В лабиринтах городских улиц

Говорят, что Нью-Йорк никогда не спит. Чушь. Не только Нью-Йорк. Любой большой город не спит по ночам. Даже наоборот. Справедливее будет сказать, что города ночью расцветают, горят, украшенные тысячами огней, выплавляя из ночной тьмы островки яркого света.
Джесси обожал ночные города. Неважно какие. Если бы он мог, он бы всю свою жизнь превратил бы в ночь. При первых отблесках рассвета его начинало клонить в сон. Зато время сразу после заката бывало действительно прекрасным. Ловкач очень любил выбраться во тьму ночного города, заглянуть в какой-нибудь бар, где люди настолько пьяны или настолько заняты друг другом, что могут не замечать его горб. Иногда он просто бродил по улицам, отыскивая какие-то ему одному ведомые «достопримечательности», будь то просто красивый мостик через речку, или переулок, с одним единственным красиво украшенным окном. Он любил эти улицы, нависшие под заштрихованной серым дождем бездной, или сказочно блестящие в призрачном свете звезд. Мифы о том, что в любом ночном городе вас убьют, едва вы свернете с «туристических тропок», давно уже не вызывал у горбуна ничего, кроме ухмылки. В конце концов, он слишком долго жил в этом мире, чтобы бояться преступников.
Ночной Пекин тоже был прекрасен. Джесси очень хотел показать Джулиет именно ночной город – просто чтобы она почувствовала хотябы часть того, что чувствовал он. Ему почему-то казалось, что это сделает их ближе друг к другу...
Конечно, существовала вероятность, что он попадется местным бандам, у которых увел большой куш, но по здравому размышлению, Йорк решил, что вероятность этого не так уж и велика.
...И упросил ее пойти с ним в город. Уговорил. Утащил. Украл ее у родных и у монастыря.
При этом он сам не знал, что именно будет ей показывать. Может быть, она оценит величие гигантских вертикальных лабиринтов, где даже свет от фар проезжающих мимо автомобилей блуждает столь потерянно? А еще он очень хотел, чтобы она увидела, как кричащий неон подсвечивает дождевые искры, превращая их в настоящие фейерверки огней. Хотел чтобы она уловила музыку вечного движения ночных улиц, заполненных машинами. Хотел, чтобы она упивалась тишиной светлого переулка, который изредка нарушался звуком мотора крадущегося автомобиля. Хотел показать ей ночной город с высоты Колеса Обозрения: те самые светлячки-огни, что горят на долах и гранях каждого здания, возносятся по шпилям высоток в самый космос, стремясь вырваться из уз металлического плена… Он хотел показать ей так много!
- Пойдем? – робко попросил Джесси, беря Джулиет за руку, когда они спустились с трапа автобуса. Как раз наступал вечер, и Йорк очень надеялся, что он сможет приоткрыть девушке дверь в мир ночных городов.

Да - Джулиет позволила себя похитить из монастыря и увезти в Пекин, причем без излишне долгих уговоров. Только предупредила сестру, которой сейчас в ее положении волноваться было не то что не положено, а и вообще противопоказано, наставника, который, по логике, за нее отвечает и должен бы быть в курсе, и на всякий случай - соседку по комнате. Мол, не надо носиться кругами по монастырю и бить тревогу по поводу моего отсутствия, я всего-навсего поехала посмотреть Пекин. Да все так делают.
Правда, в Пекине Джулиет была всего один раз, и то - проездом из аэропорта, так что ничего толком рассмотреть нельзя было. И девушка надеется, что Джесси действительно сможет показать ей этот город - так, как у нее не получилось увидеть его в прошлый раз и так, как она сама вряд ли сможет. А насчет перспективы встретить в ночи "не тех" людей - этого бразильянка, как ни странно, не так уж и боится. Не бразильская же здесь фавела, куда даже полиция заходить не рискует?
- Пойдем, - Джулиет легко сбегает вниз по ступенькам автобуса. Доверчиво вкладывает свою руку в ладонь Джесси - и, перед тем как забыть обо всех неприятностях, озабоченно уточняет: - А ты своего наставника предупредил?

В Купер-Педи почти не бывает дождей.
Именно об этом вдруг вспомнил Джесси, когда горизонт заволокло грозными, темными, но какими-то очень величественными тучами. Именно в Купер-Педи часто уезжал отец, и именно оттуда он начинал свои путешествия в буш. Считал, что этот город закаляет. Любил общаться с местными, считая их образцом силы и мужества. Джесси терпеть не мог Купер-Педи.
Там говорили, что в далеком Китае люди столь любят дождь, что ходят под ливнями без зонтиков.
«Повторите это сейчас», - мысленно усмехнулся горбун, глядя, как жители Пекина раскрывают зонтики, спеша поскорее убраться с улиц, в воздухе которых уже начинает ощущаться влага еще неначавшегося дождя.
-Наставника? – лоб Джесси прорезала глубокая морщинка. – Э-э-э… у меня есть наставник?
Честно говоря, Йорк был удивлен. Систему обучения в монастыре он не понимал и, честно говоря, не особенно стремился в ней разбираться. Для него существовало только одно: его не трогали, позволяя жить, как он считал нужным, требуя время от времени выполнять разные необременительные обязанности. Ничего сложного. Ни о каких «своих» наставниках Джесси знать не знал.
- Неважно, - беспечно махнул рукой Ловкач, ощущая, как от теплой ладошки Джулиет по телу распространяется блаженное тепло. – Я вообще не уверен, что такому как я, положен какой-то личный наставник. Так что, не бери в голову…
Он все еще не определился, куда именно потащит Джулиет, но так уж вышло, что автобус высадил их недалеко от «Запретного Города», то бишь практически в самом центре Пекина. Вот уж куда бы он идти не хотел, так это в «Запретный Город». Подумав немного, Джесси свернул в ближайший парк, а еще через пару минут понял, что затащил бедную бразильянку в знаменитый Бэйхай. Заблудиться тут было проще простого.
С другой стороны…
Ловкач вдруг уверенно повел девушку по одной из дорожек и вывел их к самому берегу громадного озера. Не океан, конечно, но полюбоваться красотой заката можно… тем более, что тучи еще не добрались до западной стороны неба, и сейчас солнце, медленно заползающее за горизонт, освещало краешек грозных туч, окрашивая его в нежно-розовый цвет.
Они остановились у перил, и Джесси не смог отказать себе в удовольствии, обнять бразильянку сзади, укрывая своими широкими плечами и длинными руками от наступающей темноты ночи.

- Нет, наставник должен быть, - уверенно говорит Джулиет. И мысленно обещает самой себе по возвращении в Линь Ян Шо разузнать об этом вопросе поподробнее у Рокэ. Он же, как мастер, наверное, должен быть в курсе? Ну, или хотя бы может узнать, кто из мастеров там ответственный за Джесси...
Но в целом - это не такой уж и волнительный вопрос, чтобы обсуждать его всю прогулку. Джулиет вообще считает - того, что она об этом хотя бы упомянула, уже хватает с лихвой... так что бразильянка предпочитает на утвердительной ноте это обсуждение закрыть и вообще про него забыть. Диас послушно позволяет парню вести себя туда, куда он посчитает наиболее правильным - в Пекине девушка не ориентируется совершенно, тем более в сумерках, поэтому для нее каждый поворот - едва ли не как откровение... А уж когда в конце одной из дорожек парка неожиданно появляется огромное озеро, красиво заштрихованное закатом в алые тона - невероятно красивый пейзаж, остается только жалеть, что не художница и запечатлеть это очарование в красках не может...
- Красиво... - зачарованно шепчет Джулиет, не в силах найти других, более точных слов для описания открывшейся картины. Ощупью находит ладони Джесси и накрывает их своими ладонями - готова так и провести остаток вечера, любуясь на величественное озеро и находясь в объятиях Джесси, а больше ничего для счастья и не надо...

Солнце медленно катилось за горизонт, изрезанный верхушками деревьев. Желто-розовые лучи создавали красивую цветную дорожку на водной глади озера, что вела, казалось, прямо к огромному светлому диску. Джесси поймало себя на мысли, что ему хочется схватить Джулиет за руку, вступить на эту дорожку и бежать навстречу убегающему за горизонт солнцу, догнать его, стремясь сохранить день…
Ловкач улыбнулся в ответ на слова бразильянки, поцеловал ее в затылок. Не хотелось ничего отвечать на ее скупой восторг, ибо ее эмоции говорили за нее. И говорили громко, отчетливо, раскрашивая серое существование Йорка в разноцветные тона. Джулиет вызывала в горбуне ощущение безграничного счастья, всего лишь тем, что была рядом. А когда она держала его за руку, то, где бы он ни находился, это было лучшим местом на земле…
Моргнул и загорелся фонарь за спиной. Потом еще один, и еще, освещая тропинки парка холодным серебряным светом. Джесси прикрыл глаза в тот самый миг, когда солнце окончательно скрылось за верхушками деревьев, и улыбнулся. Наступала ночь. Его время…
Тучи, тем временем приближались, порыв холодного ветра, пробегая откуда-то сбоку, швырнул во влюбленного горбуна пригоршню пыли. Ловкач торопливо закрыл девушку от озорника, как-то совершенно неожиданно их лица оказались слишком близко. Джесси на секунду зажмурился, добавляя в копилку нестирающихся воспоминаний новый образ: любимая Джулиет, глядящая куда-то вдаль, вслед убежавшему солнцу…
- Пошли, - тихо прошептал Ловкач, приблизив губы к самому уху бразильянки. - Надо купить зонтик…
Не помешало бы, честно говоря. Джесси помнил, что где-то тут находятся небольшие ларьки со всякой всячиной, в основном предназначенные для туристов. Там, наверняка, должны были быть зонтики. Ловкач нежно потянул любимую за собой, обеспокоенно глянув в сторону приближающихся туч. Не хотелось бы, чтобы девушка промокла.
- Слушай, я тут тебя таскаю, совсем забыв, собственно, о твоих желаниях, - вдруг остановился Джесси, оглянувшись на бразильянку.- Может, у тебя есть места, которые ты хотела бы посетить?

Поцелуй в затылок заставляет Джулиет как-то восторженно полувскрикнуть-полувздохнуть - и отрешенно подумать: так вот оно, оказывается, как, когда безоглядно влюбляются... И череда новых ощущений захлестывает с головой, не давая толком отдышаться и пытаясь утащить за собой - так накатывают соленые морские волны во время шторма... Бразильянка немного подается назад, вжимаясь спиной в широкую и теплую грудь Джесси - и на несколько мгновений сладко зажмуривается. Ни одного такого же хорошего вечера припомнить не получается, как ни старается, ни одного...
- Да я же в Пекине совсем ничего не знаю, - мягко улыбается Джулиет. Умело воспользовавшись остановкой, подныривает под руку Джесси - когда тебя куда-то тащат, но при этом обнимают, это же намного приятнее, чем когда просто держат за руку и тащат - и с максимально утвердительной интонацией говорит: - Я тебе в этом отношении полностью доверяю. - Думает еще коротенькую секундочку - и тянется поцеловать. Чтобы точно не возникло пошлых вопросов на тему, а в каком отношении не доверяет...

Как всегда ее лицо, ее глаза и ее губы оказались рядом слишком резко, слишком неожиданно. Мозг Джесси, который, обычно, соображал довольно быстро, в такие мгновения замедлялся, почти останавливался, как будто таким образом пытался остановить время. Пытался растянуть секунды в века, чтобы эти мгновения длились как можно дольше… И тело в этот миг властно отодвигает такой медлительный разум в сторону и само тянется к любимой, накрывая ее наивно раскрытые губы, отвечая на поцелуй, которого Джесси не ожидал, но который от этого не стал менее желанным.
- Так нечестно, - самым нежным голосом, на который только был способен, пожаловался Ловкач, когда голова перестала кружиться после поцелуя и мысли обрели хоть какую-то упорядоченность. – Я же хотел тебе что-то предложить, а вот теперь ты меня поцеловала, и… из головы вылетело…
А потом признался чуть тише:
- Когда ты меня целуешь, у меня вообще все из головы вылетает…
И прежде чем смущение и счастье совершенно возьмут верх над разумом, горбун повел Джулиет дальше. Так как она хотела – в объятиях. Была бы его воля, он бы вообще ее на руках понес, но… может, быть позже. Да, позже, обязательно…
Зонтик они все-таки купили. Один. Последний. И, честно говоря, Джесси был бесконечно счастлив, что все сложилось именно так. Сложно было бы представить степень его разочарования, если бы им пришлось идти под разными зонтами. А так - можно приобнять любимую за плечи, и ощущать тепло ее тела, шагая сквозь холодную пелену дождя. Что может быть лучше?!
Холодный ветер окатил Ловкача волной воздуха, в котором уже явственно ощущались капельки мелкой мороси. Вдалеке раздался величественный раскат грома.
Джесси улыбнулся, поняв, откуда ей откроется лучший вид на ночной дождливый Пекин.
Через минуту они вышли к станции, нырнули в метро, а еще через пару минут быстрой езды оказались у одного очень высокого здания. Джесси не помнил, сколько именно этажей насчитывалось в этом торговом центре, но оно было реально высоким. А еще на предпоследнем этаже располагалось очень уютное кафе, из окон которого открывался потрясающий вид. Так почему бы не выпить по чашечке кофе, тем более, что после поездки он даже не догадался покормить возлюбленную.
Лифт домчал их до вершины здания меньше чем за минуту. В кафе играла очень тихая музыка, народу почти не было, а предупредительный официант, не обращая внимания на одежду посетителей, тут же предложил им столик. Уютный низкий диванчик на котором можно сидеть рядышком. Лучше не придумаешь.
- Погляди, - произнес Джесси, кивнул в сторону окна. Вид оттуда отрывался невероятный. Громады высоток размывались, слегка заштрихованные струями дождя, но огни ночного города светились ярко. Благодаря этому пейзаж получался сказочный: казалось, что красные, белы, желтые, зеленые и синие огни живут своей жизнью, текут по стеклу, вслед за каплями дождя…
- Вы готовы сделать заказ? – деликатно осведомился официант, выведя горбуна из мира дождевых капель и следующих за ними огней.
- Да, мне - кофе, пожалуйста, и овощей каких-нибудь. Баклажаны подойдут. Насчет специй не беспокойтесь.
Официант понятливо кивнул, повернулся в сторону Джулиет и вопросительно уставился на нее. Джесси покрепче сжал ее теплую ладошку, готовый прийти на помощь в любую секунду.

Что-что - а вот поход в кафе застает Джулиет врасплох... Девушка-то искренне рассчитывает на прогулку по вечерне-ночному Пекину, на прогулку вдвоем, на такую прогулку, когда друг с другом легко, и можно ничего не бояться, не опасаться, что скажешь или сделаешь что-то не то, не испугаться промокнуть и подхватить ангину, потому что на такой легкой и теплой прогулке в принципе не может случиться ничего плохого...
Кафе сразу добавляет определенной тяжести - и вся легкость пропадает, и на горло как будто начинает что-то неприятно давить... Нет, колени не дрожат, но вот проглотить язык и смущенно жаться к Джесси - это именно то поведение, которого рефлекторно начинает придерживаться бразильянка.
Никогда раньше не ходила в такие кафе. Ни разу в жизни. У Джулиет вообще в таких местах контакты с окружающими проходят плохо... В тех кафе уровнем ниже, куда девушка обычно попадала, за главную вечно была подруга Элоди, своей целеустремленностью и уверенным, пробивным характером, как только сейчас осознает Джулиет, очень схожая с Мишель. Элоди могла просто перегнуться через стойку, наплевав на очередь, и проорать заказ, и ее бы услышали, и все сделали... а Диас вечно существовала в тени подружки. И сейчас - ей кажется, что в кафе слишком много света, чересчур яркого, режущего света, и отчаянно нужна чья-нибудь тень, в которой можно спрятаться... проблема как раз в том, что этой тени бразильянке никто не дает, напротив, ее словно выталкивают на свет... Не различая букв, Джулиет полупустыми глазами глядит в раскрытое меню, словно в пропасть - и, покрываясь отчаянным румянцем, крепко, до боли в пальцах сжимает руку Джесси, не в силах не то что вымолвить хоть слово, а даже и взгляд поднять...

Дурак! Идиот! Кретин несчастный!
Забылся, позволил счастью полностью затопить сознание, перестал отслеживать чувства возлюбленной, затащив ее туда, где ей не хочется быть. Где ей некомфортно. Где она чувствует себя уязвимой. Своими руками поставил ее в неудобное положение. Ох, идиот! Ох, кретин!
Крепкое, почти до боли, сжатие руки подействовало на Джесси отрезвляюще. Он мгновенно почувствовал, что что-то не так, глянул на растерянную бразильянку, тут же «настроился» на ее чувства, и мгновенно уловил ее страх, смущение, почти обиду. Ему инстинктивно захотелось обнять ее крепко-крепко, чтобы защитить от всего, и с другой стороны, его затопило громадное чувство вины.
Джесси повернулся к официанту, успокаивающе погладив тыльную сторону ладони девушки, и изобразил на лице задумчивую мину:
- Хотя, знаете что? – произнес он. – Давайте-ка нам лучше по курице по-пекински (туристический вариант), да и по газировке. Только побыстрее.
Официант снова кивнул, и молча удалился.
Ловкач повернулся к Джулиет, поднес к губам кончики ее пальцев, нежно глянул в глаза:
- Прости, пожалуйста, я не подумал, что тебе может быть неприятно ходить в подобные заведения, - горбун вздохнул, скрыв вздох за нежным поцелуем, которым накрыл ее пальцы. Не хотелось заставлять ее быть здесь даже лишнюю минутку, но и уходить сейчас – глупо. Надо, хотябы поесть купить…
Утку принесли быстро. Он нарочно заказал то, что можно было унести с собой, местная утка по-пекински представляла собой нечто вроде шавермы – поджаренная утка в чем-то вроде лепешки. А газировка, она и в Африке газировка.
- Спасибо, - улыбнулся Джесси официанту, и быстро утащил девушку прочь, оставив на столе плату.
Они вышли в полутемный коридор, но к лифту ее тащить Джесси не спешил. Задумчиво глянул вокруг, потом неуверенно произнес, откусывая от утки.
- Тут вообще-то с крыши потрясный вид открывается…

За словами и жестами Джесси растерявшаяся Джулиет едва следит, ее смущение к этому моменту как раз преодолевает новый порог, достигает новой стадии - девушка начинает мучительно бояться того, что о них с Джесси могут подумать окружающие. Бразильянка сидит преувеличенно прямо и ровно, продолжая отчаянно краснеть, не в силах даже никак отреагировать на прикосновения любимого - а вдруг это здесь сочтут неприличным?...
Элоди умела заставить забыть об общественном мнении. Подруга накрывала собой, как пряный, пьянящий ураган, уводила за собой, почти отсекала от всего вокруг...И Джулиет очень жаль,что Джесси только раз за разом подстраивается под ее дурацкие страхи вместо того, чтобы заставить бразильянку забыть о них... Девушка мысленно отсчитывает ставшие вдруг мучительно, издевательски медленными мгновения до того момента, когда можно будет наконец покинуть неуютное кафе - и с невероятным облегчением следует за Ловкачом к выходу, прямо ощущая, как лопатки чешутся от режущихся за спиной крыльев...
И заманчивой и мягкой полутьмой коридора Джулиет тут же пользуется, чтобы обнять Джесси. Прижимается к парню всем телом, хаотично водит руками по его спине - и виновато шепчет: - Прости..ЧЧто-то я... растерялась... Прости...

Все-таки они были слишком разными.
Он научился быть сталью – холодной и равнодушной к любой внешней злобе, не замечать насмешек, оставаться спокойным и собранным. Но внутри его собиралась только гниль, и, не находя выхода, заражала все большие части того, что именуют пафосным словом «душа». Она же была хрупким цветком, который едва пробился из-под грунта, чистым и невинным в своей бесконечной наивности. Но внутри нее горело то самое пламя, которое позволяет зеленому ростку пробить толстенный слой асфальта, в стремлении к свету и теплу….
Он мог убить, чтобы выжить. Она могла навредить себе, только лишь для того, чтобы увидеть того, кого хотела увидеть…
Она жила и радовалась жизни. Он жил… не знаю для чего. Наверное, для того, чтобы убить себя однажды...
Вот и сейчас, их разность проявила себя в полной мере. Джесси вдруг показалось, что они живут в разных мирах, он не знал и не понимал мыслей Джулиет, хоть и всей душой пытался.
Он обнял ее в ответ, растерянно слушая ее шепот. Тихий, нежный, виноватый шелест, словно последняя песня умирающего листа на ветру. Но здесь, в одном из самых высоких зданий, одного из самых технологически развитых городов на земое, здесь, в царстве металла, бетона и стекла, не было места ни для осени ни для листьев.
- Эй, - нежно произнес Ловкач, взяв прекрасное лицо бразильянки в свои громадные, некрасивые ладони, и заставляя ее поглядеть на себя. – Ты чего это? За что извиняешься?
Хотелось поцеловать ее, просто до безумия хотелось. Джесси понадобилось поистине нечеловеческое усилие воли, чтобы подавить этот порыв. Вместо этого, он заставил себя улыбнуться:
- Это ведь я должен извиняться, любимая моя, - выдавил он, задыхаясь от осознания того, как тяжело ей пришлось по его вине. – Это я тебя сюда притащил… Так, что ты прости меня, ладно?
Он опустил голову ниже, даже колени слегка согнул, оказавшись ниже нее почти на голову. Взглянул на нее снизу вверх, продолжая улыбаться:
- Не переживай по этому поводу… И вообще, ведь ничего страшного не случилось, правда?..
И вдруг, новая мысль, похожая на озарение. Ведь все же было так просто! Джулиет заставила его забыть о том, что он горбун, но ведь сама об этом забыть не могла. И как тут забудешь, когда перед глазами постоянно этот самый горб маячит? Да и люди вокруг не забыли. Не хотели забывать. Может, даже тыкали пальцем, смеялись в ладошку, стоило ему отвернуться. А он не замечал, ослепленный тем, что рядом с ним идет самая лучшая девушка в мире… Вот только она не могла забыть. Никто бы не смог. Конечно же, она будет чувствовать себя некомфортно с ним на людях!.. Она просто на просто его стеснялась!
Глупо... Боже мой, до чего же глупо получилось...
Огромного труда стоило остаться на месте, не отшатнуться в сторону, пытаясь убежать и спрятаться. Он даже заставил себя продолжать улыбаться. Что-что, а в умении скрывать свои чувства равных Ловкачу не было.
- Ну, так что? – преувеличенно бодро произнес Джесси, весело подмигивая девушке, но в душе мечтая выбраться под холодные струи дождя. – Все еще мне доверяешь в выборе места, куда пойти? Или уже берут сомнения?

- Не извиняйся, - бормочет Джулиет. И изгибается так, чтобы уткнуться кончиком носа в волосы Джесси - чтобы парень не заметил ее подозрительно покрасневших глаз. Дурацкая стеснительность, вечный недостаток бразильянки - и сейчас вылезла, и сейчас вмешалась и начала все портить... - Ты же не знал... что я в таких местах совсем теряюсь... И Элоди первое время ругалась, что я рта раскрыть не могу... - Джулиет тоненько всхлипнула, судорожно цепляясь пальцами за плечи Джесси. Остаться сейчас одной было бы слишком страшно...
Элоди в какой-то момент смогла понять. Нет, даже не понять - забыть... В силу каких-то причин подруга настолько хотела видеть стеснительную девчушку в своей "свите", что смогла на эту деталь наплевать. Изъяны внутренние страшнее изъянов внешних, их не видно сразу, они вылезают потом, постепенно... Если бы можно было запереть свой внутренний изъян в сундук, а ключи зашвырнуть в море - Джулиет бы с радостью так и сделала. Но запереть было невозможно... И бразильянка прятала, прятала, пока прятать получалось - а сейчас вот прорвалось наружу, вырвалось на свободу...
- Я тебе доверяю, - упрямо повторяет Джулиет, стараясь произнести эту фразу как можно более отчетливо, хотя сильно мешают собственные всхлипы. И отчаянно краснеет - безумно стыдно за собственные истеричные всхлипывания...

Он кивнул, словно ожидал этого. Впрочем, возможно, действительно, ожидал.
Доверие. Это было, пожалуй, единственное, что у них было общего – они друг другу доверяли. И если Джесси доверял безоглядно, впервые почувствовав, каково это – доверять безо всякой опаски, абсолютно и слепо, то Джулиет доверяла так, как умела только она: нежно и мягко. И, наверное, этого было достаточно для счастья.
- Тогда пойдем, - он приобнял девушку, словно стремясь защитить ее ото всех несчастий, невзгод и прочих проблем.
Он уже не хотел на крышу. Вообще, подальше от этого здания, желательно вообще спрятаться в каких-нибудь боковых улочках, подальше от основных туристических маршрутов.
Ловкач помог ей войти в лифт, не выпуская из объятий. Пока никто не видит – можно. Потом, на улице, придется сдерживать себя, чтобы снова не поставить ее в неловкое положение.
Скоростной лифт качнулся и полетел вниз, ощущение того, что пол уходит из-под ног, было вполне реальным. Джулиет вскрикнула, но Джесси лишь крепче ухватил ее, успокаивая, погладил по спине, шепча какие-то нежные слова. Даже под пыткой он вряд ли бы смог вспомнить, что именно говорил в тот момент.
Голова еще слегка кружилась, когда двери лифта открылись. Ловкач отлип от девушки, и за руку повел ее на улицу, на ходу раскрывая зонт.
- Стесняюсь спросить, - Джесси изобразил озабоченную мину, - но ревность не дает мне покоя… Так кто такой Элоди?