Дети - счастье?

Вэньхуа наблюдал за тем, как Мэйхуа вела себя в воде. Она даже улыбалась. Улыбка для неё пока не была способом общения, а лишь отражала ощущение внутреннего благополучия, но он улыбался в ответ, глядя на неё. Её лицо казалось более взрослым и осмысленным, хотя после родов прошло всего две недели.

Мэйлин попросила принести полотенце, и Вэньхуа сходил за ним в комнату, затем развернул, чтобы принять ребенка из рук супруги, когда та достанет Мэйхуа из воды. Малышка была готова плавать дольше, но время купания следовало прибавлять постепенно, чтобы не пересушивать чувствительную кожу, которая и так шелушилась, привыкая к новой окружающей среде.

- Какое у неё будет молочное имя? - спросил Вэньхуа.

Они выбрали то имя, которое предложил он, и он считал, что будет справедливо, если Мэйлин решит, как ребенка будут называть дома. Мэйхуа - красивое имя для взрослой девушки, но, даже не веря в необходимость защитить ребенка от злых духов, Вэньхуа считал, что дома правильнее называть её иначе.

Мэйлин еще раз ополоснула Мэйхуа чистой, не мыльной водой, пока Вэньхуа ходил за полотенцем в комнату, перед тем как вынимать ее из ванночки. Дочь выглядела довольной, уже ничего не напоминало о том, что еще недавно у нее болел животик и она надрывалась так, словно ее убивали. Обычный совершенно счастливый ребенок, у которого все хорошо.

- Может быть, Сяомими? - предложила Мэйлин, осторожно опуская девочку на руки мужу, чтобы он укутал ее в полотенце и отнес на пеленальную доску, где ей можно будет дать немного подрыгаться на воле. После купания и таких гуляний Мэйхуа охотнее ела и крепче спала ночью, хотя бы какую-то ее часть до следующего кормления. - Она такая маленькая.

Сяомими дословно означало "крохотная", это имя могло очень хорошо подойти такой крошечке, как Мэйхуа, и звучало оно очень нежно. Строго говоря, совсем не было такой уж крайней необходимости в домашнем молочном имени, которым ее будут называть внутри семьи, это было просто хорошей традицией, которую Мэйлин считала нужным и правильным поддержать.

Она первой вышла из ванной, чтобы положить на стол доску и расстелить на ней пеленку, так Вэньхуа не придется держать девочку на весу, и он сможет сразу ее положить.

Вэньхуа завернул дочь в полотенце и вышел из ванной следом за Мэйлин. Малышка начала немного возмущаться тем, что её достали из воды, но не плакала.

- Сяомими? - переспросил Вэньхуа. Он посмотрел на ребенка, решая, насколько ей подходит это домашнее прозвище. Ему показалось, что вполне. - Мне нравится.

Он положил Мэйхуа на пеленальную доску и промокнул все складочки на её теле мягким полотенцем, аккуратно, чтобы не раздражать тонкую кожу. После этого Вэньхуа отложил полотенце в сторону и переложил ребенка на живот, как показывала Люси. Она говорила, что это помогает от колик, но нельзя было оставлять так на время сна.

Вэньхуа провел указательным пальцем по стопе дочери и усмехнулся, глядя на то, как та поджала пальцы. Это был рефлекс, оставшийся от далеких предков - когда-то он позволял адаптироваться к лазанью по деревьям. Со временем он должен был пропасть, как и некоторые другие, доставшиеся при рождении.

- Тебе нравится, если тебя будут называть сяомими? - спросил Вэньхуа у дочки, но та никак не отреагировала на его слова.

Мэйлин села на стул рядом со столом у окна, наблюдая за тем, как Вэньхуа ухаживает за дочкой. Прошло всего две недели с того момента, как родилась дочь, а Мэйлин казалось, что это произошло очень-очень давно, теперь она даже удивлялась, как они жили до этого, вдвоем, без Мэйхуа. Хотя, положа руку на сердце, Мэйлин и могла припомнить, чтов целом все было неплохо - они работали, вместе возвращались домой, ужинали и занимались своими делами, если было желание отдохнуть друг от друга, или смотрели вместе какой-нибудь фильм, или даже иногда ходили вдвоем гулять по парку, обсуждая последние новости медицины. Теперь все поменяется, когда они вернутся в Пекин. Хотя можно все-таки вместе гулять по парку, обсуждая хирургию, но еще и одновременно гулять с Мэйхуа. Пока эта картинка выглядели идиллически.

- Похоже, она не в восторге, - улыбнулась Мэйлин, когда Сяомими никак не дала понять, что ей по душе ее новое прозвище, но и было бы странно, если бы в двухнедельном возрасте она уже как-то реагировала на что-то, кроме ее внутренних потребностей. Зато она закряхтела, оказавшись на животике, и начала довольно бодро елозить на месте. - И вообще она нас игнорирует. Хотя мне сегодня показалось, что она начинает различать мой голос.

Мэйлин приложила ладонь к ножкам крохи, и та рефлекторно попыталась оттолкнуться от них, чтобы поползти вперед, но она скорее была похожа на копошащегося жука, потому что движения ручек и ножек были нескоординированы.

- Она знает твой голос, - сказал Вэньхуа. - Она его слышала девять месяцев. Наверное, и мой голос тоже знает.

Слух у новорожденного развит лучше, чем зрение, несмотря на то, что такой маленький ребенок не способен понимать смысл обращенной к нему речи. Но может немного реагировать на интонации. Мэйхуа забавно оттолкнулась от руки Мэйлин, пытаясь ползти, но явно не понимала, что при этом делать с руками. Вэньхуа провел двумя пальцами по бокам от позвоночника малышки, затем пригладил её мокрые волосы, смешно торчавшие во все стороны.

- Я схожу в душ, пока ты будешь её кормить? - спросил Вэньхуа.

Он надел на Мэйхуа подгузник, затем взял малышку на руки. Она была уже сонной, потому что устала купаться, но перед сном её нужно было покормить, чтобы она какое-то время спокойно поспала. Она пока не могла спать обещанные пять-шесть часов подряд, но уже не пищала каждый час, и начинал проясняться какой-то режим.

Если Мэйхуа и знала ее голос, то до сегодняшнего дня она никак не давала это понять. И только сегодня она или действительно отреагировала или так совпало, что Сяомими повернула голову в ее сторону именно в тот момент, когда Мэйлин ее позвала. А сейчас она просто копошилась, шевеля ручками и ножками и кряхтела, потом немного выгнулась, когда Вэньхуа провел пальцами по ее спине, но это тоже было рефлексом.

- Конечно, иди, - согласилась Мэйлин, забирая дочь себе. Она устроилась с ней на кровати и подложила подушку под ребенка, чтобы не держать ее на весу. Самое первое, чему научила Ван дайфу Мэйлин - это правильно прикладывать малышку к груди, потому что потом некому будет задавать интересующие вопросы, и Мэйхуа быстро научилась брать грудь, так что хотя бы с кормлением не возникало никаких проблем, хотя грудное вскармливание сложно было назвать огромным удовольствием. Во всяком случае Мэйлин его таковым не считала.

Пока у Мэйлин были странные ощущения от факта того, что она стала мамой. С одной стороны, это было довольно интересно и необычно, были свои положительные стороны и отрицательные, но пока не было никаких проблем - ей даже нравилось проводить время с дочкой, хотя она почти все время спала. За ней даже спящей было интересно наблюдать. А с другой Мэйлин скучала по работе и хотела вернуться к практике, потому что слишком уж это вынужденное бездействие напоминало ей ту ситуацию, когда она не могла работать из-за ранения кисти. И эта ассоциация была не очень приятной.

Вэньхуа вылил воду из ванночки и отнес саму ванночку обратно в комнату. В их доме было очень мало места для троих, и сейчас идея поискать в Пекине квартиру больше той, что у них была, казалась особенно привлекательной. До возвращения домой оставалось меньше трех месяцев, но это время предстояло постоянно протискиваться в забитой детскими вещами единственной комнате, радуясь, что Сяомими пока не ползала, и ей не нужно было место для игр.

Грядущее возвращение в Пекин казалось самым желанным событием на ближайшее будущее. Здесь приходилось каким-то образом приспосабливаться, чтобы выжить, а там можно было жить нормальной жизнью, где не слышен грохот выстрелов, где есть выходные, где есть магазины и таобао и не обязательно выносить из ванной детскую ванночку, чтобы принять душ. Вэньхуа не жаловался вслух, тем более при Мэйлин. Ей было еще тяжелее, а находилась она в тех же условиях и сама все прекрасно видела и понимала.

Вэньхуа провел в душе минут десять, после чего вернулся в комнату. Он старался не шуметь, потому что Мэйхуа могла заснуть в любой момент.

Мэйлин все еще было немного неловко кормить при Вэньхуа, потому что она стеснялась своего изменившегося за беременность тела, хотя, конечно, это было не так стеснительно, как если бы он смотрел раскрытие, и ей почти удалось победить свою неуверенность в себе. Мэйхуа нужно было кормить, иначе она начнет требовать еду уже сама и снова поднимет ор, а Мэйлин хотелось этого по возможности избежать. Нужно было просто не воспринимать все так остро, а напоминать себе, что раз они сделали вместе ребёнка и Вэньхуа вел ее беременность и даже присутствовал в самом начале родов, то процесс кормления грудью его точно не напугает.

Сяомими, поначалу жадно вцепившаяся в грудь, довольно быстро наелась и начала засыпать, даже не отворачиваясь. Скорее всего сильно устала, сначала намаявшись с животиком, а потом и наплававшись в прохладной воде, и последние ее силы ушли на то, чтобы поесть. Мэйлин еще немного подержала кроху около себя, проверяя, чтобы та наверняка закончила трапезничать, а потом отняла ее от груди и поудобнее уложила на подушке, опустив футболку, чтобы прикрыться, и пока не желая относить дочь в колыбель. Сонная, доченька выглядела очень трогательно. И все равно хмурилась, совсем как ее папа. Наверное, им достался невероятно суровый, но очень милый ребёнок.

- Смотри, опять недовольно хмурится, - с улыбкой негромко сказала Мэйлин. Она не боялась разбудить дочь, потому что та с рождения привыкла к постоянному шуму госпиталя, и спокойный голос не мог ее напугать.

Вэньхуа нравилось смотреть, как Мэйлин кормила дочь. Это было очень мило и совершенно не вызывало у него каких-то лишних мыслей. В этой сцене было что-то архетипичное, сакральное, особая природная гармония, которую проще воспринимать чувствами, а не рациональным разумом. Когда все, что происходило вокруг, было ненормально и не позволяло чувствовать себя в безопасности, при виде Мэйлин и дочери Вэньхуа чувствовал, что все в порядке. Что бы ни творилось вокруг, у них была их семья, с которой все не могло не быть хорошо.

Когда Мэйлин закончила кормить, Вэньхуа присел на край кровати. Сяомими спала, но во сне продолжала хмуриться и гримасничать. Он улыбнулся.

- Она красавица, даже когда хмурится, - сказал Вэньхуа. - Я надеюсь, что ночью у неё не будет болеть живот.

Люси предупреждала: сначала колики, потом зубы, потом ребенок везде лезет, потом воюет за границы. Потом школа, институт, свадьба, внуки - словом, спокойно не будет никогда.

Сяомими крепко заснула. Пока она была довольно беспроблемным ребенком, не считая сегодняшнего эпизода с плачем, и можно было надеяться, что она таковой и останется дальше, хотя Мэйлин была склонна думать, что самое веселое время только начинается. Люси предупреждала, что с детьми никогда не бывает так, как ты ждешь, что все обязательно пойдет наперекосяк. Это, естественно, немного печалило, и Мэйлин была слегка напугана перспективой выслушивать истошные детские вопли каждый вечер по часу, а то и больше. Ей было немного стыдно за свое поведение и свои мысли. Со всех сторон всю жизнь ее убеждали, что дети - это здорово, что женщина должна хотеть и обожать детей, что беременность и материнство - это прекрасно и именно то, для чего женщина создана, но она совсем не чувствовала того щенячьего и неземного восторга, какой бы вроде как должна ощущать. Да, Сяомими милая и любимая, это действительно было так, но Мэйлин иногда хотелось вернуться назад на девять месяцев и в итоге подумать головой, а не...тем местом, чем она тогда думала, когда лезла на колени к Вэньхуа.

Но больше всего она боялась говорить об этом с Вэньхуа и всеми силами пыталась показать, что она - хорошая мама для Мэйхуа. Даже если сама ею себя не ощущала, она не хотела, чтобы он разочаровался в ней или ее выборе все-таки ребенка оставить и рожать в таких ужасных и неподходящих условиях. И огромную роль в этих метаниях Мэйлин играли еще так и не успокоившиеся гормоны, когда она могла нежно ворковать над дочерью, наглаживая каждый ее крохотный пальчик, а через полчаса ненавидела себя и готова была даже близко не подходить к ребенку.

- Иногда мне кажется, что я совершенно не справляюсь с ней, - призналась Мэйлин. - Как сегодня. Вместо того, чтобы быть рядом с дочерью, когда ей плохо и больно, я просто сбежала от проблемы.

Несмотря на то, что Мэйлин посвятила себя учебе и карьере, вопреки всем указаниям Юн тайтай о том, как правильно быть женщиной, Вэньхуа подозревал, что с рождением ребенка вернется часть тех вопросов, которые прежде казались ему решенными в их отношениях. У Мэйлин не было перед глазами других моделей семьи, кроме её собственной и той, о правильности которой ей говорили с детства. И ей не рассказывали про все те сложности, которые стали и для Мэйлин, и для Вэньхуа открытиями в тот момент, когда о них заговорила Люси.

- А что ты понимаешь под тем, чтобы с ней справляться? - спросил Вэньхуа. - Если бы ты была рядом, пока она плакала, у неё не прошел бы от этого живот, и плакать она бы не перестала. Ты оставила её со мной, ты имеешь право побыть одной и не слушать её плач. Ты - хорошая мать. С Сяомими все в порядке, она здорова и в безопасности.

Мэйлин было сложно. Здесь ей никто не мог помогать в течение дня, и он возвращался домой только после смены, а с утра снова пропадал в госпитале. Здесь не было никого из родственников и друзей, кто мог бы подстраховать, чтобы Мэйлин успела хотя бы нормально пообедать, и они все еще не нашли няню, которая станет сидеть с Мэйхуа, когда той исполнится полтора месяца.

- Все равно я не должна была уходить, - упрямо произнесла Мэйлин, твердо уверенная в том, что поступила неправильно. Разве ребенок, тем более маленький, не нуждается в том, чтобы мама была рядом двадцать четыре часа в сутки, ведь так он чувствует себя в безопасности? В целом Мэйлин, несмотря на рассказы Люси и Ван дайфу, в вопросах детей до сих пор руководствовалась какими-то мифическими представлениями о том, что такое ребенок и чего с ним делать помимо того, чтобы вовремя кормить, менять памперсы и купать. И даже наличие собственной двухнедельной дочери совсем не проясняло ситуацию. - Я не смогла ничего сделать, чтобы ее успокоить и чтобы ей стало легче. Я даже не поняла поначалу, что с ней.

И это было хуже всего, понимать, что она совсем не знает, что ей делать, потому что Мэйхуа не могла сказать, что именно с ней не так и что у нее болит. Мэйлин привыкла работать со взрослыми, которые хотя бы могли расплывчато, но сказать, что их беспокоит, а что требовать от ребенка, который только-только родился и практически во всем реагирует рефлексами, а не осознанными реакциями? Ведь до этого Сяомими так никогда не плакала, чтобы можно было сходу сообразить, что ее что-то не устраивает.

Мэйлин считала, что она не имеет права ныть и жаловаться, но все равно постоянно жаловалась, что устала, что приходится соблюдать диету, что не понимает ребенка, и еще миллион всяческих проблем, к которым она оказалась не готова. Вэньхуа уставал на смене, делая по несколько операций подряд, а потом еще приходил домой и был вынужден возиться с ними, хотя наверняка ему тоже хотелось отдохнуть и просто ничего не делать.

И непонятно, в какой момент Мэйлин решит, что он на неё давит, пытаясь переспорить и доказать свою точку зрения. Но Вэньхуа считал, что должен был хотя бы попытаться объяснить Мэйлин, как он видел всю эту ситуацию.

- И я не смог, - сказал Вэньхуа. - Она успокоилась, когда у неё перестал болеть живот. Я думаю, ей было не принципиально, у кого на руках плакать. А тебе нужно хотя бы иногда отдыхать. Просто здесь и сейчас у тебя этой возможности практически нет.

Мэйлин считала, что ответственность за ребенка лежала в основном на ней. Вэньхуа считал, что у Сяомими двое родителей, и то, что он большую часть времени проводил в госпитале, не лишало его обязанностей по уходу за ребенком дома. И он хотел, чтобы Мэйлин воспринимало это именно так, а не как какие-то жесты доброй воли с его стороны, когда он занимался Мэйхуа.

- Это нормально, что нам пока не хватает опыта, чтобы понимать все, что происходит с Мэйхуа. Научимся. И ей, и тебе важнее, чтобы ты успевала отдыхать, - сказал Вэньхуа. - У тебя и так мало возможностей для этого. Ты не доверяешь мне, когда она со мной?

- Конечно доверяю, - возразила Мэйлин. Она поднялась с кровати, чтобы положить заснувшую Сяомими в ее колыбельку, потому что до этого момента дочь лежала на ее руках. В домике было тепло, и Мэйлин не стала укрывать малышку. Она вернулась обратно к Вэньхуа, присев на кровать. - Иногда даже больше, чем самой себе.

Она уже с первого дня, как родилась Мэйхуа, видела, как уверенно Вэньхуа справляется со всеми сложностями, связанными с ребенком. Мэйлин поначалу ее опасалась даже на руки брать, боясь, что сделает что-то не так, и не замечала подобного за мужем. Ей даже порой казалось, что он точно знает, как и что нужно сделать, чтобы было правильно. Мэйлин же по три раза все переспрашивала у Ван дайфу, так что под конец даже опытная акушерка,
Которая, по сути дела, должна была привыкнуть к растерянным родильницам, явно устала от вечных вопросов бестолковой Мэйлин.

- Но дело не в доверии или недоверии к тебе, Вэньхуа. Я не ожидала, что мне будет так сложно с Сяомими, и я совсем не ожидала, что мне захочется оставить ее тебе, а самой куда-нибудь уйти. И от этого я чувствую себя плохо, как будто мне было все равно, что с ней происходит, - а ведь она была так рада, когда выдадась возможность пятнадцать минут не слышать этого крика, от которого раскалывалась голова, а от бессилия слезы сами наворачивались на глаза. Мэйлин считала, что это было совсем не от усталости, ведь на тот момент она не чувствовала себя усталой. Она просто хотела, чтобы Мэйхуа прекратила плакать и замолчала.