Первая черта из тысячи тысяч

Мысль о каллиграфии приехала Ирине в голову как-то сама собой следом за ее попытками освоить водную магию. Потому что ковыряться в хитросплетениях этой стихии было тяжко, там отъехать на интуитивном понимании, как это вышло с огнём, уже не получалось, и вся эта магическая возня требовала недюжинного терпения - терпением же Ирина никогда особо не отличалась. Ей и долго, медленно, ступенчато расти до прошаренного водного мага было влом, и сдаваться при этом тоже было обидно - в общем, где-то тут, в попытке выбрать между двумя стульями Ирина и вспомнила про каллиграфию. Говорят, она терпение воспитывает, нордический характер кует и всякое такое. Ну так вот. Пусть кует и воспитывает. Сейчас это было очень кстати.
Естественно, без руководства мастеров самой через каллиграфию было не продраться. Групповое занятие Ирина как раз пропустила, потому что задумалась о каллиграфии позже, так что теперь ей предстояло самой кружить вокруг мастеров и разбираться, у кого из них можно урвать парочку уроков.
Ну вот у Мадженты можно было. Но эту идею Ирина сразу пометила как нехорошую. Как такую, к которой стоит прибегать в последнюю очередь и от полной безнадеги. С гречанкой было сложно, там они дорожку к дзену вряд ли бы отыскали. Была еще элегантно-рыжая Джасмин, но ее Ирина пока ощущала какой-то мутной, она, сталкиваясь с этой мастерицей на занятиях, до сих пор толком не поняла, чего от нее ждать. Конечно, можно было сыграть в эту рулетку, потому что это было все равно лучше, чем с Маджентой - от той-то было понятно, чего ожидать. Ничего приятного.
Но потом, где-то в процессе своих кружений Ирина вдруг выяснила, что занятия по каллиграфии еще можно было попытаться добиться от Эжена - ну и все, и сразу поняла, кого она на эту тему хочет пытать. Эжен после того урока по водной магии оставил у рыжей только приятные впечатления, и она натурально ожидала, что он может тряхнуть рукавом и вытряхнуть оттуда еще парочку чудес, в ходе которых непонятное станет понятным, а невозможное - возможным. Договорившись о занятии, Ирина в назначенный день и час явилась в комнату для каллиграфии и - хотелось бы сказать, что она лихо подготовилась к уроку сама, но она в основном разглядывала ящик для каллиграфии и медленно соображала, как разбирающиеся люди с ним обращаются. Открывают вот это вот с песком, да? И что, прямо на песке рисуют? А как же бумага, чернила, кисточки и всякое такое?

После того, как первое, пробное занятие, доверенное ему мастерами Линь Ян Шо, прошло успешно, Эжен немного выдохнул, потом приободрился и с еще большим пылом, чем прежде, доложил мастерам, что он готов помогать всем, чем сможет, и добросовестно перечислил, с чем именно он может помогать. Что удаётся ему на таком уровне, чтобы он был готов уверенно передавать эти знания другим, не путаясь в показаниях и принося пользу.

Но пока он ее приносил не то чтобы широко и густо. Пока дело выглядело так, будто у Эжена появилась персональная ученица, которая собиралась выкачать из него все доступные знания, пока от него не останется одна только пустая шкурка, как от помидора: снова объявилась рыжая Ирина. На этот раз ее интересовала уже не стихийная магия, а каллиграфия. И, в общем-то, это занятие обещало быть даже проще, чем предыдущее. Здесь от Эжена, по идее, не требовалось лавировать в теории так, чтобы не создать ложного понимания и не пустить все обучение по неверным рельсам. Ему было нужно просто аккуратно объяснить Ирине основные положения каллиграфии, помочь ей поставить руку для правильного написания и показать парочку черт для первичного освоения. И все это, само собой, с поправкой на огненный характер ученицы - впрочем, здесь Эжен надеялся, что они как-нибудь обогнут все потенциальные точки возгорания. На предыдущем занятии ведь получилось - не считать же возгораниями небольшие возмущения Ирины, которые так и не сломали ход урока.

Договорившись с девушкой о занятии и придя в назначенное время, Эжен обнаружил, что Ирина уже была на месте. Что ж, похоже, у него входило в другую привычку задерживаться. Надо было как-то с этим бороться. Пытаясь чуть наверстать упущенное, Эжен дружелюбно сказал: - Привет! Выбирай любой ящик, который тебе по душе, садись к нему и открывай его. И расскажи пока, что хочешь получить от каллиграфии. Я ведь верно понимаю, что опыта у тебя пока никакого? - Он предварительно чуть разузнал у старших мастеров, какие порядки заведены в комнате для каллиграфии, и теперь ему оставалось только взять деревянные палочки, заменяющие кисти на начальных этапах обучения, чтобы присоединиться к Ирине.

У Эжена, помимо прочих навыков, оказалось в копилке подлое умение подкрадываться со спины. Ирина как-то полагала, что она услышит его, когда он будет топать по лестнице в ее направлении. На деле же вышло так, что Ирина услышала Эжена только в тот момент, когда он заговорил уже рядом с ней, почти вплотную, и едва не подпрыгнула от неожиданности самым позорным образом. Мда, это, конечно, получалось интересное пополнение в мастерском составе. Главное, чтобы это подкрадывание на мягких лапках не начало сочетаться в Эжене с готовностью раздавать ученикам штрафные дежурства направо и налево, как у какой-нибудь Мадженты. Такое усложнение было совсем ни к чему. И без Эжена сейчас хватало, кому цеплять учеников за все хорошее и не очень.
- Привет, - чуть запоздало сказала Ирина после того, как у нее получилось усилием воли стереть с лица выражение "чё ж ты подкрадываешься, ирод" и заменить его на что-то более приветливое - Эжен вот же был приветлив, за вычетом мелких брызг, скорее всего, ненамеренных, вот и нечего было это портить. Отвечая на вопрос, Ирина прямо призналась: - Никогда раньше в руках не держала. Ни кисточки, ни чернил, ни чего-то похожего. Но, говорят, каллиграфия терпению учит и характер улучшает. Особенно, поговаривают, для огненных магов это актуально. Ну так вот. Я огненный маг, и мне актуально - лучше себя в руках держать и все такое. Я хочу воспользоваться такой возможностью помочь самой себе. - В ящике, который приглянулся Ирине - честно говоря, это был первый попавшийся, тупо тот, до которого в моменте шагать оказалось ближе, - предсказуемо обнаружился песок, как и во всех остальных. И, указывая на песок, Ирина прямо уточнила: - А это все типа для чайников, которым чернила пока не доверяют?

Как-то само собой пошло так, что Эжен и Ирина запросто начали общаться на "ты" сразу же - и в этом же ритме они и продолжали, потому что делать шаг назад и возвращаться к реверансам и поклонам было бы странно. Поэтому они с девушкой обменялись неформальными приветами и, судя по всему, на той же ноте им и светило продолжать занятие. Эжен, впрочем большой проблемы в этом не видел. Пока им обоим было в этом режиме комфортно - а им как будто было, - пусть так и продолжается.

- Примерно так. На песке легче практиковаться поначалу. Не надо привыкать еще и к чернилам и волноваться о том, как сильно они мажут. Появляется возможность сосредоточиться на отработке правильного движения руки, ни на что больше не распыляясь. Ну, и сэкономить расходники, не тратить бумагу и чернила на пристрелочные попытки, - пояснил Эжен, стараясь чуть смягчить ту формулировку, которую выдала Ирина. Хотя суть-то ее была верна - все равно, Эжен полагал, что значение имело не только это, но еще и слова, в которую эта суть была облечена. Потому что можно было ак ее выразить, что и слушать не захочется.

- Насчет терпения - это ты права, каллиграфия поможет тебе научиться терпению. Но это будет сложно, - честно предупредил Эжен. - Не будет такого, что ты будешь вырисовывать черту за чертой, и они вдохнут в тебя сдержанность и спокойствие. Скорее наоборот, в какой-то момент они начнут тебя раздражать - и тогда тебе придется самой отыскать в себе все необходимое спокойствие, чтобы продолжать занятие. Поэтому для начала давай попробуем настроить тебя нужным образом. Сейчас, пожалуйста, сядь прямо, расслабь плечи, сделай несколько глубоких вдохов и выдохов - и на дыхании тебе и нужно сосредоточиться. Постарайся отсечь все эмоции, не думать ни о плохом, ни о хорошем, не накручивать себя ни в какую из сторон - и попробуй поймать точку равновесия, когда тебя не тянет ни в плюс, ни в минус. Это и будет то целевое эмоциональное состояние, к которому мы будем стараться тебя подвести. Даже если сейчас у тебя это получится всего на секунду - неважно, время сейчас не имеет значения, для начала тебе главное получить понимание. Остальное доработаем потом.

- Умеешь же обнадежить, - с неудовольствием сказала Ирина. Она, в принципе, и так догадывалась, что с каллиграфией она сразу не подружится. Даже предполагала, что будет страдать, материть несговорчивые иероглифы и проклинать тот день, когда ей взбрело в голову учиться этой чернильной мазне. Короче, боевой настрой сразу был шаткий. И дополнительного холодного душа сверху Ирина не ожидала.
Хотя, если вдуматься, можно было заметить некоторую закономерность. У Эжена как будто уже прослеживалась такая черта: сказать "но", а следом вывалить что-нибудь не вдохновляющее, не очень приятное для ученика. Видимо, он считал, что кто предупрежден, тот вооружён и все такое прочее. То он в лоб сообщил, что вода не будет податливой и нефиг губу раскатывать, то теперь вот с порога окатил заявлением, что каллиграфия сама по себе спокойствия не рожает и опять же губы стоит подобрать и слюнями не капать. Предположим, Ирина и так об этом знала - но всё равно, слушать лишний раз не хотелось.
Но в противовес минусу, по законам житейской арифметики, положено было быть и плюсу. И плюс здесь определённо был. Потому что после вываливания худшего Эжен начинал накидывать практические задачи, с которыми уже можно было работать, не страдая и не видя в них ничего невыполнимого. Правда, поначалу у Ирины аж челюсть качнулась к полу: абстрактным "отсечь все эмоции" ее знатно придавило. Если бы так все и осталось, рыжая на том с каллиграфией и покончила бы, осознав, что даже подготовку не вытянет, потому что муть какая-то невнятная и не разобрать ни черта. Но, по счастью, Эжен оставил ей подсказку про "сосредоточиться на дыхании". Это уже было что-то осязаемое, за что можно было зацепиться и с чем могло получиться работать. Значит, дышать и думать только об этом. Принято.
- Попробую, - кивнула Ирина. Села попрямее, прикрыла глаза и честно сосредоточилась на том, как она пыхтит. Значит, сперва вдох - вдумчивый такой, неторопливый, аккуратный, чтобы вся грудная клетка расправилась, - потом выдох, тоже вдумчивый, настолько, насколько выдыхается. И ещё разок, и еще пару раз. Ирина честно попыхтела, потом ей даже показалось, что она честно преисполнилась этим размеренным дыханием, и она, приоткрыв один глаз, покосилась на Эжена: ну ка, похоже на то, что надо?