Надежный, как швейцарские часы

Конечно, то, как Ломэхонгва сбежала, только что не сверкая пятками, было обидно и немного задело за живое - все-таки лишенной такта и обаяния страхолюдиной Елисей никогда не был, а потому и в таких ситуациях никогда раньше не оказывался. Конечно, его эго теперь болело и маялось. Как будто песка за шиворот насыпали и растерли хорошенько. Но Елисей постарался на этом не концентрироваться и вообще отложить проблему до лучших времен. Ну зациклится он сейчас на неуступчивой барышне, и что тогда? Будет в жестокой досаде на самого себя биться головой о стенки? Да стенки-то не выдержат, хлипкие они здесь. Ну вот и нечего.
Поэтому Елисей принялся деятельно обживать выданную ему комнату - вернее, полукомнату. Открыл окно, впустил побольше света и свежего воздуха, осмотрел и облапал всю небогатую меблировку, а потом принялся разбирать свои вещи. У него было еще о чем подумать. Легкая неуверенность царапала Елисея, когда он размышлял о том, как сложится встреча с незнакомым пока соседом, а уж вокруг фигуры загадочной наставницы пока клубился сплошной густой туман без малейших прояснений.
Ну, предоставленный самому себе, Елисей все равно эти прояснения ниоткуда родить не мог. Надо было ждать кого-то, из кого уже получится по крупицам выцарапать информацию. Например, уже упомянутого всуе соседа. Звучало похоже на план, на нем Елисей и остановился. Закончив раскидывать свои немногочисленные вещи по еще более немногочисленным местам хранения, юноша уселся прямо на подоконник и с него принялся обозревать окрестности, разглядывая тот осколок пейзажа, который был виден из этого окна - а там была по классике, только улица немножко, - и развлекал себя, гадая, где тут что находится. Ломэхонгва же ему так ничего и не объяснила толком.

Когда их с Кадзунари и Масуми дружную троицу расселяли по комнатам, Джузу от товарищей отцепили, не спросясь. Конечно, это было объяснимо: комнаты в жилых корпусах не рассчитаны на троих, кого-то так или иначе пришлось бы отселять. И, конечно, до друзей было рукой подать: вот же они, прямо тут, за стенкой. С ними даже можно было перестукиваться по ночам - иногда они то и делали, когда на Кадзунари находило настроение для морзянки. Но все равно, ощущать себя отцепленным от друзей было неприятно. Джуза только и рассчитывал на то, что его не считают в целом непригодным для совместного проживания с кем бы то ни было и что кого-нибудь к нему все-таки рано или поздно подселят.
Но когда это "рано или поздно" наступило, Джуза оказался к нему не вполне готов.
Он тащился в комнату с тренировки и малодушно мечтал упасть лицом в подушку и какое-то время просто лежать так в тишине, как студень. Мастера в Линь Ян Шо в большинстве своем не церемонились, выжимали из учеников все силы. И всю усталость, которую Джуза не позволял себе показать на тренировке, хотелось выпустить хотя бы в комнате, наедине с самим собой, дать ей волю сразу всей и разом. Но, когда Джуза толкнул дверь, в комнате обнаружился чей-то посторонний рюкзак, а на подоконнике - и сам хозяин этого рюкзака.
Несколько мгновений Джуза молча смотрел на незнакомого парня, тщетно пытаясь найти в себе силы открыть рот и разродиться каким-никаким приветствием. Но силы никак не находились, и Джуза решил, что ну и ладно, это все не горит и никуда не денется. Так что вместо приветствий он прошлепал к своей циновке, немедленно опрокинулся на нее, зарылся лицом в подушку и тут только выдохнул. Все. Можно было лежать не шевелясь, чувствовать, как ноют уставшие мышцы и подбадривать себя тем, что скоро все плохое превратится в хорошее, а вся усталость - в хороший рабочий прогресс.