Разговор на выживание

На слова Тео Кот не успел ответить, потому что Тай сорвался, устроив бурную сцену выяснения отношений. Сильнее всего досталось рыжику, который явно задумался и не успел среагировать на удар в ухо.

- Не вернется, ты это знаешь, - спокойно сказал Гунмао. – Извинись перед братом за то, что ты его ударил.

Кот пристально смотрел на Тая, считая, что Тео сейчас может успокоить Цирилла. Сейчас шло принципиальное противостояние, в ходе которого нужно было определить, кто оказывается лидером, а кто уступает. Тай был упрям, и сейчас не хотел вызывать жалость. Он доказывал свое мнение так, как умел, и это заслуживало уважения, а не попыток его успокаивать. Ударив брата, парень открыто нарывался, проверяя, что ему за это будет.

Привязанность Тая к отцу казалось Гунмао немного странной. Все же, как он понял, бывший кавалер кошки от них ушел, причем Цирилла ещё винила в этом себя. Если и видеть какие-то причины против этой свадьбы, то только не в возможном возвращении отца близнецов, который, по каким бы причинам он ни скрылся, упустил свой шанс быть с этой женщиной.

- Тай, ни я, ни твоя мама, не виноваты в том, что твой папа уехал, - чуть мягче добавил Гунмао, но его тон оставался таким, будто он говорил со взрослым, а не успокаивал ребенка. – Ты считаешь, что, ударив Тео и разозлив этим маму, ты заставишь его вернуться?

Тео даже не успел понять, что произошло, как оказался на полу. Он спокойно сел, оглянулся на брата, потом потрогал начавшее разбухать и гореть ухо, почесал наливающуюся на лбу шишку. Потом также спокойно открыл рот и издал истошный вопль от запоздало пришедшей боли. Ухо резко заболело так, что захотелось приложиться им к холодному полу, на голове как будто рог вырос - мешался, и вообще было обидно - за что он его так, он же вообще молчал.

- Почемууууу он меня удаааарил?! - завыл рыжик, заревев от боли и обиды. Больше, конечно, от обиды. Все-таки синяки от брата он и так часто получает. Но бить-то сразу зачем? - Я ему ничегоооо не сдеееееелаааал!

При этом мальчишка даже не делал попытки подняться с пола. только переводил взгляд зареванных глаз с брата на нового папу, а с папы - на маму, а потом обратно, и так по кругу. Сначала хотел вроде бы тоже ударить Тая, но потом решил, что обида сильнее чем желание дать сдачи, ну и еще, конечно же, он ждал, пока мама начнет его жалеть - у нее хорошо получалось его успокаивать. Поэтому нет-нет, а на мать ребенок смотрел чаще, чем на всех остальных. Папа Мао все равно не обращает на него внимания, он близнецом занят, а Тай вообще сейчас страшный какой-то, так что лучше мама, она поцелует и пожалеет. Видя, что мама не сразу бросилась к нему, Тео вдохнул еще громче и поднажал:

- Мааааамааааа!

Тай сверлил взглядом мужчину и пытался найти хоть один довод, чтобы ему возразить. Внутри разливалась едкая болючая обида, отчего кулаки сжимались еще сильнее, челюсть воинственно выдвигалась вперед, но найти, что ответить, ребенок не мог. Он просто молчал, слушая, как рыдает брат, и не чувствовал ни капли сожаления о том, что его ударил. Это все он, виноват, все дядя Мао. Он все только портит, он всегда все делает по-своему, он всегда только и делает, что мешается. И еще смотрит так, как будто Тай ему чем-то обязан.

Тай молчал долго, не отводя свирепого взгляда от взрослого, наконец проронил сквозь крепко сжатые зубы неторопливое "извини", словно выплюнул, а не извинился. Он знал, что через час брат все также полезет к нему первый, и Тай будет только рад, что рыжий обратил на него внимание. Без брата было скучно, с ним - невыносимо, но все же с ним было лучше, чем одному. И извинялся он не для брата, а для взрослого, как будто показывая - ну, что теперь, думаешь, я слабый?

Тай не хотел обсуждать что бы то ни было перед мамой, потому что она - женщина, а ее нужно защищать от всего. А если он сейчас разревется, то как же он тогда будет ее защищать? Вопли младшего раздражали, Тай закипал еще сильнее, кося на близнеца и примериваясь, не ударить ли его еще разок, но тот прибег к радикальным мерам - позвал маму. При ней больше бить нельзя - она расстроится. А вдруг опять их отправит к дедушке надолго? Тай нахмурился и первым опустил взгляд в пол, показывая, что, может быть, он и готов слушать, но не факт, что послушает и сделает так, как ему сказали. Тай не знал, зачем он ударил Тео, потому что тот попался под руку, и еще хотел называть этого чужого дядю папой. Так неправильно. Так нечестно. Папа должен быть только один.

Кот лишь ненадолго поймал взгляд уходившей Цириллы. Она успокоит Тео, а ему предстояло дальше разговаривать с Таем, который извинился, и после этого замолчал. Гунмао не хотел воевать с ребенком, и при этом он понимал, что у старшего не может быть аргументов против того, что он сейчас ему сказал.

- Тай, садись за стол, давай поговорим с тобой, как взрослые люди? – предложил Кот.

Он видел, что ребенку сейчас трудно сдерживаться, и он скорее готов плакать, чем лезть в драку. И для его возраста это как раз нормально, в отличие от его желания воевать и спорить. Тай упрям и горд, и разговаривать с ним нужно так, чтобы он не считал, что его мнение игнорируют.

- Я тебе не нравлюсь, - утвердительно сказал Гунмао. – Ты скучаешь по своему папе, и ты бы хотел, чтобы он вернулся, и вы с Тео жили с мамой и папой. Но, так получилось, что это невозможно. Тай, я не хочу с тобой ссориться. Поверь, если мы с твоей мамой поженимся, так будет лучше и для вас, и для неё. Понимаешь?

Когда-то Кот думал о том, что должно было бы измениться в его жизни, чтобы их отношения с матерью были похожи на нормальные. Возможно, сейчас он говорил какие-то из тех слов, что хотел бы в свое время услышать от её кавалеров. Или это только так казалось, потому что к тому времени, когда она уехала в Канаду, пропасть между ними была столь велика, что Гунмао даже не думал над возможностью как-то исправлять ситуацию.

Тай проводил взглядом исподлобья мать с братом, а потом еще некоторое время колебался, не зная, принять ему предложение мужчины или нет. В конце концов, у него остались вопросы, которые не задашь маме, но ответы на них узнать надо, поэтому ребенок неохотно залез на стул и сердито уставился на взрослого.

- Почему лучше? - потребовал он объяснений. Нет, в самом деле, почему? Они хорошо и без него жили, и будут хорошо жить дальше, ждать папу. Ну и что, что не вернется - Тай насупился - зато им втроем будет хорошо. Он, мама и Тео. И не надо ничего менять. - Почему он уехал?

Пожалуй что, второй вопрос волновал его гораздо больше, чем первый. Потому что он давал ответы на сразу все остальные вопросы - и что будет дальше, и как себя вести, и вообще ждать ли папу и дальше, или нет? Как человечек очень обстоятельный, Тео должен был разложить все по полочкам, чтобы было понятно. Простого объяснения "потому что" ему было недостаточно, ему хотелось знать все так, как есть. А если мама не может нормально ответить, начинает сразу про всякую ерунду, вроде любви, говорить, то это-то вроде мужчина, должен понимать, что не в любви, наверное дело.

Тай поджал губы, потому что хотелось плакать, но не мог он плакать, вот не мог - и все тут. Он же взрослый. Он вот ни разу не видел, чтобы папа плакал. Или чтобы дядя Мао плакал. Или дедушка. Значит, нельзя плакать, он мужчина. Но аргументов для разговора не было - он просто не мог их найти, и оставалось только старое проверенно средство, к которому так часто обращался его брат - плач.

Тай стал задавать сложные вопросы, ответов на которые у Гунмао не было. Но он спрашивал, и это уже хорошо, так можно договариваться, а не играть в гляделки и пытаться друг друга переупрямить. Ребенок его не любил. Наверняка ревновал мать, плохо относился к переменам, которые сейчас происходили, боялся того, что следом что-то изменится ещё сильнее.

- Тай, я не знаю, почему он уехал, - честно ответил Кот. – Мой отец уехал, когда мне был год, я его вообще не помню. Но твоя мама лучше, чем моя мама, она очень любит тебя и Тео, и вы для неё всегда будете важнее, чем я или какие-то другие мужчины. Твоя мама хочет выйти за меня замуж. Для вас с Тео ничего не изменится, мы точно также будем жить здесь все вместе. Но мне и твоей маме важно, чтобы ты согласился. Тай, прошу тебя, подумай и скажи, ты готов согласиться с тем, что мы с твой мамой поженимся?

Гунмао внимательно посмотрел на ребенка. Его козырем в этом разговоре было то, что он, в отличие от Тая, знал, чего сейчас добивается. Он считал, что самым правильным будет заручиться согласием обоих близнецов, тогда Цирилле будет проще, потому что не придется разрываться между тремя точками зрения трех важных для неё мужчин. Кот сейчас спокойно, уверенно и четко объяснял ребенку свои аргументы в пользу предстоящей свадьбы, рассчитывая, что Тай его поймет.

Цирилла с Тео пока не возвращалась, видимо, решив им дать шанс поговорить наедине, и это правильно, так Тай чувствует себя даже более уверенно, ведь он считал себя взрослым и самостоятельным, несмотря на дошкольный возраст.

Почему именно лучше, Тай так и не понял, но решил еще раз вопрос не задавать, тем более, что ему уже предоставили почву для размышлений. Если они важнее, и она знает, что он против - то почему тогда все равно выходит за него замуж? Она ведь не отказалась, когда он ударил Тео, а только посмотрела так, будто он ее чем-то обидел. А вот она его не обидела? Смотрит на этого взрослого так, словно он лучше всех, даже на них не так смотрит. Тай уже привык к тому, что в их семье, когда ушел папа, он остался за самого взрослого мужчину, поэтому очень ревностно относился к своему высокому положению. Это значит, что он уже совсем большой, раз мама ему доверяет ее защищать. Ведь у ее больше никого нет, кроме них. А теперь появляется дядя Мао и пытается претендовать на его место, да еще и убеждает его, что так лучше. Ничего так не лучше - а все только хуже. Все было бы лучше, если бы они остались дома одни вместе с мамой. И, к тому же, взрослый тоже не знал, почему папа уехал. Где бы найти такого человека, который знал...

- Если ничего не изменится, зачем тогда вы женитесь? - Тай пока не дал однозначного ответа на последний вопрос, потому что тогда, вполне вероятно, что разговор бы был закончен, а ему нужно было еще спросить некоторые непонятные вещи, которые никто так и не хотел ему объяснять. Может, взрослые и сами не знают, зачем они делают большинство поступков, поэтому и сваливают все друг на друга? Теперь вот он говорит, что это мама хочет за него выйти замуж, а не он на маме женится, как было в начале разговора.

К тому же, если они не поженятся, то тогда все равно остается надежда на то, что, если...нет, все же когда....когда папа вернется, то они опять будут жить вместе с папой, а не с дядей Мао.

Тай не ответил, но и не стал пока возражать. Хочет ещё объяснений – будут ещё объяснения, тут Гунмао как-то не переживал, сколько из них может понять ребенок. Раз уж они затеяли разговор как мужчина с мужчиной, пусть слушает и пытается понять.

- Тут несколько причин, - сказал Кот. – Понимаешь, свадьба делает отношения официальными. И при этом появляется больше прав. Например, если со мной что-то случится, если мы с твоей мамой будем женаты, то эта квартира и все остальное, что мне принадлежит, будет принадлежать ей и вам с Тео. Потом, официальные отношения по-другому воспринимаются окружающими. Для женщины солиднее, если мужчина, с которым она живет, называется мужем, а не сожителем. Когда мужчина и женщина женятся, они как бы говорят окружающим, что теперь у этой женщины есть только один мужчина – муж, а у этого мужчины только одна женщина – жена.

Исторический момент, между прочим: Гунмао, который проповедует о пользе института брака. Что-то из области войны за мир или секса за девственность. Кот сейчас начал с тех причин, которые считал самыми важными. Свадьба как таковая со всеми традиционными церемониями его мало волновала. Он никогда не интересовался доходами Цириллы от её дел в Европе, и потому считал, что его решение жениться - это ещё и его желание, чтобы то, что заработал он, принадлежало тем, кто ему по-настоящему дорог. Были и другие причины. Например, если посадят, то с женой хоть видеться можно, а просто с подругой – нет. Не та причина, которую нужно озвучивать ребенку.

- И ещё одно, - Гунмао посмотрел в глаза Тая. – Официально женясь на твоей маме, я показываю, что не собираюсь уходить от неё и от вас. Так что ты скажешь?

И опять все логично, и теперь уже даже все правильно, но согласиться Тай не мог. Просто не мог. Внутри все протестовало против такого решения, но он, по привычке, молчал. Тай понимал, что сказать против ничего не может. Раньше он сразу бил, если ему что не нравилось, но сейчас не ударишь. И ничего не скажешь, потому что все логично, не найдешь, к чему придраться и против чего возразить. Так будет лучше для мамы - он это чувствовал, но ему все это не нравилось, поэтому он просто не мог даже кивнуть, показывая, что соглашается.

Тай шмыгнул носом, выпятил нижнюю губу и вытер нос кулаком, запрещая себе реветь. Вот еще, из-за какой-то фигни он тут будет развозить, как девчонка. Мальчишка потер начавший слезиться глаз и, отвернувшись к окну, некоторое время рассматривал городской пейзаж за стеклом. Детский ум судорожно искал хоть какой-нибудь, хоть самый маленький, самый глупый, в духе Тео, аргумент, который можно выставить как "нет". И, наконец, Тай выдавил буквально через силу, совершенно очевидно давая понять, что его этот вопрос волнует ничуть не меньше, чем его брата:

- Ты нас не любишь, - он никогда бы не признался, что его это как-то задевает. Но, оказалось, что задевает, потому что ему не к кому было просто подойти и взять за ладонь, кроме мамы, но мама - женщина, она не такая, как папа, а подойти к дяде Мао не позволяла гордость. Ему не с кем было просто посидеть и помолчать, как молчат мужчины. Все-таки мама - не папа. А ему хотелось, чтобы был папа. А папа бывает только один, и Тай - не Тео, чтобы так просто забыть своего папу и признать за него совершено чужого взрослого. И даже Таю иногда хотелось, чтобы его обняли, но так, чтобы никто не видел и никто не сказал, что он слабый. Он сильный, просто папу хочется сильно...

Тай в ответ на все объяснения произнес лишь одну фразу, на которую Гунмао не знал, что ответить. Он не мог относиться к близнецам, как к своим детям, и во многом Тай был сейчас прав. И в то же время Кот понимал, почему ребенок сейчас заговорил об этом. Тео похож на котенка – он подлизывается, его все чешут за ухом, в то время как брат старается казаться самостоятельным, а он просто маленький ребенок, которому нужно внимание. И сейчас взгляд Гунмао стал намного мягче, не таким, какой должен быть во время серьезного мужского разговора. Тая сейчас было жалко. Он уже не был противником, которого хотелось переспорить, он был ребенком, который хочет, чтобы его поддержали, но чья гордость при этом заставляет отталкивать других. Гунмао встал со своего места. Он подошел к Таю и положил ему руку на плечо, немного опасаясь, что даже этим заденет гордость ребенка.

- Тай, я понимаю, что я – не твой отец, и ты не будешь относиться ко мне так, как относишься к нему, а я не знаю, как к тебе относился он. Но я хочу, чтобы мы с тобой и с Тео были друзьями, - сказал Кот. – Вы оба – моя семья. Ты можешь называть меня так, как тебе удобно, но я хочу, чтобы ты понял. У меня не было отца, но я не хочу, чтобы его не было у тебя и Тео. И для меня будет честью, если когда-нибудь ты сможешь доверять мне так, как доверяешь своему отцу.

Возможно, сейчас голос Гунмао чуть дрогнул. Он говорил искренне. Сложно сказать, что именно он чувствовал по отношению к близнецам, но слишком часто он сравнивал себя с ними. И тут был даже некий эгоизм, который, будучи смещенным с себя на другого человека, заставляет поступать с ним так, как ты бы хотел, чтобы в свое время поступили с тобой, ведь три дня назад он встретил собственного отца и понял, что лунтао ему намного ближе.

Первое мгновение Тай хотел сбросить руку с плеча, но замешкался, а потом понял, что попросту не хочет ее сбрасывать. Он как-то очень поспешно уткнулся лбом в бок мужчине, словно боясь, что сейчас над ним начнут смеяться или от него отойдут, или скажут, что он слишком взрослый для таких глупостей. А он не хотел, чтобы видели, какой он слабый – поэтому старался украдкой тереть глаза, но при этом не особо двигаться – чтобы незаметно было.

Последующие слова он прослушал, думая о своем. Тео ведь верит этому взрослому, и даже папой будет называть. Конечно, на такое Тай пока еще был не способен, но брат тоже не всегда глупый, а только иногда. И почему, когда ты обнимаешь папу, то это ничего страшного, а когда другого взрослого - то сразу говорят, что ты маленький? Может быть, дядя Мао и не плохой вовсе, и хочет, наверное, чтобы как лучше для мамы было…Он ведь действительно не виноват, что папа уехал, хотя он их и не любит. Может, он просто не умеет?

Мальчик понял, что позволил себе лишнего и отстранился, после чего высвободил плечо из-под ладони, хотя последнее делать не очень хотелось. Скорее он делал это по привычке и еще потому, чтобы показать, что он ничуть не маленький и не слабый. Он упорно избегал смотреть прямо в глаза мужчине, поэтому взгляд рыскал по кухне, пока, наконец, не остановился на окне.

- Ты только никому не говори, - буркнул он, стесняясь, что выставил себя так...по-глупому. А если дядя Мао еще и расскажет всем - то Тай тогда будет его всю жизнь ненавидеть. Мальчик уже не знал, все также сильно он против того, чтобы мама выходила замуж за дядю Мао, или нет, но особого энтузиазма по этому поводу все же не испытывал. Хотя, наверное, мог бы и согласиться. Ему нравилось, что с ним советуются в таких важных вопросах.

То, что сейчас произошло, было важным шагом на пути к доверию Тая. Гунмао уже понял, что этот ребенок не будет хвалиться своей дружбой со взрослыми, и о подробностях этой беседы не следует знать даже Цирилле. Это не тот случай, когда достигнутые в ходе разговора договоренности должны выставляться напоказ. Только так можно заслужить доверие Тая, который очень горд и мало кого подпускает к себе.

- Никому не скажу, - Гунмао улыбнулся, возвращаясь на свое место. – Даже твоей маме.

С Таем было намного сложнее, чем с Тео, но доверие старшего из близнецов значило для Кота даже больше. И он хотел сейчас получить его согласие, а не просто ставить его перед фактом, что все решили за него. Объективных причин для упрямства не оставалось, поэтому Гунмао решил ещё раз повторить свой вопрос.

- Тай, мне важно знать твое мнение. Ты можешь согласиться с тем, что мы с твоей мамой поженимся? – спросил он, вновь внимательно глядя на ребенка.

Наверное, проще уговорить лунтао повторно жениться, чем добиться сейчас согласия от Тая. Гунмао тоже бывал упрям, ему часто не хватало гибкости, хоть он и успел научиться вести переговоры. Только в этом разговоре это все было практически бесполезно и казалось, что любую неискренность ребенок сразу заметит, и это навсегда разрушит начинавшее появляться доверие.

Перед Таем вновь стоял сложный выбор - он не знал, что ему ответить. Вернее, он-то знал, но никак не мог согласиться. И даже после произошедшего на кухне минуту назад он не стал относиться к мужчине лучше, он все так же не любил его и не верил ему, просто согласился терпеть его присутствие, раз уж это так нужно. Раз так нужно маме - то, пожалуй, он все же хоть раз сделает исключение. Но согласиться все равно было трудно.

Тай долго молчал, недовольно поджав губы и смотря в окно - боялся смотреть на взрослого - вдруг все-таки начнет смеяться? Хотя и обещал - взрослые часто обещают что-то, но потом не держат свое слово. Тай вообще не понимал, как Тео может верить всему, что ему говорят? Потом в окно ребенку смотреть надоело, и он все же перевел взгляд на мужчину - уставившись на него исподлобья и рассматривая, словно оценивая - достоин ли он того, чтобы согласиться. Он вроде бы и не плохой, но какой-то не такой, что ли. Не папа, конечно же. Но вроде и на дядю Яна тоже не похож. И на дедушку. Другой, в общем. И вот как раз именно это его отличие от тех, к кому он привык, мальчишке и не нравилась. Тай помолчал еще немного, потом открыл рот, чтобы уже, наконец, озвучить свое нелегкое решение.

- Я не хочу, - глухо ответил он, но ответил прямо и честно. Дядя Мао сам сказал, что ему нужно знать его мнение, вот Тай ему и сказал все, что думает. Точнее то единственное, что думает по этому поводу. Да, ему все это не нравилось и ему не хотелось, чтобы мама выходила замуж за другого чужого мужчину. - Но если маме хочется - то тогда ладно.