О смысле и чём-то ещё...

Несколько дней прошло с приезда в монастырь. Возвращением это назвать у него не поворачивался язык. Он хотел начать всё с начала и не думать о том, что было, что есть и будет. Пути Господни неисповедимы, и с этим надо жить. Просто жить, не думая, что же может случиться в нашей жизни, чтобы поменять мировоззрение. Кардинально, бесповоротно, навсегда. В его жизни всё круто поменялось, и это было, наверное, самым обидным. А может и нет. Он перестал быть обычным человеком, он стал инвалидом, но, потеряв способность быть сильным, иметь детей и заниматься спортом, он обрёл что-то другое. Он обрёл веру. Благодаря вере, утерянной давно-давно, лет пятнадцать (и даже больше) назад, он выжил, оказавшись в самом пекле ада. На самом деле ад оказался не таким, каким его представлял великий эгоцентрик Данте Алигьери, чью "Комедию" мужчина прочёл ещё в отрочестве. Адом оказалась жизнь в центральной части Африканского континента. И Бенедетто смог пройти через все круги, чтобы оказаться в цивилизованном мире. Ему это стоило потери друзей. Патрик погиб, Джиллиан и Чарльз предали его.

Он пришёл ранним утром, ещё до отбоя, на пруд. Было прохладно, бушевал ветер, но молодому человеку было не холодно. Одетый в потёртую футболку со следами запёкшейся крови, ту, в которой он спасал маленькую девочку Чанс, и джинсы, он опустился на землю около пруда и вздохнул. Снял с шеи крестик, который теперь всегда был при нём, и стал его рассматривать, не понимая, почему же именно эта маленькая и странная вещица спасла его от пули в висок. Может, это неправильно? Может, он должен был погибнуть? Он не знал, но, вытянув из воды маленький шарик, стал смотерть на него и думать...

Сонная, Цири шла на свою привычную - вернее, должную стать привычкой - утреннюю тренировку. В монастыре она старалась вставать рано, потому что с удивлением поняла, сколько полезных дел можно переделать за целое утро. Но для того, чтобы их делать, нужно хотя бы проснуться. а ее поднять подняли, а разбудить забыли. И, чтобы вернуться в бодрое расположение духа, Цирилла тащила себя на пруд, где сначала купалась в ледяной воде, чувствуя, как любопытные рыбы робко щипают за пальцы ног, а потом проводила комплексную тренировку, начиная с основательной зарядки и совмещающая ее с приемами рукопашного боя, и заканчивая короткой, но емкой тренировкой по магии воды. Сегодняшний день не должен был стать исключением. Если бы не одно НО.

Ее место было занято. Ее даже не заинтересовало, кто поднялся в такую рань, потому что весь остальной монастырь еще спал. Цири попятилась назад, едва чуткий кошачий носик учуял старый запах запекшейся крови. Кровь была человеческой - она также легко угадывалась, как запах дерева, костра и любимого человека. И так не должно быть. Запах человеческой крови - в лазарете и клиниках, но не у пруда. Под ногой предательски хрустнула какая-то мелкая веточка. Как ни банально это было - но книги пишут не на пустых фантазиях. Веточки действительно громко хрустят в тишине.

- Прошу прощения, я не хотела вам мешать, - обратилась Цирилла к незнакомому (сколько лет прошло? с глаз долой - из сердца вон?) мужчине, который самым наглым образом занимал ее обычное место для самостоятельных занятий. Зеленые глаза тщательно обшарили незнакомую фигуру, затем впились в парящий в воздухе шар воды. Опасно. Правая рука девушки инстинктивно и словно невзначай легла на флягу с водой. - Обычно я тренируюсь здесь одна.

И в голосе такой тонкий-тонкий намек, если, конечно, мужчина сможет разобрать его среди аристократической вежливости: "Эй, это мое место". Цирилла, что кошка, которая очень любила свои места - и именно в этом месте, ни фута в сторону.

Крики и стрельба, взрывы снарядов и грязно-серый потолок в маленькой комнатушке клиники Кисангани, в которой его держали несколько дней или часов, когда он находился на краю. Всё это было в его сознании, он отчётливо слышал эти звуки, но в то же время шелест ветра, гуляющего по округе пруда, заставлял его вспомнить, что всё это закончилось. Но так ли просто пережить этот страх, чтобы вернуться в реальную и счастливую жизнь? Это трудно, и никому не понять, что это такое, когда к тебе никто не хочет идти, чтобы всадить пулю в висок, когда тебе будто бы дают шанс... начать всё сначала? Нет, другой шанс. После такого сначала жизнь уже никогда не начнётся.

Хруст ветки отвлёк его от невесёлых и ужасных дум, и он вздрогнул и зажмурился от неприятной, но уже такой привычной, боли в спине, плечах, пояснице. Повернул голову и увидел около себя женщину. Что-то ему показалось в ней знакомым. Женщина сказала, что это её место, и он обрушил шар воды обратно в пруд и посмотрел, как по воде проходят круговые волны. Слабая рябь на воде, создаваемая ветром, его привлекала. Но вроде бы пришедшая женщина не хочет делить с ним своё место. Но голос... он очень похож. Что-то в нём есть знакомое.

Где-то в отголосках памяти возникли годы его молодости. Они учились вместе, были не очень хорошо знакомы, но потом встретились здесь, в монастыре. Он вспомнил, что эта женщина, тогда ещё девушка, дружила с другой, вроде бы брюнеткой. И вроде на каком-то общем занятии светловолосая была уже беременной...

Он резко вскочил на ноги, и из-за острой боли на глаза непроизвольно выступили слёзы. Вспомнив её, он галантно поклонился.

- Цири... Цирилла? Ты ли это? - хриплым голосом спросил он. - Прости, я занял твоё место...

Водяная сферка упала в воду, но, кажется, мужчина не отреагировал. Или сделал вид, что не отреагировал. Или отреагировал не так, как представлялось Цирилле, что он должен на нее отреагировать. Короче, он посмотрел сначала на нее, потом перевел взгляд обратно на пруд, по которому концентрически разбегались круги. По мнению девушки, его поведение было нелогичным. Как минимум он должен был вскочить, извиниться, предложить свою помощь, еще раз извиниться, удалиться и оставить ее одну, напоследок еще раз извинившись. Это в идеале. Но вообще ей было бы достаточно и того, что ее просто оставят наедине с прудом - с утра Цирилла, особенно сонная, не сильно расположена на принятие извинений, комплиментов и сопутствующих пожеланий удачи.

Потом все произошло примерно в том ключе, который мысленно распланировала себе Цири. Мужчина вскочил, да так резко и неожиданно, что она даже шарахнулась в сторону, словно опасаясь, что сейчас на нее кинутся. Незнакомые мужчины вызывали у Цириллы, привыкшей к вечной опеке и защите мужа, а также присутствию по крайней мере одного телохранителя, чувство мнимой опасности. Она расслабилась за последнее время, и это было непозволительно. А это еще что? А, ну да, кровь на футболке. Человеческая. В голову забралась одна мыслишка.

- Мы знакомы? - подозрительно поинтересовалась Цирилла, делая еще один осторожный шажок назад. Не боялась, нет, назовем это предусмотрительностью. Цири как-то не привыкла к подобным проявлениям радушия от незнакомых ей людей. Голос, внешность - ничего не наталкивало ее на осознание, что она уже может знать этого мужчину, вернее, когда-то знала. Она умела забывать людей, когда ей было выгодно и умела помнить, когда хотела помнить. К тому же новость о том, что мужчина ее знает, а она ни в зуб ногой была неприятной по самой своей сути. Лучше бы было наоборот - она его помнила, а он ее нет. Впрочем, Цирилла вообще самодовольно полагала, что ее достаточно сложно забыть. Практически невозможно, красоту этакую.

Сначала в его голове пронеслась мысль, что эта девушка не та, за кого он её принял, но потом, как оказалось, это была Цирилла. Её вопрос звучал именно так, как должен был звучать, если с человеком не ошиблись. Ведь если бы это была не Цирилла, то, наверное, она бы сказала "Здесь такие не проживают". Впрочем, разные, конечно, бывают девчонки, и их логику мужчина так и не понял. Видимо, не суждено познать этот странный предмет.

Мужчина отступил на шаг и осмотрел себя. Конечно, старая страшная футболка, которую он сохранил. Именно в этой футболке он был, когда его нашла бригада врачей. В этой футболке была борьба. Нет, она ему не дорога как память, просто ранним утром вряд ли кто-то будет шастать по монастырю. Но он ошибся.

- Мы общались раньше, лет десять назад. Меня зовут Бенедетто Ковач, мы вместе учились в институте, а потом встретились здесь. У тебя была... есть ещё подруга... Шири Ириарте. И... когда я тебя последний раз видел, ты была на каком-то месяце беременности. Чуть ли не на последнем...

Воспоминания прокрались в его мозг, но он пока решил ничего не говорить больше. Он не удивится, если она его не помнит. Впрочем, что говорить - он и тогда был "серой мышкой", общался только с несколькими людьми. Судя по всему, его отсутствие даже никто и не заметил...

Если бы в бок Цирилле с размаху ткнулся скрюченный палец одновременно с радостным воплем «Сжечь ведьму!», она и то чувствовала бы себя на порядок менее удивленной, чем сейчас, когда внезапно начало выясняться, будто она знает этого мужчину перед ней. С утра Цирилла довольно туго соображала, словно острый механизм ее разума слегка заржавел под влиянием ночной неги. Пока все еще сильнее хотелось спать, чем думать.

Но память, эта упрямая вещь, уже возвращалась, пытливо залезая в голову, словно огромный спрут, обшаривая все мысли и устраиваясь где-то в дальнем темном углу и оттуда подкидывая фрагменты. Бенедетто Ковача она помнила, просто достаточно плохо. Они никогда практически не общались и не сталкивались лично. Цирилла больше была занята тем, что устраивала свою личную жизнь, внезапно (вот уж точно внезапно) обнаружив беременность, а Бенедетто...только сам Бенедетто знает, что его занимало в то время.

- На восьмом, - чуть поразмыслив, медленно уточнила Цирилла, с трудом вспоминая то занятие, которое вел Акио Тагара. - Я была на восьмом месяце, - Цири напрягла весь свой блестящий интеллект, чтобы сказать что-нибудь выдающееся, и выдала: - Ты сильно изменился.

Внешне, теперь Цирилла уже помнила - он вроде бы остался тем же Бенедетто Ковачем, что и раньше. Но девушка, умеющая смотреть глубже, когда это требовалось, замечала, что что-то изменилось во взгляде, что-то очень неуловимое и тонкое, словно...словно что-то было. Можно бы было, конечно, призвать силу космоса и применить прочую магическую ерунду, но зачем? Чтобы утолить свой интерес? Она бы не сильно соврала, если сказала, что чужие дела в большинстве случаев ее не волнуют. всем есть что оставлять в своем прошлом. Вот только... - Эта кровь на футболке достаточно старая. Надеюсь, она не твоя?

Она его узнала, правда было ясно, что с трудом и, возможно, не совсем хорошо. Да, они знакомы не были, общались вроде бы один раз, и то по какому-то пустяку. Но она его узнала, и сейчас он подумал, правильно ли это вообще или нет. Может быть, ему надо бло сазу уйти и оставить её одну, чтобы она позанималась своими способностями, а может... не стоило ему вообще сюда приходить.

- Ты тоже изменилась, - тихо произнёс он. Нет, нельзя делать какие-то комплименты - она его попросту может не понять. Да и к тому же она не сильно рада, скорее, ей безразлично, его появлению на её территории, поэтому он просто промолчал. Но последняя её реплика заставила его слабо вздрогнуть. Да. Эта кровь была его. Немного было крови Патрика, малышки Чанс, но больше всего пятен принадлежало ему. И это неправильно. Он должен был погибнуть. Но... он испугался? Он смотрел на старуху, боясь неизвестности, боясь увидеть этот туннель, про который ходит столько мифов и легенд...

- Да, тут есть и моя кровь, но это... просто это была единственная футболка, которую я нашёл утром, - ответил он. Что ж, в чём-то это была правда.

- Надеюсь, к лучшему? - уточнила девушка, ведь она совершенно так не считала. Характер портился из-за магии огня, очень сильно проявлялись кошачьи повадки. Конечно, с близкими людьми Цирилла продолжала быть той доброй и милой Цириллой, которой была и всегда, но в ее жизни тоже произошло немало, чтобы оставаться такой же наивной простушкой, как раньше. Может быть она нахваталась ума, а может быть даже женской мудрости, которая позволяет держать все вокруг себя в ежовых рукавицах и внешне оставаться ангелом, на котором держится вся жизнь вокруг нее самой. Когда дети одеты и накормлены, муж обласкан, подруги не забыты, старшие уважены, младшие воспитаны, сама божественна.

- И ты прямо в ней прилетел в Китай? - поинтересовалась Цирилла, поняв, что мужчина опасности не представляет абсолютно никакой. Непозволительно осмелев, что с ней бывает только когда разум все еще спит, она подошла ближе, присела около кромки пруда и умылась, зачерпывая холодную воду ладонями. - И тебя не трогали на таможне?

Мужчины. Цирилла чуть не возвела глаза к небу. Хорошо, если мужчина франт, как ее муж, который никогда не появится на людях в несвежей футболке и знает цену кровавых пятен на одежде. Китай считается страной с самым низким уровнем преступности, и стражи порядка из кожи вон лезут, чтобы туристы. прилетающие в Китай, продолжали так думать, в то время как сами не могли обеспечить хотя бы отдаленную правдивость этих слов. О об изнанке Пекина знали немногие. Лаоваи в эти тайны точно не посвящались.

- Тебе нужно подобрать монастырскую форму. Она избавит тебя от необходимости искать утром футболки. Очень удобно, - Цирилла оценивающе взглянула на пруд, но решила на сегодня утреннее купание отменить. Встала, чуть отошла от края. - Ты не против, если я начну тренировку? У меня всего час свободного времени. Нет, ты мне не мешаешь, можешь остаться.

- Да уж, я знаю... - задумчиво согласилась Цири. Уж она-то точно знала, насколько мужчины могут быть неаккуратными. Ведь ей приходилось уживаться в одной квартире с целым отрядом из трех особей мужского пола. Разве что она более-менее приучила их к порядку, особенно старшее поколение - муж хотя бы научился скидывать грязные рубашки в корзину для белья, а не вешать их на спинку стула.

- Если хочешь, можешь поучаствовать, - смилостивилась Цири, которая по мере все дальнейшего пробуждения обретала душевное равновесие и покой, а также становилась все добрее и добрее с каждой минутой, что от нее было в принципе сложно ожидать, особенно ранним утром. Но она как рассудила - если уж у нее всего один час свободного времени, то не стоит убивать его на всякую ерунду вроде обид, выяснения отношений и бездумных споров. Споров у нее и за день хватит - особенно с упрямыми малышками - характером они точно пошли в нее, только еще и возведенные в квадрат. В детстве Цирилла была абсолютно такой же.

Девушка опустилась в позу всадника - ноги шире плеч, колени согнуты под прямым углом, стопы параллельно, локти согнуты и прижаты к бокам. Вдох-выдох. Ровно и размеренно, до тех пор пока не начнут первично болеть ноги. Цирилла достаточно много тренировалась, чтобы выстоять в таком положении минут десять-двенадцать, но никогда до такого не доводила - попросту не нужно было. Ей не требовалось воспитывать в себе ни выносливость, ни терпение, ни тем более послушание, ни еще какие-то внутренние качества, которые непременно требовались в рукопашном бою. Она просто развивала себя и поддерживала себя в форме. Да и целыми днями дома сидеть - с тоски позеленеешь и плесенью покроешься.

- Можем и магию воды отработать вместе, - одной хорошо, но с напарником все же удобнее.

На предложение девушки позаниматься/попрактиковаться в магии воды, мужчина ответил отрицательным покачиванием головы. Вот чем-чем, а этим ему совершенно не хотелось заниматься, хотя уровень у него был достаточно высокий, да и у Цириллы, кажется, тоже. Вот не хотелось ему заниматься этим в данный момент.

Но вот поза всадника навела мужчину на мысль. Что, если позаниматься рукопашным боем? Хотя он никогда, даже под дулом пистолета, не тронет женщину, но ведь можно попросить Цириллу отработать на нём какие-нибудь приёмы и удары. Блоки он ставить умеет, притом неплохо, а драться... драться, в принципе, умеет каждый второй. А вот стоять в позе всадника больше нескольких минут могут далеко не все.

Маленькая сферка размером с горошину упала в воду, а Бенедетто, чуть подумав, решил попрактиковаться в рукопашном бое. Всё-таки мужчин это должно интересовать больше, чем женщин, так что уступать кому бы то ни было он не собирался. И ничего не станет с его шрамами и ранами, если он немного поразминается.

- Знаешь, а может, ты отработаешь на мне свои удары? Мне хоть и запретили заниматься этим, но не могу мириться с тем, что становлюсь инвалидом... - произнёс он, почему-то сглотнув. Воспоминания... выкинуть бы их... но нельзя.

Следующие несколько слов Бенедетто заставили Цириллу подняться из стойки всадника, встряхнуть ноги, а затем окинуть мужчину цепким взглядом опытного врачевателя. "Запретили заниматься" и "инвалидом". Не ее дело, конечно же, но...В ней сейчас боролись две противоположности. Одна, кау же упоминалось выше, убеждала, что это не ее дело - каждый сам господин своей судьбы. Бенедетто знает о своих проблемах и если он допускает, что может тренироваться и получать тумаки по разным частям тела - то его право. Вторая половина Цирилы требовала решительно отказаться - потому что она все же была врачевателем и не имела права делать хуже. Важнейшая заповедь врача - всем дословно известное "Не навреди", которым она старалась руководствоваться всякий раз, когда прибегала к способности исцеления. Сейчас перед ней стоял сложный выбор - либо сделать вид, что она ничего не знает и не собирается лезть в душу, либо все-таки не принимать предложение Ковача и найти себе более подходящую мишень для пинков и ударов.

В конце концов Цирилла пошла на сделку с собственной совестью - она примет предложение, но будет следить за состоянием Бенедетто в время тренировки. Так она сумеет разом убить двух зайцев за один выстрел. Все-таки жизнь в предельной близости с китайским уголовником, по совместительству являющимся жестоким фу шан шу пекинской триады, не проходит даром.

- Не забывай, что у нас в монастыре множество врачевателей, - между прочим заметила Цирилла, принимая основную стойку рукопашного боя, удобной, чтобы наносить удары с правой руки - левая нога чуть впереди, как опорная, для устойчивости, левая рука ближе к туловищу, прикрывая солнышко и горло. Первый незамысловатый прямой удар Цирилла пустила Бенедетто с левой руки, с ленцой, совершенно не прикрываясь и не таясь, чтобы только тронуть - прощупать, и сразу бить правой, более сильной, прямиком в солнечное сплетение. Самая простая связка, но какая действенная...

Видя её замешательство, он тяжело вздохнул. Он и сам не знал, захотел бы связывать свои тренировки с инвалидом, если бы ему предложили. Скорее всего, нет. Но он решительно не хотел становиться инвалидом. Ему хватило осознание того, что у него никогда не может быть детей. Зачем жить, если ты - последний представитель своего рода, но не сможешь его больше продолжить? Существовать? Нет, ему не хочется существовать. Ради кого? Если даже те люди, которых он считал друзьями на протяжении десяти лет, не поддерживали его после обнаружения. Что им двигало, когда он готов был сделать шаг в пропасть? Почему не сделал?

Врачеватели... он и сам врачеватель. Да, он редко лечит, старается использовать классическую медицину, покупать всё в таблетках, но от его болезни лекарств нет. Это даже не болезнь. Хотя травма, наверное, тоже есть болезнь. Но он никогда не станет прежним. Даже самый сильный врачеватель не сможет вернуть всё это.

Это грустно, но вот действия Цириллы отвлекли его от невесёлых мыслей. Он принял оборонительную стойку и стал следить за её движениями. Интересно, сохранилась ли реакция или была безвозвратно утрачена? Сейчас он это увидит. Её левая рука была, судя по всему, отвлекающим манёвром, и он не стал обращать на неё внимания, сосредоточившись полностью на правой руке, которая быстро неслась к солнечному сплетению. Поставив блок, он отразил удар. Но слегка пошатнулся и поморщился. Ноги были не такими сильными, как казалось, но сдаваться он не собирался. Зря что ли он столько лет восстанавливался?

- Хороший у тебя удар. Сильный, - улыбнулся он. - А что касается врачевателей, то... знаешь, когда человек долгое время болеет малярией, получает солнечный удар, а в добавок его переезжает грузовик... - он запнулся. - Я вообще не должен был выжить. Не знаю даже, как это получилось... Знаешь, я никогда не работал водой в паре... покажешь, как это делается?

Так, значит блок. В целях Цириллы не было пробить защиту Бенедетто, но встреченный отпор, что совершенно естественно, распалил азарт до невозможности. Цири загорелась идеей. Встречать отпор она не привыкла. Даже если это рукопашный бой. Она отпрыгнула назад, выравнивая дистанцию, но затем сразу же резко сократила ее, нанося несколько быстрых сильных ударов по верхней части корпуса, чтобы отвести внимание Ковача от защиты боков. Еще один в область лица - Цирилла была уверена, что этот удар будет также отведен, как нога уже взметнулась наверх, собираясь коленом поприветствовать ребра мужчины.

Правда, слова Бенедетто отвлекли ее от того, чтобы вложить всю свою силу в удар ногой. Цири вернулась в исходное положение и опустила руки, встряхнув им. Только-только начала разогреваться. Ничего, потом еще пойдет макивару поколотит.

- Никогда не недооценивай врачевателей, - фыркнула Цирилла, которая сама достигла достаточный в в этой области магии. И если раньше она считала, что врачивание ей вообще никогда не понадобится, то сейчас понимала, что без него не справилась вообще. Спину ему сломали, малярией заболел. Нечего прибедняться. Мужчины иногда такие мужчины, что даже простую инфлюэнцу считают смертельный заболеванием. - И ты выжил, поэтому хватай воду и будем работать в паре. Смотри, смысл в том, чтобы удерживать свою воду, но, переправляя ее мне, уметь соприкасаться с чужой энергией и уступать ей. Ты не должен сопротивляться и упираться, но и сразу отпускать - тоже не дело. Держи мягко. но уверенно. Ты почувствуешь, когда можно воду отпускать - я перехвачу ее. Давай, передай мне сферу, попробуем.

Цирилла встала в стойку боевого мага, приготовившись тянуть к себе водяную сферу. Старая академическая привычка. В последнее время ее все чаще донимала мысль, что неплохо бы было дополучить высшее образование.