Празднование Нового Года

Вообще-то Тай любил праздники, но никогда бы никому в этом не признался. Никому-никому, даже брату. Хотя близнец и так все знал и лишних вопросов не задавал. Так вот, Тай любил праздники, но не любил большого скопления людей, он сразу начинал хмуриться больше прежнего, как-то внутренне зажимался и выпячивал вперед челюсть, будто бросал вызов всему миру. И он бы предпочел наблюдать за празднованием Нового года откуда-нибудь издалека, например, с дерева или крыши, где его бы никто не увидел, но Тео хотелось, чтобы он пошел с ним - он уже успел изныться, достать всех вокруг и получить от Тая два раза в ухо и один в нос - несильно, чтобы мама потом не ругалась. Так что Тай великодушно согласился пойти на площадь, чтобы последить за маленьким и глупым братом. Вообще-то вся его важная миссия заключалась в том, чтобы довести близнеца до площади, потому что мама задерживалась, а отец (который дядя Мао) уже ушел вперед, потому что собрался быстрее всех. Тай тоже собрался быстро, но был вынужден ждать близнеца, у которого как у девчонки - то волосы ему не нравятся, то цвет у рубашки какой-то не такой. Какая бы вот разница, что там за цвет у рубашки, если сверху все равно надет теплый свитер?

Тео уже убежал вперед, только нога его коснулась камней на площади, и Тай, вместо того, чтобы бежать за ним, как привязанному, только помахал рукой Дину, что-то уже жующему у стола, но подходить не стал - подойдет еще, а наблюдать за братом лучше всего со стороны, как это делают все взрослые. Тай подошел к группе таких вот взрослых, вежливо поклонившись сифу Адлер и сифу Лю, а потом встал сбоку от отца с таким решительным видом, словно стоял тут всю жизнь и вообще - это его законное место. Ему было всяко сейчас интереснее с ними, чем с мелкотой, вроде Мина или Юншэна. А к Сонгцэну ему вообще подходить запрещали, по какой-то неизвестной для него причине. Мама говорила, это для безопасности всех окружающих. Странная она иногда бывает...

В этом году всё было как-то по-особенному... Вроде Новый Год и в прошлом году был, и Рождество она смутно, но все-таки помнила, но в этот раз всё было какое-то особенно яркое, и праздничное. С самого утра весь дом стоял на ушах, и Аделька честно не знала, радоваться ей или грустить. Правда, не знала она ровно до того момента, как мама ей платьице показала, прямо как она хотела, красивого зеленого цвета. С этого момента девочка постоянно улыбалась, и пока родители возились с Лиззи, которой почему-то всё нравилось, Адель уверяла её, что косички красивые, не нужно их переплетать, а сама вертелась около зеркала, с разных сторон разглядывая своё красивое платье. Так, пожалуй, и к людям выйти не слишком страшно, такой красивой и в таком платье.

Из дома они с мамой вышли самые последние, и Адель постоянно вертела головой, потому что хотела как можно скорее увидеть, что же такого будет на празднике, а главное, кто там будет. Вела она себя тихо и послушно, до самой площади крепко держала маму за руку, и от волнения покусывала большой палец на руке. Ей не очень нравилась теплая, неудобная шапка, ей было даже жарко, однако единственным, чем своё недовольное состояние девочка выражала, это грустными, глубокими вздохами.
А потом её вдруг отпустили и разрешили пойти к другим, от чего Адель растерялась. Кругом очень много народу, все взрослые, такие высокие, что приходится голову задирать, чтобы взглянуть в лицо. Детей она видела, но всё никак не могла найти Лиззи, и кругом были одни мальчишки. Мама говорила, что с ними тоже можно играть, и что они хорошие, но с сестрой было как-то поспокойнее, и мальчишек Адель стеснялась

В итоге, некоторое время она просто бродила в толпе, с очень серьезным, сосредоточенным лицом поглядывала по сторонам, грызла палец, и думала, к кому бы подойти. Сначала она старалась смотреть под ноги, но потом так увлеклась каким-то взрослым дяденькой, что нога зацепилась за край цементной плиты, и девочка чудом успела подставить под себя ладошки. Всё так же, с жутко серьезным лицом, она медленно поднялась на ноги отряхнула ручки о юбку. Потом правда, вспомнила, что платье новое, красивое, и нельзя так, и отряхнула на этот раз уже платье.
За всеми этими манипуляциями она даже не заметила, что стоит прямо рядом с Тео, который на самом деле был Таем, и дяденькой, который, наверное, был его папой. Адель сначала жутко смутилась, но ведь молчать не вежливо, так что...
- Здлавствуйте, - букву "р" она пока не выговаривала, но зато улыбнулась широко-широко, словно старалась компенсировать своё неумение улыбкой, затем перевела взгляд на мальчика. - Пливет, Тео, - Аделька замялась, не зная, чего еще спросить у мальчика. Ей было немножко неловко, уж очень лицо у него было серьезное и важное. Чтобы как-то придать себе уверенности, Адель тоже нахмурилась, и взглянула на Тео так же серьезно-серьезно, даже немножко хмуро. - Класивый свител, - это, пожалуй, всё, на что хватило фантазии.

Даниэла отправила мальчишек вперед, чтобы не мешались под ногами, а уж Дин и Чин это очень хорошо умеют делать. С Мином было проще, потому что он был спокойнее. Приятно, когда хоть кто-то из детей пошел в мамочку, хоть на одно шило в попе в семье меньше. Мин, видимо почувствовав, что стало как-то слишком тихо, принялся бегать по дому, решив, судя по всему, заполнить тишину привычным шумом. И как же все же хорошо, что ему это дело довольно быстро надоело, и он просто сел дальше играть в игрушки. Поэтому итальянка могла спокойно посвятить себе целых, наверное, полчаса. Невиданное счастье.

Накинув поверх платья пальто, она повязала поверх куртки сына теплый шарф, а потом и шапку, после чего взяла его за руку и вместе они направились на праздник. Правда, стоило им подойти чуть ближе к площади, как Мин совершенно забыл, что папа его оставил за старшего, чтобы проводить маму на праздник. Даниэла лишь улыбнулась, глядя на сына, после чего нашла взглядом Чина, подошла к нему, хитро улыбнувшись.

- Молодой человек, а можно с вами познакомиться, - она едва уловимо коснулась его руки, после чего взяла со стола один из пряников, которые были сделаны специально для праздника.

И Дин, и подошедший позже Мин принялись общаться с другими детьми, поэтому можно было на некоторое время не следить за мальчишками. Чину иногда казалось, что сыновей у него штук десять, и восемь из них – клоны Дина, столько от него было шума и приключений, и то ли ещё будет, когда он станет старше. А потом подошла Дани, которая в честь праздника даже нарядилась в платье, а не в форму мастера монастыря. Чин обернулся к ней и улыбнулся, почувствовав, как она коснулась его руки.

- Сояцзе, я женат, так что увы, – сказал он, хитро прищурившись. – Чудесно выглядишь.

Они были вместе уже лет десять, и за это время их отношения успели сильно измениться. Из пылкой юношеской влюбленности они стали чем-то куда более важным, тем, в чем Чин чувствовал опору для всей своей жизни. Дани подарила ему двух сыновей, чудесных сыновей, как бы они порой его ни доводили. При этом казалось, что с годами она совершенно не меняется, только взгляд её больших карих глаз становился каким-то то ли более мудрым, то ли более теплым.

- Сегодня будет скучно, - задумчиво сказал Чин. – Лин в Англии, так что никто даже не подерется, - он мельком кивнул в сторону что-то замышлявших Дина и Тео.

Дин принялся с большей жадностью жевать пряник, заметив, что на него обратил внимание сын сифу Бо. Этот Сонгцэн был маленьким, с ним неинтересно, потому что за ним надо будет следить, как за Мином. Но рукой в ответ Дин все-таки помахал. Потом стали приходить взрослые, а сифу Лю пришел только с мелким Юншэном. Лин не приехала, вечер почти не удался. Лин собиралась замуж за Тео, но с ним об этом можно было хотя бы поспорить, а здесь повода для спора вроде как и нет. Дин взял ещё один пряник, на этот раз цвета нормального хлеба, и отошел немного в сторону от стола, заметив прибежавшую к мастерам Лиз Адлер. Она тоже была довольно маленькой, и пока из-за неё драться с Тео не интересно. А потом пришли мама и Мин, и Дин погрустнел, потому что не было никого из его друзей, с кем можно было бы затеять что-нибудь интересное. Но хоть папа будет отвлекаться на маму и не станет так внимательно следить.

- Привет, - Дин почти испугался, запоздало заметив налетевшего на него Тео. «Почти» - потому что он был смелым мальчиком и ничего не боялся. Во всяком случае, никогда не признавался, что ему бывает страшно.

Ху-младший задумчиво посмотрел на пряник, который все равно казался съедобным, пусть Тео и помогал их готовить. Дин ему не завидовал, работа на кухне – женская, мужчины помогают только тогда, когда женщины совсем-совсем не успевают.

- Фейерверк? – глаза Дин загорелись, обо всем остальном он тут же забыл. – Пошли! Ты знаешь, где они?

Эта идея показалась Дину просто замечательной, потому что взрослые могут забыть про фейерверки, а какой же Новый Год без них?

На праздник Николай слегка задержался, хотя до "опоздал", к счастью, задержка не дотягивала. Появившись на площади, Николай для начала окинул взглядом собравшихся, и начал с приветствий: вкусняшек много, успеется. Правда, в силу праздничного настроения, парень не упускал возможности слегка расслабиться. Поздоровавшись с мастером Чин Ху, парень успел перекинуться парой слов с мастером Ши Ньяо, который хоть и вел себя странновато, при хорошем настроении был отличным собеседником и великолепным учителем. С Сонгцэном Николай поздоровался вежливым поклоном, как и с мастером Шэн Бо, после чего ретировался от обоих: тигрица чересчур рьяно опекала ребенка, и любую попытку разговора воспринимала чуть ли не как террористический акт. Примерно такими же вежливыми, хотя и более живыми были приветствия с Даниэлой, Эриком и Руж Адлер и местными авторитетами, хотя и здесь Николай не выходил за рамки дозволенной вежливости. А вот с малышней Николай поздоровался не в пример более живо и весело, успев незаметно дать легкого щелбана Дину, "по взрослому" поздороваться с Тео и Таем, слегка потрепал по голове мина, успел стырить пряник, жуя каковой и подошел к Юэ Хо. Хотя "замполит" Шэн Бо и продолжала оставаться в непосредственной близости, особых проблем это не предвещало, благо Николай и тут устав нарушать не спешил.

- Привет, - весело сказал Николай Юэ, - как настроение?

Вопрос "поражал своей оригинальностью", особенно на новогодний праздник, но для начала разговора годился. А то с мастерами торчать было все равно тоскливо, с малышней - не тянуло, и Юэ получалась наиболее приятной собеседницей.

Несмотря на то, что аспид всегда держался довольно обособленно, новогодние гулянья он предпочитал все же не пропускать. Ну, по сути, ему не столько хотелось участвовать в самих гуляньях, сколько понаблюдать за происходящим. Или понаблюдать за супругой и сыном, которые с удовольствием участвовали в праздничном торжестве. Кэйлаш с удивлением наблюдал за танцем тигрицы, случайно поймав себя на мысли о том, что чувствует себя мальчишкой, который впервые увидел красивую девочку. Не по годам и не по статусу подобные мысли, но Шэн его сегодня удивила. Приятно удивила.

Он вернулся на центральную площадь, когда там собралось уже довольно много народу. Сонгцэн общался с мальчиками его возраста, но странно, что тигрица до сих пор не забрала его от них. Как ни крути, но Шэн все же перегибает палку с опекунством собственного сына – материнский инстинкт это хорошо, но у нее явно с ним перебор. Сонгцэн – принц, будущий правитель клана, а она трясется над ним, словно он не маленький мужчина, а совершенно несамостоятельный ребенок. Он нашел взглядом супругу и едва заметно усмехнулся, заметив, что она чуть хмурится. Знаете, есть некоторые вещи в мимике, которые легко узнаешь в человеке, с которым очень давно вместе. Вот эта едва заметная складочка на переносице, которая говорила о ее напряжении. Волнуется за сына, как пить дать.

- Счастливого нового года, - он вежливо поклонился всем стоящим рядом, после чего обратился к тигрице. – Давай отойдем. Надо кое-что обсудить, - его голос был предельно спокойным, возможно, даже слишком спокойным. Он кивнул в сторону Храма, хотя планировал просто зайти за угол, чтобы скрыться от любопытных глаз и ушей.

Совершенно неожиданно для себя Чжоу оказался среди шумной толпы людей, отмечавший Новый Год. Он старался держаться ближе к Сантане, но в то же время с интересом осматривался, наблюдая за совершенно разными местными жителями. Стайками бегали дети, у длинного стола стояли, видимо, мастера, а из знакомых лиц он заметил Гунмао и Лю Яна, которые держались чуть в стороне от других. Чжоу не стал сразу к ним подходить, он начал искать глазами место, где можно оставить рюкзак.

Было немного не по себе, сложно оказаться среди шумного праздника, где все друг друга знают, а ты не знаешь никого. Кристиана не было видно среди других детей, а ещё не удавалось понять, что происходит, потому что люди вокруг разговаривали на разных языках, а путунхуа чаще всего звучал с заметным акцентом. Вскоре Чжоу узнал среди детей Тео, который болтал с мальчиком примерно одного с ним возраста, а потом заметил строгий и внимательный взгляд женщины с белыми волосами, но к той вскоре подошел какой-то мужчина, и она отвлеклась на него.

- Мэймэй, мы можем где-нибудь оставить вещи? – негромко поинтересовался Чжоу, подойдя ближе к Сантане.

Сонгцэн смотрел на людей, собиравшихся на площади, и надеялся, что кто-нибудь обратит на него внимание. Дину с ним, наверное, было не интересно, но потом подошел другой мальчик, и маленький принц радостно ему улыбнулся той улыбкой, какой дети встречают самые радостные новости.

- Привет, меня зовут Сонгцэн Кэйлаш Садхир Иша Джиотиш, - скороговоркой выговорил мальчик. – А тебя?

Принц Королевских Кобр очень гордился тем, что целиком помнил свое имя, хотя очень долго учился его произносить. Сонгцэн было его собственным, Кэйлаш – это имя папы. Так, папу звали Кэйлаш Нилам, потому что Нилам – имя дедушки, вождя клана. Садхир – это фамилия всего их рода, как Бо у мамы. Сонгцэн пока не понимал, почему мама Бо, а не Садхир, но она не рассказывала. Что такое «Иша Джиотиш», мальчик пока не знал, но эти два слова добавляли ко всем именам в королевском роду, даже тетя Джая была Иша Джиотиш.

Этим длинным именем Сонгцэн пока не умел гордиться. Он завидовал тем мальчикам, у которых были простые имена: Дин, Тео, Тай и другие. Их можно было написать одним иероглифом. А он свое имя писать пока не умел.

Потом пришла мама, но она не стала подходить. Видимо, была занята разговорами с другими взрослыми. Сонгцэн только улыбнулся ей и помахал рукой, а потом обернулся на ещё одного мальчика, который к ним подошел.

- Привет, Мин, - Сонгцэн снова широко улыбнулся. – Я согласен дружить!

Юэ так и стояла в стороне, наблюдая за тем, как возились дети, но затем тихо рассмеялась, когда к ним подошел Николай. Кажется, он успел уже познакомиться со многими из них, ведь не от каждого Дин стерпит щелбан. Он был очень избалованным ребенком, таким, каких в Китае принято называть «сяохуанди» - «маленький император». Даже появление младшего брата почти не изменило его характер.

А потом Николай подошел к ней с обычным вежливым приветствием. Юэ чуть поклонилась, как того требовал этикет, затем улыбнулась.

- Все хорошо, а у тебя? – ответила она такими же шаблонными фразами, которые подходят для любой ситуации.

Но так разговор вряд ли получится интересным, как будто учишь наизусть разговорник китайского (этот язык не был для Юэ родным, хоть она и учила его уже много лет).

- По-моему, ты нравишься детям, - снова улыбнулась Юэ, кивнув в сторону Дина и Тео.

Она на всякий случай бросила взгляд в сторону наставницы и заметила, как к той подошел Садхир-джи. Можно было не сомневаться, что если она за кем и будет сегодня следить, то только за Сонгцэном.

Ньяо поздоровался с подошедшими к нему мастерами, приветствовал и Николая, с которым обменялся парой фраз. Он вежливо улыбнулся Эрику Адлеру и также поздравил его с праздником, отметив, что тот делает большие успехи в изучении языка. Ши Ньяо была знакома эта проблема: его родным языком был кантонский, и многие звуки путунхуа вызывали сложности. Северяне часто говорили, что южане не отличают четыре и десять*, и в этом была своя истина, Ньяо было проще различать их по тону.

- С Новым Годом, - Ньяо искренне улыбнулся и вежливо поклонился дочери Эрика, когда та, подобно вихрю, подлетела к отцу, совершенно не стесняясь большого количества взрослых вокруг.

Вполне вероятно, она станет магом Воздуха, когда подрастет. Эрик был магом Земли, противоположной стихии, но ведь это будет важным опытом для него, чтобы лучше понять, насколько противоречивым бывает мир. В конце концов, его миловидная супруга, прорицательница Руж, тоже была магом Воздуха, и они казались вполне счастливой парой.

Через некоторое время подошел Садхир сяншен, супруг Шэн Бо, с которым Ньяо приветливо поздоровался. Его не интересовало, ради какого серьезного разговора непалец решил отозвать свою супругу в сторону, Ньяо просто продолжил беседу с Эриком.

Лю проследил взглядом за Юншэном, который тут же отправился знакомиться с сыном тигрицы, хотя Ян на его месте предпочел бы общество кого-нибудь из дочерей Адлеров. Видимо, парню ещё предстояло повзрослеть и набраться жизненного опыта. А потом объявился Гунмао собственной персоной. Он стоически принял участие и в подготовке Нового Года, и в показательных выступлениях, так что Ян сейчас был с ним почти приветлив.

- Здравствуй, Кыся, - сказал Лю, даже чуть поклонившись. – Слушай и запоминай, - он говорил тихо, чтобы никто, кроме Гунмао, их не услышал. – Вон там – Ши Ньяо, вечно в облаках, но мужик незлобный, одним словом, философ. Лаовай рядом с ним – Эрик Адлер, приехал сюда ради жены, а вон, кстати, и она, - он мельком кивнул в сторону Руж, которая вела за руку Адель. – Она – прорицатель, в общем. Эрику не везет. Но самое страшное – Шэн Бо, которая с белыми волосами. Тигрица в худшем смысле этого слова. Дольше трех секунд на неё не смотри, не вздумай клеиться, называть иначе, чем «Бо нюйши», а лучше вообще не попадайся ей на глаза, целее будешь.

На этом разговор пришлось закончить, потому что к ним направилась Руж, которой Лю вежливо поклонился.

- С Новым Годом. Да, им пришлось задержаться, - ответил Ян. – Надеюсь, они скоро вернутся.

А потом взгляд Яна натолкнулся на двоих новоприбывших, которые явились на площадь сразу с рюкзаками. Мэймэй выглядела уверенно, её спутник ровно настолько же потерянно.

- Опа, - сказал Лю, уставившись на Чжоу. – Что, пекинской братве больше негде Новый Год встречать? – спросил он у Гунмао.

На площади собиралось все больше людей, но почти все время Шэн следила за Сонгцэном, который сейчас общался с Юншэном и Мином. Она лишь изредка обменивалась парой-тройкой вежливых фраз с Эриком и Ши Ньяо и приветствовала тех, кто здоровался с ней. Помимо прочего тигрицу все ещё беспокоило, как Кэйлаш отнесся к её выступлению на площади. Ей не удалось с ним поговорить до этого праздника, а сейчас он где-то задерживался и неизвестно, решит ли вообще сюда прийти.

Все эти мысли были слишком странными, потому казались Шэн неправильными. Она – старший мастер, потому должна следить за ситуацией и всегда оставаться уверенной в себе. Она понимала, что все было бы проще, если бы во время выступления она показала тот же стиль Тигра или приемы магии Огня, но странно, что из-за танца чувствовала себя так неловко. Она не привыкла быть женственной, а танец требовал именно этого. И училась многим движениям этого танца она у женщин своего клана, сейчас это казалось глупым и смешным.

А потом подошел Кэйлаш, и Шэн даже показалось, что сердце пропустило удар, когда она услышала его просьбу. Она расправила плечи и постаралась сделать вид, что ни в чем не сомневается, но где-то на душе скребли не кошки, а бенгальские тигры.

- Хорошо, - ответила Шэн, кивнув.

Она задержала взгляд на Сонгцэне, затем первой пошла в сторону Храма Будды и поднялась по ступеням, освещенным красными бумажными фонарями. Скорее бы уже сказал, чтобы не изводить себя догадками о теме этого разговора.

Кот внимательно выслушал слова Яна, но на Шэн задержал взгляд на целых четыре секунды, больно уж любопытном ему показалось описание.

- Здравствуйте, сяоцзе, - с веселой улыбкой сказал Гунмао подошедшей к ним девчушке, видимо, дочери этой Руж. – Счастливого Нового Года, - сказал он уже её матери.

Пока было сложно запомнить все имена, но уже удавалось узнавать некоторых жителей Линь Ян Шо в лицо. Обычно, когда Кот сюда приезжал, он предпочитал отсиживаться в доме Цириллы, чтобы к нему ни у кого не возникало лишних вопросов. С Кошкой ему было о чем поговорить помимо её коллег в Линь Ян Шо, а к Яну он впервые обратился с просьбой рассказать о здешних жителях. Впрочем, о Шэн Бо он, кажется, уже слышал. Она была чем-то вроде местной бабайки, которой пугали непослушных детей и случайно попавших в храм уголовников.

- Мм? – Кот отвлекся на свои мысли и не сразу понял, что так привлекло внимание Яна. – Твою… - он вовремя замолчал, вспомнив, что тут дети. – Я понятия не имею, какого… ммм… что он тут делает. Брат, честно не знаю. Хочешь – скажу ему валить на… в Пекин сегодня же, он послушается, - Гунмао вопросительно посмотрел на Лю.