Возвращение

К вечеру Цирилла еще держалась на редких звонках Гунмао, не отходя от телефона и пытаясь не выдавать своего разбитого состояния. Тео угомонился поздно, к тому времени англичанка переделала все дела, что можно было только сделать, даже немножко поорала в трубку охране, чтобы немного себя отвлечь. Облегчения это не принесло, время тянулось как черная гадкая липкая смола.

К утру Цири чувствовала себя живым трупом, без эмоций, желаний и с едва теплящейся надеждой. Уснуть не удалось, как бы она ни старалась, пошла вторая ночь без сна, но девушка не чувствовала ни голода ни усталости, моля всех богов о том, чтобы все обошлось.

Свернувшись клубком на диване, обняв руками колени и положив рядом телефон, шнур от которого тянулся через всю комнату, Цири смотрела в стену и считала про себя секунды, постоянно сбиваясь и начиная счет заново. Внутри все замерзло. Замерзло так, словно ей втиснули в душу кусок льда. На месте сердца словно образовалась зияющая рана, и периодически Цирилла вздыхала, прижимая ладонь к ноющему месту, будто стараясь зажать, стянуть края. Ей было холодно. И одиноко. И холодно от одиночества. Хотелось плакать, только вот слез, как обычно, не было - глаза уже болели, несмотря на то, что в комнате было темно. И проблема уже не исчезала, если она закрывала глаза - становилось мерзко, будто она отворачивалась от собственного сына.

Уже по дороге Гунмао почувствовал, как зверски устал за прошедший день. Нога снова разболелась, из-за чего в подъезд он зашел, опираясь на трость и заметно прихрамывая, но Тая по-прежнему держал на руках. Ребенок спал, этот день у него был ещё более трудным. Но нервы у парня явно железные.

Кот открыл дверь и зашел в квартиру, заметив, что Цирилла лежит на диване но, кажется, не спит. Рядом был телефон – она все-таки ждала звонка. Гунмао зашел в комнату.

- Твой? – спросил он, протягивая ребенка девушке.

Не было никаких сомнений в том, что это – Тай, благо его брата-близнеца Кот хорошо запомнил, да и не так много детей среди ночи внезапно находятся в хутунах. Но он не знал, что ещё сейчас можно сказать. Сегодня ему просто повезло случайно услышать разговор, иначе непонятно как и когда удалось бы найти ребенка. Его похитители, поняв, на кого нарвались, поспешили просто бросить Тая на улице, а женщины были слишком напуганы, они бы просто молчали и прятали его, чтобы не попасть под раздачу. Повезло и в том, что он сам там оказался, черт его знает, как стали бы действовать головорезы Жэня, которому наверняка не хотелось ни умирать, ни сдаваться полиции, паровозом прихватив все грехи своих братьев, как это было принято в подобных случаях. Повезло, что Ким быстро отвязался, потому что за разборки с полицией Ху по голове не погладит. Несколько раз повезло.

Есть что-то особенное, святое, когда видишь женщину, держащую на руках своего ребенка. Ради этого не жалко поднять хлопцев на уши и перерыть весь город. Гунмао погладил Цириллу по спине, чуть обнял её за плечи и коснулся губами лба девушки. Она все ещё немного дрожала, сказывались и нервы, и бессонная ночь. Он понимал, что она ему благодарна и считает едва ли не чудотворцем, но было бы в городе чуть больше порядка, такая ситуация просто не могла бы возникнуть. В Пекине две власти, и официальная, как показывает практика, уступает триаде. Но и неофициальные патрули не могут обеспечить того, чтобы власть лунтао распространялась во всех уголках города.

- Ты так и не ложилась спать? – спросил он, устало улыбнувшись. – Тай – реальный пацан, всю дорогу не просыпался, сейчас спит как сурок. Учись у него, всем бы такие нервы.

Кот сел на диван, потому что стоять было довольно трудно. Он старался не морщиться от боли в ране, чтобы Цирилла не видела эту мелкую слабость. Он был её должником, даже если отбросить все остальное, и поступил бы не по понятиям, отказав в помощи в такой ситуации. Гунмао снял пиджак, затем расстегнул кобуру, в которой по-прежнему были пистолеты. Он в любом состоянии либо убирал оружие в сейф, либо сдавал его на хранение на охрану дома, в клубе или в офисе. Сейчас к этой привычке добавилась разумная мысль, что в доме будет два маленьких ребенка, а много ума для того, чтобы натворить бед с оружием, не нужно. Он достал обоймы из обоих пистолетов, затем встал и отнес оружие в сейф. Трость осталась в коридоре, и хромота была чуть более заметна, чем хотелось бы – Кот редко много ходил пешком, особенно в последнее время, а сегодня успел набегаться на несколько дней вперед.

- Не могла уснуть. Он вообще у меня молодец, ничего и никого не боится.

Цирилла бережно уложила Тая на кровать рядом с Тео, едва отодрав его от себя, и некоторое время просто стояла и смотрела на своих детей. Девушка любила их больше своей жизни, потому что всю жизнь мечтала о нормальной семье, которой у нее никогда не было. Слишком поздно она узнала о том, что где-то ее любят и ждут, и, может быть, логичнее было, чтобы этих детей никогда бы и не было. Потому что история опять не сложилась - мужчина пропал, а дети остались - но было бы самым последним делом обвинять в этом близнецов. Женщина и логика - понятия несовместимые, и Цири никогда не жалела о том, что случилось тогда давно, четыре года назад. С того времени, как оказалось, она не шибко поумнела.

Англичанка вытерла слезы с лица и вернулась в большую комнату. Ради Кота хотелось делать что угодно, чтобы только показать ему, как благодарна, и ей все равно бы казалось, что этого мало. Опять накатила вина - дура, из-за тебя ведь хромает, глядишь, не было бы той ночи, может, и обошлось бы, но на самом деле глупо себя обвинять в том, в чем действительно виновата. Цири пожалела, что ничего не смыслит в врачевании, кроме того, каких таблеток нужно дать Коту, чтобы успокоить боль. Если бы знала хоть немного - могла бы помочь чуть больше, а так оставалось только кусать губы, да настороженно следить, как медленно он пересекает комнату.

- Ты сегодня наверное целый день не ел? - спросила девушка, подходя к Мао. Конечно, это самая малость, что она может для него сделать, и во взгляде ясно читается: "Просто позволь мне поухаживать за тобой". - Я ужин приготовила...или это уже завтрак. Будешь? А потом ложись отдыхай.

- Спасибо, я не голоден, - Кот улыбнулся, посмотрев на подошедшую Цириллу.

Он не стал объяснять, что сутки после ударных пьянок ничего не ест, потому что не лезет, ни к чему это все знать этой девушке. Сейчас хотелось просто спать, несмотря на то, что Цирилла показывала, что хочет проявить заботу. Снова зазвонил мобильный телефон. Гунмао быстро взял трубку, чтобы звонок не разбудил близнецов. Почти мгновенно на лице четыреста двадцать шестого отразилось искреннее удивление.

- И тебе доброе утро, лаобань, - в голосе Кота была вся возможная язвительность, на которую могли остаться силы после прошедших суток. – Да ты что? Завтра к полудню? Чем обязан особым отношением к своей скоромной персоне? Не скромной? Да ладно тебе, я рад, что тебе из-за меня не спится. Иди ты лесом, без вас нашли. Какие патрули? Твои? Да ты гонишь. У тебя в хутунах патрули есть? То-то я не заметил, - Гунмао с трудом сдерживал смех и старался говорить негромко. – Если тебе нужно это от меня услышать, я разрешаю твоим людям погулять в хутунах, прикидываясь патрулем. Тронут доверием. Если нужны будут советы – обращайся, но у меня дел много, мне только полицией руководить не хватало. Не серчай лаобань, смешной ты. Спи уже.

Кот сбросил звонок и довольно ухмыльнулся. Ему редко так чесали его чувство собственной важности, но сегодня Кима хорошо напугали.

- Это офицер Ким звонил. Он меня ловит уже не первый год. Сказал, что ты можешь завтра к полудню подать заявление о пропаже ребенка, на сутки раньше начали бы искать, - объяснил Гунмао. – Волновался сегодня, что мы хулиганить будем. Но мы ведь хорошие? – он обнял девушку за талию и заглянул в её глаза. – Пойдем спать?

Слушая разговор Кота и его собеседника, Цирилла враз и окончательно поняла, что в полиции работают одни тупицы. По закону искать пропавших начинают только на третьи сутки, и объясняй-не объясняй, что пропал маленький ребенок - все равно упрутся и будут говорить: "Ждите, мож сам вернется". О каком вернется может быть речь, если ребенку всего три года? Какие трое суток? Цирилле даже думать не хотелось, что могло случиться с ее сыном за три дня. А чтобы стало с ней самой, если уже к вечеру она начала тихо прощаться с жизнью?

- Хорошо, что я сразу позвонила тебе, - призналась англичанка, тихо радуясь такому обстоятельству. От сердца отходила боль, края воображаемой раны стягивались, рубцевались и заживали, холод испарялся. Теперь Цири чувствовала только дикую усталость, вплоть до изнеможения - бессонные ночи, весь тот страх, который она перенесла, облегчение, когда она увидела их обоих, живых и невредимых, - высосали все силы до единой капли. Девушка на мгновение прижалась лбом к подбородку Гунмао, как будто незримо поддерживая его. - Вы хорошие. Ты хороший.

Да, вот так будет правильно. Только он и никто больше. Цири устало улыбнулась мужчине и осторожно потянула его за руку за собой к дивану. Ночь была тяжелой, но, слава богам, все закончилось хорошо.