Лин Ксяо (В бреду)

---- > Западные ворота

Девушка лежала на циновке в одной из комнаток лазарета. Она была все еще в бессознательном состояние. Все тело горело, губы пересохли, одежда прилипла к вспотевшему телу. Лин Ксяо металась в бреду.

Видения менялись одно за вторым, и каждое из них вызывало все новые и новые чувства на лице кантонки. Лин протянула слабо.
- Отец…

Она видела отца, он снова стоял на заднем дворе их старого дома и практиковал кунг-фу. Живой, здоровый. Движения были плавными и медленными. Вот он развернулся и увидел дочь.
- Ксяо? Ты вернулась? Мы с мамой давно ждем тебя. – отец по доброму улыбнулся.
Девушка смотрела на отца во все глаза.
- Папа? Папа это ты? – девушка была так взволнована. – И мама здесь? Где она?
- Доченька! – госпожа Лин вышла из дома и бросившись к дочери, обняла ее. - Как же ты исхудала, в чем дело?
Ксяо всю трясло, на глаза навернулись слезы. Родители, ее родители они были живы. Вот они.
Отец подошел и положил руку на плече дочери.
- В чем дело девочка? Тебя что-то беспокоит? Что ты натворила?
Ксяо не знала что сказать, что она из чувства мести забыла все чему учили ее? Что она потеряла себя и превратилась в сгусток зла? Нет, она не скажет этого
- Папа я могу остаться с вами?
- Нет. – отец заставил мать отпустить дочку. – твое время еще не пришло. Возвращайся. – он мягко толкнул дочь и она упала в темноту, образы родных стали таясь пока не превратились в тени.

Лин Ксяо металась словно загнанная лань, сжала здоровую руку в кулачек и только твердила в бреду.
- Простите меня, простите. – по девичей щеке скалилась слеза, если ей кто-то об этом скажет после выздоровления. Она никогда не признает что умеет плакать, она сильная девочка. Сильные девочки не плачут.

Цири первой взошла по ступенькам и придержала Луну дверь, чтобы он свободно прошел в здание. Сразу же плюхнув корзину на низкий столик, англичанка немедленно отправилась мыть руки, и только после этого вернулась в комнату. Цири не могла бы навскидку определить возраст полученных ранений, но даже ее скудных знаний хватило, чтобы понять - бред не от хорошего самочувствия. Можно бы было попробовать самой заняться незнакомкой, благо что Цири не первый раз встречает огнестрельные раны, но здравый смысл подсказывал, что лучше бы сбегать за кем-то поопытнее - за Шэн или Яном. Но Цири бы скорее удавилась, чем добровольно пошла за помощью к Лю, поэтому решено было идти к тигрице.

- Лун, нужны полотенца и теплая вода, я сбегаю за Шэн, - окровавленный рукав прилип к коже, поэтому тут понадобятся наверное еще ножницы, но Цири решила все остальное предоставить Шэн - она уж точно знает, что делать. Во всяком случае, сама бы англичанка так и сделала - сначала отрезала рукав, а потом уже копалась в ране. Где б еще опыта-то понабраться, а то обычно и близко не подпускают.

Цири выскочила из лазарета, и уже вскоре тихо стучалась в дверь дома воинов, зная, что где-то внутри спит малыш. Девушка дождалась, пока ей не откроют дверь, а потом кратко обрисовала ситуацию, в конце поинтересовавшись, не нужна ли ее помощь в лазарете? Цири, правда, не знала, в чем вообще может заключаться ее помощь, кроме подай-принеси, но сочла нужным спросить. В конце концов, Цири даже готова была использовать некоторые убеждения, мол, "ей надо знать, потому что у нее мужчина стабильно появляется с ранами в разных частях тела". Но пока молчала. Тигрица обладала очень редким умением убеждать молча. Весьма ценное качество.

До лазарета они добрались дольно быстро. К сожалению, толку от него было не так много внутри, ведь врачевание далеко не его конек. Но Цирилла дала четкие указания, а сама унеслась за тигрицей. Почем не наоборот – непонятно, но тут, наверное, сработали простые инстинкты. Парень не стал задавать лишних вопросов – это было бы просто глупо, поэтому лишь кивнул и направился в общую комнату, где лежали все необходимые вещи, оставив незнакомку на несколько минут одну. Полотенца в комоде, воду он налил в железный таз, чтобы можно было нагреть с помощью магии Огня, а не ждать пока подогреется чайник на очаге. Странно, что никого не было в лазарете, но время рассвета – время смены дежурных. И, поскольку они не в клане и не в армии, тут не так строго, чтобы минута в минуту все были на месте. Тоже можно помочь.

Присев рядом с циновкой, тигр аккуратно сложил полотенца, затем взял таз в руки, пропуская через них теплую энергию Манипуры, которая передавалась от железа к воде, нагревая ее. После этого он довольно легко забрал лишнее тепло от таза и поставил его на пол. Смочив одно полотенце, парень стал аккуратно вытирать кровавые подтеки и грязь с лица и руки девушки. Оставалось только ждать Сифу.

Лин вся дрожала как осиновый лист. И почему так холодно? Тонкая морщинка пробороздила лоб. Она опять что-то прошептала и вздрогнув замерла как только полотенце коснулось ее.

Некоторое время девушка лежала очень тихо, словно и не живая, только слабо вздымающаяся грудь говорила об обратном. На лице такое спокойствие словно она ангел.

Веки дрогнули и на парня посмотрели большие, темные глаза. В начала взгляд был очень спокойным, потом в глазах отразилось удивление, растерянность, непонимание. Ксяо ненадолго пришла в себя. После целой серии чувств зрачки расширились и девушка попыталась быстро сесть, но в последний момент вскрикнула от боли и сильно побледнела. Целая рука заскользила по бедру в поисках пистолета. Но оного там не было.

Лиин Ксяо выгладила как маленький дикий звереныш которого попытались коснутся рукой, такая вся взъерошенная “шерстка стала дыбом”. Дыхание участилось. Слабо выдохнула.

- Кто вы? – то что это человек Реймонда Хоу она не сомневалась, но почему она все еще жива? Может быть они решили поиграть в свою игру?

Шэн не задавала лишних вопросов, когда требовалась её помощь. Ей было достаточно краткого объяснения, что в лазарете находится какая-то девушка, которая ранена и практически без сознания. Раны были огнестрельными, и с такими боевому командиру клана Белых Тигров приходилось сталкиваться много раз. Оставив Сонгцэна с Кэйлашем, Шэн практически бегом отправилась в лазарет. Там был ещё и Лун, участие которого, судя по всему, ограничивалось вытиранием крови. Мог бы догадаться эту кровь остановить. Это была привычка Шэн требовать от собственных учеников большего, чем даже позволяла их подготовка, особенно от детей Рё Шэ, из которых Лун был не так безответственен, как его сестра.

- Отойди пока, - сказала она ученику, садясь на колени возле раненой.

В ауре девушки были сильно заметны следы воспаления – раны получены не только что, прошло уже какое-то время. При этом нижние чакры были ослаблены потерей крови.

- Не бойся, мы тебе поможем, - сказала Шэн, видя, что девушка пыталась защищаться. – Ты находишься в монастыре. Меня зовут Бо Шэн, я – старший мастер. Ляг спокойно, мне нужно осмотреть твои раны.

Она говорила спокойно и строго. Раненую нужно было усыпить, чтобы вытащить из её руки пули, но для этого она должна была довериться лекарю, не пытаясь сопротивляться.

Тигрица ничего не сказала в ответ на предложение помочь в лазарете, поэтому Цири решила, что ее помощь действительно может не понадобиться, и, если что, там остался Лун. Девушка поклонилась Шэн, впрочем, сделала она это уже в спину воительнице, после чего развернулась и медленно пошла к собственному домику. Утренние сумерки вскоре должны были заменить первыми солнечными лучами, окрашивающими небо в нежные цвета, и только сейчас англичанка поняла, что хочет побыстрее добраться домой, чтобы молча свернуться клубком рядом с будущим мужем и просто уснуть.

Цири вспомнила, что оставила травы в лазарете. По хорошему, их бы нужно было разобрать, но сейчас возвращаться туда и отсвечивать при Шэн - не самая лучшая затея. Девушка решила, что лучше вернется позже, или вообще оставит ботву на попечение дежурному. А что, у кого там дежурство - вот пусть и копается. Она свое дело сделала - зелень приволокла, вот и все.

Англичанка осторожно протиснулась в дверь, чтобы не дай бог какая петля скрипнула и разбудила Мао или близнецов. И, хотя мальчишки спят очень крепко, особенно под утро, слух у Гунмао становился все острее и острее, и порой Цири даже удивлялась, насколько быстро он на все реагировал. Сама она давно научилась не обращать внимание на какие-то досадные мелочи жизни, мешающие по утрам спать, поэтому даже будильник - и тот слышала только через раз, предпочитая жить по тому принципу, что лучше проспать все на свете, чем не выспаться, чем успеть все на свете, и уснуть на ходу.

Аккуратно вытирая кровь, Лун понял-таки, что рана более чем свежая и кровопотеря лишь увеличивается с каждой минутой. Отвратное чувство от собственного идиотизма, нечего сказать. Он даже вспомнил, что надо накладывать жгут выше места ранения (фиг знает откуда в принципе такое вспомнил, разве что пока они с сестрой жили в Пакистане), но тут уже подоспела наставница. И, честное слово, он уже было даже собирался уйти, ведь Цирилла тоже благополучно ушла, но вдруг понял, что Сифу произнесла «пока», что в данном сочетании было явным приказом никуда не уходить. А у него днем была тренировка. А он еще даже не ложился. Но он мужчина, будущий великий воин, так что фиг его возьмешь на слабо. Если надо будет, то он тут еще весь день просидит. Только бы Джаечка не переволновалась, а то как начнет психовать, так обязательно что-нибудь свернет.

Тигр быстро пересел в сторону, на полшага назад, чтобы все видеть, но и не мешать тигрице. Он знал, что такие вещи полезно изучать. А то, что девушка начала задавать вопросы – это наверняка явный признак того, что все будет хорошо, ведь те, кому недолго осталось, вряд ли они станут болтать, да?

Ксяо хмурилась пытаясь что-то вспомнить. “Монастырь, монастырь, монастырь.” Память начала возвращаться, она ведь видела монастырь прежде чем… Лин осмотрелась в помещение были две женщины и мужчина. Нет это точно не головорезы Реймонда Хоу. Чуть-чуть расслабилась. Она и раньше слышала что иногда монахи и монахини живут в одном монастыре, как в Шаолинь, об этом мало кто знает. Есть женский и мужской Шаолинь, женщину живут через стену. Но тренируются они иногда вместе. Облизала пересохшие губы, попыталась осторожно лечь но была слишком слаба и просто рухнула на спину c глухим стоном.

Ксяо видела как ушла одна женщина. Как ни странно европейского типа, но за последние столетие все изменилось, монастыри стали принимать приезжих которые истинно веруют или ищут знаний и спокойствия. Все еще хмурясь Ксяо улеглась поудобней, все эти люди… мужчина тоже не был похож на китайца, а эта женщина? Что-то в ней не так, волосы! Она была слишком молода для такого количества седых волос, а глаза? Янтарные глаза, говорят такие же были у Тимуджина. Надо за ними приглядывать.

Но думы думами так и остались, новая волна слабости накрыла раненую и Ксяо снова потеряла сознание.

Цирилла ушла, а Лун остался в стороне и стал наблюдать. Шэн сняла с девушки куртку, под которой оказалась майка с коротким рукавом. Она увидела две раны, в которых оставались пули. Прошло какое-то время после ранения, потому что кожа сильно покраснела и горела, что было первым признаком начавшего развиваться воспаления. Шэн задержала руку над той, что была выше, то есть ближе к сердцу, и энергия врачевания окрасилась в голубой цвет, останавливавший кровь и снимавший красный жар. После этого нити ци потемнели, становясь синими. От такой энергии немеют нервы, что позволяло на какое-то время заглушить боль.

- Лун, сделай пока чай, - сказала Шэн, не оборачиваясь на ученика.

Она взяла нож и прокалила лезвие пламенем, затем, пока онемение в ауре, вызванное энергией Аджны, ещё не сошло, быстро достала первую пулю. Растревоженные ткани вновь стали кровоточить, но Шэн пока просто закрыла рану чистой салфеткой, затем, не тратя время, достала вторую. Лишь после этого голубые нити Вишуддхи направились от двух ладоней к двум ранам. Девушка была без сознания, но даже если бы она очнулась, Шэн не стала бы с ней сейчас разговаривать. Она привыкла работать, не говоря лишних слов, чем отличалась от большинства лекарей монастыря.

Кровь остановилась, и такни стали понемногу затягиваться уже под влиянием желтой энергии Манипуры. Если бы раненая сейчас пришла в себя, она бы почувствовала зудящий жар, потому что чувствительность уже успела вернуться. Такие раны сразу не залечиваются, Шэн восстанавливала их до той степени, чтобы не бояться нового воспаления или некроза. Огнестрельные раны всегда одни из самых сложных, потому что пуля задевает не только те такни, через которые проходит, но и соседние в своего рода цепной реакции. Шэн наложила повязки, затем укрыла девушку одеялом из ячьей шерсти и пошла мыть руки и рукомойнику, находившемуся у входа в эту же комнату.

- Лун, ты сможешь остаться на дежурство?

Тигр молча наблюдал за тем, как наставница работает. В лазарете много всего можно увидеть, но ему еще ни разу не доводилось видеть как тигрица лечит пулевые ранения. О том, что там пули Лун, естественно, просто догадался, потому что видел подобное лишь когда его с Юэ забирали из Лахора, но тогда он ничего не понимал в таких делах. Только вот Бо-джи почему-то сейчас взяла и отослала его делать чай. Не повиноваться приказу он не мог, поэтому молча поклонился и вышел в общую комнату, где еще недавно брал воду и полотенца.

Лун поставил чайник, после чего принялся искать чай и заварочный чайник. Все было на своих местах, но он сначала полез не туда. Пришлось на пару мгновений просто закрыть глаза, крепко-крепко, чтобы немного ободриться, ведь не спать сутки – это тяжело. Он сделал все, как его учили: слил первую заварку, после чего уже наполнил глиняный чайник, который вместе с двумя чашками оказался на подносе. Тигр также молча, как и раньше, вернулся в комнату, где наставница уже явно заканчивала работу, поставил поднос на тумбочку и вновь опустился на пол, где сидел ранее.

- Да, - коротко кивнул парень. Честно говоря, он не был так сильно уверен в собственных силах, но можно было предположить, что с девушкой ничего не должно такого случиться, поэтому, если он подойдет к ней не в ту же секунду, если она, конечно, позовет его, а через минуту-другую, то ничего страшного не случится. По крайней мере, он честно будет бдить. Стараться. Вот только бы кто-нибудь Джаю предупредил о том, что он еще не скоро придет… И где носит дежурных, интересно знать?

Девушка была все еще без сознания, она и не знала о проблема парня ставшего ее временной нянькой. Впрочем, даже если бы и знала, наверное не сильно расстроилась бы. Среди чувств убийцы осталось мало тепла, а то что осталось она берегла словно сокровище Соломона и прятала глубоко в своем сердце.

Лин Ксяо нахмурилась и что-то прошептала во сне. Кажется она на кого-то злилась.
- Нет ты никуда не пойдешь… - тонкие пальчики здоровой руки сжались в кулачек. – Я не готова? Мне всегда казалось что решения всегда должны приниматься вместе.
Голос стал невнятным, и вскоре кантонка снова затихла. После этого она еще несколько раз с кем-то разговаривала и даже один раз порывалась встать.

Прошло не так много времени, веки девушки дрогнули, глаза распахнулись внимательно рассматривая потолок. Лицо хранило холодное спокойствие. Вот она нахмурилась на мгновение и приподняв одеяло заглянула под него, ее кто-то частично раздел и обработал раны, вот почему ощущение так изменилось. Только вот раны, они были не просто обработаны, воспаление снято. Похоже лекарь знал какие-то очень хорошие травы. Шумно вздохнув, Ксяо повернула голову на бок, уставилась на садящего парня, щеки вспыхнули. Она надеялась что это не ему пришлось стягивать с нее одежду.

Позвать? Нет, она не станет этого делать. Она просто лежала очень придирчиво изучая его, во рту пересохло, хотелось пить. Но Ксяо приучилась за время найма терпеть лишения, и ни коим образом не показывать свои слабости.

Шэн внимательно посмотрела на Луна, когда тот давал свое согласие на дежурство. Даже если бы она не помнила график дежурств в лазарете, она могла без труда догадаться, кто должен быть здесь, но почему-то спит. Такой ответственностью в монастыре отличался только один старший мастер. Зато Лун не сказал бы «нет», даже если бы не держался на ногах. Неизвестно, насколько это хорошо, но именно так должен себя вести истинный воин их клана.

– Ладно, предупреди Садхира-джи, что я останусь в лазарете, пока Лю сяншен не соизволит здесь объявиться, - сказала тигрица. – И можешь идти отдыхать.

Тем временем девушка открыла глаза. Перед этим она что-то говорила, но вряд ли понимала, что происходит и где она находится. Шэн показалось, что она слышала кантонский диалект, который она понимала, но знала довольно плохо.

- Здесь ты в безопасности, - сказала мастер, возвращаясь к девушке. Она налила чай в одну из чашек, которую двумя руками протянула раненой. – Пей, только осторожно, чай горячий. Назови имя, которым к тебе обращаться.

В Линь Ян Шо было негласное правило: каждый имел право оставить свое прошлое за воротами монастыря. Здесь никто не спрашивал о документах, потому любой новоприбывший мог назваться любым именем. Судьба не приводит сюда случайных людей.

Девушка перевела взгляд на седовласую монахиню. Слабо кивнула и приняла чащу, сделала маленький глоточек.
- Xiè xie (спасибо). – хрипло протянула Лин. И подняла на женщину взгляд, рассматривая ее не мение внимательно чем парня.
Надо сказать что монахиня была довольно красивая, и седые волосы ее не портили, а на оборот добавляли какой-то особенный. Сказочный ореол, впрочем как и необычные глаза. По крайней мере так видела ее молодая женщина которая между прочим знала толк в женской красоте, ибо была грешна и часто заказывала себе новы и новых девочек на дом. Благо зарплата убийцы позволяет не мало. Только в отличие от обычных женщин от этой веяло спокойствие, и чем-то еще вот только чем? Силой? Впрочем важно только то что ее присутствие успокаивало и расслабляло Лин.
- Я Лин Ксяо, – девушка опять кивнула. – что это за место?
То что это был монастырь это девушка уже поняла, но кажется на картах местности которые она изучала перед заданием не было монастыря, или же карты просто очень старые?

Девушка приходила в себя. Шэн интуитивно почувствовала, что назвалась она своим реальным именем, то есть уже начала доверять.

- 不要客气.* Это Линь Ян Шо, - сказала мастер. – Буддистский монастырь, настоятелем которого является Бао сяншен. Здесь ты в безопасности, сюда никто не попадает случайно.

С правилами поведения в монастыре можно было подождать до того момента, как девушка придет в себя, ближайшие как минимум пару дней ей предстояло провести в лазарете.

- Ты можешь остаться здесь столько, сколько захочешь. Как ты себя чувствуешь?

Шэн говорила вежливо, и в то же время могло показаться, что в её тоне есть подчеркнутая холодность. На самом деле, это было её обычной манерой общения хоть с учениками, хоть с другими мастерами, хоть со старшими по рангу.

Лю все не было, и его отношение к дежурствам ещё предстояло с ним обсудить в ближайшее время. Пусть Шэн уже не отвечала за его поступки, потому что он находился здесь долгое время и также носил звание старшего мастера, она никогда не упускала возможности указать ему на его промахи, считая, что ему это полезно.