Комната Паулу Монтенью

Небольшая светлая комната с отдельным выходом на веранду. Напротив входа стоит низкий столик, вокруг него расстелены циновки. В углу – тумба с умывальником и небольшая полочка. У противоположной стены – комод. За ширмой из сезаля на полу расстелена циновка для сна, на которой сложен матрас и постельное белье. В комнате есть несколько светильников из рисовой бумаги. На окнах – легкие светлые шторы, каменный пол застелен домотканым ковром, чтобы ночью не было холодно ходить босиком. У входа стоит вешалка, на стене – несколько крючков.

И опять – этот гром среди ясного неба! Кристен молотила в дверь своего несчастного, оттого что единственного, сотоварища, не желая верить, что там пусто. А он подошел к ней со спины и стоял, долго не замечаемый, пока не поздоровался.
- Б**, не пугай! – Эмиль развернулась и сходу тыкнула в нос мужчине бумажкой, сама удивленная, что не кулаком в плечо, как обычно. Разглядеть с такого расстояния парню было трудно, и девчонка позволила взять скомканный от неаккуратного обращения листик в руки.
- У тебя словарь есть? Прочитать сможешь? – она искренне надеялась, что там не какой-нибудь созыв на общественные работы, а скорее приглашение подраться. Может она наконец-таки кого-то душевно оскорбила, и теперь будет кому влепить по ушам. Блин.
В любом случае, записку на полу под дверью не всякий раз находишь, а значит, там могло быть что-то интересное. Личная почта… От родителей! Точно! Известия от семьи! И хотя было бы очень странным, если б папа вдруг объявился, нашел ее, написал на китайском… все-равно был же шанс. Пусть ничтожный, но был, и грел ее маленькую душу.
- Я не понимаю иероглифы. – Кристен протянула тихо, как будто даже обреченно, и уставилась поверх листика: «Ну что там, что там?» - Я, б**, вообще китайский не понимаю.

Интересно, к чему судьба посылает такие испытания? Вот, когда стоит вопрос жизни и смерти, когда нужно приложить все силы, сцепив зубы и вытягивая из себя жилы - это понятно. Обычная мужская судьба. Но, когда происходит непонятно что, и тебя втягивают в непонятно что, и ты даже не знаешь: хорошо это или плохо... Одним словом, непонятно что.

Сейчас возле двери его ждала все тот же "ангел" - Эмиль, и старательно колотила в дверь, как будто надеясь, что стены монастыря оживут и скромная комната Паулу сдвинется с места, чтобы пропустить ее... куда бы он не спешила. Паулу вздохнул:
- Привет, меня ищешь?

Ответ, конечно, был очевиден, но мало ли... Девушка тут же, без предисловий и обиняков, озадачила Паулу. Бумажка... Чем ей так интересна эта бумажка? Боже мой, она как ребенок - ей каждый листик может быть интересен. В голове Паулу возникла мысль, что это послание от мастеров, где ей уготовано какое-то наказание. Почему-то эта мысль казалась наиболее вероятной, хотя интуиция отмела ее напрочь.

- Иероглифы - сложная вещь, - согласился Паулу. Он не стал добавлять, что он, не особо-то налегая на письменность, за время пребывания в монастыре уже успел заучить сотню другую этих в чем-то симпатичных символов. Если бы Эмиль хотела, она бы вполне могла бы превзойти его в этом. Впрочем...

Впрочем, оставалась та фишка, которой активно пользовался Паулу во время странствий по Китаю - таинсвтенное чутье, подсказывающее значение того или иного слова или знака. В этом плане, у него было преимущество.

Паулу еще раз вздохнул, расправил достаточно помятый листок и задумчиво потер затылок.
- Чайная плантация, - произнес он, - Какое-то приглашение... Ты... что-то натворила? - он не мог не спросить этого. Видит Бог, просто не мог.

Эмиль все больше и больше напоминала ему маленькую юркую обезьянку. Не успеешь оглянуться, как она взберется тебе на шею, потом повиснет на брючине, затем стянет кошелек и будет такова. Мда... На его родине бывало и такое. Сейчас Эмиль поменяла дислокацию, дабы занять позицию, которую она каким-то образом считала для себя удобной.

Он поднял руки и, по его мнению должным образом отреагировав на ее слова, отодвинулся от девушки на пару шагов.

- Здесь написано в одиннадцать часов. Кажется, сегодня... - интересно, что же такое назначено на это время? Вряд ли для официального наказния выбрали бы такой метод оповещения. Это все равно, что телеграммой извещать "Приходите в полдень на площадь, там вас ждет гильотина. Всего доброго".

- Больше тут ничего... - Паулу перевернул листок и осмотрел его с другой стороны, - ... нет, больше тут ничего нет. И вообще...

Тут он осекся. Его взгляд упал на пол, где, наполовину торча из под двери, лежал сложенный клочок бумаги. Паулу наклонился, подобрал его и развернул. Совпадение, которого он впрочем ожидал, не заставило себя ждать. Текст на этой записке был идентичен той, что принадлежала Эмиль. Паулу уже подумал о причастности Эмиль к этой глупой шутке, однако, она очень убедительно изображала незнание китайского языка, и ей почему-то верилось.

- Интересно, - произнес он. В голове пронесся рой самых разнообразных мыслей...

- Ты про меня что-нибудь рассказывала? - поинтересовался Паулу.

Уй, одиннадцать дня! Это же почти началось. Кристен нетерпеливо выхватила из рук махины бумажку, еще раз посмотрела на него недоверчиво: точно ничего не упустил? – и секунд тридцать помялась, тащить ли его с собой. А че, вдруг пригодится.
- Глыба… - с какой-то несвойственной ей нерешительностью, девочка потыкала Паулу в руку. Он сильно задумался, пялясь на свою дверь и будто не обращая на нее внимания. Статуя, блин. – Монтенью!
Но мужчина проигнорировал, резко согнувшись к полу, и вскоре распрямился с другой похожей запиской. Тем же почерком те же слова, как Кристен успела заметить. И в сердце тут же предательски ухнуло: нет, это не папа, раз извещают всех. Точно не папа.
Она посмотрела на него, на короткое мгновение становясь какой-то опечаленно грустной, потерянной, однако быстро взяла себя в руки и улыбнулась. Взгляд теперь выражал что-то вроде «ты идиот, делать мне нефиг кому-то про тебя рассказывать».
- У-у. – Эм качнула головой, на всякий случай переспрашивая: - Что, та же х**ня, да? Пойдешь?
А самой расхотелось куда бы то ни было топать. Или вдруг?