Не смущайте воинов клана

Небольшая светлая комната с отдельным выходом на веранду. Напротив входа стоит низкий столик, вокруг него расстелены циновки. В углу – тумба с умывальником и небольшая полочка. У противоположной стены – два комода. Две ширмы из сезаля скрывают расстеленные на полу циновки для сна, на которых сложены матрасы и постельное белье. В комнате есть несколько светильников из рисовой бумаги. На окнах – легкие светлые шторы, каменный пол застелен домотканым ковром, чтобы ночью не было холодно ходить босиком. У входа стоит вешалка, на стене – несколько крючков.

После разговора с мастером Бо прошло несколько дней. Мальчик не знал, как поступить ему, как попросить у Юэ прощения и как не позволять себе обращать на неё внимания. Он больше не разговаривал ни с кем и часто вечерами проводил у воды. Так ему бло спокойно, хорошо и не так одиноко. Он просто часами тупо сидел на берегу ручья и ни на что не обращал внимания. Даже не замечал, что его кожа покрывается пупырышками - мурашками.

В этот холодный и промозглый вечер он также по своему обыкновению сидел на берегу ручья. Но потом он встал и пошёл вдоль берега. Не думая ни о чём и не осознавая ничего. Иногда так бывает: идёшь себе и идёшь. И вообще не знаешь, зачем идёшь и куда держишь путь. Так получилось, что он зашёл в воду, и очнулся он только от того, что ноги промокли. Стало холодно и он решил пойти в комнату. Зная, что он не заснёт, он решил порисовать или почитать ккую-нибудь книгу.
Но проходя мимо комнаты Юэ, он остановился. Надо всё-таки извиниться перед ней. Иначе нельзя. Он должен попросить у неё прощения. Поэтому он слабо постучал и поморщился от неприятного чувства, что кроссовки мокрые. Ногам было холодно, и он чихнул. Нехватало ещё и заболеть. Ну да ничего. Он справится с болезнью. Он всегда справлялся.

Он стал стоять у двери с опущённой головой, думая, что будет девочке говорить. И понимая, что должен сделать всё возможное, чтобы она не обращала на него внимания. Ему показалось, что на данный момент самым лучшим будет то, что он не поднимет голову и не посмотрит на неё.

Юэ сидела за столом, держа в руке лист бумаги, на краю которого тлел огонь. Она старалась дышать как можно ровнее, не давая пламени ползти дальше по бумаге. Сифу говорила, что это упражнение нужно делать как можно чаще, чтобы научиться контролировать пламя. Кусочек пепла упал на стол, и девочка отвлеклась, следя за ним взглядом. Огонь тут же охватил бумагу, и Юэ чуть вскрикнула, бросив бумагу на стол, затем начала ладонью её тушить. Пламя не обожгло руку, но упражнение все равно не удалось. Девочка недовольно закусила губу. В этот момент она услышала за дверью какой-то шум. Кто-то чихнул, кажется. Юэ насторожилась, обернувшись в сторону двери, и быстро смахнула пепел со стола.

- Кто там? – спросила девочка, опираясь ладонями о стол.

Хотелось, чтобы это был Тэрри. Они долго друг друга избегали, и, хоть Юэ ещё злилась на него за слова об убийцах, ей было неприятно, что они больше не общаются. Он был очень интересным, рассказывал о своей Америке и умел танцевать. Правда, сифу объясняла что-то о касте воинов и почему нельзя танцевать, но Юэ все это понимала очень смутно. Она хотела подружиться с Тэрри, а он с ней не разговаривал.

Зачем он пришёл? Что он ей скажет? Как ему извиниться? Нет, поставим вопрос по-другому: как ему забыть танец и присутствие Юэ рядом с ним? Ведь это... это забыть невозможно. Он наговорил ей много всего тогда. Если бы он был чуточку сильнее, храбрее, умнее, то, ясное дело, он никуда бы не убежал. Возможно, он даже не сказал бы этих слов девочке и мастеру. А если бы и сказал, то, наверное, в другом свете. Не так, как тогда, в пылу злости... ярости... обиды.

Да, он извинится за то, что ей сказал. Но ведь он всё равно считает тех, кто даже взял в руки нож, убийцами. Потому как они отнимают чужую жизнь. Они убивают друг друга. Даже если Юэ будет защищать своих родных, друзей, она будет убийцей. Она будет убивать тех, кто нападает. Ведь так и произошло с его отцом и матерью. Появились копы, которые и затеяли перестрелку. Отец, как плохо помнил мальчик, тоже взял пистолет и стал убивать. Может, он тоже будет убивать? Может, все люди на земле убийцы?

На его стук ответили. Тэрри сглотнул и вздохнул.

- Это Тэрус. Я... можно мне войти? - он подошёл к двери. Всё-таки раз она не открыла дверь - надо спросить. Вдруг она переодевается? И он увидит её? И потом придёт мастер Бо... Он мотнул головой и горько хмыкнул. Кажется, к кошмарным сновидениям добавятся ещё страхи быть пойманным. И, наверное, действительно, нельзя ни на кого смотреть. Вдруг не только Юэ будет воином?

Сердце забилось чаще, и Юэ глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. В конце концов, это она на него злилась, так что бояться нужно не ей. Молчание немного затянулось, и Юэ вцепилась в стол кончиками пальцев перед тем, как ответить.

- Заходи, открыто, - как можно более непринужденно сказала девочка.

Она оторвала взгляд от поверхности стола, посмотрев на дверь. Пусть говорит Тэрри, она не знала, с чего начать разговор. Но вести себя нужно так, чтобы соответствовать традициям касты и клана. Она должна так себя вести ради памяти матери. Юэ уже знала, что сифу сомневается в её касте, и это обижало особенно сильно. Мама была воином, и она тоже станет воином, сделав все необходимое для этого. Она может тренироваться сутками, не общаясь ни с кем, но она должна поступить так, как хотела мама. Она – воин, должна быть сильной и защищать клан, как Лун, мама, сифу, Бу-джи и другие воины клана. Чем больше Шэн Бо в ней сомневалась, тем меньше сомневалась сама Юэ. Она докажет, справится. Не слезами и уговорами, а тренировками и достижениями. И докажет всем, что воины клана – защитники, а не убийцы.

Мальчик вздохнул и открыл дверь. Увидев девочку, сидящую за столом с листком бумаги, он понял, что её отвлёк от занятия. Был уже вечер, скоро должен быть отбой. Надо до этого момента уложиться и исчезнуть с её глаз. И снова всё вернётся на круги своя: он будет просыпаться от кошмарных снов, тупо таращиться в потолок, боясь снова заснуть, сидеть в углу, прижав ноги к себе, ни с кем не разговаривать и посещать занятия. Что ж, наверное, так и придётся поступить. Раз нет другого выхода. Тэрри не видел ничего. Он словно попал в чёрный, ужасный туннель, в котором витает противный запах плесени, смрада и болезни, и из которого нет выхода. В котором совсем ничего не видно, из которго даже не показывается какой-то слабый свет. Наверное, так и надо. Может, это он так искупляет грехи...

Он мотнул головой, прикусил нижнюю губу и зажмурился. Но, буквально через мгновение справившись с собой, он переступил порог комнаты и, прикрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной.

- Извини, если я тебя отвлёк. Я просто хотел попросить у тебя прощения. Я тогда наговорил тебе много всего плохого. Прости и прощай... - кажется, это всё, что он хотел ей сказать. Теперь надо было уйти, но ноги будто приросли к полу. Он не мог пошевелиться. Так и остался стоять с низко опущенной головой, глядя на свои мокрые кроссовки и нижние края джинсов. Удары сердца отдавались эхом в его ушах.

Юэ опустила взгляд, слушая слова мальчика. Он извинился, он не считает так, как сказал? Девочка вздохнула и вновь подняла взгляд на гостя. Что значит прощай?

- Тэрри! Стой, - выкрикнула Юэ, вскакивая из-за стола.

Она не знала, что говорить дальше, не знала вообще, зачем его остановила. Просто испугалась, что они больше не будут разговаривать. Сейчас она злилась на Тэрри ещё сильнее, из-за того, что он захотел вот так вот уйти, не дав ей ничего сказать в ответ. А они собирались вместе тренироваться и пойти в пещеры. Юэ стояла ногами на циновке и прямо смотрела на мальчика.

- Мы же друзья? – немного неуверенно спросила девочка, испугавшись возможного ответа Тэрри.

Она закусила губу, почувствовав во рту привкус крови. У неё никогда не было близких друзей, всю жизнь она в основном общалась со своим братом. А теперь просто захотела поверить, что у неё наконец-то появился друг. А он уходит, даже не оставшись поговорить. В глазах защипало. Нельзя плакать, веки подведены белой краской, как велят традиции касты воинов её клана. Краска может потечь, и тогда слезы заметит сифу. А ей нужно доказать, что она, Юэ, не слабее своей матери, что она и правда воин клана.

Он вздрогнул и прикрыл глаза. Но не поднял голову. Нельзя на неё смотреть. Нельзя вообще кому-нибудь говорить, что происходит в его душе. Нельзя смотреть на неё. Вдруг он ей понравится? И он будет виноват в том, что из-за этого у неё начнутся какие-то проблемы. Нельзя смотреть на неё. Нельзя плакать.

- Я... не знаю... - ответил мальчик. Ногам было очень холодно и мокро, но он постарался не обращать на это внимания. Друзья ли они? Да, он тоже хотел с ней дружить, но вдруг получится, что из-за этой дружбы пострадает она? Вдруг он не сможет внушить себе, что для него она мальчик? Вдруг... вдруг... вдруг...

- Юэ, мне действительно неприятно, что всё так получилось. Мне плохо от сознания того, что всё это произошло из-за танца. Я... я не знаю, как мне себя вести. Ты мне нравишься... - произнёс он и зажмурился от только что сказанного. Зачем он сказал это? Теперь наверное точно она не будет с ним общаться. Неважно, из-за чего, но так было бы легче, если бы она сама не захотела с ним видеться.

Юэ нахмурилась, слушая сбивчивые объяснения Тэрри. Она не хотела с ним ссориться. Но на его последней фразе в сердце неприятно кольнуло. Глаза предательски защипало, и девочке стоило больших усилий сдержаться и не потереть их руками – так краска точно размажется по щекам. Об этом говорила сифу. Она – воин, ей нельзя. Так нужно, ради памяти мамы, ради клана. Девочка резко села на циновку и прижала колени к груди, крепко обхватив их руками.

- Зачем ты это сказал? – тихо, но строго произнесла Юэ, устремив суровый взгляд на мальчика. На прокушенной губе проступила кровь. – Можно, я не буду отвечать? – в карих глазах девочки, влажных от слез, читалась мольба. – Тэрри… ты… я… Они плохо подумают о моей маме! – крикнула Юэ.

Слёзы текли по щекам, но девочка делала вид, что не обращает на них внимания. Она должна стать воином, она не может подвести вождя и сифу, Лун не поймет, если маму обвинят в том, что её дочь ведет себя плохо. Она должна стать самой сильной, сдать экзамен, превратиться в тигра. Юэ с силой зажмурилась, увидев перед собой ясные голубые глаза белой тигрицы, такие, как были у мамы. Раньше она пугалась, когда видела морду хищника так четко. Сейчас тигрица зарычала, а Юэ была готова зарычать на неё в ответ, закричав, что она – тигр, сильная, как мама, о маме можно думать только хорошо, и она, Юэ, станет воином клана! Она докажет сифу, вождю, Луну, всем, что нет никого сильнее женщин-воинов клана Белых Тигров. Все тело очень сильно заболело, кожа зачесалась, стало очень трудно дышать. Девочка стиснула зубы, чувствуя, как по всему телу проходит судорога, как болит каждая кость, лицо, голова, перед глазами все плывет и от этой боли начинает тошнить…

Все стало большим. Юэ попыталась сделать шаг, и мир вокруг закружился. Она не могла ничего разглядеть, зато все звуки стали громче. Белый тигренок пошатнулся и неловко сел на попу, неудобно приземлившись на хвост. Попытка высвободить хвост привела к новому падению. Юэ мотнула головой, почувствовав, как к голове прижались большие уши. Из-за этого в голове зашумело. Стало страшно и захотелось кричать. Тигренок оскалился и неуверенно зарычал, показывая тонкие белые клыки. Не с первой попытки, но Юэ встала на ноги и, шатаясь, спустилась с циновки, почувствовав, что идти очень неудобно из-за убранных в подушечки лап когтей. Она дернула хвостом и стала ошарашено смотреть по сторонам, заметив мальчика. Юэ его не узнала. Она не понимала даже, где находится. Хотелось убежать как можно дальше. Тигрёнок запрыгнул на стол, но одна из лап поскользнулась, и Юэ чуть не упала на пол. Шерсть на холке встала дыбом. Маленькая хищница продолжала яростно щериться, глядя по сторонам, но пошевелиться боялась.

Тэрри впервые за это время поднял голову. Услышав её слабый, но строгий голос, он поднял голову и посмотрел на неё. Один миг они смотрели друг на друга, а потом девочка резко села на циновку и поджала под себя ноги. По её лицу текли слёзы, а с губы капала кровь. Мальчик разжал руки и посмотрел на свои ладони, на которых ещё не зажили старые синяки, но уже образовались новые ранки от ногтей.

- Я.. прости... - пробормотал он и повернулся к ней спиной. Открыл дверь. И, обернувшись снова, сильно вздрогнул. Перед ним сидел маленький белый тигрёнок. В Превращениях он был слаб, точнее, он ничего не знал об этой магии. Поэтому ему стало немного неприятно и даже страшно. Что если она кинется на него? Вспомнив тот далёкий случай столкновения с каким-то тигром, он нервно сглотнул. Ему стало страшно, и он решил, что надо что-то делать...

Но тигрёнок не стал на него нападать, из чего Тэрус сделал вывод, что это превращение было чуть ли не первым. надо что-то делать. Надо позвать мастера Бо... она ей поможет..

- Я сейчас... не бойся... - сказал мальчик, сам трясясь от страха или ещё от чего-то и, закрыв за собой дверь, пулей понёсся в корпус мастеров за мастером Шэн.

… Шэн распахнула дверь комнаты Юэ, на мгновение замерев при виде перепуганного тигренка. Здоровые лапы – будет крупной, в мать. Интересный окрас, у тигров полоски уникальны, не бывает двух с одинаковыми. Голубые глаза, как у Рё. Тигрица не сдержала довольной усмешки, разглядывая то чудо природы, которым наконец-то смогла стать её подопечная. Юэ держалась очень неуверенно, её никогда прежде не учили обращаться со звериным обликом, она даже лапы ставить не умела. Стол для тигра, способного прыгать на семь метров в длину, - не преграда, но девочка этого ещё не понимала. Шэн с восторгом разглядывала тигрёнка, зная, что у Юэ ещё есть время освоиться в этом облике. Девочка рычала, хотя это был скорее детский крик, чем рык хищника. Все ещё впереди, ещё много тренировок, чтобы этот смешной зверек стал настоящим царем зверей, но первый шаг сделан. Можно было читать мантру человечьего облика и перекидывать Юэ обратно, но Шэн промедлила, вновь улыбнувшись. Легкое покалывание во всем теле, приятная легкость в предвкушении того, как внутренний зверь обретет свободу…

… в следующее мгновение на месте мастера стояла белая тигрица, которая довольно щурилась, глядя на мечущегося по столу малыша. Хищница потянулась и чуть махнула полосатым хвостом, после чего прищурилась, глядя на тигренка. Она, не спеша, подошла к столу и пристально посмотрела на Юэ. Тигренка нужно с детства учить всему, инстинкты подсказывают слишком мало, все зависит от навыков, полученных от матери. Здесь роль матери придется выполнять ей. Шэн ткнулась мордой в шкирку тигренка, чуть прихватив её зубами, не повредив, тигрица может пронести в зубах куриное яйцо, не разбив его, и подтолкнула Юэ к краю стола. Такие странные новые ощущения, никогда прежде ей не доводилось возиться с тигрятами, в Лумбини тренировались уже взрослые воины. Шкура тигренка пахла не так, как шкура взрослой кошки и была намного мягче, а полосы казались чуть светлее. Шэн не обращала внимания ни на что вокруг, настолько она была увлечена увиденным чудом, хотя прежде прекрасно понимала, что и Юэ, и Лун – белые тигры, и их придется тренировать не только в человеческом, но и в зверином облике. Наверное, проснулись инстинкты зверя, больше нечем объяснить все эти странные для воина клана переживания.

Когда он вошёл в комнату девочки, он застал там уже двух тигров. То, что мастер перекидывается - он знал. Не зная почему, но не желая пропускать того, что будет дальше, он тихо, чтобы никого не спугнуть и никому не помешать, прошёл в ближний угол и сел там, поджав под себя согнутые в коленях ноги и обняв их руками. Он старался стать как можно менее заметным, чтобы его не выгнали. Конечно, кошки, да и вообще любые животные, чувствуют человеческий запах, но мальчик надеялся, что эти не обратят никакого внимания на ребёнка. Он просто хотел посмотреть... возможно, извиниться перед девочкой, если она станет человеком.

Стоп. Почему "если"? Она станет человеком, и он извиниться перед ней. К сожалению, потом он вынужден будет её избегать. У них разные пути. Она, как сказала мастер, будущий воин. Ей надо будет сражаться. А он... что он будет делать? Какой ему выбрать путь? Он пока не знал, что ждёт его в будущем.

Холод постепенно сменился каким-то неприятным теплом. Ноги вдруг резко согрелись. Но они всё ещё были мокрыми. Наверное, просто в комнате тепло, вот он и согрелся. Но вместе с этим заболела голова. Протерев руками лицо, он обнял согнутые в коленях ноги руками и стал ждать, что же будет дальше.