Если идешь через Ад - не останавливайся (с)

Весна. Весна? А, кажется, кто-то говорил, что уже началась весна. А которая она по счету? Какая-то. Какая-то из нескольких десятков, что приходилось видеть. Но в последние несколько лет все краски несколько померкли. Особенно в последние годы, когда живешь на грани. На грани ощущений, на грани пустоты. В жизни все стало каким-то странным. Из одной крайности в другую, словно ты находишься на корабле во время шторма. То непривычные и слишком яркие краски, которые сменяют паника и желание покончить со всем этим раз и навсегда, то наступает пустота, когда даже нет слез, чтобы хоть как-то облегчить свою душу. А когда-то все было иначе. Все было стабильнее, хоть и на грани бедности. Даже потом, когда была община, все казалось уже не настолько ужасным в сравнении с тем, что было сейчас.

Сейчас Инайя сидела на открытом балконе, прислонившись спиной к какой-то узорной деревяшке, бездумно глядя в небо. Взгляд был пуст, никаких эмоций, даже боли. Ни физической, ни моральной. Страшная пустота внутри, от которой хочется заламывать себе руки, биться головой об стену и кричать. Но нет ни сил, ни возможности. Она привыкла жить в страхе, когда один неверный взгляд, один неверный звук, и тебя начинают бить. Хозяин, клиент, кто-то из других девиц, которые считают себя лучше. Они и есть лучше. Они могут пойти домой, могут жить в свое удовольствие. Они получают деньги за эту работу, они свободны. Относительно, но свободны. А она не живет и не существует. Вся ее жизнь проходит под чутким руководством хозяина. Когда в последний раз она просто спала? Она пребывает в забытье, она падает без сознания, она корчится от боли, но не спит. Просто забывается на время. На то недолгое время, что действует на нее очередной укол в вену или очередная таблетка. Так ее проще контролировать, так меньше проблем. И сейчас, казалось, что вокруг вообще ничего нет. Даже крови, которая маленькой лужей растекается по полу и стремится к краю балкона. Здесь нет ничего. Сплошная пустота. Может, в этом и состоит счастье?

На что вообще рассчитывал Виктор, когда спросил у обитателей Храма, где тут можно разжиться хорошим медицинским оборудованием? Да, доктор Гиббс, пройдите по этой улице, сверните направо, и там будет... Ничего. То есть, конечно, он нашел кузнеца в деревне, но тот, рассмотрев принесенные Виктором для демонстрации инструменты, покачал головой. Нож, тонкое лезвие - еще куда ни шло. Но ланцет и ранорасширители - извините, это не ко мне.

Словом, путем трудных и долгих выяснений и расспросов Виктор узнал, что в Лхасе можно было найти тех, кто торговал медицинскими инструментами. Втридорога, само собой, потому что импорт, но куда ж деваться? Благо, у Виктора было что выменять и продать в обмен на хороший инструмент из медицинского сплава.

Адрес на бумажке то ли был неверным, то ли был верным, что пугало, но так или иначе, Виктор забрел в какое-то очень неприятное место. По обеим сторонам от грязной улицы с разбитым асфальтом тянулись мрачные двух- и трехэтажные дома из потемневшего старого дерева. У некоторых были балконы с резными решетками, за которыми курили потасканные девицы в ярком макияже и псевдо-традиционных и весьма откровенных нарядах китайского типа.

Куда Виктор попал, было нетрудно догадаться. Но тот старик, что диктовал ему адрес, так и сказал - лавка с металлом будет между публичным домом "Красная птица" и курительным салоном. Помимо медицинских инструментов в лавке есть также разного толка оружие, от холодного до огнестрельного, патроны разного калибра и прочее, не слишком позволительное.

Виктор надеялся побыстрее разобраться с этим всем, а затем вернуться в комнату, снятую тут же в Лхасе на ночь, а утром отправиться в обратный путь. Благо, звериный облик позволял преодолевать это расстояние значительно быстрее пешего, а установившаяся последнее время довольно стабильная ясная погода благоприятно влияла на состояние поврежденного колена, так что ни конь, ни сам Виктор не хромали.

И вот он брел и брел вдоль домов, всматриваясь в вывески, когда заметил среди прочих на балконе девушку. Надо сказать, она смотрелась тут довольно экзотично. Почти все местные проститутки были азиатками, редко попадались европейки. Но эта девушка скорее смотрелась выходцем из Африки. К тому же, она была очень молода, а молодых выставляла напоказ только вечером, когда на этой улице кишела клиентура. Днем же дежурили в основном старые и дешевые путаны.

Виктор бы так и прошел дальше, лишь отметив для себя необычность этого явления и явный отсутствующий вид девушки (скорее всего, под наркотиками - многие проститутки заканчивали наркоманками или алкоголичками, чтобы хоть как-то справиться со своим неутешительным положением), если бы не заметил на грязном асфальте лужицу крови, явно образовавшуюся от капель, что просачивались между досками балкона, нависшего над улицей.

Хорошо, это можно было бы списать на вполне физиологическое происхождение, естественное для каждой девушки. Но такое количество и яркий алый цвет не вызывали сомнения, что кровь явно была во-первых артериальной, во-вторых текучей, а в-третьих, выделялась как-то уж слишком быстро и много.

Дело хреновое.

- Эй, - окликнул Виктор смуглую девушку, остановившись и задрав голову. - У вас кровь идет. Вам нужна помощь?

Марокко. Когда-то давно, кажется, что это было даже не в прошлой жизни, а несколько жизней назад. Много жизней назад. Родная страна, родные города, где она росла. Но главное – люди! Они там совершенно другие. Не лучше и не хуже. Просто другие. Просто родные. Свои.

Инайя проводила взглядом пролетевшую мимо птицу. Ни один мускул не дрогнул у нее на лице. Будто все так и должно быть. Птица, да черт с ней. В этой пустоте, что окружала ее сознание, появилась слабость. Она бы даже могла сказать, что ее тошнит, но нет. Просто слабость, которая, вероятно, дать ей ненадолго забыться от этой пугающей пустоты. Девушка не обращала ни малейшего внимания на проходивших мимо людей – она их просто не замечала. И не замечала бы дальше, если бы не чей-то голос. Голос звучал совсем иначе, не так, как она привыкла. Ее не просили повернуться спиной или обнажить грудь. Голос задал вопрос, из которого помутневшее сознание ухватилось за одно единственное слово. Помощь. Марроканка повернула голову, пытаясь найти взглядом источник голоса. Она даже не надеялась на то, что обращались к ней, ей даже было практически все равно. Просто сознание отреагировало на одно простое слово, которое могло вселить в него надежду.

- Помощь, - прошептала девушка. Ее голос звучал тихо, он был сиплым и практически безжизненным. Она привыкла к тому, что кричать от боли тоже надо шепотом, чтобы не потревожить клиентов. Иначе будет очень плохо. Будет очень больно. – Если кровь, то как без помощи? – это не был ответ на вопрос незнакомца, она просто говорила сама с собой, потому что просто не с кем. Уже давно не с кем разговаривать. Уже давно просто нельзя.

Девушка ответила, пускай и не совсем адекватно. Виктор прищурился, пытаясь всмотреться в лицо девушки. Высота балкона не позволяла заметить многого, плюс, смуглый цвет кожи не давал так просто определить, что с ней происходило, была ли кровопотеря серьезной.

Однако то, что он услышал, не давало сомневаться - помощь тут действительно была нужна. Хотя бы потому, что даже если девушка и была под действием наркотиков, она просто не была способна сама проследить за своим состоянием здоровья, а владельцы этого места просто не заметили, что происходило.

- Я сейчас поднимусь, - мгновенно собравшись, сообщил Виктор.

Он оглядел крыльцо дома с закрытой дверью, быстро поднялся и без стука открыл ее. Как оказалось, на замок она заперта не была.

Внутри было мрачно, пахло какими-то душными эфирными маслами, грязным тряпьем и едой.

- Эй. Я по делу, - объявил Виктор, всматриваясь в полумрак.

В маленькой передней комнате валялись какие-то вещи, стояли корзины с грязными простынями. Отсюда вели несколько дверей и одна арка, завешенная занавеской из разноцветных бамбуковых палочек на нитках.

Время с трех до шести вечера всегда было самым тихим. Все дневные клиенты приходили, как правило, до обеда, чтобы получить чего подешевше, а вечерние предпочитали являться после семи-восьми, когда опускались сумерки, зажигали огни и выставляли самых сладких девушек.
Так что Кхан не отказывал себе в удовольствие отдохнуть, покушать и посмотреть какую-нибудь очередную хреновую передачу по маленькому ручному телевизору, который он всегда носил с собой, потому что бывал он в эти дни в разных своих местах. Вот в эту пятницу остался в "Ночном Цветке", одном из самых популярнейших публичных домов этого района. Кхан сам не особо был силен во всяком там маркетинге, но вот бойкий пацан, что помогал ему, здорово соображал в этих делах. Он-то и посоветовал собрать из всех подконтрольных ему борделей самых интересных красавиц и собрать их здесь. Тут и цены можно было задрать сразу, и любопытных и жаждущих чего новенького собрать. Короче, все здесь было отлично. Что та шоколадная девчонка из Африки, что белая как сливки немка, что сестры с Филиппин - такое тут не в каждом доме предложат.

Кхан как раз грыз длинную чипсину, запивая ее крепким говяжьим бульоном из пиалы, когда кто-то заголосил в прихожей. Кхан поморщился - по телеку как раз был новый выпуск ток-шоу, и оба участника вот-вот должны были обличить друг друга во лжи и начать махать кулаками.
Плохо еще было то, что орал какой-то мужик. Через полчаса должна была прийти Лин, чтобы забрать грязные простыни в прачечную, так что это явно не она. Все девочки, что могли уходить днем домой, приходили только к пяти. Купальщики и визажисты, которые готовили девочек, подходили тоже к пяти. Так какого черта кого-то принесло?

- Эй, теть Мао, гляньте, кого там принесло, - басовито крикнул Кхан, обращаясь к "мамаше", которая следила за порядком среди девочек и воспитывала их. По идее, она должна была быть или на втором этаже, или в соседней комнате - сортировать простыни.
В ответ - тишина. Кхан поморщился и рявкнул еще раз:
- Мао, чтоб тебя!
Видать, та еще так и не вернулась, когда пошла за пудрой. Вечно эта драная кошка зацепится с кем-нибудь языками на базаре и хрен оторвешь.

Кхан, тяжело сопя, с трудом встал из кресла, с сожалением отставил в сторону миску с супом, засунул в рот всю чипсину целиком и, переваливаясь, пошел в прихожую. Там стоял какой-то европеец. Кхан окинул его взглядом, оценивая платежеспособность. Ну, вроде не с помойки одет.

- Чего надо? - спросил он. - Девочки будут после семи. Щас почти никого нет.

Сперва Виктор услышал довольно трубный голос из глубины дома. Мужик кого-то звал, но эта "кто-то" явно не спешила показываться, так что, спустя еще минуту, обладатель голоса вышел сам.

Виктор живо оценил комплекцию. Да, о холестерине этот тип явно не беспокоился. Заплывшее жиром лицо и руки, "икс"-образные колени. Что такое физические упражнения, мужик явно не знал, да и не нуждался в таких лишних знаниях. Это можно было с уверенностью сказать хотя бы судя по тому, как масляно блестел подбородок мужика - тот явно только что плотно обедал.

- У вас там девушка на балконе, - Виктор указал пальцем в потолок. - Насколько я могу судить, она истекает кровью. На вашем месте я бы пригласил врача, и, к счастью, далеко ходить не надо, я сам врач.

Что ж, обычно он получал неплохие надбавки за часы работы в приемной, но в данном случае что-то подсказывало ему, что акт доброй воли был просто необходим. Девушке явно нужна была помощь, и пройти мимо Виктор не мог не только из-за принесенной клятвы.

Европеец говорил с явным сильным акцентом, но Кхан все ж разобрал, чего тот хотел. Врач он, ага. Кровью истекает, ага.
Кхан расплылся в ухмылке. Знавал он таких любителей "крови". Ну да, а чего, на каждую особенность найдется свой любитель. Некоторые - вон, и всякими "туалетными" штуками развлекались. А этот, видать, тащился от кровящих девок, воображал себе, наверняка, что первопроходец.
И хотя, если судить по календарю, у Инайи дни еще на наступили, но черт его знает, Мао говорила, что у них всякое там случалось. Плюс, она кому-то там таблетки давала, чтоб детенышей не было, может, как раз этой шоколадке и попало в этот раз.
- Без вопросов, все для дорогого гостя, - осклабился Кхан. - Хочешь поиграть в доктора - я ж че, против? Только смотри, чтоб в шести освободил.
Шумно дыша, Кхан порылся в ящике с ключами от комнат, в одной из которых и была заперта Инайя. Выудив его, он тяжело хлопнул ключ на конторку.
- Пятьсот юаней, - заявил он. Вообще-то шоколадка стоила всего триста (что уже было дорого по местным меркам), но раз уж у нее был особый случай, грех было не заломить побольше. У этого-то европейца, небось, трубы горят на тему таких особых случаев, так что можно было не бояться, что тот откажется.

Вот же хрен...

Виктор с одной стороны с радостью бы врезал этому бегемоту за совокупность всего того, что тот высказал и имел в виду. "Поиграть", значит? И тот, стало быть, вообще не был в курсе, что там происходило с девушкой. Но тягаться с противником значительно большей комплекции при условии, что время тратить сейчас было нельзя Виктор не стал. Вот как станет хоть что-нибудь ясно, так можно будет уже решать, чья толстая морда просит копыта.

Деньги у Виктора были. Вообще, у него было несколько тысяч - на инструменты. Но дело было важное, и он, не раздумывая, выложил деньги, схватил ключ и, не дожидаясь указаний, направился к темной крутой лестнице на второй этаж.

На ключе болтался вырезанный из дерева брелок с иероглифом "四", и Виктор быстро отыскал четвертую комнату, с трудом отпер замок и открыл дверь.

Комната была крошечная, но, в отличие от всего остального дома, довольно добротно обставленная, явно недавно отремонтированная и вымытая. Красное лакированное дерево перемежалось нетронутым "диким", невысокая кровать, похожая на японский футон, но в отличие от него, имевшая деревянное основание, была накрыта тяжелым расшитым покрывалом. Занимала кровать почти все пространство, оставляя небольшое место для пары сундуков с вещами, низкой тумбочки с кувшином с водой и тазом, стеллажа с глиняными бутылочками и почему-то вполне европейского стула в углу. А еще здесь была приоткрытая створка двери, через которую было видно длинный балкон.

Виктор запер входную дверь тем же ключом и осторожно прошел к балкону, где и обнаружил ту самую смуглую девушку. Нетрудно было заметить, что ткань шелкового халата, в который она была облачена, снизу пропиталась кровью.

- Это я снова, - на всякий случай обозначил свое присутствие Виктор. Что-то ему подсказывало, что не стоило пугать девушку лишний раз. Такие, что сидят под замком, тут явно не на добровольной основе. - Я могу тебе помочь.

Человек ушел, а девушка так и осталась сидеть на своем месте, бездумно глядя туда, где только что стоял какой-то мужчина. Кажется, он говорил кому-то о помощи, но это ей могло всего лишь показаться. Инайя уже почти привыкла, что многие вещи, которые кажутся очень реальными сейчас, потом оказываются лишь плодом ее воображения. Сначала это пугало, потом она паниковала, а теперь уже было все равно. Какая разница, если все равно от тебя уже ничего не зависит.

Марокканка перевела взгляд с дороги на небольшое кровавое пятно, которое было совсем рядом. Тонкий, некрасивый из-за излишней худобы, палец потянулся к крови, бездумно прочертив из центра несколько плавных линий, словно они могли что-то значить. Возможно, и значили бы, если бы ей не было все равно. В этих линиях было что-то знакомое, словно вязь.

Мужчина отвлек ее от этого важного занятия. Снова этот странный голос. Инайя вновь обернулась к нему, пытаясь понять чего он хочет. Он не похож на клиента, он вообще не похож на тех, кого девушка привыкла обслуживать. Просто другой: другой голос, другой взгляд, другая внешность и другое поведение. Все другое. Но вдруг это снова лишь ее воображение? А чем он может ей помочь? Разве она о чем-то просила? Она бы попросила, только что потом будет? Снова обвинения, снова побои и шприцы с непонятным содержимым?

- Все в порядке, - Инайя поднялась на ноги, но не без помощи стены. В теле чувствовалась слабость, а ноги очень плохо слушались, но разве это проблема, когда надо обслужить клиента? Ты хоть сдохни, но дай ему то, что он хочет. Так почему сейчас должно быть иначе? - Как вы хотите? - марокканка редко задавала подобные вопросы, потому что клиенты, обычно неадекватные люди, сразу накидывались на нее. Может, стоило сразу раздеться? Или, наоборот, может он хочет сам ее раздевать. Грубо, словно насильник?

Хорошо, допустим, Виктор ни разу не был гинекологом, хотя и имел все необходимые для этого знания и практику. Но одна из его специальностей касалась хирургии, и уж кое-что о повреждениях, на которые необходимо было накладывать швы, он знал. А судя по консистенции и виду крови, кровь была именно из повреждения. Будь то кровотечение, скажем, вызванное эррозией или опухолью, все выглядело бы иначе.

- Я не собираюсь заниматься с тобой сексом, - максимально прямо сообщил Виктор. Судя по состоянию девушки, любые намеки и обходные иносказания до нее просто не дойдут. Только четкая формулировка, без лишней шелухи, имела небольшие шансы достигнуть ее затуманенного сознания.

Виктор бросил взгляд на ее руки. Точно, на сгибах локтей виднелись точки от уколов, свежие и застарелые. Одна вена и вовсе вот-вот могла стать как у прожженного наркомана.

- Я врач, и я должен тебя осмотреть. У тебя серьезное кровотечение, - продолжал повторять он.

Вот черт, и главное - с собой вообще ничего толком не было. Ладно, у него была игла для зашивания швов, потому что ее он тоже собирался показать торгашу, чтобы тот не совал ему банальные швейные иглы, не понимая, чего он там от него требовал. У него был зажим, были щипцы, даже, черт его возьми, зеркало было, хотя и для осмотра горла, а не вагинального, но по сути не сильно-то это отличалось. Да у него даже офтальмолгический фонарик его несчастный был, на тот случай, если еще один тут можно купить. Но это все равно не делало ему никакой форы, если лечить он собирался девушку прямо здесь, а потом еще и оставить ее здесь же.

- Ты позволишь?

А судя по тому, что едва она поднялась, явно шатаясь от слабости, как на пол стали капать алые капли, кровотечение даже и не думало останавливаться. Бедовое дело.

Плюс - сознание девушки немного, но прояснилось, потому что под действием наркотика (а тут чаще всего использовали героин из-за дешевизны и эффективности) она едва ли осознала угрозу и впала бы в пассивное паническое состояние.

Минус - она была близка к паническому припадку, а это совершенно не входило в планы Виктора. Хорошо, он знал, как следует вести себя в такой ситуации с человеком, что вот-вот потеряет способность себя контролировать от ужаса, но что-то подсказывало, что это будет сложный опыт.

Виктор поднял руки открытыми ладонями к девушке - демонстрация того, что в них нет ни оружия, ни веревок, ни чего бы то ни было, что он мог бы применить против нее.

- Меня зовут Виктор Гиббс. Я из Сиднея, Австралия, - для начала нужно было обозначить себя, чтобы он не был просто безымянным игроком на поле и запомнился ей хотя бы тем, что назвал свое имя. В череде клиентов едва ли многие говорили такое.

- Не бойся меня, - максимально мягко, но при этом уверенно, без просящих ноток начал Виктор. Голос его должен был звучать спокойно, непоколебимо, но не жестко. Он должен был вселять уверенность в то, что человек, который так говорит, говорит правду, что он надежен в своих обещаниях, что он защитит, даст опору и помощь. - Я пришел, чтобы тебе помочь. Я вижу, что у тебя кровь. Я знаю, что тебе очень плохо. Я обещаю сделать все, чтобы ты почувствовала себя лучше. Я не сделаю ничего, что ты не позволишь мне сделать. Я обещаю не причинять тебе боль и не заставлять тебя делать то, что ты не хочешь.

Короткие предложения он разделял двух- трехсекундными паузами, давая усвоить то, что он говорил, принять и осознать. Возможно, не до конца, но хотя бы как-то.

- Я обещаю, что помогу тебе выбраться отсюда, - добавил он, и вот это, пожалуй, было самое необдуманное и рискованное его обещание.

Потому что он не знал, как.

Выкупить? Продадут ли ее ему за жалкие пять - а, уже четыре с половиной, - тысяч? Выкрасть? Этому толстяку достаточно встать в дверях, чтобы не дать такой возможности. И уж наверняка здесь была охрана, которая не даст им сбежать. И если Виктор еще мог обратиться конем и помчаться во весь опор, то эта девушка в таком состоянии просто не протянет.

- Как тебя зовут? - спросил он, наконец, чтобы установить контакт и добиться от нее ответа.

Панический припадок. Если бы Инайя знала как называется по-научному то, возможно, знала бы и еще что-нибудь научное. Что-нибудь, что помогло бы справиться с этой паникой. Считать до десяти, может быть, или делать глубокие вдохи. нет, даже если бы знала, она бы об этом сейчас не вспомнила. Просто потому что это паника, которая охватывает сознание целиком, не давая шанса спастись. Под воздействием наркотиков эффект был еще сильнее. Возможно, именно благодаря поведению мужчины, она не потеряла голову окончательно. Словно затравленный зверь, девушка забилась в угол и смотрела на мужчину, ожидая, что он набросится на нее в следующую же секунду. С кулаками или просто чтобы получить от нее то, за чем он сюда явился и за что заплатил деньги. Неважно. Главное, чтобы ничего более ужасного.

Воспаленное сознание рисовало красочные сцены сжигания или утопления. Она в главной роли, она в роли жертвы. Жертвоприношение ради очищения этого мира от подобной грязи. Да, она готова даже на такое, лишь бы сейчас это все закончилось и наступил покой. Вечный покой.

Инайя снова поднялась на ноги, что в этот раз далось тяжелее, и, протянув руки к мужчине, попыталась сделать ему шаг навстречу. Перед глазами все расплывалось, она никак не могла сфокусировать взгляд на чем-то, кроме его лица. Внезапная легкость во всем теле, словно она сумела преодолеть силу притяжения. Шаг вперед и темнота. Словно все осталось позади. Может, он и есть ее Спаситель?

Кажется, все-таки сработало. И Виктор с неприятием представлял, что бы было, окажись вместо него какой-нибудь другой, более... жаждущий клиент. Которому было бы наплевать на ее состояние, а то и в удовольствие было бы получить девушку, которая ведет себя как жертва изнасилования. Хотя, почему "как"? Да, многие девушки в публичных домах работали на добровольной основе или по контракту, у них был свой свод правил, что они делали, а чего - не делали. Но было бы наивно полагать, что с приходом двадцать первого века в мире более не существовало такого понятия, как рабство в самом плохом смысле этого слова. А уж сексуального рабства - и подавно. Особенно в местах вроде таких, куда еще "не добралась цивилизация".

Тем не менее, девушка так и не назвала своего имени, она вообще даже не сказала ему ни слова, но сделала шаг навстречу - буквально и фигурально. И потеряла равновесие.

Виктор успел ее поймать, не давая упасть, и бережно удержал, не слишком крепко стискивая руки, чтобы не навредить и не заставить ее почувствовать, словно ее удерживают силой. Только теперь он ощутил, насколько же она была легкой для своего роста. Казалось, ей не хватало половины нормального веса.

- Все в порядке, я держу тебя, - стараясь говорить по-прежнему ровно и спокойно, сказал Виктор. Он бережно провел ладонью по упругим мелким кудрям на затылке девушки. Она, кажется, находилась в полубессознательном состоянии.

Надеясь, что это было вызвано не смертельной кровопотерей, Виктор подхватил ее на руки и быстро перенес в комнату. Сперва он уложил ее на кровать, а затем, быстро оглядевшись, заметил на одном из сундуков несколько белых чистых полотенец, скрученных в тугие валики. Вряд ли они были стерильно чистыми, но явно побывали в прачечной, а судя по заломленной цене, о комфорте и здоровье клиентов тут беспокоились хорошо. Значит, надеяться, что полотенце по крайней мере не валяли на полу было можно.

Виктор расстелил несколько полотенец на покрывале и переложил девушку на них. Затем он быстро изучил ряды бутылочек, стоявших в шкафу, нашел среди них водку и воду. Водка ему пригодится для обеззараживания, а вода сейчас была необходима, чтобы привести девушку в чувство. Нашатыря у него с собой не было.

Он смочил еще одно полотенце водой и протер лоб девушки, затем, помятуя все стандартные способы приведения в чувства без медикаментов, потер между пальцами мочки ее ушей, разгоняя кровь, и затем только похлопал по щекам. Нужно было торопиться, но она должна была быть в сознании.