Взлетаем перышком, падаем камнем

Сегодня был уже третий день пребывания итальянцев в… монастыре. Мастер, который их встретила и которая обещала за ними приглядывать, назначила встречу в странном месте.
Мими стояла не на самом краю, потому что все-таки было немного страшновато, подол платья трепетал на ветру, волосы разметались в разные стороны. Было здесь, в этом месте, какое-то нереальное чувство свободы, силы и бренности всего сущего.
“Мы лишь песчинки, крохотные, слабые…” - Мими смотрела на скалы, и странные для нее мысли проносились в ее голове. Несмотря на всю переменчивость характера, девушка не чувствовала свою связь со стихией воздуха. Вот брату удавалось взаимодействовать с ветром, ему хотелось летать, носится ураганом, у Мими не было таких фантазий. Ей нравилось прочно стоять на своих двоих, ей нужна была стабильность и долговечность, наверное, поэтому кроме ментальных способностей с ней первая заговорила Земля. И сейчас, несмотря на то, что ветер выдувал из нее, казалось, все мысли, девушка тянулась к энергии камней. И они отвечали ей, делясь с ней тяжелой уверенностью в незыблемости этого мира, они насмехались над ветром, как и он смеялся над их устойчивостью. Соньяра присела на корточки, положив ладонь на поверхность скалы, и посмотрела на брата.
Тони стоял у самого края, казалось, что он вот вот и взлетит, и Мими чувствовала, что он счастлив.

За последнее время, ударившись в проведение всяких занятий и участия в оных по магии Огня, Маргарита, судя по слухам, стала ассоциироваться у многих обитателей монастыря именно с этой стихией. Может быть, всему виной были еще и ее рыжие волосы, напоминающие некоторым языки пламени или ее любовь к демонстративным словам и действиям, но факт оставался фактом – о том, что ее родная стихия воздух, все начали как-то забывать. Все, кроме нее самой. Маргарита нигде не чувствовала себя настолько уверенно, как на открытых пространствах, где гулял сильный ветер. А уверенность в себе и собственных силах, по мнению рыжей, являлась ключиком к налаживанию правильных отношений с ее непростыми учениками.

Встречу Антонио и Мими Маргарита назначила у обрыва, где как нельзя лучше чувствовала поддержку родной стихии. Разговор предстоял непростой, с учетом того, что неугомонная парочка уже за первые дни успела засветиться в не самых подходящих для приличных учеников ситуациях, что их назначенная какой-то нездоровой шуткой судьбы наставница считала своим личным недосмотром. А сделанные ошибки Рита привыкла исправлять и, по возможности, максимально быстро.

Перед выходом ее задержали, так что на место встречи рыжая подошла с десятиминутным опозданием. Итальянцы уже были на месте, но почему-то не шумели, думая каждый о своем. Эта непривычная тишина немного напрягла Маргариту, но, посчитав, что даже неугомонные детишки иногда могут себе позволить передышку, решила не заострять на этом внимания.

- Рада вас видеть, обратилась девушка к своим ученикам. – Как у вас дела? Адаптируетесь? Накопились вопросы, пожелания или жалобы?

Маргарита не стала сразу начинать с нравоучений. Хоть она и старалась выглядеть сегодня солиднее обычного, даже убрав для этого непослушные рыжие волосы в пучок, чрезмерное занудство и морализаторство было ей чуждо. Хотя, при необходимости она была готова и к ведению «душеспасительных» бесед, пусть и не испытывала от них особого восторга.

Не все места в монастыре нравились Тони одинаково. Так, например, Сад камней, с недавних пор, перестал нравится вообще, а вот обрыв… обрыв заставлял итальянца чувствовать себя… наверное, можно было бы сказануть что-то пафосное, вроде: “свободным” или даже “живым”, но, на самом деле, самым правильным определением стало бы: “комфортно”. Именно так. Здесь легко дышалось, ветер гулял без препятствий, не был стеснен узкими улочками или стенами домов. Да и вид был неплох: скалы с редкой растительностью да шум реки далеко внизу создавали какое-то непередаваемое ощущение уюта, которое итальянцу не удалось ощутить больше нигде.
Ну, кто-то скажет, что немалую роль в формировании того самого “уюта” играет компания, и будет, в принципе, прав. Без Мими Тони уже свою жизнь не мыслил, так что если бы ей было тут некомфортно, то и он бы ни секунды не желал задерживаться у обрыва. С этой точки зрения, ему повезло, что сестра не проявила ни малейших признаков недовольства, хотя он по опыту знал, что магам земли не очень нравятся такие места. Тем не менее его sorellina была совершенно особенной, и, казалось, даже наслаждалась проведенным у обрыва временем. Что, конечно, не могло не радовать.
Другое дело - куратор…
Да, куратор. Точно.
Не то, чтобы Маргарита не нравилась Тони. Нет. Ему нравились все девушки, причем итальянец где-то в глубине души прекрасно осознавал, что все это временно, что бурлят гормоны, или как-там говорят все эти взрослые разговоры? Просто она была слишком… взрослой. Выглядела на двадцать-двадцать пять, а говорила и действовала так, словно ей все пятьдесят. Опять же, итальянец понимал: вероятно, она так себя ведет только перед своими учениками, ибо, ну знаете, ответственность мастера, и все дела. Может, она среди близких людей вообще оторва, коих еще поискать? Может, за ней старшие мастера с палками бегают, пытаюсь приучить ее к порядку? Неважно. Перед итальянцами она выглядела некой матроной, которая не дает своим эмоциям хоть сколько нибудь проявиться, и это… бесило. Для Тони заставить ее искренне улыбнуться (а не вежливо кривить губы, как она обычно делала) или по-настоящему, сильно, до красноты разозлиться стало каким-то фетишем, делом чести, если хотите.
Наверное поэтому он и приготовил этот подарок…
- Здравствуйте, мастер, - подражая голосу одного не очень хорошего человека, встреченного в Саду Камней, поприветствовал подошедшего куратора Тони. - Счастлив увидеть вас в добром здравии.
Парень сделал несколько шагов вперед, чуть склонил голову в полукивке-полупоклоне, продолжая улыбаться самой искренней улыбкой, на какую только был способен.
- Никаких жалоб нет. Пожелания… видеть вашу улыбку почаще?.. - Сопрано весело усмехнулся, едва сдержавшись от того, чтобы подмигнуть куратору. - Надеюсь, вы скучали по нам хотя бы наполовину так же сильно, как я скучал по вам. И, чтобы вы не забывали о своих учениках темными вечерами, и могли улыбнуться вспомнив о том, что мы все-таки существуем, позвольте сделать вам небольшой подарок…
С этой, чего уж греха таить, давно заготовленной речью, Тони вытащил из-за спины… клетку, накрытую темной тканью. Сорвал ткань, и внутри миниатюрной клетки оказалась… мышь. Самая обыкновенная, темная, небольшая, любопытно подергивающая из стороны в сторону крохотным носиком, и поблескивающая темными бусинками-глазками в сторону людей. От Маргариты мышка шарахнулась в сторону, но улыбка Тони от этого не поблекла ни на йоту.