FB
VK
Google
Twitter
Как сделать иероглиф заклинанием
| Автор | Пост |
|---|
Старший мастер  | Офуда – очень интересная область магии, которую изучали немногие, даже из числа китайцев. Ньяо немного удивился, когда его попросили о занятии для новой ученицы-европейки, но согласился провести урок. Он пришел в храм немного раньше назначенного времени. В небольшой комнате, находившейся рядом с библиотекой, на низком столике лежали листы рисовой бумаги. Также здесь стояла тушечница с уже разведенной тушью, а в специальной подставке стояли кисти для каллиграфии – некоторые тонкие, с довольно жестким козьим ворсом, другие потолще и помягче, с волчьей шерстью, которые более удобны тем, кто лишь начинает изучать каллиграфию. Ньяо считал, что тщательное написание иероглифов придает создаваемым офуда дополнительную силу. Был вечер, но до ужина ещё оставалась пара часов. В окна попадало достаточно света, чтобы не зажигать светильники, а комната была наполнена запахом сандала и иланг-иланга, которыми пропах весь храм. Ньяо казалось, что избыток благовоний скорее мешает религиозному настрою во время молитв, но он был в меньшинстве со своим мнением, да и не любил спорить и навязывать свою точку зрения, особенно упрямым магам земли. Ши вспомнил имя ученицы – Зое. Оно было европейским и состояло из непривычного для путунхуа или кантонского сочетания звуков, из-за чего запомнить его было довольно сложно. Ньяо привык к большому числу европейцев в монастыре, но с именами время от времени была путаница. Впрочем, иностранцы отвечали китайцам взаимной любезностью, время от времени путая тона в именах. Он сел за столик и стал дожидаться прихода ученицы. |
Ученик  | Свет солнца уже не был слишком ярким. Скорее - приятным. Зое ещё не умела ориентироваться во времени без помощи часов, и потому попадала в требуемые для занятий места вовремя, лишь благодаря обращению к другим ученикам. Стоило спросить, сколько сейчас было времени, и ответ не заставлял долго себя ждать. Храм был наполнен жизнью, и потому было не сложно найти кого-нибудь, кто выполнил бы функцию часов. Кассэль не знала имени своего мастера. На сей раз Дамьян забыл ей об этом сказать, а сама француженка не обремменила себя и его вопросом. Ведь познакомиться с мастером она успеет. Узнав о том, что занятие по офуда будет проходить в храме, Кассэль почувствовала тихую радость, что была вызвана подозрением того, что её новый учитель окажется всё же китайцем, или непальцем, а может и тибетцем. Двумя словами - не европейцем. Она надеялась увидеть в китайском мастере то, чего не могли показать иные мастера. Для начала - дисциплину. Впрочем, мысли о том, что новый учитель будет традиционным азиатом, преследовали девушку всегда, стоило ей прознать о новой встрече с человеком, с которым она будет учиться. И лишь наличие встречи в настолько приближенном к культуре Поднебесной, позволяли сомневаться в желаниях меньше. Зое вошла в храм. Благовониями, названий которых она не знала, пахло ещё за несколько десятков метров до стен здания, но войдя внутрь, француженка полностью погрузилась в них. Сладкий запах ударил в голову, после разряженного горного воздуха, к которому жительница портового города не могла привыкнуть. Однако эти запахи были лишь аккомпаниментом для общего вида величественного храма, что был погружен в полумрак. Приведя себя в чувство за несколько секунд, а точнее - прояснив кое-как сознание и ощущения, Зое осмотрелась в поисках двери. Дамьян сказал, что в храме есть библиотека, и намекнул на её месторасположение. Однако, подходя ко входу к библиотеке, Зое заметила небольшую комнату рядом, дверь которой была открыта. Заглянув внутрь, кареглазая увидела внутри маленького помещения низкий столик, украшеный инструментами и материалами для занятий, и сидящего за ним мужчину. Азиат. Кассэль вошла в комнату - тихо и медленно, осторожно. Она была одета в свои приезжие вещи - серые джинсы, черно-белые кеды и черную майку. Заметив строгие черты лица азиата, которого она пока-что будет считать китайцем, подстрекнули француженку прибегнуть к китайским традициям, и поприветствовать учителя (а в этом сомнений уже не было) небольшим поклоном идущим лишь от плеч, со сложенными у лба ладонями. Не хотелось навлечь на себя гнев мастера за неуважение, хотя в том, что ей бы это удалось, не поклонившись, девушка сильно сомневалась. Всё равно, в глазах уроженца этих мест, выглядеть глупо она не будет.
|
Старший мастер | Ученица пришла вовремя. Она церемонно поклонилась, и Ньяо, вежливо улыбнувшись, поклонился в ответ. Внешне Зое была типичной европейкой, но хотелось верить, что она говорит на китайском, поскольку английского Ньяо не знал. Впрочем, раз уж она решила изучать офуда, традицию, основанную на иероглифическом письме, не знать язык Поднебесной она не могла. - Добрый вечер, Зое, - произнес мастер на путунхуа с едва заметным южным акцентом. – Проходи и садись, - он указал на место за столом напротив себя. – Меня зовут Ши Ньяо, думаю, твой наставник тебе об этом уже сказал. Обычно в китайских именах сначала называется фамилия, но в данном случае мастер сказал свое прозвище, которое давно заменило его настоящее имя, и он уже успел привыкнуть к тому, что местные ученики называют его «сифу Ньяо». На самом деле, прозвище Чжу Вана означало не более чем его звериный облик – «перелетная птица», белый журавль. Отказ от имени был связан с изучением родной стихии – так мастер магии Воздуха отказался от привязанностей, сосредоточившись на пути самосовершенствования. - Мне сказали, что ты хочешь изучать офуда, - ровным голосом сказал Ньяо. – Можешь рассказать, что ты уже знаешь об этой способности и что хочешь изучить? Он не стал задавать вопрос о том, почему европейка выбрала эту дисциплину, потому что это показалось нетактичным. Как любой китаец, Ньяо относился к попыткам тех, кого называли лаоваями, интересоваться традициями Поднебесной со смесью снисхождения и одобрения. Он видел редкие случаи того, как европейцы учились понимать традиции Китая, но намного чаще сталкивался с тем, что многое они наотрез отказывались принять. Если иностранец умеет пользоваться палочками и различает тоны в речи, это ещё ничего не значит – он может показательно пренебрегать всеми остальными традициями страны, в которой оказался, считая это для себя нормой. |
