Агония маленькой кобры

Джая вошла в зал, где ей велел быть принц. Девушку разрывали внутренние противоречия и она ходила и ходила, не в силах остановиться. Болело в груди. Не явной болью, как после раны, а другой. Тянучая, ноющая, она словно разъедала внутренности и капала ядом. Кобра глубоко вздохнула и попыталась взять себя в руки.

Сколько она себя помнила, рядом с ней никогда не было полноценной семьи. Даже свое второе имя она получила по законам клана от воспитателя, который брался за ее обучение. Друг отца согласился дать ей имя, но старейшины возмутились тем, что какая-то простая сирота будет носить имя главы клана. И его немного изменили. Джая Кайлаш Лакшми. Воин без семьи. Никогда она не позволяла себе вольности, несмотря на все свои выходки и язвительные замечания всем, в том числе и Наставнику. Никогда она не называла его отцом. Ни наедине, ни, тем более, на людях. И даже не представляла, как именно относится к ней этот холодный внешне человек.

Джая ревновала. Не понимала этого, не знала даже такого слова, но ревновала. Принц был единственным человеком, родственным ей по крови. Но он ушел к тигрице, отдав и ее тигру. Ушел весь, без остатка, оставляя очередную незаживающую рану в душе маленького воина. Которому непозволительно было иметь любые привязанности. Даже сейчас, когда правила изменились и коброчка искренне полюбила своего тигра, она не забывала о том, кем был ее муж и кем был ее Наставник. И не могла перебороть в себе кровные узы, не могла воспринимать Луна точно так же, как воспринимала Кэйлаша.

Было больно наблюдать, как меняется лицо Наставника, когда тот смотрит на жену. И каким холодным оно остается, когда он спокойно дает ей задания. Джая боялась себя, боялась того, как начинает воспринимать сифу Бо. Помеха. А когда заговорили о наследнике, девушка совсем потерялась. Это значило только одно. Крохотная надежда на то, что Кэйлаш когда-нибудь взглянет на нее как на дочь – испарилась. У воина не может быть семьи. Лун – не в счет. Его заставили, как и ее, не спрашивая согласия. Он был ей другом, товарищем по несчастью, любимым тигром, но не был родственником. А единственного, кого она считала таковым – она теряла. Не в бою, не отдавала врагам. А вот так. Медленно, тихо.

Именно это стало причиной ее раздумий, ее переживаний и сомнений, которые чуть было не привели к трагедии. Джая опять забегала по комнате, с ужасом думая о том, чтобы было, промедли она еще хоть минуту. Наследник бы был жив, а вот Лун потерял бы ту, кого считал матерью. А виновата она. Малодушная трусиха, поставившая собственные переживания и горести выше того, что считала правильным. На глазах появились слезы, кобра замотала головой и сжала кулачки. Перед лицом вставало бледное лицо тигрицы, исказившееся от горе лицо принца, помертвевший Лун. Там она теряла Наставника из-за своей прихоти, сейчас теряла его из-за его семьи. И не знала, что из этого хуже. И беззвучно плакала, ведь воинам вообще это не положено.

Тогда он погорячился, сказав сразу же идти в тронный зал. Это было неправильно, хоть и казалось логичным. Не стоит привлекать Джаю и Луна к этим грязным разборкам, даже несмотря на то, что они и без того оказались более, чем привлеченными. Именно поэтому он и попросил их дождаться после того, как будут улажены все вопросы с вождем. Но и Луна, которого он встретил по дороге, принц отослал обратно. Это был разговор, предназначенный только для Джаи.

Несмотря на то, что день выдался долгим, аспид никак не мог отложить этот разговор. И, к своему же стыду, которого, впрочем, у него в жизни не было, он знал, что в последнее время уделял ученице времени намного меньше, чем стоило бы. Кроме того, она ведь ему как дочь, а он для нее - отец, пусть ни один из них никогда не говорил об этом. Некоторые вещи не стоит произносить вслух, но иногда…

- Ты в порядке? – несмотря на привычное равнодушие, сегодняшний день и сегодняшняя ночь были особенными – принц аспидов позволял себе показывать собственные эмоции, давая близким людям возможность убедиться в том, что он не каменный истукан, которому откровенно плевать на происходящее. Потому и вид у него сейчас был довольно озабоченный. Ну, насколько это позволяла его мимика. А Джая выглядела откровенно подавленной и саму на себя похожа не была.

В понятиях королевского дворца этот зал можно было назвать небольшой комнатушкой, удобно обустроенной для ведения всяких интересных разговоров. Впрочем, пользовались этим помещением в редких случаях. Принц устало опустился в кресло, взглядом показав, чтобы ученица тоже присела – негоже целый день на ногах, а зная ее, можно было не сомневаться в том, что она даже не присаживалась. Вообще, разумом он понимал, что надо просто подойти и обнять ее, чтобы поддержать и поблагодарить за то, что она сделала сегодня, ведь если бы не она, то Шэн уже не было бы в живых. Понимать-то понимал, пусть и смутно, но сделать так было… по меньшей мере очень странно. Но слов сейчас, обычно красноречивому Кэйлашу, не хватало. Да и не было их так, чтобы правильно выразить то, что хотелось.

Молчание – часть нерушимого мира, где люди могут понимать друг друга без лишних слов, порой, даже без взглядов. Просто на уровне интуиции. Близости. Пожалуй, за всю жизнь, что прожил Принц до той роковой ночи, когда осознанно пошел на риск, самым большим достижением была Джая. Его Джайка, которую он растил едва ли не в пеленок. Ну, почти, ладно. Он вкладывал в нее все то, что знал сам, рассказывал о собственных наблюдениях и учил самому важному в жизни воина – умению выживать ради великой цели, ради тех, с кем ты един по крови с самого рождения, ради Клана. И он прекрасно понимал, что та свадьба на враге стала для нее полнейшим шоком, ведь ее, как полноценного воина, не готовили к подобному. Но он заткнул попытки собственной совести выползти наружу, решив, что это будет лучшим испытанием для его ученицы. Да, совесть имеется даже у таких мерзких циников и расчетливых эгоистов, просто ее умеючи затыкают. Только вот мог бы Принц предположить в ту минуту, когда предложил Джаю в качестве невесты, что все обернется именно так, как обернулось?

Сегодня она во второй раз пошла против крови. Кэйлаш прекрасно знал каково это, но опыт позволял ему практически не зацикливаться на подобных вещах, но Джая… она еще очень молода и еще совсем неопытна… И, Будда, как его сейчас раздражала ее зажатость и попытки прятать взгляд, будто он ее убивать собрался. Как он просто устал.

- С нашей с тобой семьей все в порядке, - твердо поправил он ученицу. Они оба всегда знали о том, что они – семья, хоть никогда не произносили это вслух, а сейчас она отдалялась. И он даже понимал и признавал, что это именно его вина, но выражать свои эмоции как не умел, так и не… неважно уже. – Я очень надеюсь, что ты будешь подавать достойный пример своему брату Сонгцену.

Кажется, он сумел максимально комфортно сформировать свою мысль для обоих, желая донести до нее, что она не чужой ему человек. Наверное, так повлияло ее заявление после того, как Шэн пришла в себя после введения противоядия. Наверное, именно эти ее слова и заставили его задуматься о большем. Да, именно они.

Джая резко подняла лицо и посмотрела в глаза Наставнику. Сознание медленно впитывало новую информацию, так что девушка буквально замерла на месте, забывая дышать. Принц Кобр никогда не говорил ей ничего подобного, да и сейчас облек очень важные для нее слова в дипломатичную форму. Не умел по-другому, как и она сама. Боль не уходила, становясь только сильнее. Сердце сжималось. Если Кэйлаш все это время считал именно так, значит, он верил своей ученице. Целиком и полностью. А она сломалась, поставив свои мелкие мыслишки и желания выше всей семьи. ИХ семьи, как сказал Наставник.

- Я не заслуживаю этого, сифу. – Джая опять наклонила голову и заговорила сквозь зубы. Быстро, отрывисто, боясь, что и сейчас он е не поймет, не выслушает, не даст договорить. – Я думала, вы уйдете. Я боялась, сифу. Я трусливая. Я воспринимала сифу Бо и вашего сына как врагов. Нет, не так. Как помеху. Именно поэтому я потеряла столько времени на раздумья и чуть было не убила сифу Бо. Я виновата, виновата. Я не смогла понять, что важнее, кровные узы или… такая семья.

Кобра потопталась, но взгляда не подняла. Тогда, после боя, она сказала Наставнику лишь малость, на которую он среагировал как мудрый вождь. Поблагодарил даже. Но сейчас, здесь, было все иначе. Нет посторонних ушей. Нет адреналина, что бушует в крови, застилая разум. Нет глухой стены молчания, ведь она, наконец, призналась в своем проступке. Что толку в том, что она успела? Она поставила кровь выше семейных уз, и именно из-за этого жизнь тигрицы оказалась на волоске. И сейчас ушли мысли о том, что где-то здесь, возможно даже в соседнем зале, ее ждет другой тигр, который тоже ничего не знал о ее действиях. Все считают ее героем, и только сама кобра считала себя предательницей.

В какой-то момент аспид поймал себя на том, что наравне с усталостью, в нем бушует также невероятная злость. Но вовремя понял, да и вспомнил, что это все глупости. Он просто устал. Устал как физически, так и морально. День казался ему бесконечным. И теперь еще Джая, которая отчего-то решила, что не заслуживает быть частью его семьи. Ну что за упрямая девчонка? И зачем еще раз говорить о том, что она уже рассказывала пару часов назад? Он его за глухого принимает? Или за тугодума? Но, в то же время, он прекрасно понимал ее, понимал все эти сомнения и страхи. Идти против крови, все равно что идти против самого себя. Это больно, это наносит ощутимый удар, но воин должен уметь отрешиться даже от этого.

- И, тем не менее, ты поступила правильно, - вздохнул Принц, после чего поднялся с кресла, потому что Джая, кажется, и не думала садиться. А он чувствовал, что сейчас ей как никогда раньше необходима его поддержка. Хотя бы просто побыть рядом. – И я горжусь тобой, Джая, горжусь еще больше, чем в тот день, когда ты, гордо подняв голову, вошла в Храм Будды и стала женой тигра. Именно ты спасла Шэн и моего сына, поэтому не должна сомневаться в правильности и справедливости моих слов, - он устало улыбнулся, положив руку ей на плечо. – Ты – моя дочь, пусть я всего лишь твой наставник, но ты та, кому я могу безропотно доверять, зная, что несмотря ни на что, ты сделаешь даже больше возможного, если я о чем-то просто попрошу. И давай договоримся, что ты перестанешь терзать себя этими мыслями. Идти против крови всегда тяжело, любому воину, но нельзя отступать, когда эта кровь отравлена.

Когда Наставник поднялся, Джая словно впервые его увидела. Уставшие глаза, мелкие морщинки на лбу, движения, в которых была еле заметная глазу вялость. У него был тяжелый день, намного тяжелее, чем у нее. А она еще посмела сейчас отвлекать его от главного – от семьи. Но поступить иначе кобра просто не могла – так требовала ее кровь. Этот разговор был нужен ей, как воздух. Она была готова к потере доверия Наставника, к потери собственной жизни, но не к тому, чтобы жить с таким позором. С предательством. А ответ принца Кобр ошарашил ее.

Джая подняла глаза вверх, внимательно слушая каждое слово. Воспринимая каждый звук даже не ушами, а всей кожей, всем телом и всей душой. Она верила ему, а он доверял ей. Не оправдывал, не искал для нее утешения, а говорил то, что чувствовал. Это девушка тоже поняла сразу. И склонила голову в знак согласия. Вот так просто отринуть все сомнения в себе она, конечно же, не могла, но сейчас в душу тоненькой струйкой полилось успокоение. Буря миновала их, принеся лишь мелкие разрушения.

- Хорошо, сифу. Я обещаю, что выполню ваше при… вашу просьбу. – Замолчала было, но продолжила. – Это честь, быть вашей ученицей. - И добавила совсем тихо, буквально шепотом. – И вашей дочерью.

Аспид шумно вздохнул, борясь со своими привычками, с привычным для себя поведением. Джае сейчас плохо, очень плохо, а на душе, наверное, скребутся даже не кошки, а самые настоящие тигры, как ее муж. Кэйлаш прекрасно знал, что его подопечная оказалась, пожалуй, в самых надежных руках, потому что даже он не мог ей дать то, чего так не хватало ей с того момента, как она потеряла родителей. Джая была желанным ребенком в семье его друга, но такова оказалась воля Провидения. Он знал, что не сможет заменить ей настоящих родителей, но искренне старался быть хорошим опекуном. И только сейчас понял, насколько неправильно так сильно скрывать эмоции от ребенка, которого считаешь своим.

- Это честь быть твоим наставником, Джая, - аспид все-таки сумел пересилить железную волю и обнял девушку. – Я, возможно, редкостный эгоист и бесчувственный, но о тебе волнуюсь всегда, знай это, хорошо?

Возможно, надо было еще что-то сказать, или сделать, но для начала и это было непростым шагом. Он не скупился на чувства, просто не умел их проживать и выражать так, как умеют обычные люди, которым нет нужды командовать армиями и видеть смерть. Более того, лишать людей жизни. Именно из-за того, чтобы не было сожалений или переживаний. Воинам иначе просто нельзя.

- Я искренне желаю тебе счастья.

Странными и неожиданными оказались объятия принца Кобр. Джая напряглась было, ожидая подвоха, каких-нибудь нравоучительных слов о том, что воину не пристало повторять подобное. При всей их близости с Наставником, тот никогда не позволял себе и ей ничего подобного. Девушка помнила только какие-то обрывочные воспоминания из глубокого детства, когда Кэйлаш разрешал ей спрятаться от грозы у себя под боком. С той поры, видимо и пошло это ее желание прятаться именно так. Даже с Луном она постоянно забиралась к нему под бок и только там, свернувшись калачиком, засыпала. Но больше никогда ничего подобного не было. Наставник всегда был холоден, строг и горделив. И мелкая коброчка стремилась стать такой же, считая это единственно верным поведением. Оказывается это не так.

- Да, сифу. Я… знаю это. – В душе она понимала и знала многое из того, чего не видели глаза. И гордость за ее поведение или поступки в той или иной ситуации. И волнение, когда она сдавала экзамены, и огромное доверие, когда дралась вместе с принцем против своих же. Он никогда не говорил ничего, но она знала. И только в последнее время нервы кобры сдавали, и твердая уверенность сменилась сперва зыбкой надеждой, а потом и безысходностью. И сейчас Кэйлаш рушил стены холода между ними, доказывая еще раз, что является ей больше, чем просто учителем.

- И я желаю вам счастья. И сифу Бо, и вашему сыну. Правда! – Джая дрогнула и тоже подняла руки, слегка обнимая в ответ мужчину. И вдруг вздохнула глубоко-глубоко, вжала голову в плечи и со всей силы сжала руки, стремясь прижаться к отцу изо всех сил. Повернула голову, прижалась лицом к его груди и замерла. Слез не было, это было бы оскорблением в такой ситуации. У воинов клана есть чувства, они живые люди. Но они сильные и не станут плакать. Коброчка тихо-тихо, шепотом пробормотала в ткани одежды принца. – Отец.