Праздник чистого света

Тео поморщился в ответ близнецу, но снова ничего не ответил, и даже сделал шаг назад, когда отец позвал их ближе. Он бы с удовольствием постоял поодаль, не приближаясь, потому что все еще чувствовал себя неуверенно. Но открыто игнорировать отца все же было чревато последствиями, так что Тео все-таки подошел, но держась на полшага позади близнеца. Во избежание. Он сейчас опасался опять сделать что-нибудь не так, потому что отец неожиданно щепетильно относился ко всему, что происходило на кладбище, а Тео уже усек, что сегодня исчерпал не только лимит баловства, но и тех вопросов, что хотел бы задать вслух.

Несмотря на то, что интереса ритуал не представлял, Тео послушался и начал следить за действиями папы. Он пока не знал другого способа вести себя незаметно, кроме того, чтобы просто делать то, что тебе говорят, хотя в данный момент ему, конечно, больше всего хотелось взбрыкнуть и показать характер. В школе им рассказывали, как все это правильно делать, младший как-то обрывочно даже помнил, что для этого нужно, но вряд ли сам мог воспроизвести правильную последовательность действий. В школе он больше интересовался тем, чтобы ни с кем в очередной раз не сцепиться и не подраться, потому что нередко мог вспылить на ровном месте.

Тео только надеялся, что папа сейчас закончит со всеми могилами, и они поедут домой, потому что из-за него праздник превратился в катастрофу, и оставаться тут дальше Тео не очень хотелось. Младший пялился в одну точку все то время, пока отец проводил возле одной могилы, потом переводил взгляд на следующую и снова замирал взглядом. За то количество могил, которые были уже почтены, можно бы было наизусть выучить то, что нужно делать. Сначала цветы, плошка с рисом, несколько купюр - непонятно только, они-то зачем, потом поклониться и палочки в рис.

Тай пристально и даже жадно следил за отцом, ловя каждый его жест. Ему было очень важно выучить все досконально, до самой последней подробности, чтобы потом, когда он вырастет, не споткнуться о какую-нибудь мелочь, которая может на первый взгляд показаться незначительной, но на самом деле будет иметь огромную важность. Тео рядом молчал, но взгляд у него бы стеклянный, Тай был не уверен, что младший, погруженный в свои мысли, видит хоть что-нибудь. Нужно было как-то как можно более технично пнуть Тео, чтобы тот отвис и обратил внимание на ритуал. Тай несильно, но ощутимо пихнул брата в плечо, и, сделав суровое лицо, кивком головы велел ему следить. А то мало получил за сегодня, так еще и продолжает кукситься, словно его обидели невесть чем.

По всему кладбищу остальные мужчины, которые приехали сюда этой ночью, делали то же самое, что и отец, и запах благовоний становился все гуще и ощутимее. Разговоры не были слышны, наверное, это такая хорошая традиция - молчать как можно больше и думать о своем. Таю, имевшему вполне определенные проблемы с высказыванием мыслей вслух, традиция пришлась по вкусу, несмотря на то, что Тео угрюмо заткнулся и не произнес ни слова и из-за этого атмосфера казалась какой-то гнетущей. Тео все еще был обижен, хотя сам признал за собой вину, так что причина этой обиды осталась Таю так и не ясна.

Мальчишка наблюдал, как двое сорок девятых раскладывают остальные жертвоприношения на могилы, а потом также кланяются. Тай понимал, что это дань уважения и памяти, но ему пока сложно было принять это так, что он когда-нибудь тоже будет участвовать в Цинмине не как просто зритель, а как непосредственный его участник. Это, впрочем, не мешало ему продолжать внимательно смотреть.

Оба близнеца молча наблюдали за происходящим, при этом Тео держался чуть позади брата. Гунмао это заметил, но ничего говорить не стал. Он закончил со всеми ритуалами, после этого отряхнул колени джинсов и подошел к сыновьям.

- Пойдемте к Юну. Там мы справимся втроем, - сказал Кот.

Он взял пару ивовых ветвей, несколько белых роз и пакет, в которой отложил все, что должен был оставить на могиле Юна. Так получилось, что он бывал там намного реже, чем прежде. Обычно заходил по случаю, если какие-то новые похороны заставляли его приехать на кладбище. С годами раны становятся рубцами, к которым по-своему привыкаешь.

- Тео, ты понесешь все это, - он вручил младшему цветы и ивовые ветви, - а ты, Тай, бери пакет.

Сам Гунмао взял ведро и тряпку, велев сорок девятым отнести все остальное к сторожке, когда они закончат с алкоголем и сигаретами. Кот никогда не брал с собой подчиненных, когда навещал Юна. Могилу друга он один раз показал Цирилле, и сейчас хотел сделать исключение для Тео и Тая.

В той части кладбища, где находились могилы людей, погибший во времена Цзин Вана, хранилась история триады, толком незнакомая нынешней молодежи. Там были прошлые авторитеты, там были те люди, с кем Гунмао набирался опыта работы в Ночном Пекине – его наставники, соратники и друзья, помнившие его ещё сорок девятым, служившим на побегушках у фу шан шу Чжу Лао.

На этой аллее уже никого не было. Почти все могилы были приведены в порядок, даже на надгробье Тени лежали свежие цветы и горели благовония. Не убранными оставались могила Юна, потому что Ху знал, что порядок здесь будет наводить Гунмао, а также могилы Секретаря и Мэй. Эти две плиты лишь изредка протирали смотрители кладбища, братья по негласному соглашению обходили их стороной. Кот поставил ведро на тропинку и подошел к могиле Юна. Он поклонился другу, затем обернулся на близнецов.

Тео почувствовал себя в этой части кладбища неуютно. Не потому, что три могилы были убраны лишь постольку поскольку, а потому что папа им рассказывал про Юна, но Тео почему-то тогда даже и не подумал, что Юн тоже где-то тут, на этом кладбище, и папа больше никогда не сможет поговорить с лучшим другом. Он, наверное, был для него тоже самое, что для него Тай. Младшему стало страшно от одной только мысли, что он сам, к примеру, никогда больше не сможет почувствовать рядом плечо брата, не услышит от него какую-нибудь колкость или не получить дружеский тычок в бок. Он привык, что брат всегда рядом, и даже если его иногда нет в пределах видимости, то его всегда можно позвать, найти, чтобы что-то ему показать или рассказать. И от этого Тео стало еще хуже - мало того, что обидел папу своим длинным языком, так еще и вот...

Он медленно, и, как ему самому показалось, с достоинством, поклонился надгробью и только через некоторое время счел, что так будет хорошо и в принципе, достаточно. Тео выпрямился и заметил, что папа на них смотрит. Может быть, он ждал именно этого, а может быть и нет, но сейчас Тео помнил, что сначала на могиле нужно убраться, а потом класть на нее цветы и делать все остальное. Он поудобнее перехватил цветы и ивовые ветви в руках, боясь сделать что-нибудь не так и еще больше, чем вообще это возможно, разочаровать отца. Честно сказать, сейчас он не особенно понимал, что от них с Таем требуется, ведь им, наверное, нужно будет только стоять, смотреть, ну и подавать папе то или иное, чтобы тот не отвлекался от ритуала.

Тео постарался как можно незаметнее приблизиться к близнецу, просто чтобы убедиться, что он никуда не ушел. Не обязательно ведь на него смотреть - даже если он просто стоит рядом - то это уже хорошо. А если можно прижаться плечом к плечу - то какая разница, что еще есть в этом мире?

Было бы совершенным кощунством говорить "интересно, каково это?". И тем не менее, каково это? Когда теряешь кого-то, кого долго знал и любил? От них когда-то ушел их настоящий отец, но Таю тогда было всего два, и он уже почти ничего не помнил. Он даже не помнил, как выглядел его отец. Мама раньше им говорила, что они очень на него похожи - но даже глядя в зеркало, Тай не мог себе представить того человека, который зовется - звался - их папой.

Наверное, чувство, когда уходят, и когда умирают - все равно ведь, что уходят, просто навсегда - одинаковы. Только во втором случае уже не ждешь, что этот кто-то может вернуться.

Тай поклонился следом за братом, потому что так было правильно - ему даже не пришлось напоминать близнецу - он сделал это сам. В самом деле, когда на Тео огрызаешься, он непростительно умнеет, даже память прорезается и манеры, надо почаще практиковать, может быть удастся воспитать из него что-нибудь дельное. Так что старший даже одобрительно глянул на близнеца, когда выпрямился и понял, что папу сейчас очень интересует то, что они сделают.

Тай подозревал, что если то надгробье, на котором написано имя папиного друга, он должен убрать сам - Тай, во всяком случае, так бы и сделал, никому не доверяя, если б у него возникла такая ситуация, - то про две другие никто ничего не говорил. И негоже оставлять могилы неубранными. Если уж взялись убирать все - то нужно убирать все, и неважно, были ли эти люди в семье или оно просто оказались рядом. Мальчик вручил пакет с подношениями брату, упрямо выпятил челюсть и взялся за тряпку, которую сначала намочил, а потом принялся привычно вытирать ту плиту, на которой было написано женское имя. Это было первое женское имя, которое он встретил на тех надгробьях, которое мыл, но и сейчас, в принципе, женщин было не так много - Ривера сяоцзе и Лау нюйши. Мама в счет не шла, потому что она лунтао не называла боссом.

Гунмао одобрительно кивнул близнецам, когда те поклонились могиле Юна. Но не успел он приступить к уборке, как Тай совершил нечто из ряда вон выходящее: он пошел отмывать могильную плиту Мэй. Ту самую, где по краю была выбита надпись «и могущественному дракону сложно раздавить ползущую по земле змею». Кот не сразу понял, как должен на это отреагировать. С одной стороны, он сам никогда не стал бы наводить порядок на этой могиле. С другой, запретить Таю убираться было сродни тому, чтобы помимо контрольных выстрелов отстрелять обойму до конца, просто чтобы выпустить гнев.

- Тай, - окликнул старшего Гунмао. – Это из-за неё убили Юна, она предала семью. А вон там, - он указал ещё одну неубранную могилу, - похоронен Секретарь, который отравил брата Чжу сяншена, после чего на какое-то время сам обманом возглавил триаду. Мы обычно не трогаем их могилы.

По мнению Кота для обоих и так было большой честью оказаться на этом кладбище, но сейчас он позволял Таю самому принять решение, хочет он приводить в порядок заброшенные могилы или нет. Никто не посмотрит косо, если у Мэй и Секретаря будет порядок, если учесть, с каким рвением Ху всегда следил за могилой Тени, но все же Гунмао сейчас не понимал Тая.

Кот все же принялся протирать могильную плиту Юна. Вокруг все уже было подметено теми, кто наводил порядок на этой аллее, и мусор уже успели вынести. Гунмао задержал взгляд на фотографии. Юн погиб, когда ему было двадцать три. С каждым годом было все более странно понимать, как быстро пролетает время. Сейчас Кот по возрасту годился лучшему другу в отцы, но всегда казалось, что Юн в воспоминаниях взрослел вместе с ним. Поэтому так странно было видеть на фотографии не матерого бойца триады, а одного из сорок девятых, вроде тех, кого сейчас обучал Гунмао. Он не мог допустить даже мысли о том, что в те годы они с Юном были точно такими же, ему казалось, что они были взрослее, опытнее и разумнее нынешней молодежи.

Тео перехватил пакет, который отдал ему брат, но с места не сдвинулся, продолжая стоять на тропинке. Наверное, нужно было помочь брату, потому что оставалась еще одна неубранная могила, и, пока Тео раздумывал, куда ему положить цветы, ивовые ветви и пакет так, чтобы на них не наступить и ничего не испортить, как отец окликнул Тая и объяснил, почему эти две могилы не нужно трогать. Младший опасливо вытаращился на близнеца, словно тот держал в руках ядовитую змею, которая могла укусить в любой момент, а вовсе не безобидную влажную тряпку.

Но почти тут же Тео задумался о том, что заставляет людей тщательно убирать одни могилы и не прикасаться к другим. Ну хорошо, в первом случае - это память, но ведь если папа до сих пор помнит, кто предал его лучшего друга, это ведь тоже память. Просто одних мы вспоминаем с радостью, а кого-то - с ненавистью. Но мертвым же все равно, чистая их могила или нет, это ведь важно для тех, кто убирается. Мальчик понял, что окончательно запутался во всем, что происходило вокруг. Мир, всегда бывший для него таким простым и понятным, сейчас стал загадочным и полным противоречий. И в центре его стояли человеческие отношения и чувства, запутанный клубок из тонких нитей, ведь их так легко оборвать одним неосторожным словом или опрометчивым поступком.

Тео подумал о том, что он мог бы задать несколько вопросов...но промолчал, потому что не знал, насколько его вопросы в этот раз будут уместными, а лишний раз обращать на себя внимание не хотел. Они с Таем сегодня только и делали, что совершали какие-то оплошности, то сначала он, то теперь вот Тай, у которого страсть к перфекционизму наверняка все еще удерживала его возле надгробья, которое он уже начал вытирать. А Тео, пожалуй, лучше всех знал, что Тай всегда доделывает дело до конца, что бы за ним там ни стояло. Тео настороженно взглянул на брата, ожидая его решения - ведь из всех вариантов Тай непременно выберет правильный.

Гунмао удивленно посмотрела на Тая, который продолжил убирать могилу Мэй, и задумался. Ведь и правда, они все равно умерли, и им уже без разницы, насколько их сейчас ненавидят или презирают. Они же для чего-то похоронены именно на этом кладбище, не для того же, чтобы показательно оставлять их могилы неубранными на Цинмин?

- Ты прав, - сказал Кот, усмехнувшись. – Тео, если хочешь помочь Таю, можешь убрать вторую могилу.

Так странно, когда вдруг понимаешь, что на свете есть банальные вещи, которые ты не понимал прежде. Сейчас случилась сто вторая история дзен. Гунмао сполоснул тряпку и ещё раз протер могильную плиту Юна. Он забрал у Тео цветы и ветви и разложил их на могиле, после чего стал сосредоточенно раскладывать жертвоприношения. Сжег ритуальные деньги, пламя от которых чуть не задело листья ивы, помимо риса поставил на могилу пиалу с виски и положил пачку сигарет. Лишь после этого зажег благовония и поклонился.

Когда они с Юном говорили о будущем, Юн мечтал найти себе хорошую жену и завести семью, несмотря ни на что. Гунмао всегда казалось, что он так и останется этаким перекати-поле, без привязанностей и обязанностей, выходящих за рамки дел триады. А получилось все по-другому. Точно не хуже, но Юн бы очень удивился, если бы узнал о том, какие причудливые перемены могут происходить в жизни. Гунмао поставил палочки в рис и снова поклонился.

Тай все равно продолжил вытирать плиты, но папа не стал его ругать, и у Тео отлегло от сердца, потому что за неудачи брата он переживал едва ли не сильнее, чем за свои собственные. Теперь он был не против помочь близнецу, хотя, если бы Тай прекратил, но тоже бы не прикоснулся к камню. Во многом вся жизнь Тео диктовалась поведением старшего брата, несмотря на то, что по характеру они были достаточно разные. Тео всегда ждал от брата каких-то указаний, как нужно делать, и всегда полагался на его выбор, потому что Тай много рассуждает и думает, и поэтому редко ошибается, в то время как Тео сначала делает, затем смотрит, соответствует ли результат его ожиданиям, или нет, и только потом начинает думать, зачем он это сделал. Или вообще не доходит до самой последней стадии, где нужно думать.

Сначала он убирался один, но потом к нему присоединился Тай, разобравшийся с первым надгробьем, и к тому времени, как папа поставил палочки в пиалу с рисом, они уже закончили. Младший не знал, сколько сейчас времени, потому что небо уже давно было темным, а светильники на дорожках горели с того самого момента, как они сюда приехали, но они, кажется, все-таки успели за те три часа, что велел Чжу сяншен.

Тео сегодня понял несколько очень важных для него вещей. Во-первых, он наконец-то осознал, что нужно сначала думать, а потом говорить. Во-вторых, промолчать будет всегда лучше, чем сказать. И в-третьих, не обязательно спрашивать, чтобы услышать ответ. Иногда бывает достаточно просто слушать. Конечно, пройдет какое-то время, пока он будет привыкать к этим новым для него правилам. Или он забудет их сразу же на следующий день. Только мальчишке казалось - не забудет. Тео еще никогда так долго не молчал, до сегодняшнего дня на него ни разу не повышали голос. Все когда-нибудь бывает впервые, и это так просто не забывается.

Тай помог Тео вымыть второе надгробье, и встал рядом с братом, когда они закончили, принявшись наблюдать за тем, как отец совершает ритуал. Пиалы с рисом на всех могилах были одинаковые, но почему-то только именно на той, которая сейчас стояла на могиле Юна, Тай с трудом в сумерках разобрал написанное в стиле синшу:

"Семь дней прошли для бессмертных на Небесах,
В то время как много тысяч лет прошли один за другим на Земле."

Это, кажется, были стихи Чжана Ляньцуя - они проходили его в школе в то же время, когда и учили стихи Ли Бо - потому что оба писали во времена династии Тан, если мальчишка сейчас ничего не путал. Стиль синшу был пока еще сложным и непонятным, но Тай запомнил его только потому, что в учебнике под стихотворением оно же было написано еще раз, но уже на кайшу. Тай не особенно любил поэзию, хотя проблем с их запоминанием не испытывал, и был немало удивлен, что смог разобрать его на фарфоровой пиале, да еще в темноте и на кладбище. Тогда, первый раз прочитав, он не понял смысла - ведь время для всех течет одинаково, у всех по шестьдесят секунд в минуте и по шестьдесят минут в часе, а в сутках двадцать четыре часа, а теперь ему показалось,что он начинает понимать стихотворение.

Время на кладбище течет по иному. Оно словно замирает и тянется до бесконечности долго, ведь тут ему уже некуда и незачем торопиться. Или тебе только так кажется, потому что уже за оградой оно опять начинает неведомо куда бежать, и ты снова опаздываешь, не успеваешь и постоянно считаешь минуты. Тут может пройти минута, а там - целый час.

Гунмао посмотрел на часы: они закончили убирать могилы даже раньше, чем велел Ху. Но на этом его личные дела на кладбище были завершены не до конца. Он отошел от могилы Юна к вишневому дереву, которое сейчас цвело розовато-белыми мелкими цветками, осыпавшимися на идеально подметенный газон. Здесь находилась еще одна могила, на которой не было ли плиты, ни памятника, и о которой знали только двое. Кот поднес руки в молитвенном жесте ко лбу и поклонился. Он не мог оставить здесь ни цветы, ни жертвоприношения, потому что это вызвало бы ненужные вопросы братьев, да и в земле покоились лишь два кольца. Просто не вспомнить Кот не мог.

Он вернулся к близнецам, сложил в пакет тряпки, вылил грязную воду под кусты, росшие в стороне от могил, и огляделся. Остальные братья уже постепенно подтягивались к входу на кладбище, где был накрыл стол для поминок.

- Можем идти к остальным, - сказал Гунмао. - А можем пройти по этой аллее, пока есть время, и я расскажу вам историю нашей семьи. Что скажете?

Фу шан шу как минимум не солидно приходить куда-то в числе первых, если речь не идет о работе, при этом Кот считал, что Тай и Тео должны больше знать об истории триады, потому что, вероятно, когда-нибудь сами будут приносить тридцать шесть клятв.

Две пары темных глаз настороженно следили за действиями отца - и еще более внимательно - когда он пошел в сторону вишни, потому что там не было ни надгробья, ни даже ничего другого, что могло бы указывать на то, что там есть чья-то могила. Тео едва не брякнул вслух "Что там?". Вопросы копились в нем, как в поросенке-копилке - еще немного, и посыпятся дождем из монеток, но помня о том, что ему нужно молчать, он изо всех сил старался не ляпнуть что-нибудь еще, что-нибудь такое, от чего потом станет еще хуже. Получить еще одну гневную отповедь Тео вовсе не хотелось.

И все же, почему именно это дерево заслужило такое внимание папы? Как бы Тео к нему не присматривался, он не мог заметить ничего необычного, простая вишня. Разве что цвела она чуть сильнее, чем остальные, тоже росшие на этом кладбище. Если там кто-то похоронен, то почему нет плиты? Может быть, об этой могиле знает только папа, но все равно неясно, почему она такая...неправильная, не такая, как другие, и он не стал оставлять цветы, ветки ивы и прочие жертвопрношения, что стояли на всех остальных могилах.

Папа не стал задерживаться в той части кладбища, а скоро вернулся к ним. Естественно, Тео было интересно послушать, но младший молча переводил взгляд с отца на брата и обратно, опасаясь выражать свое желание вслух. Потому что есть шанс, что если Тай скажет обратное, то послушают, естественно, Тая. Тео сейчас был не уверен в том, что выберет Тай - слушать или идти ко всем, потому что то, что хочет Тай, знает только он, несмотря на то, что эта тема, кажется, очень интересовала близнеца.

Если и был какой-то тайный смысл в том, что отец поклонился дереву, то Тай его бессовестно упустил, потому что ему даже в голову не могли прийти - зачем он это сделал. Желания задать вопрос и уточнить - все-таки зачем, у него не возникло, в отличие от Тео, и Тай еще какое-то время честно ждал, пока тот его задаст. Но Тео молчал, как мышь на крупу, и ждал то ли пока небеса ему пошлют ответ, то ли зайца у пня.

А вот дальше стало намного интереснее - Тай даже не мечтал о том, чтобы услышать историю семьи из первых уст и разобраться среди этого еще больше, чтобы понимать еще лучше. Тай что он даже подался вперед, чтобы ненароком ничего не упустить, и был удивлен, когда сзади, так как Тео все еще опасливо прятался за плечом, снова не прозвучало никаких слов. Пришлось обернуться на близнеца и посмотреть на него.

- Мы лучше послушаем, - негромко ответил Тай, когда понял, что Тео снова ничего не скажет, хотя весь его вид буквально кричал о том, что ему тоже интересно. В кои-то веки, потому что обычно к папиным рассказам Тео проявлял не особенно много внимания. Неужели на него эта ссора с отцом так повлияла? Даже диву можно даваться. Сейчас Тай не узнавал своего брата, и никак не мог понять, как он сам относится к этой сложной перемене, произошедшей с близнецом. Одно ему не нравилось точно - Тео молчал, а это вынуждало Тая говорить за двоих. Он с трудом разговаривал за себя одного, а тут приходилось принимать еще решения и за младшего брата, хотя тот всегда кичился своей независимостью и старался, чтобы ему помогали только в тех вещах, которые сам стопроцентно не мог сделать. Хотя китайский за него все равно приходилось доделывать. Но, в общем, не в этом тут и суть.