Иногда они возвращаются...

Регион Пикардия, департамент Сомма, поместье "Шато Солей" в 160 километрах от Парижа.

Цирилла бы никогда, наверное, и не зашла в часовню в дальнем углу парка поместья, если бы не доносившиеся высокие детские голоса, воспевающие «Ave Maria». Говорят, что церковные хоралы имеют над простыми смертными особую силу. Она завораживают своим звучанием, заставляю прислушаться к самому себе и дают простые ответы на сложные вопросы. Сама того не желая, англичанка толкнула дверь – не скрипнула ни единая петля – и, мягко ступая по гулкому каменному полу, приблизилась к самому амвону. Взгляд метнулся на хоры, где в два ряда, облаченные в черные рясы, стояли певцы – всего пятеро мальчиков, старательно восхваляющих Непорочную Марию. В доме Божьем, кроме них пятерых и самой Цири, которая незаметно для самой себя опустилась на колени, проигнорировав уютные стулья, больше никого не было. На алтаре у дальней стены капеллы стояли зажженные свечи, прямо под распятием. Желтый свет свечей бликами играл на массивной бронзе, отчего Цири казалось, что у Христа окровавлена грудь.

Молитва опутывала англичанку липкой, но странно приятной паутиной. Грей хотелось все больше и больше вслушиваться в звучание детских чистых голосов, и она не шевелилась, застыв с высоко поднятой головой, как каменное изваяние, подобное тому, что стояли на выступах стен, изображая каких-то святых.

http://prostopleer.com/tracks/4463995QlUw

Хор голосов рвался ввысь, к самому своду капеллы, терялся в арках высоких окон. Англичанка знала эту молитву - в свое время Ксавьер позаботился о том, чтобы воспитать в племяннице благочестие, только вот из этой затеи ничего не вышло. Цирилла рано разочаровалась в религии, помня, что даже смерть – это воля Божья. Кому вот только стало лучше от того, что ее родители погибли в автокатастрофе?

- In nomine Patris, et Filii et Spiritus Sancti, - раздался над самым ухом старческий, сухой и немного дребезжащий голос, полный вежливости и того самого благочестия, о котором только что думала девушка. Цирилла подлетела на целый фут от неожиданности, разбив все мифы о том, что стоя на коленях, прыгнуть в принципе невозможно. Отбив колени, Грей вначале буркнула «Amen», и только потом подняла взгляд на потревожившего ее человека. Маленький сухой старичок, с гладко выбритым, морщинистым лицом, огромным крючковатым носом и головой, которую, как одуванчик, покрывали белые пушистые волосы. В бледно-голубых глазах старческих глазах нельзя было прочесть ничего, кроме плещущейся там добродетели. Англичанка подскочила с места, внезапно устыдившись того, что стоит на коленях, но почти тут же низко опустила лицо, пряча глаза.

- Простите, Вы меня напугали, святой отец…

- Александр, - вовремя подсказал священник, и Цири согласно кивнула, не отнимая глаз от каменного пола. Она была не готова к проповедям, исповедям и отповедям. Она была вообще ни к чему не готова. Она даже не знала, зачем вообще зашла сюда. Внезапно англичанка поняла, что в капелле слишком тихо – молитву закончили. – Нет ничего постыдного в том, чтобы преклонить колени перед Спасителем нашим, дитя.

Цирилла все-таки собралась с духом и посмотрела на священника. За древностью лет, подумалось девушке, из него даже песок уже не сыпется. На вид – лет двести точно. А еще оказалось, что она почти на целую голову выше старика.

- Скажите, отец Александр, Господь когда-нибудь отвечал Вам на молитвы? – возможно, несколько более резким и сухим тоном, чем Цирилла рассчитывала это сказать, но так уж полилось. Даже глухой бы заметил, сколько яда в ее словах, сказанных на беглом чистом французском. Даже самый искушенный полиглот сейчас не признал в девушке истинную англичанку.

- Ни разу, дитя.

- Тогда как Вы можете верить в Него, если Он даже не удосуживается ответить? - Цирилла грубо не дала договорить пожилому капеллану, чувствуя, что раздражение горячей волной подбирается к самой голове.

- Я слишком мелкая сошка, чтобы Господь обращал на меня внимание. Вера не там, - костлявый узловатый палец указал на распятие, - и даже не там, - теперь перст указывал на сводчатый потолок. Цири поняла, что святой отец имеет в виду небеса. – Вера в сердце и душе. Цирилла, неужели ты ждешь, что распятие само собой заговорит и даст тебе ответы на все твои претензии?

- Вы знаете мое имя? – Цири была так удивлена, что все раздражение мигом спало. Она озадаченно смотрела на старикана, с которого слетела вуаль немощности. Теперь в глазах искрилась ехидца.

- Знаю, - слегка ворчливо ответил священник. – Невозможно прятать тайны в доме, где есть слуги. Ты очень похожа на мать, Цирилла, - сухая тонкая рука чуть коснулась подбородка девушки, и капеллан, подслеповато прищурившись, придирчиво повертел голову блондинки в своих руках, рассматривая со всех сторон.

- Вы знали ее? – англичанка безропотно вытерпела осмотр, жадно ловя каждое слово святого отца. Он – единственный человек, который может рассказать про мать хоть что-то, хоть самую малость. Тема родителей и их смерти была в доме Ксавьера запретной, не сохранилось ни одной фотографии, ничего. Имена Виттории и Артегора стали едва ли не мифическими нарицаниями.

- С того самого момента, как она изволила при крещении пнуть меня в живот, - с дребезжанием старого сухого гороха рассмеялся отец Александр, но зашелся в приступе кашля. Цири поддержала старика, пока тот не вернулся в норму. – Ее смерть стала потерей для всех нас.

- Почему они умирают, святой отец? - с горечью поинтересовалась англичанка, отпуская священника. – Почему все, кого я люблю, оказываются по ту сторону гробовой доски? Неужели Господь, которому Вы так верите, способен на такое?

- Смерть приходит за всеми. На все воля Божья, дочь моя, - степенно ответил капеллан, пряча тонкие мерзнущие руки в рукавах черной сутаны.

- Я сыта по горло Его волей, - жестко заявила англичанка. – Я хочу, чтобы все это прекратилось. Кому там, наверху, нужно, чтобы я так страдала? Господу?

- Страдания посланы нам свыше, чтобы очистить нашу грешную душу, дабы смогли мы вознестись на небеса, к Создателю нашему, - голосом проповедника, беседующего с преступником, желающим покаяться в грехах, проговорил священник. Лицо его оставалось все также же благочестиво и приветливо. Подобные заявления, вероятно, замковый капеллан слышал уже не один раз, и на каждую жалобу у него был готов универсальный ответ. – Смирение, дитя. Сам Иисус Христос им не гнушался и мыл нищим ноги. Смирение заставляет умерить гордыню, погасить гнев. Оно учит всегда оставаться спокойным.

- Так ты не знаешь историю своей семьи? – спросил капеллан, и, дождавшись отрицательного покачивания головой, продолжил: - Этот замок был приобретен Фредериком ровно двадцать лет тому назад, после того, как пожар уничтожил родовое поместье. В том огне погибло все. Уже позже из крипты сюда перенесли останки предков.

- Крипта? Там похоронены все мои предки? Вся моя семья? – с жадным блеском в глазах Цирилла подалась чуть вперед, не желая пропускать ни слова.

- Кроме твоего отца.

- Что? Почему?

- Видишь ли… - священник поманил англичанку сухой рукой и направился к маленькой боковой двери, которую Цири вряд ли бы приметила вообще. – Твой дед…он был довольно упрям в своих решениях. Он согласился вернуть прах своей дочери обратно в семью, но не смог преступить гордость по отношению к ее законному мужу. Твой отец, насколько я знаю, похоронен в Лондоне.

Нельзя сказать, чтобы Грей сильно уж расстроилась, услышав это. К покойному отцу она относилась с чувством полного равнодушия. Раньше, вспоминая отца, она помнила только сильные руки, брызги холодной воды, смех, робкие тени на его лице, брошенную в глаза темную прядь длинных волос. Потом же она не могла вспомнить и этого – память подсовывала ей только Ксавьера, усмехающегося, ожесточенного. А сейчас ничего - на месте человека, который должен был быть ей отцом, они видела лишь пустую тень, какую отбрасывает каждый человек.

За дверью оказалась длинная и довольно темная лестница, освещаемая только светом роптавших от подземного холода зажженных свечей в почерневших от времени серебряных светильниках.

- Не побрезгуй, поддержи старика, - попросил отец Александр, и Цирилла послушно подала священнику согнутую в локте руку.

Тут пахло холодным камнем, сырой землей, затхлой водой, старостью, смертью и седым временем. Но, как это ни странно, Цири нравился этот запах – затхлый запах подвала. Спускались они довольно долго, все ниже и ниже, а потом лестница вывела их на широкую площадку, значительно лучше освещенную и намного более сухую, чем лестница.
Отец Александр тяжело дышал, хотя и пытался не подавать виду, будто спуск дался ему с трудом. Цирилла внезапно ощутила прилив нежности к этому бодрящемуся старику.

- Святой отец, может быть вам передохнуть? – участливо поинтересовалась она.

- Вот еще, - ворчливо ответил он, отряхивая подол сутаны от пыли – край подметал пыльный пол. – Я еще не так стар, каким кажусь на самом деле.

Цирилла подавила смешок. Ну да, для некоторых – девяносто с лишним – это не предел. Капеллан миновав освещенную арку и пробормотав короткую молитву, двинулся вглубь крипты, медленно минуя и по пути рассказывая Цири историю ее семьи.