Перед богами и людьми

Автомобили остановились перед зданием одного из роскошных отелей Северной Столицы, где на первом этаже располагался ресторан, где должна была состояться официальная часть свадебного банкета. Чжэнь устроила все с королевским размахом, а среди приглашенных можно было заметить немало влиятельных людей Пекина. Перед входом в ресторан был расстелен ковер, по краям которого стояли высокие вазы с живыми цветами.

Как только жених и невеста вышли из машины, со всех сторон раздался грохот фейерверков. По традиции считается, что от молодой семьи так отгоняют напасти и злых духов. Навстречу им вышел распорядитель в национальном костюме, который почтительно поклонился и пригласил жениха, невесту и сопровождающих в зал.

Через все помещение, заставленное круглыми столами, была выстелена ковровая дорожка, которая вела к алтарю. Когда Гунмао и Цирилла зашли в зал, фейерверки стихли, как и разговоры тех, кто собрался за столами. Вблизи алтаря стоял стол, за которым традиционно сидят родители. За ним на время церемонии занял место лунтао, это была просьба самого Кота. Чуна Сяоли в числе приглашенных по понятным причинам не было.

Распорядитель прочитал приветственную речь, после чего велел жениху и невесте подойти к алтарю.

Гунмао знал немногое о том, что их ждало во время церемонии, хотя после ханьфу начал немного опасаться того, как Чжэнь могла все устроить по своему усмотрению. Но выглядел он спокойным и довольным. Этот день был посвящен Цирилле, для него самого свадьба была просто неким испытанием, которое нужно выдержать с честью.

Он вышел из машины и придержал дверь для Цириллы, заметив очень внимательный взгляд Чжэнь, которая в этот момент особенно бдительно следила, чтобы никто не нарушал традиции хотя бы во время самой церемонии. Когда раздался грохот фейерверков, Гунмао поморщился от громкого шума и подошел ближе к Цирилле. Шум выстрелов вызывал не самые приятные ассоциации, о которых не хотелось думать в день свадьбы. Кот коротко поклонился распорядителю, затем ненадолго обернулся на свою невесту и улыбнулся.

Они зашли в зал, убранство которого громко кричало о том, что на свадьбу денег не жалели. В данном случае это должно было подчеркнуть статус не только лично Гунмао, но и всей организации. В числе приглашенных были авторитеты союзных ветвей триады, чиновники, бизнесмены и прочие товарищи, которые должны помнить, с кем имеют дело, когда сотрудничают с подпольной властью Пекина. Но в данный момент Гунмао до них не было никакого дела. Он взял Цириллу за руку и повел её к алтарю.

Формально все документы уже были подписаны, но почему-то именно сейчас Гунмао чувствовал какую-то священную важность этого момента. Он не был религиозен, но был в меру суеверен, как все, кому часто приходится рассчитывать на удачу.
Сейчас он был уверен, что решение о свадьбе было правильным, и что он может отвечать за семью. Это был новый уровень ответственности, не имевший ничего общего с его прежними увлечениями. Он был рад, что на его жизненном пути встретилась та женщина, которой он рад, когда она дожидается его дома.

Мао был не первым женихом в ее жизни. И не вторым. Он был третьим. И Цири надеялась, что именно он будет ее последним женихом. Чтобы стать ее первым и единственным мужем на всю-всю эту длинную жизнь.
Первого звали...о нет, мы не будем вспоминать, как его звали. Цири уже не помнила его имени. Она не помнила его внешности. И, пожалуй, это единственное, что англичанка смогла забыть. Теперь она хотела помнить только одного человека, всего лишь одного - того, кто сейчас сидел с ней рядом, и, несмотря на все запреты, держал ее за руку. Цирилла чувствовала, как ее собственная рука чуть дрожит от волнения, но только крепче цеплялась за пальцы мужчины. Она готова была смеяться и плакать одновременно и никак не могла понять, что ей хочется делать больше.

Цири вышла из машины, осторожно придержав тяжелое платье, и выпрямилась, обводя взглядом представшую перед ней картину. Это все для нее, только для нее. Это день настал только для того, чтобы посвященным ей. От самого утра до самой последней утренней звезды. Огни фейерверков, живые цветы, ковровая дорожка, даже это тяжелое платье. Все, что угодно, только бы он был рядом и держал за руку. Блондинка поймала улыбку мужчины, чувствуя, как губы сами собой робко улыбаются в ответ.

Чем ближе они подходили к алтарю, тем сильнее девушка чувствовала, что находится на грани. Нет, все правильно, все так и должно быть, но оттого было лишь сильнее желание убежать от всего этого, спрятаться, чтобы потом повторить еще раз. Это волнительное чувство ожидания, трепет и сладкий страх перед самым ответственным шагом в своей жизни. Теперь бы Цирилла бежала не от замужества, а бежала бы к нему раз за разом, лишь только еще на секунду продлить это ни с чем не сравнимое ощущение. Она чувствовала себя одновременно и беспомощной, и уверенной в своем превосходстве.

Алтарь был единственным местом в зале, где можно было заметить белые цветы. Традиционно молодожены поклонялись духам предков, которые должны были хранить новую семью. На этой церемонии, где роль родителей выполнял лунтао пекинской триады, алтарь был лишь условностью. Но на нем горели свечи и дымились благовония, расставленные на красной шелковой скатерти, вышитой золотыми фенхуанами.

Распорядитель, в перерывах между длинными пожеланиями счастья, долгих лет, благополучия, здоровых детей и всего прочего все же сказал, что далее жениху и невесте следует трижды поклониться алтарю, несколько раз подчеркнув, что этим молодожены поклоняются Небу и Земле. Это было особым распоряжением четыреста тридцать второй.

После поклонов алтарю нужно было поклониться родителям, а в данном случае тому, кого Гунмао считал отцом. Следом за этим поклоном распорядитель дал невесте бокал вина, из которого ей нужно было сделать три глотка. Вуаль пока можно было лишь немного приподнять. После того, как девушка отпила вино, она должна была передать бокал жениху, который должен был также сделать три глотка.

После этого ритуала брак считался заключенным перед небом и людьми, и распорядитель сказал, что жених может поцеловать невесту.

Гунмао подошел к алтарю вместе с Цириллой, пытаясь из длинной речи распорядителя понять, что нужно делать дальше. Он как-то не догадался спросить об этом заранее, так что сейчас оставалось действовать по ситуации, ничего не перепутав. Кот трижды поклонился алтарю, что было как-то связано с Небом и Землей – этой части речи распорядителя он толком не понял. После этого Гунмао чуть улыбнулся и поклонился Тигру, сидевшему за столом неподалеку. Лунтао был для него не просто боссом, на которого он работал большую часть жизни. Кот до недавнего времени не знал собственного отца и уже давно не поддерживал никаких отношений с матерью. У него не было родственников, которых он бы считал таковыми, в то время как Ху был тем человеком, который занял в жизни Кота ту нишу, которую обычно должен занимать отец, и если кому бы Гунмао и хотел представлять свою невесту во время церемонии, то как раз ему.

После того, как Цирилла передала бокал, Кот сделал из него три глотка, не став третьим допивать напиток до конца, потому что вино он не любил, как и шампанское, а для храбрости пить уже поздно. Когда распорядитель забрал бокал и сказал, что можно наконец-то поцеловать невесту, Гунмао улыбнулся. Он откинул с лица Цириллы вуаль и заглянул в зеленые глаза девушки. Теперь она была его женой. Это не получалось сразу осознать, но Кот был счастлив. Случилось то, что казалось ему наиболее невероятным поворотом жизненного пути – он женился, причем на женщине, с которой, действительно, хотел провести рядом всю жизнь. Он обнял Цириллу за талию и поцеловал её в губы, даже не подозревая, что на этот счет существуют какие-то другие традиции.

Распорядитель в какой-то момент даже заткнулся, в то время как братья начали аплодировать, и вскоре их поддержали другие гости. В зале зажегся свет над столами, заиграла какая-то музыка.

Несмотря на то, что Чжэнь несколько раз рассказывала Цирилле, что нужно делать во время церемонии, так что у девушки сложилось некое общее представление о ее правилах, сейчас она ничего не могла вспомнить сверх того, что пока нужно молчать и повторять все за Котом. Он проявил себя настоящим мужчиной, умудрившись выслушать все, что говорил распорядитель, и теперь применял эти знания на практике.

Цири приблизилась к алтарю, после чего троекратно поклонилась, просто потому, что так сделал мужчина. Затем она также поклонилась Ху. Родителей с обеих сторон не было. Кот верил лунтао больше, чем кому бы то ни было, Ху в свое время почти каждое утро после обильных возлияний неизменно интересовался у Гунмао, как дела и жив ли он. Пусть его тон при этом был язвителен, но мужчина все же был способен улыбаться, Цири выпала возможность самой в этом убедиться. Наверняка лунтао не так часто присутствует на свадьбах, но он, как всегда, был серьезен и сосредоточен. Если кому и исполнять роль строгих мамы и папы в одном лице, то лучшего кандидата не найти.

Распорядитель подал бокал вина, и девушка сделала три небольших глотка, правда до сих пор не понимая, как этот ритуал может ознаменовать создание новой семьи, после передала бокал Коту. Вот и все. Она теперь замужем. Это произошло так стремительно. Она не почувствовала себя ни капельки более замужней, чем раньше. И все же ей хотелось кричать так громко, чтобы об этом слышал весь Пекин, но Цири не смогла бы произнести и звука, даже если бы попробовала - потому что у нее как-то странно перехватило горло.

Ощущение откидываемой с лица вуали, теплого дыхания на губах, терпкий вкус вина, рук на талии заставляет упереться ладонями в широкую грудь напротив, поймав ровный ритм чужого сердца, все для того, чтобы поцеловать своего теперь уже мужа, поцеловать нежно, любяще, ласково, под звук аплодисментов и музыку. Мир перестал существовать. Какая разница, что там в мире, если сейчас они вместе.

Все шло по плану до того момента, когда жених поцеловал невесту. По традиции он должен был чуть коснуться губами её лба, а не разводить всю эту, с точки зрения традиций, порнографию на глазах у изумленной публики, поддержавшей Гунмао бурными овациями.

Чжэнь смотрела в сторону Яна, который делал вид, что не замечает её многозначительных взглядов и прочей пантомимы, и как будто вообще не понял, что Кот сделал что-то не то, лунтао сдержанно усмехнулся, потому что он как раз иного от своего фу шан шу не ожидал, а распорядитель мгновенно понял, что нужно как-то снова брать ситуацию под контроль, делая вид, что ничего не случилось.

- А теперь по традициям родины невесты молодожены должны обменяться кольцами, - хорошо поставленным голосом объявил распорядитель, и к жениху с невестой вышли юноша и девушка, которые вынесли подставку с обручальными кольцами.

Их Гунмао выбирал сам, Чжэнь только провела небольшую разведку, чтобы не ошибиться с размером. Оба кольца были из желтого золота, у жениха гладкое и довольно широкое, с явным расчетом на то, чтобы оно как можно меньше мешалось на руке, потому что он собирался его носить, а у невесты более изящное, украшенное бриллиантом. С внутренней стороны на обоих кольцах была выгравирована одна и та же надпись - 天长地久*

Распорядитель начал долгую речь о том, что символизируют кольца, и как они станут талисманами для новой семьи, и чем больше он говорил, тем увереннее он себя чувствовал после случившегося расхождения со сценарием.

Гунмао так и не понял, что сделал что-то не так, поцеловав собственную теперь уже жену. Он заметил, что распорядитель смутился, но не придал этому значения, решив, что в любой момент сегодня может вести себя так, как сам считает правильным. Он заглянул в зеленые глаза Цириллы и улыбнулся.

Прежде все их отношения строились так, будто завтрашнего дня не существовало. Они слишком осторожно подпускали друг друга, старательно избегая любых обещаний, но как бы ни относилась к этому Цирилла, Гунмао понимал, что её согласие на свадьбу – это безумный поступок, и он обязан сделать все, чтобы она о нем не пожалела. Она заслужила право быть счастливой, даже соглашаясь на брак с фу шан шу пекинской триады.

Кот взял Цириллу за левую руку и надел кольцо на безымянный палец. Было что-то очень хорошее в этой европейской традиции носить кольца: так любой мужчина будет знать, что эта женщина уже кому-то принадлежит. Такой молчаливый женский знак: «я замужем», который заставляет многих держаться на почтительном расстоянии, а с теми немногими, на кого не подействует, придется разбираться. Впрочем, в этой же традиции было и что-то плохое: у него на руке тоже будет этот знак принадлежности одной женщине. Но, во-первых, кого это когда останавливало, а, во-вторых, когда нашел лучшую из женщин, зачем нужны другие?

- Я люблю тебя, - негромко сказал Гунмао, так, чтобы это слышала только его невеста. Для остальных пусть выступает распорядитель.

После обмена кольцами в зале сменилось освещение. Распорядитель проводил жениха и невесту к их столу, а с противоположной стороны прохода появились танцовщицы в ярко-красных одеждах, на которых были вышиты золотые фениксы. Они шли ровным рядом, почти не выглядывая друг из-за друга. Заиграла музыка, сначала медленная, и танцовщицы начали показывать танец Тысячи Рук Будды. По мере того, как музыка нарастала, руки танцовщиц складывались в ровный круг, который начинал пульсировать в такт подключившимся барабанам. Мелодия становилась громче и быстрее, и движения танца становились все сложнее, пока тысяча рук не сменилась более сложными фигурами. Затем танцовщицы вновь встали друг за другом, круг сменился полукругом, затем угас, подобно тухнущему в ночном небе фейерверку. Свет в зале погас, и когда через несколько мгновений он зажегся вновь, танцовщицы уже скрылись.

Распорядитель объявил, что молодожены могут принимать поздравления от гостей. Эта часть мероприятия была самым тяжелым испытанием, особенно для жениха потому что этикет предполагал, что тост будет выпит с каждым столом. Теперь живой оркестр играл какую-то веселую ненавязчивую джазовую музыку.

Официальная часть, вроде бы, закончилась, но пока никто не предложил сменить халат на человеческую одежду, и Гунмао недобрым взглядом отыскал распорядителя, который сейчас объявил поздравления. На этом этапе мероприятия можно было прощаться с печенью и убеждать себя, что после обхода всех гостей будет уже по барабану, в халате ты или нет. Зал был полон гостей, и даже такой опытный алкоголик как фу шан шу пекинской триады вряд ли смог бы остаться в сознании, обойдя всех и приняв поздравления.

- Пойдем, - Гунмао улыбнулся Цирилле, взяв её за руку. – Тебе пить не обязательно, - тихо подсказал он.

Первым, к кому следовало подойти, был Ху. Гунмао подвел свою теперь уже жену к боссу всея пекинской триады, который встал им навстречу, а официант поднес стопки с рисовой водкой. Лунтао был немногословен, он только поздравил молодых и пожелал невесте терпения, но выглядел он даже не таким суровым, как обычно. Кот махом выпил водку и поставил пустую стопку на поднос официанту.

Когда они отошли от стола лунтао, подошел распорядитель, подсказавший, что можно сначала обойти пару-тройку столов с самыми близкими друзьями, затем сделать небольшой перерыв, чтобы сменить одежду и что-нибудь поесть. Это внушало оптимизм.

- Если ты не сможешь стоять на ногах, я тебя убью, - тихим, нежным и ласковым голоском пообещала англичанка, вполголоса, а вполовину - послав ментально, мужу - теперь уже мужу, так, чтобы у него не возникло даже малейшего сомнения в ее словах. В ее планы на сегодня не входил сон на отдельных кроватях, а отходить от своей милой традиции выгонять его из спальни каждый раз, когда Мао приходил чуть пьяный, он не собиралась. В конце концов, в ее жизни, которая потеряла все опоры и стала с ног на голову, должна же быть какая-то стабильность? Конечно, на сегодня можно сделать значительную скидку, ведь, по идее, он старается сейчас пить за них двоих (да минует ее чаша сия), поэтому Цирилла одновременно со словами чуть сильнее, ободряюще, сжала ладонь супруга, словно подсказывая, что ему есть за что побороться сегодня.

Цири вместе с Мао подошла к столу Ху, вежливым и полным достоинства кивком поблагодарила его за теплые слова, дав понять, что даже в значительно неудобном ханьфу, тяжелом от золотой вышивки, как все грехи мира, может быть изящной и элегантной. В общем-то, ей тоже уже хотелось переодеться в более легкое платье, но она сама согласилась на столь помпезную церемонию - пусть Пекин навсегда запомнит это пышное торжество. А ради этого любая женщина может вытерпеть любые лишения, даже если они весят примерно столько же, сколько и она сама.

Они обошли несколько столов с самыми близкими друзьями, среди которых первыми, естественно, стали Ян и Шири, а затем - Матиас, ее брат, а больше в зале Цирилла не знала, оставив Мао право выбирать, кого сейчас стоит записать в разряд близких друзей, а кого оставить на потом. Официальная часть ее интересовала не слишком сильно - теперь у нее была одна цель - не дать мужу напиться до состояния полного нестояния на ногах. Может быть поэтому каждая стопка сопровождалась ее бдительным, брошенным искоса, взглядом. Наверное, она бы легко заморозила каждую...

Молодожены выслушали поздравления от столов, за которыми сидели их самые близкие гости. У каждого из столов им подносили стопки рисовой водки, но после третьей они были наполнены лишь наполовину. Когда прошла первая часть поздравлений, в зале ненадолго погас свет, затем появилась нова группа танцовщиц. На этот раз восемь девушек в зеленых развивающихся одеждах показывали причудливый танец с разноцветными веерами. Сначала они танцевали по периметру зала, затем все вместе собрались в центре, их веера, трепетавшие в так музыки, сложились в яркий причудливый цветок, который сначала распустился из бутона, затем широко раскинулся изящными лепестками, которые опали в конце танца, когда завершилась музыка.

В это время распорядитель вывел жениха и невесту из зала, где их встретили те, кто должен был помочь им сменить традиционные красные наряды на европейскую одежду. В зале тем временем шли выступления циркачей и танцоров, которые должны были занять внимание публики примерно на полчаса. Также подали новые закуски и напитки. Шеф-повар ресторана сегодня старался продемонстрировать свои лучшие блюда, а официанты даже убирали со столов опустевшие тарелки, что очень редко бывает даже в лучших ресторанах Пекина – персонал предупредили, что на свадьбе много гостей из Европы.

После очередного танца музыка стихла, в зале зажегся весь свет, и раскрылись дальние двери, через которые в зал должны были вернуться молодожены.

Помимо гостей Цириллы нужно было навестить стол, за которым собрались трехзначные номера триады, за которым даже Бизон ничего не съязвил в этот удивительный день. Братья успели напиться уже до того, как молодожены к ним подошли, потому они были шумными и многословными в своих поздравлениях, но Гунмао, понявший, что даже в первую брачную ночь Кошка не откажется от своих принципов, выпил до дна только один тост, после чего был очень рад возможности слинять из зала, хоть и пришлось первый раз за время семейной жизни аж на полчаса расстаться с Цириллой.

Во время смены наряда Гунмао смог немного поесть закусок и пару раз покурить, но пить отказался. Так как переодевание много времени не занимало, он был готов раньше Цириллы и дожидался её уже у дверей зала. Теперь на нем был черный смокинг, и в этом наряде он чувствовал себя значительно комфортнее, чем в стоившем и весившем как чугунный мост традиционном наряде китайских императоров. Он был уверен, что Цирилле в европейском свадебном платье тоже будет легче, чем в ханьфу. А ещё он смог на пару слов поймать распорядителя, которому очень строго велел пойти на тактическую хитрость – вместо рисовой водки по возможности подавать ему во время тостов минеральную воду.

- Я обещаю, что смогу держаться на ногах, - с хитрой улыбкой сказал Гунмао жене, когда она вернулась.