехала по каким-то семейным делам. Сначала он ждал, что она быстро вернется, потом просто старался не думать о ней, потому что в этих мыслях не было смысла. А сейчас он просто радовался тому, что все же вновь её встретил.

- Здравствуй, Тайга, - с улыбкой произнес Ши, глядя на змейку. Он присел и отпустил её на тропу, понимая, что невежливо удерживать филиппинку на руках, даже когда она в зверином облике и сама на него прыгает.

Тайге очень хотелось охарактеризовать себя как-нибудь совсем нелестно. Поедательницей ящериц, например?
Потому что все он было хорошо, змейка встретила вполне радушный прием, благополучно приземлилась на плечо мастеру, а затем перебралась на его руку, обвив запястье. Ну а дальше-то что?
Змеиный мозг мыслил довольно просто, и это было очень хорошо. Терзаний всяческих было меньше, проще было принять решение. Так-то Тайга могла в своей голове разыграть целую войну, подсчитать количество жертв, последствия на века вперед, а человек бы только удивлялся ее перемене настроения.
Спустившись на землю, змея повернула треугольную голову и посмотрела на мастера. Хорошим вариантом сейчас было спрятаться где-нибудь в траве. Хорошим - для данной секунды. А дальше как? Не планировала же она свое дальнейшее существование в Храме в виде отсиживания по кустам.

Поэтому, собравшись с мыслями, Тайга вернулась в свой человеческий облик. Голова слегка кружилась - это все превращение, конечно же.
- Доброго дня, мастер, - поприветствовала Тайга. Вот так, и голос тоже "вело" нехорошо. Нервы были совсем нехороши, хотя за год спокойного путешествия по Европе и ученичества у мастеров слога и врачевателей тех мест можно было бы и окрепнуть.

Змея быстро приняла человеческий облик, при этом Ньяо чуть заметно смутился. Он и не ожидал от себя, что может растеряться, встретив Тайгу. Просто встреча была неожиданной, и при этом желанной. Филиппинка почти не изменилась за то время, пока ей не было в Линь Ян Шо: все те же глаза стального цвета, все те же черты лица, в которых неуловимо читался змеиный облик, та же какая-то странная, легкая растерянность, с которой она и прежде с ним разговаривала. Глупости. Он совершенно не о том думает. Ши коротко поклонился девушке в знак вежливого приветствия.

- Ты давно приехала? – спросил Ньяю, улыбнувшись. – Бао сяншен объявил собрание для всех жителей на площади, там что-то важное. Нам нужно идти.

Все это Ши сказал скорее для того, чтобы о чем-то заговорить. Так странно и так глупо заставлять себя молчать, когда хочется задать много вопросов, которые могут оказаться невежливыми и неуместными. Ньяо старался не отводить взгляд от девушки, чтобы ничем внешне не показать своей неуверенности. Он был старше по рангу, и должен вести себя соответствующим образом. И просто не думать о том, о чем думать не нужно. Тайга приехала, он этому рад. Скажем, рад исключительно из-за того, что с ней все в порядке, и внезапный отъезд не был, как хотелось надеяться, связан с какими-то серьезными проблемами. Во всяком случае, это объяснение логично и не противоречит его взглядам на жизнь и особенно на неполезные истинному буддисту привязанности. У неё не было никаких обязательств перед Линь Ян Шо, она имела право покинуть монастырь в любое время, когда захочет, и точно также, в любое время, сюда вернуться. А ему, в его возрасте и на его должности, нужно думать о других вещах. Хотя бы о том, что за новости планирует сообщить настоятель.

- Этим утром, - ответила Тайга. Возможность говорить на отвлеченные темы была прекрасна, и она с радостью в нее вцепилась. Так всегда было: не знаешь, куда деть себя от неловкости или волнения, начни говорить, не важно, о чем, хоть бы о погоде. Но говорить с жаром и увлечением, и вот уже сама не заметишь, как тебя волнует твой рассказ, а не внутренние треволнения. - И тоже хотела узнать, что происходит. Я все больше слышала какие-то непонятные вести, будто происходит что-то неладное. Решила вот, выяснить, - просто блеск. Такая смелость, мастер всенепременно оценит самовольность.
Уж если настоятель решил созвать совет, значит, дело точно не терпело любопытных носов. Нужен был организованный и четкий подход.
- Вы простите, мастер, что я тогда так внезапно уехала, - припомнила Тайга. Она даже не успела ни с кем толком попрощаться. Думала - уедет на месяц, и больше времени потратит на саму дорогу, но получилось иначе. - Отец попал в переделку, пришлось поработать ему нянькой, - она беззвучно вздохнула. Когда дело касалось отца, Тай с одной стороны питала к нему бесконечное уважение, как положено в семье строгих нравов, но с другой стороны, он иногда вел себя хуже ребенка. Должно быть, сказывалась его стихийная природа. Буря и волны.