Комната Оливии Хамфри

Британка удивленно приподняла брови. Ну надо же, в этом мире существуют ещё люди, которые никогда не бывали в клубах? Верилось в это, честно говоря, с трудом. Для Лив всё что она не понимала и всё то, что она не приемлет было чуждо и странно. Даже неправильно.

- Э-э-э... Вот только не вздумай говорить, что ты никогда не курила и не пила ничего алкогольного, - хмыкнула девушка. Пожалуй, если бы Дия сказала, что не пробовала, для Лив это стало бы культурным шоком.
Однако разговор вошёл в довольно интересное русло. За практически пол года прибывания в Линь Ян Шо ей ни разу не удалось рассказать о своей Родине так, как она её видела. Не со стороны скучных чопорных достопримечательностей, хмурых людей с зонтами и чая, который в Англии пили очень много, а некоторые даже, в одно и то же время. Каждый день. Такое постоянство ужасало Лив. А вот сейчас у неё появилась возможность рассказать про её Бристоль. У брюнетки даже глаза засверкали от удовольствия. Она весело усмехнулась, а затем легко, создавая вокруг себя воздушные потоки, ускоряющие её движение, поскакала к столику с циновками. Усевшись поудобнее и натянув широкую футболку так, чтобы не было видно голых ног, она кивком пригласила Дию сесть рядом, а затем начала воодушевленный рассказ:

- Вообще, чаще всего в таких заведениях очень громкая музыка, много людей и продается выпивка. Некоторые приходят просто чтобы потанцевать, но люди ведь стеснительны... А потому покупают алкоголь, самый разный, потому что он помогает раскрепоститься и расслабиться, чтобы не думать уже о том, что на тебя кто-то смотрит, что ты как-то не так движешься или что-то в этом роде. Я слышала, что так рассказывают мои друзья. Некоторые. Мне люди никогда не мешали, - девушка ухмыльнулась, а затем, облизнув губы продолжила: - Но самое крутое, это когда ты приходишь в клуб с друзьями. Или даже не в клуб, у нас периодически были вечеринки в домах, когда родители уезжали. Вот это было забавно. Приходит куча людей, практически 90 процентов, которых ты не знаешь. И все танцуют, пьют, курят... Кстати да, курят. У нас однажды... - Лив запнулась и взглянула на Дию. Она не слишком заболталась, интересно?

Девушки ещё некоторое время поболтали о своем, о женском. Оливия рассказывала про Бристоль, а Дия про свой родной город. Наговорившись вдоволь, египтянка покинула комнату, а Лив продолжила чтение.

Много времени спустя.
Весна.

То, что произошло вчера повергло прорицательницу в искренний шок. Она вечь вечер терзала себя мыслями о том, что проводи она с Русланом больше времени, то не случилось бы то, что случилось. Рассказ Оливии, а потом и то, что она увидела в прошлом мальчика… в общем, совесть внезапно начала грызть ее с такой силой, что не передать словами. Практически не сомкнула глаз ночью, поэтому и встала так рано, чтобы не разбудить мужа и детей. Или потому что чувствовала вину? Но разве может она находиться с Русланом двадцать четыре часа в сутки? У нее есть своя семья, маленькие дети и муж, о которых надо заботиться и которым необходимо уделять много времени, а с учениками она и без того проводит много времени и… в общем, в голове прорицательницы начиналась большая путаница, поэтому она решила направиться сразу к мальчугану. Конечно, стоило это сделать раньше, но Оливия сказала, что он очень устал… впрочем, это неудивительно.

Руж тихо выскользнула из дома и направилась в сторону жилых корпусов, где все еще спали, так как до звона колокола оставалось еще около часа. Разве что дежурные по кухне начали просыпаться, но это отдельная история. Пройдя по веранде, женщина на пару мгновений остановилась около двери, за которой скрывалась комната, в которой спал Руслан. Нет, не его комната, а комната Оливии. Дверь легко поддалась и, благо, даже не скрипнула. Прорицательница тихо вошла внутрь, прикрыв за собой дверь и прошла к циновке, где спал мальчик, аккуратно пройдя мимо самой хозяйки комнаты, чтобы и ее не разбудить. Руж опустилась рядом, поправив одеяло и ласково погладив по волосам. Все-таки, хороший он мальчик, просто ему не хватало родительской любви.

Не смотря на все пережитое, Руслан спал как убитый. Сон его в эту ночь не тревожили ни кошмары, ни видения, ни даже обычные сны. Ну они то точно были, только Руслик так устал, что не помнил их. За всю ночь он не пошевелился ни разу, словно был не живым, а восковым каким-то. Тем тяжелее было просыпаться. Прикосновение... Спокойное, доброе. И тут же в голове начали всплывать картинки вчерашнего дня. Да нет же, это приснилось все. Не могло с Русликом такого быть... Чтобы и пожар, и тонуть, и настоятель. Но вот голова болела вполне по настоящему. И почему-то пересохло во рту. Фууу, Руслан терпеть не мог, когда нос закладывает. А за ночь его заложило. Или просто высморкаться надо? Руслик завозился, еще не отдавая себе отчет в том, что он не у себя в комнате, зашарил рукой под подушкой, ища платок, который обычно там был, но... и тут он заметил, что это не его комната. Руслки обернулся - рядом сидела Руж... Прямо утром? А чего это она? И как он тут... Но память угодливо предоставила картинки, все по очереди. Краска, заплыв, пожар, ацетон, ссадины. Руслик поглядел на них - да, на руках виднелись ссадинки, очень поверхностные. От химиката, который попал на растерую сильно кожу. Щипало немного, но ерунда, пройдет. тело болело куда больше - мышцы просто ломило, а еще Руслик чувствовал себя совершенно разбитым. Ну и конечно, как теперь глядеть в глаза Руж... тот еще вопрос. Конечно, она уже все знает от Оливии. Руслан сел на циновке и обхватил колени руками. Хотелось плакать, хотелось на всех нажаловаться, но он знал, что виноватым посчитают его и молчал. Руж была расстроена - Руслан это чувствовал. Из-за него. Опять все на этом свете из-за него. Но он так и не извинился, только нахохлился как голубь на морозе и втянул голову в плечи.
- Здравствуйте.

Кажется, она разбудила Руслана. Прорицательница оглянулась на спящую Оливию и вздохнула, потому как хоть девушка еще спала. Да уж, мастер, вторглась в чужую комнату, разбудила, а теперь еще чего-то ждет. Например, что Руслан сейчас также заснет, или он и не просыпался вовсе. Но вообще, судя по тому как ребенок засопел носом, точнее пытался им подышать. Простудился…

- Доброе утро, милый, - улыбнулась женщина, перебравшись к нему на циновку и ласково погладив по головке, - как ты себя чувствуешь?

Сложно было сказать, что Руж сейчас испытывала сильнее, все было как-то слишком противоречиво. Ругать, естественно, Руслика никто не собирался, а еще его надо было отправить в лазарет, чтобы врачеватели сняли эти противные синдромы простуды. С другой сторону, надо развивать детский иммунитет, поэтому, лучшее решение – куриный бульон… Ох, бедный Руслан, что же это он так-то, а?

- Надеюсь, мы не разбудим Оливию, а то нехорошо получится, да? – Руж говорила шепотом, так, что ее мог слушать только мальчуган. Впрочем, со звериным обликом младшего мастера… скорее всего долго от нее не утаить своего присутствия.

Милый? Руслан недоверчиво покосился на куратора. Все это начинало смахивать на игру в бирюльки. Даже ребенок был в состоянии понять, что после вчерашних событий его можно назвать как угодно, но только не милым. И зачем она улыбается? Ведь ясно же, что все плохо. Все к чертям собачьим хуже некуда. Какие уж тут улыбочки. И зачем она скрывает то, как расстроилась? Руслан же видел, что расстроилась. Нет, не по слегка опухшим и красным от бессонной ночи глазам, этого мальчишка и не заметил, но он понимал, что когда ребенок вот так себя ведет, взрослый не может не расстраиваться. И паренек не знал, как реагировать. Тоже расплыться в улыбочке? Ага, и сидеть потом улыбаться тут друг другу. Или что? Ну чего от него ждали? Руж в принципе никогда ни разу даже полотенцем его не отходила, что в представлении Руслана было ненормально для взрослого, которого поставили в качестве замены матери. Больше того - она не повышала голос, не ругала, не ставила в угол. Единственное, что пока что удерживало Руслика в каком-то подобии рамок - его природная чувствительность. Он не любил расстраивать людей. А Руж вроде расстраивалась. Хотя вот сейчас она сидела и улыбалась... Или она еще не знает? Так и хотелось стереть эту улыбку с лица - а вы вообще в курсе, что я толкнул мастера, что плавал в озере без разрешения и чуть не утонул, что кухню поджег и там бардак?
Она села рядом, но Руслан не прижался и никак не отреагировал на это... Поведение женщины казалось ему откровенно странным.
- Нормально, - прогнусавил он из-за заложенного носа.
Насморк и прочую дребедень Руслан не считал отклонением от нормы. Пройдет. Даже голова, которая сейчас сильно болела, пройдет.
А дальше мальчишка еще больше сжался. Почему? Он не знал, чего ждать от Руж. Он была какая-то неправильная. Все взрослые, какими бы добрыми они ни были, за подобное отругали бы точно. Ну или серьезно поговорили. Возможно на повышенных тонах. Но Руж... Что-то Руслан вообще не помнил, чтобы она на него голос повышала. Все всегда было чинно-благородно и спокойно. А Руслик не мог спокойно. И сдерживать себя пока что не умел. Все делалось вприпрыжку, а для Руж просто большинство из того, что делалось, оставалось за кадром. Ну так казалось мальчишке. Он вздохнул. Разговор надо было как-то переводить в хоть сколько-нибудь привычное русло, а то парень терялся в реальности и ему начинало казаться, что все же он спал.
- А что мне теперь будет? - спросил он прямо о том, что его впрочем, не сильно и волновало, но, кажется, без этого вопроса ...
Короче Руж вообще об этом не сказала бы, не спроси он. Как-то все сегодня было так спокойно... Прямо вот удивительный контраст. Руслан глядел перед собой. Ей-богу, ему сейчас было бы легче, если бы наставница ругала. Это было типично и Руслан знал, как реагировать. А так... Ну вот что делать? Тоже улыбаться в ответ? Это после пожара и плавания? Руслан не считал себя виноватым перед Конг, а вот перед Руж... ну это же очевидно. Виноват и еще как. И сидеть улыбаться? В, общем, он смотрел перед собой и молчал. А еще это милый... это вот после вчерашнего он милый? Да уж, милее некуда. Про Оливию паренек не думал вообще.

Конечно, Руж не ждала того, что ребенок бросится ей на шею и начнет выплакивать всю злость и обиду на этот мир, но чтобы вот так вот сжаться в комок, словно его будут ругать, или, того хуже, бить… Прорицательница шумно вздохнула, когда мальчик подал голос, задав интересующий его вопрос. Что будет? Да ничего не будет, разве что она попросит его больше не экспериментировать с плаванием в ледяном озере и отправит помогать отмывать ту комнату, которая еще вчера была его, потому что его, можно считать, уже переселили – дети должны жить в комфорте, насколько это возможно в монастыре. Впрочем, жаловаться тут было особо не на что, разве что на отсутствие личной душевой в комнате, но это издержки жизни в Линь Ян Шо. Но все это, естественно, лишь после того, как он немного окрепнет.

- Ну, для начала, думаю, тебе надо восстановить силы, - прорицательница кинула взгляд на Оливию. Она была практически уверена, что девушка проснулась, но не подавала виду. Да, это был разговор, который лучше не прерывать. – Я попрошу кого-нибудь из мастеров научить тебя обращаться с Огнем, ну, и после того, как ты перенесешь свои вещи в новую комнату, раз ты так хочешь чтобы что-то было, то поможешь дежурным отмыть или перекрасить комнату, которую испачкали.

Руж вновь улыбнулась. Ей казалось, что это нормально, что взрослый человек объясняет все по порядку, доходчиво, а не повышает голос и не показывает кто тут самый умный, потому что, если он так себя ведет, то умным его точно не назвать.

- Руслан, - после небольшого молчания, продолжила женщина, - я прошу тебя, воздержись от купаний в озере, ладно? Я очень волновалась. Если хочешь, я потом научу тебя плавать, только, пожалуйста, не пугай меня так больше, ладно? Хочешь куриного бульона? Или чая?

Даа, силы восстановить не помешало бы, но вот только заботили они сейчас Руслана меньше всего. Огонь - ну это сказало только о том, что про кухню она знает. Вопросы будущего образования тоже мало волновали. Раз ты так хочешь чтобы что-то было... Руслан не понял, почему он чего-то хочет? Он спросил, потому что это было неизбежно в его понимании. А сам он... ну раз теперь уже сказали, значит, будет мыть. Или красить. Мальчик только кивнул, мол, согласен. А вот дальше пошла так сказать та часть разговора, с которой собственно должно было начаться. После того количества слез, которые были пролиты вчера, Руслан думал месяц плакать не будет, но стоило Руж заговорить о купании, как вот оно, готово. Глаза увлажнились, мальчишка сдержанно шмыгнул носом, а потом и вовсе всхлипнул.
- Да умею я плавать! - как-то это прозвучало очень агрессивно после почти ласковых слов женщины. - Я хорошо плаваю. И я... я... я...
Руслан уткнулся в одеяло и заплакал. Ну как ему объяснить, почему он поплыл? Ну как? Ну не совсем же он дурак, чтобы вот просто так плавать в ледяной воде. Но Руслик не знал тонкостей психологии и таких замысловатостей, как состояние аффекта. Он просто понимал, что это все так получилось не по его воле. А раз не по его воле, то получается - случайно? Случано. Вот он и настоятелю вчера сказал, что случайно, а тот не поверил, мол, не может человек случайно полезть в воду в такой холод. Ну да. Это вот его случайно было не похоже на все те случайны, которые случались с ним раньше. Но как иначе назвать произошедшее мальчишка понятия не имел. Вот он и сказал, как сам понимал:
- Ну я не знаю, как так вышло, это все случайно!
И он принялся тереть руками глаза, потому что очень хотел, чтобы слезы унялись. Сколько можно уже плакать в конце концов! Ы! Вот тут Руслан забыл, что он не в своей комнате и... да простит его Оливия.... высморкался от души в ее пододеяльник. А то из-за заложенного носа и говорить то было неудобно, не то что плакать и что-то доказывать.

Может, зря она заговорила о плавании в озере? В глазах Руж отразился легкий испуг, когда мальчик заплакал, уткнувшись в одеяло. Но он же ребенок, еще маленький, даже не сильно старше Кассия, и ему, она была уверена, было страшно. Женщина ласково обняла мальчика, нежно поглаживая по спине и чуть раскачиваясь, пытаясь его успокоить.

- Все хорошо, - прошептала она, поцеловав его в макушку, - конечно случайно. И все, слава богу, позади.

Она не видела ничего плохого в том, что ребенок плачет. Взрослые тоже плачут, избавляясь от той боли, что накопилась внутри, просто это видят лишь те, кому они доверяют. Впрочем, к детям, зачастую, это тоже относится, поэтому прорицательница искренне надеялась, что Руслан ей доверяет. Он еще слишком маленький, а уже успел испытать на себе такие трудности жизни, которые не каждому взрослому человеку известны. И ей искренне хотелось, чтобы мальчик жил как и все дети, наслаждаясь своим детством и любовью взрослых. И, если понадобится, она станет для него больше, чем матерью, которой у него, толком и не было.

- Хочешь, мы весь день проведем вместе? – женщина аккуратно стекла маленькую слезку на его щеке. После чего заботливо поцеловала. Ей очень хотелось сделать для Руслана что-то особенное, но она никак не могла понять как поступить лучше.

На мгновение прорицательнице показалось, что Руслан задрожал, но лишь на мгновение, потому что в следующую секунду ее буквально обдало его чувствами, в которых смешалось абсолютно все, включая боль, обдало настолько резко и неожиданно, что защемило в груди и защипало в глазах. Англичанке потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и вернуть себе относительное спокойствие.

- Ну что ты, - принялась успокаивать его женщина, - Эрик не станет тебя выгонять – это не в его привычках, да и воспитание не позволит. И, потом, с чего ему вдруг захотеть? Ты же хороший мальчик, мой ученик.

Руж не переставала удивляться тому, как этого ребенка в свое время запугали взрослые, что ему лезут в голову подобные мысли. Руслан постоянно ждет, что его станут ругать, бить, наказывать, выгонять, а для англичанки это было смой настоящей дикостью. Конечно, баловать детей тоже сильно не стоит, чтобы они не вырастали жадными и эгоистичными, но чтобы поднимать руку на собственное чадо…

- Обязательно проведем день вместе, а ты поспи, - прорицательница продолжала все также обнимать мальчика, укачивая его в своих объятиях.

Он был теплым, нос был заложен, аура слишком бледна, а она слишком слаба во Врачевании, чтобы помочь наверняка. Но это не значило, что не помочь вообще женщина не могла. И пока она его вот так вот обнимала, она укутывала его в невидимый кокон золотистой энергии. Руж не сильно разбиралась в том энергия какого цвета за что именно отвечает, но знала точно, что золотая – это жизнь, универсальная, подпитывающая, придающая силы и, если необходимо, преобразующаяся в иную, более необходимую, просто, в таких случаях, ее нужно намного больше. Кажется.

Руслик легко поддался укачиваниям и не замечал даже, что его качают. Он как-то незаметно съехал и теперь голова совсем опустилась к женщине на колени и он прижался еще сильнее.
"Ты же хороший мальчик..." Ну хоть кто-то его считал хорошим, хотя Руслан уже и сам в это не верил. "А ты поспи". Но если он уснет - она снова уйдет по делам. А проснется - и уже полдня, которые вместе, уже не будет. А Руслан не хотел так. Ну только если и во сне она будет тут. В смысле, если она будет рядом. А еще Руслик боялся, что придут ругать за кухню, за озеро, за то, что он Конг толкнул. И если Руж не будет рядом, то за него и заступиться будет некому.
- А если они меня ругать придут, вы им скажете? - логика была потрясающая, кто именно должен был прийти и что именно им должна была сказать Руж, оставалось только догадываться. - И не буду я спать, - Руслан снова сел, как бы ни клонило его в сон. - Я если усну, вы уйдете.
Он уже совсем не плакал, но ему столько всего понаобещали, что очень теперь боялся это вот все растерять. А еще... Нет, ну это определенно нельзя было говорить. Но хоть бы на один день... на один денечек попасть к ней домой. Не на кухню с учебником, а вот как ее сын. Но руслан даже говорить стеснялся о таких своих мечтах. Да и потом там был этот человек под называнием муж, который хоть и хороший, но очень чужой. И мальчишка промолчал, хотя очень хотелось сказать - а можно я к вам пойду на весь день?
А еще от Руж исходило какое-то тепло... Приятное, ласковое. У Руслана даже голова болеть меньше стала, но вот зато в сон начало клонить еще больше. Да и руки-ноги как-то ослабли, точнее расслабились. Но если он уснет - она уйдет. И еще он проспит несколько часов своего дня с ней, а Руслик так этого не хотел. И он сидел, уже снова откровенно опираясь на женщину и устало лупая глазами. Только бы не уснуть. Слабая рука взяла кисть женщины, Руслику подумалось, что если она захочет уйти - он проснется.

Боится, – скользнула в голове прорицательницы мысль. Да, ребенок просто боится, раз спрашивает такие вещи. Только вот совершенно непонятно кто должен прийти его ругать и что она должна сказать. И кому¸ опять-таки?

- Что и кому сказать, милый? – все таким же тихим голосом проговорила женщина, продолжая мягко укачивать ребенка, поглаживая его по спине. – Все хорошо, честное слово…

А дальше он уже начал отказываться спать, что было хуже. Конечно, уйдет, когда он заснет, потому что у нее, помимо мужа, еще два маленьких ребенка, которых надо будет умыть, одеть и покормить. А Руслану надо отдыхать и поправляться.

- Мы выспишься, выздоровеешь, а завтра проведем день вместе, ладно? Поиграешь с Кассием и Лиззи, поможешь мне с делами, как взрослый мальчик. Могу даже вместе с Кассием днем уложить спать. Поспи, пожалуйста, не хочу, чтобы ты попал в лазарет.

Как убедить ребенка сделать то, что ему хочется, но чему он искренне сопротивляется? Возможно, мягкими уговорами и обещаниями, либо просто чудом, потому что если ребенок упирается и на уговоры и компромисс никак не соглашается, то помочь может, и вправду, только чудо.

Руслан уже засыпал. Организм его получил необходимые энергетические ресурсы и благополучно распихивал их по тем направлениям, где они требовались. Сам же мальчик как ни сопротивлялся этим процессам, в итоге склонил голову Руж на плечо, а глаза его закрылись. Рука все еще держала руку Руж, но слабо, пальцы почти разжались. Впрочем сам ребенок еще не впал в забытье сна и что-то говорил, говорил, находясь на грани:
- Ну они... - он еще силился объяснить, что это за абстрактные они, которые должны прийти его ругать, однако мозг уже попутал реальность и видения сна и потому эти "они" расплылись и описать их стало весьма сложно. - Ну они... меня... всегда приходит... ругают... мама там... учительница...
Руслан уже принялся перебирать всех, кто когда-либо его ругал, далеких и близких, живых и мертвых.
- Сифу Викина... а я ее ударил... - неожиданно всплыл кусок совсем недавней реальности, но он тоже тут же утонул в полусонном бреду. - Не хочу в лазарет, не люблю... Кассий.
Руслан хотел сказать - "не люблю больницы", но дальше пошло про Кассия. Вот паренек и не успел переключиться.
- А я помогу, я всегда помогаю... я...
Руслику почему-то вспомнился первый его день, когда он хвастался Руж, сколько всего умеет делать. Стало совестно, потому что как всегда наговорил много, а вышло вон что - весь монастырь от него плачет.
- Я не хотел, я не специально....
Это были последние внятные слова Руслана. Дальше тело его совсем обмякло и речь превратилась в сплошное "бу-бу-бу" себе поднос. Он сполз по плечу Руж, рука бессильно разжалась. Мальчик снова лег и сжался калачиком, принимая удобную позу. Все, Руслан уснул. Не были решены все те проблемы, которые оставались за пределами этого сна, но теперь дыхание мальчика стало более спокойным и ровным.