Курс молодого бойца ака сутки с Кассием

Секунда, вторая, третья... Хищница терпеливо ждала, пока рыбки решат, что она не представляет для них опасности. Говорят, память золотой рыбки всего 20 секунд, а у этих вкусных, интересно, сколько? Выдра умела быть терпеливой, главное, что теперь глупые рыбки вились вокруг нее, напевая пузырьками свою веселую песенку. Рывок и между зубок выдры уже вьется оранжевая рыбка. Дани намеренно не прикусывала сильнее, чтобы потом отпустить ее резвиться дальше со своими сородичами, а заодно подрастать и набираться соков. А еще разводить потомство, ведь не в виде выдры, так в человеческом обличии, она все равно скушает одну из этих рыбок, рано или поздно. Довольно влияя хвостом, хищница-проказница показалась у кромки воды, довольно держа рыбку в зубах и протягивая ее малышу, при этом выгибаясь всем тельцем на зависть Чину, чтобы вот сейчас смотрел и пускал слюни, что ничегошеньки поделать-то он и не может в такой момент. Рыбка, как ей и подобает, была склизкая и от нее пахло (о, удивление!) рыбой. Все хорошо, только вот держать ее в пасти было жутко не удобно: хищница привыкла, что обычно рыбка не дергается и не пытается вырваться, да еще и зубы крепко сжаты, а сейчас надо быть аккуратнее, только вот как тут удержишь эту скользкую вертлявую водоплавующую?

- Смотри, что это? – спросил Чин у малыша, заворожено следившего за охотой выдры. – Дани принесла тебе рыбку, да?

Кассий тут же взял протянутый ему улов, заодно прихватив хищницу за усы и чуть не попав пальцем ей в глаз, из-за чего Чин недовольно нахмурился. Ребенок сжал барахтавшуюся рыбку всей пятернёй и уверенно потянул её в рот.

- Не нужно. Люди не едят сырую рыбу, понимаешь? – сказал Чин, перехватывая руку мальчика. – Давай её отпустим, хорошо?

Первой реакцией ребенка, как положено, было недовольное хныканье, сменившееся суровым взглядом, адресованным по очереди рыбке, Чину и выдре. Ребенок явно не разделял буддистских идей о том, что животных нельзя убивать. Этот грех ортодоксальные верующие смывали в ледяном источнике на пути Внешней Коры у священного Кайласа. В представлении Чина, этот источник был холоднее той воды, из которой только что вылезла Дани. Он, правда, не был слишком религиозен и уж точно не разделял идей вегетарианства – тигры травой не питаются. Тем временем Кассий уронил рыбку на землю, проводив её полет внимательным взглядом. Он что-то залепетал, показывая пальцем на упущенную добычу.

- Давай не будем её мучить, ладно? – Чин посмотрел на мальчика, вопросительно приподняв брови, затем поднял рыбку с земли, продолжая второй рукой держать Кассия за капюшон. – Смотри, как она поплывет.

Маг присел у самого края пруда и отпустил рыбку в воду. Ребенок было потянулся, чтобы попытаться вновь её поймать, но Чин крепко его держал, так что затея не удалась. Кассий вновь начал хныкать, при этом пару раз устало зевнув.

Мало того, что жутко неудобно тут вот так вот стоять, раскорячившись в таком положении, так еще и увы чуть не повыдергивали, да и глаз чуть пальцем не покалечили. Хищница испуганно и обиженно пискнула – больно все-таки, а вы как думали? В любом случае, рыбку она отдала, поэтому сейчас бережно, ну, на сколько это может позволить себе выдра, трогала собственную мордочку, прячась за собственными же лапками. Недовольно фыркнув и не проявляя ни малейшего интереса к тому, что это живодеры делают с такой вкусной рыбешкой, хищница развернулась и постаралась как сильнее шлепнуться в воду, чтобы хоть брызги до них долетели. А вообще, жутко хотелось укусить, причем как одного, так и второго представителя расы неучей и мужланов, пусть и потенциальных. Но она сдержала порыв, хотя, еще раз, и она за себя уже точно не ручается. Вместо этого хищница направилась к другому берегу пруда, наслаждаясь свободой и долгожданной возможностью чуть расшевелить изрядно одеревеневшие мышцы. Выдра проворно уцепилась за какой-то сучок и вылезла на камушек, который был около берега. Надо отряхнуться, избавиться от лишней воды в шерсти, что она и сделала. В итоге выдра сейчас выглядела довольно смешно, но в то же время мило – она была растрепанной и беззащитной.

Выдра отряхивалась, но не спешила возвращаться в свой человеческий облик. С торчащей во все стороны влажной шерстью она выглядела очень забавно, но Чин не мог долго любоваться звериным обликом возлюбленной – Кассий продолжал хныкать. Видимо из-за того, что просто хотел спать. Он уже не следил за рыбками и выдрой, просто устало потирал глаза и зевал.

- Сейчас пойдем спать, - Чин улыбнулся, подхватывая ребенка на руки.

Малыш что-то бубнил, скорее даже ворчал. Он даже не пытался поймать волосы Чина. Как известно, у любого ребенка есть два способа беспокоить окружающих – плакать и не плакать, так что сейчас ученик ирбиса заподозрил, что Кассий действительно нагулялся и устал. Неуемная энергия наконец-то сошла на нет.

- Дани, мне кажется, нам пора идти, - Чин довольно строго посмотрел на выдру.

Итальянка иногда слишком увлекалась своим звериным обликом, забывая о том, что от неё-человека многое зависит. Не оставит же она его на растерзание Кассию, оставаясь водоплавающей хищницей, искренне наслаждающейся прогулкой и плаваньем? Воздух бывает легкомысленным, и тогда Земле, видимо, приходится следить за всем за двоих. Характеры учеников ирбиса составляли Дао, из-за этого их тянуло друг к другу, как противоположные заряды, но во многом они по-прежнему не умели понимать друг друга и подстраиваться друг под друга.

Хищница с довольным видом смотрела издалека на мальчишек, подставляя мордочку теплым солнечным лучикам, которые сушили и прогревали шерстку, правда не так быстро и хорошо, как хотелось бы. Но, все же была зима, поэтому и солнце было не таким теплым, как хотелось бы. И вообще, шерсть слиплась, грозясь превратиться в сосульки. Что-то как-то она совершенно не подумала о том, что вот сейчас вот надо бы перекинуться обратно, приняв человеческий облик, а она вся мокрая… Эхх, была - не была. Хищница вновь нырнула в воду, стремительно преодолев прудик и выползая уже на берег там, где были эти живодеры. Вновь отряхнувшись, она неуверенно взглянула на возлюбленного, негромко, но очень жалостливо пискнув, а в следующее мгновение уже почувствовала знакомое приятное покалывание.

Покалывание в мышцах сменилось покалыванием по всей коже. Девушка выпрямилась во весь рост, но почувствовала резкий холод. С волос не стекала вода, но они были влажные, да и одежда тоже теплом и сухостью не отличалась. Да, в следующий раз надо думать, определенно…

- Пойдем, - коротко сказала итальянка, бросив на Чина с Кассием нехороший взгляд. Вот если она простудится из-за них… Вот из принципа врачеванием не будет себя лечить, а сляжет в лазарет и будет сутками спать. Может, хотя бы отоспится…

Девушка пыталась сохранить хоть какое-то тепло, обхватив себя руками и чуть сгорбившись. Шла она довольно быстро, хотя Чин, например, вряд ли отстанет – он не мокрый, ему в принципе не может быть холодно, да и одежда ему уж точно не мешала идти, прилипая к телу. Девушка расправила плечи перед входом в корпус мастеров и замедлила шаг. Несмотря на холод и все неудобства, встретить кого-то лучше с высоко поднятой головой. Даниэла вошла в холл, чувствуя дрожь во всем теле от резкой смены температуры, и открыла дверь в своею комнату, пропуская Чина вперед.

Чин заметил, что Дани, приняв человеческий облик, оказалась в промокшей одежде. Погода Тибета и так редко бывает дружелюбной, а зимой оказывается и вовсе невыносимой из-за постоянного сухого холода, в котором нет даже снега, лишь тонкий слой инея и наледи, покрывающие все, где хоть случайно могла оказаться влага. Ему не стоило бы труда высушить одежду итальянки с помощью магии Огня, если бы руки не были заняты уже начавшим дремать Кассием. Как только они оказались в комнате, ребенок проснулся и снова начал хныкать, на этот раз более требовательно.

- Дани, ты вся мокрая, - Чин нахмурился. – Переодевайся, потом уложим его спать и я схожу за чаем. Не хватало ещё, чтобы ты простудилась.

Тем временем Кассий начал брыкаться, затем уткнулся лбом в плечо Чина, продолжая возмущаться. Маг умудрился снять куртку, продолжая держать ребенка на руках, и повесил её на крючок возле двери. Сейчас ему стоило больших усилий сдерживаться – его начинала раздражать любая мелочь. Кассий ныл, Дани зачем-то полезла в воду, дежурство с ребенком началось не так давно, а вымотало так, как Чин не уставал во время восстановления монастыря. При этом он не мог себе позволить срываться ни на итальянке, ни на Кассии, понимая, что этим покажет лишь свою слабость и усталость. Продолжая держать ребенка на руках, он подошел к окну, за которым по-прежнему ярко светило Солнце. Длина дня в этих широтах почти не меняется в разное время года. Он знал, что подгонять время неправильно, ценность жизни есть в любом моменте, тем более сейчас, когда рядом Дани, когда он в Линь Ян Шо и кажется, что все серьезные тревоги уже позади, где-то по дороге от Лахора до Покхары. Глупо сейчас на что-то жаловаться, это всего лишь сутки, проведенные с ребенком. Все-таки он собрался жениться, и нужно быть готовым к подобному.

Итальянка насупилась. Это было ну совершенно неуместное замечание. Он действительно думает, что она этого не заметила? Не хватало заболеть, а вот возьмет и заболеет вот всем назло. Только ведь, как назло, у нее даже насморка не будет, вот просто по закону подлости. И Чин, блин, нет, чтобы ласково сказать, так он еще и хмурится. Между прочим его волосы она спасала от цепких ручек Кассия, а не свои. Ребенок хныкал, проснувшись. Но раз мужчина сказал, значит сказал, поэтому пусть сам успокаивает малыша, а Даниэла подошла к комоду, доставая из него сухую одежду. Без малейшего стеснения, итальянка принялась избавляться от мокрой одежды, которая неприятно липла ко всему телу, отчего стягивать те же брюки, например, оказалось довольно сложно. И белье, черт возьми, тоже влажное… Ну, собственно говоря, а чего Чин еще не видел? Хотя, стоит заметить, что все же небольшое смущение она все-таки испытывала. Ну да, рядом с любимым, уже практически мужем, надо чувствовать себя уверенной и все такое, только вот не при маленьком ребенке, да и не при подобных обстоятельствах.

- Заболею, буду отказываться лечить и умру, - она капризно поджала губы, подходя к Чину и забирая ребенка из его рук. Спортивные костюмы – еще одно великое изобретение человечества, пусть он и был далек от того, что принято носить в монастыре, зато удобно и комфортно. И вообще, она в своей комнате и имеет полное право покапризничать. – Будешь по мне скучать?

Конечно, все это говорилось не в серьез, да и вряд ли она сама, не говоря уже о других мастерах Линь Ян Шо, допустят подобное. Какое-то странное чувство сейчас не давало покоя. Кассий все также продолжал хныкать. Понятно, хочет спать, но что-то не так. Обоняние хищницы улавливало какое-то странный запах, исходивший от ребенка. Догадка пришла сама собой, и, наверное, во всех красках отразилась на ее лице. Перспектива менять пеленки сейчас затмила желание покапризничать.

- Чииин, милый, ты ведь меня любишь, да?

Чин невольно залюбовался сценой переодевания итальянки, на какое-то время даже перестав обращать внимание на нытье сидевшего на его руках Кассия. Он все больше убеждался в том, что Провидение подарило ему самую прекрасную из женщин. Дани сильно отличалась внешне от девушек Поднебесной и Тибета, не только лицом и разрезом глаз, но и линиями безупречного тела и светлым, почти мраморным цветом кожи. Может быть, ему, как тому легендарному правителю, повезло связать жизнь с воплощением какой-нибудь богини, хоть даже самой Тары? На самом деле, мысли о буддистских святых помогали сейчас отвлечься от других мыслей, которым в этот момент нельзя было давать волю. А вот язвительное замечание Даниэлы показалось ему совершенно неуместным, на какой-то момент затронув уже начавшие забываться образы боя, в котором ему довелось участвовать. В какой-то момент черты его лица стали строгими, даже жесткими, а между бровей стала заметна тонкая вертикальная морщинка.

- Не говори глупостей, хорошо? – строго спросил Чин, когда Дани забирала у него из рук Кассия. – Я тебя очень люблю, - добавил он, все же улыбнувшись.

Наверное, Дани не так просто задала этот вопрос – не важно. Есть вещи, к которым нельзя относиться легкомысленно. Чин очень боялся даже допустить мысль о том, что когда-нибудь потеряет Дани. Наверное, это был единственный реальный страх, оставшийся у него после того, как они поняли, что должны быть вместе.

- А ты не причитай, как старый дед о том, что я и так знаю, - нахмурила носик итальянка, чуть прищурившись своими хитрыми глазищами. Хитрая улыбка расползлась чуть ли не до ушей, когда она услышала то, что и так знала, но что сейчас было очень необходимо для того, чтобы не принимать участия в смене пеленок у малыша. Едва приподнявшись на мысочки, девушка коснулась губами его носа. – Ну, тогда ты меняешь Кассию пеленки.

Так радостно заявляют, наверное, только о долгожданной свадьбе или о подарке, но никак не о пеленании детей. Но итальянка, в любом случае, была собой довольна, ведь Чин – мужчина, причем никогда не берет свои слова обратно, так почему бы не попробовать это все повернуть так, как ей покажется красивее и удобнее для нее самой. Но она даже удосужилась повернуться и продефилировать к столику, на котором это надо было делать. Уложив на нем ребенка, она чуть хихикнула, отходя к сумке с вещами малыша.

- Я даже помогу тебе, - продолжая довольно улыбаться, сообщила ему Даниэла, протягивая ему чистые пеленки для ребенка, вместе с полотенчиком и тальком, который используется как присыпка, чтобы на нежной детской попке не было лишнего раздражения от мокрых пеленок. – Вот, держи, - довольная, как мартовским кот, девушка подошла к возлюбленному, собираясь похихикать над тем, как он будет справляться с малышом.

Из всех возможных выражений праведного возмущения на лице Чина сейчас отразилось, наверное, самое яркое. Он был воспитан в тех традициях, где мужские и женские обязанности строго определены, и смена пеленок никак не ассоциировалась у него с чем-то, что могло входить в число его обязанностей. Видимо, разница культур, казавшаяся почти терпимой, вновь решила напомнить о себе накануне свадьбы. Чин не хотел обижать итальянку отказавшись выполнять её просьбу, но нужно будет дать ей понять, что он представляет себе роль мужчины в воспитании детей иначе. Он подошел к столику, на котором лежал ребенок, и посмотрел на него с видом человека, встретившего инопланетянина.

- Я не знаю, как менять пеленки, - честно признался Чин, чуть нахмурившись.

Кассий заплакал, громко и требовательно. И для того, чтобы он замолчал, его все же следовало переодеть. И, наверное, с него нужно было ещё раньше снять куртку и теплый комбинезон. Ребенок орал, из-за чего Чин ещё сильнее злился из-за перспективы менять ему пеленки. Он снял с Кассия теплую одежду, поморщившись из-за мерзкого запаха, затем обернулся на Дани, дожидаясь обещанной помощи. Он взял из рук итальянки все то, что, должно быть, предназначалось для предстоящего сложного ритуала, и вновь нахмурился.

Любоваться всем спектром недовольства на лице возлюбленного можно вечно, во всяком случае, ровно до тех пор, пока это не касается тебя лично. Ну, сейчас это, конечно, касалось итальянки, а все потому что она была хитрой и перебросила на Чина с его добровольного согласия (несчастный просто не представлял, что она задумала в тот момент) перепеленание ребенка. Но сердце не позволяло долго наслаждаться видом обескураженного тигры, который, как и она сама, не имел ни малейшего понятия как это делается. Ну, памперсы она бы, может быть, еще с горем пополам поменяла бы, а тут пеленки…

- Давай тогда думать вместе, - чуть морщась от громогласного плача Кассия, предложила девушка, подойдя к любимому и чуть приобняв его за талию, - Я тоже не знаю, как это делается, поэтому будем импровизировать.

Молодые люди занялись избавлением ребенка от лишней одежды: куртка, теплый комбинезон, под ними штанишки и кофта, еще футболка, колготки и носки и, наконец, пеленки… Интересно, как дети вообще умудряются ходить во всем этом? Наверное, поэтому они такие капризные. А еще малыш стал чуть ли не в два раза меньше по объему, если не на все три. От пеленок исходил весьма понятный аромат. Итальянка жутко морщилась, но пока что упорно боролась с желанием развернуться и предоставить своему ненаглядному свободу действий. Только вот понимала, что мысли их, наверняка, сейчас очень сходятся.

- Я не хочу это трогать, - наконец-то произнесла девушка, указывая на пеленку, которая была умело закручена в своеобразные трусики. Кассий продолжал плакать, отчаянно прося, чтобы ему вернули маму. О, Даниэла уже начала разбирать его слова. Но ей стало безумно жалко малыша…

Чин надавил ребром указательного пальца на точку под носом, чтобы не так сильно чувствовать неприятный запах. Он был брезглив, хотя обычно старался мужественно не подавать вида, что его могут смутить какие-то неприятные запахи. Дани честно призналась, что не собирается трогать грязные подгузники, в то время как Кассий продолжал орать и что-то требовать. Не лучшее время для чтения лекций о мужских и женских обязанностях, хотя для Чина, как мужчины, воспитанного на Востоке, необходимость менять ребенку подгузники казалась противоестественной. Он недовольно нахмурился, но решил, что сейчас должен поступить как старший и более сильный – перестать капризничать и сделать то, что нужно. Снова поморщившись и затаив дыхание, он снял с ребенка подгузник, брезгливо отложив его в сторону.

- По-моему, его нужно вымыть, - сказал Чин, продолжая морщиться, – и это удобнее сделать магу Воды, - он обернулся на итальянку, стараясь не обращать внимания на все продолжавшиеся требовательные вопли Кассия.

Боевое крещение продолжалось, и ученик ирбиса уже ждал того момента, когда они уложат Кассия спать. Он вспомнил, что сифу Флёр сказала им выбрасывать использованные подгузники, сжалившись и не поручив ученикам ирбиса ещё и стирку. Чин достал из кармана сумки пустой пакет и, вновь поморщившись, убрал подгузник в него.

- А я пока пойду и выброшу это, если ты не против.

Чин повел себя как настоящий мужчина – он мужественно принял огонь на себя, решившись избавить их всех от этого подгузника по старинке, когда человечество еще не изобрело памперсы. Почему-то сейчас вспомнились все эти рекламы памперсов, либеров, хаггисов и прочих брендовых названий этого, теперь уже точно несомненно важного атрибута в жизни любых молодых родителей и нянек. Если верить рекламе, то и менять их наверняка надо реже, да и, как обещают производители, они не раздражают детскую кожу и все такое.

- Да-да, конечно, - стараясь как можно дольше задерживать дыхание, произнесла девушка, прежде чем ей в голову пришла гениальнейшая из идей. Определенно. Итальянка на пару мгновений замерла, концентрируясь на голубой энергии Воздуха. Правая рука согнулась в локте, а кисть прошлась поперек лица, не касаясь кожи, но благодаря этому концентрируя энергию в области рта и носа, создавая своеобразную кислородную маску. Даниэла сделала глубокий вдох, наслаждаясь свежим воздухом, а затем вновь обратила свое внимание на ревущего ребенка. – Может уже прекратишь орать как недорезанный? – на полном серьезе спросила девушка, уперев руки в боки и глядя в глаза ребенку, отчего малыш даже притих, явно прифигев от подобного с ним отношения. Даниэла же не преминула воспользоваться положением, потому аккуратно намочила салфетки в теперь уже теплой воде и, приподняв ноги малыша, начала аккуратно вытирать его попку. Нда, кажется на столько маленьких мужчинок она еще в подобном положении не удосуживалась лицезреть. Но это тоже практика, правда, как она была уверена, на очень далекое будущее, когда она станет умной и подкованной и решится-таки на ребенка. Хм, а кажется, когда он даже не орет, это делать намного легче, да и свежий воздух делает свое дело, хотя девушка не прекращала немного морщиться, но тут уж скорее от усердия и старания.