Новогодние выступления

Роберт оперся на свою руку и поднял голову. На вершинах гор, которые скрывали в своем сердце Линь Ян Шо, было мало снега. С высоты птичьего полета граф мог бы увидеть крыши монастыря, он знал, что они там, как и плантации чая и построенная при его участии рядом мельница. С чайных плантаций поднимался туман. Последние лучи заката окутали их розовым и золотистым сиянием. За пеленой колышущегося света храм казался зачарованным, будто только пробуждался от сна. Странно, но в такое время наоборот должно клонить в сон. Но главные здания храма уже гуляли в празднике. Повсюду горели бумажные фонарики, а на высоких крышах они были такой величины, что преломляли свет, образуя сверкающие радуги.

Как только их маленький стрекоза-вертолет совершил посадку на небольшой полянке у храма, Роберт наконец-то почувствовал родную землю под ногами. Ровным шагом граф вместе со своими теперь уже практически постоянными спутницами направился к воротам.

В последнее время Роберт не часто жил в монастыре, так как бизнес и новообретенная семья отнимали у него все время. К тому же он никак не мог начать ту новую жизнь, которую хотел. Будучи одной ногой в Европе, а другой в Азии это было невозможно. Вот и в монастырь он вернулся только к новогоднему празднику надеясь решить, что ему делать дальше, но вернулся не сам, а с дочерями, которые уже порядком подросли, и голова от которых болела тоже на порядок больше. Уже достаточно взрослые девочки все еще остались достаточно капризными.

- Зачем мы здесь? Здесь даже снега нет? Какой это новый год без электричества, а? – не переставала сыпать вопросами Вероника по дороге к монастырю. Уговорить старшую дочь променять вечер в доме кузин Кроули на поездку в монастырь было задачей не из легких.

Запросы Бьянки были несколько поменьше, но все же она в этот момент очень не кстати брала пример со старшой сестры.

- А мороженное? Будет мороженное, если нет, то я поеду домой.

Десять лет прошли мимо Роксбери, не оставив, казалось, совершенно никаких следов. Он принадлежал к числу тех немногих, которых щадило время, и он казался все еще почти подростком, хотя его глаза всегда выдавали его возраст. И, тем не менее, граф был молод, но все же уже имел дочерей, которые уже были вполне взрослыми как для подростков. Его старшая дочь, Вероника, заметно вытянулась, но осталась такой же хрупкой, Роксбери был выше её больше чем на голову, а он не был баскетболистом. Светловолосая Бьянка была шире в кости, но в свои двенадцать все еще оставалась ребенком, и ей было далеко до своей сестры, которая в свои пятнадцать мнила себя взрослой и независимой.

- А я хочу немного тишины это возможно? – строго сказал граф, уставший от часов нареканий и претензий. Когда доходило до его желаний дочери знали, что пора сворачивать их «представление» и замолчать.

Когда наконец-то дочери выключили свои «приемники» и вся семья Еванс-Роувен-Ли Феникс-Роксбери оказалась на площади где уже давно начались выступления. Сам граф планировал в этом году показать Танец подражания, но поскольку явился он сюда в свинячий голос, то и показывать будет кое-что другое благо удалость поймать несколько своих знакомых и запастись водой. Нормальной водой, а не огненной.

После выступление мастеров кунг-фу на центр площади медленно вышел Роксбери. Мастер был одет в черные и синие одежды, которые не имели ничего общего с традиционной одеждой монастыря, но согласитесь менять прикид было не время. Темные волосы вельможи были завязаны в хвост хотя это было только название, так как это было лишь для того чтобы они не спадали на плечи. Голые руки увивали нарисованные синие змеи. Бледная кожа была раскрашена темно-синим бандагом подчеркивая высокие скулы на узком лице. Его глаза сегодня были светло-зелеными, пронизанными золотыми искорками и такая перемена была неслучайна. Узкие губы свидетельствовали о целеустремленности и ожесточенности, но это было лишь маской, чтобы скрыть внутреннее волнение. Граф знал, что, несмотря на все свое мастерство, он не был самым умелым водным магом ни в монастыре, ни у себя в семье, но все же он кое-что умел. Правда, сам он знал лучших чародеев эпохи некоторые стояли в этот момент здесь и было бы верхом неуважение требовать аплодисментов не произведя должного впечатления.

С уверенностью, граничившей с гордостью, он начал свою работу. Волшебник прошептал несколько слов, и перед ним возник водяной шар, размером с крупную горошину. Один скупой жест и горошина заплясала. На фоне неба обозначила очертания змеи. Все быстрее и быстрее кружилась она, выделяя отдельные контуры и делая изображение все более и более пластичным, все больше и больше граф вплетал воды в это огромное существо. Вскоре уже можно было просмотреть чешую; затем последовал длинный выгнутый язык. Змея раздулась, стала размером с лошадь. Несколько поворотов вокруг и пас руками и змея раскрыла капюшон, словно для того чтобы напасть. Летающий шарик размером с горошину продолжал добавлять ожившей картине новые контуры – то углубляя цвет холодной чешуи, то добавляла светящую точку двум сияющим льдом глазам. Внезапно от водяной фигуры повеяло холодом. Из рядов учеников граф услышал тихий шепот, но он не обращал на него внимание. Змея кольцами обвилась вокруг своего создателя.

Властным жестом Роберт приказал змее подняться выше к небу, чтобы оградить гостей от ледяного дыхания водяного фантома. Граф запрокинул голову. Волшебное животное снова изменилось, как будто пробудилось к жизни.

— Прочь! — подняв одну руку, произнес граф.

Водяная змея зашипела, а затем понеслась вверх. В небе не было видно туч их поглощал свет фонарей. Змея исчезла. Граф поднял голову и устремил безжизненный взор в небо. Кто-то вроде захлопал в ладоши, но большинство людей тоже подняло голову вверх. Казалось, все чего-то ждут. Это не могло быть концом представления графа!

И действительно – прямо в небе зажглись искры света, которые и не были искрами, а лишь отблесками света на теле гигантской змеи. Сначала одинокие, а затем через несколько мгновений их стало несколько дюжин, а затем первые светящиеся точки по неровным, хаотическим лугам начали спускаться, вниз спадая уже не огоньками, а белым пушистым снегом.

Граф поклонился и подошел к своим дочерям.

- Вот тебе и снег, а сейчас будем заняты поисками мороженого.

Граф не знал конец ли это всех выступлений, но надеялся, что его выступление займет достойное место.

Мин очень волновался. Нет, вы даже не понимаете, насколько О-Ч-Е-Н-Ь он волновался, ожидая их с Дином очереди выступать на площади. Мальчик то и дело переступал с ноги на ногу, повторяя движения их танца, чуть приседая и приплясывая. А вдруг он сейчас выйдет и все-все-все позабудет? Как же тогда мама с папой расстроятся-то! И Дин будет ругаться, что его опозорили. Честно говоря, Мин иногда совершенно не понимал старшего брата, который так любил всегда и во всем быть лучше всех, даже лучше него, хотя учили они совершенно разные вещи. Но сегодня они были заодно, поэтому он не должен подвести их.

Когда настал их черед, мальчишка нагнулся и, нырнув под длиииинную штуковину, похожую на кофту, крепко уцепился за брата и засеменил за ним на площадку для выступлений. Заиграла музыки, и Дин напомнил, что начинают они с правой ноги. Мин иногда путался с тем, где же у него находятся право и лево, но в этот раз сразу же вспомнил (если честно, он просто заметил какую ногу приподнял сначала брат, потому и шагнул с той же). Вот так вот ходить было совершенно неудобно, но мальчонка честно повторял, скорее даже нашептывал самому себе, все движения, считал сколько раз надо так поднять ноги, а сколько по-другому. Тут Дин принялся по очереди приподнимать каждую ногу, но Мин чуть подзабылся, собираясь сделать следующий шаг, поэтому пришлось быстро опустить ногу и даже чуточку попятиться назад, потому что во время репетиций брат несколько раз на него падал. Но ничего, в этот раз обошлось.

Теперь настала его очередь поочередно поднимать каждую ногу. Выглядело это, конечно, не так красиво, как у брата, но Мин, честное слово, старался, даже язык от усердия высунул, хоть этого никто и не мог заметить. Правая нога, та самая, с которой он начинал идти, потом левая, а потом… Мальчонка крепче схватился за пояс брата и кааааак подпрыгнет! Наверное, со стороны это было больше похоже на то, как лягается кобыла, но он справился, и даже почти не подтолкнул брата вперед.

- Прости, - прошептал он Дину, когда ноги приземлились на землю, и он вновь обрел равновесие.

Дин чуть не уронил львиную голову, когда Мин прыгнул на него сзади, в итоге лев не только лягнулся задними ногами, но и кивнул головой, затем замотал ей, расправляя гриву из шелковых ленточек. Дальше было проще: лев прошел ещё один круг по площади под музыку, высоко поднимая каждую из лап. Нужно были идти в ногу и высоко поднимать колени, тогда весь зверь забавно раскачивался из стороны в сторону. Дин снова старался не торопиться, чтобы младший брат, державшийся сзади за его пояс, не отставал.

А потом был Самый Важный Момент в номере: лев должен был распугать всех врагов, чтобы спасти Поднебесную от злых захватчиков (Дин не знал, кого точно, но кого-то злого, и их было много). Лев остановился, раскрыл пасть и самым страшным голосом, на который был способен Дин, зарычал. Рычал он примерно тем голосом, каким орал старший из сыновей Ху, когда его что-то не устраивало: не отпускали гулять, отправляли спать, когда ещё светло и так далее, поэтому получилось убедительно.

Дальше лев затопал на месте всеми четырьмя лапами, и тут нужно было ухитриться, чтобы Мин удержался за пояс, и передняя и задняя части льва остались в виде одного животного, и номер получился успешно.