Как стать оборотнем. Постигаем и радуемся

Пожалуй, в нынешней ситуации Анну действительно можно было обвинить в бесчувственности, потому что ни внутри, ни снаружи не было и намёка на сострадание. Однако скажи ей кто об этом прямо, она бы вышла из состояния полусна, озадачилась самокопанием и поисками любви к ближнему и с мастером больше старалась взглядами не встречатсья - стыдно. Но что её жалость? Разве поможет она превращающемуся также, как дельные советы сифу Давенпорт? Вряд ли. Поэтому сочувствие оказалось переложено на плечи превосходящего обоих учеников в умении мастера, способного мыслить трезво в любой ситуации. А англичанка... англичанка побудет уверенной в том, что у Оленёнка всё получится, даже если поначалу больно.

Ждать долго не пришлось: после мучительных позывов к смене лица на морду Арно превратился. Знакомое чувство радости за чужое волшебство проснулось в вернувшейся к жизни после медитации Анне. Только вот тёплый комочек зверя внутри торопился убежать вместе с трясущимся на четырёх ножках оленем. Девочка пересела на корточки, сначала бросив осторожный взгляд на новоиспеченного зверя, а потом подозрительный на затаившегося поблизости хищника. Инстинкт подсказывал, несмотря на вроде бы обычную работу человеческого сознания, что если побежит тот копытный, что побольше, надо бежать за ним. Она не опасна, в этом вы должны убедиться. Но не будь она человеком, время раздумий могло бы стоить жизни... - очень трудно выбирать между осмысленным мнением двуногого и эмоциональным четвероногого, который после непродолжительного, но тесного общения решил высунуть наружу свой маленький нос.

Первая и абсолютно дурацкая мысль, нарывающей занозой засевшая в мозгу - "о, превратился все-таки". Откуда взялось это самое "все-таки", американка и сама не вполне поняла - как будто в способностях своего ученика сомневалась... Да ни на миг! Некоторое время в голове вообще ничего дельного не было, Арлетта только наполовину изумленно, наполовину восхищенно с умилением созерцала тонконогого и нервного олененка с влажными бархатистыми глазами, заметно дрожавшего на своих копытцах и нелепо моргавшего - и лишь потом вспомнила, что она, на секундочку, тут главная по тарелочкам, без нее никто команд не раздаст, а значит, надо по возможности брать дело в свои руки. Сперва даже дернулась было подойти к олененку - но вовремя вспомнила, что с ее рысью это ни к чему хорошему не приведет.
- Анна, сможешь его успокоить? - попросила Арлетта, приметив, что олененокщшарахался все больше от мастера, а не от ученицы, и стараясь говорить не слишком громко, чтобы не взволновать испуганное животное еще сильнее. - Видишь, я сейчас к нему даже подойти не могу, он моей рыси панически боится. Первое превращение долго никогда не длится - минуты три, максимум пять. И наша задача - проследить, чтобы за эти пять минут наш Олененок себе ничего не вывихнул и не сломал, - себя и ученицу Арлетта решительно объединила в емкое и мощное "мы", заодно кое-как завуалировав свою позорную просьбу клочками теории. - Кстати, как твое очаровательное копытное, не слишком из-за моей рыси паникует?

Повод перестать трястись пока все так и не наступает. Зато поводов умчаться на край света и там затаиться в высокой траве, не дыша - в избытке, и даже один другого краше... Но что-то упрямо держит Олененка на прежнем месте. Это даже не страх - в какой-то миг страх перестает стреноживать и окрыляет, и этот миг, очевидно, уже настал... Нет, мчаться прочь мешает нечто иное... Видимо, последняя мысль человека - но такая яркая, так похожая на заполошный крик, что отделаться от нее никак не получается.
Олененок стоит. Боится, нервно приподнимает то одну, то другую тонкую ногу, настороженно прядает ушами - но стоит, пока маленькое сердечко исступленно колотится в ребра, захлебываясь собственным испуганным бегом. Хищник медлит, не нападает, хотя, казалось бы, выжидать ему уже нечего - и каждая секунда его промедления все ярче и ярче разжигает безумную надежду, что, может быть, никакого нападения и не будет...

Больше всего на свете Анна не любила, когда в голове каша. А сейчас, когда за мировосприятие отвечало сразу две сущности, там была именно она. С одной стороны зверь, помогающий разобраться в отношениях рыси и оленя, с другой стороны неумелый человек, отягощенный раздвоением собственной личности. Кто-то должен уступить, но пока ни один не может позволить себе этого. Точнее, подавить канчиль можно, но тогда она спрячется и все труды по выходу на контакт сделаются бессмысленными. Терпи.

Успокоить его? Знать бы, как это сделать. Прежде всего девочка постаралась убедить собственное альтер эго в том, что данный конкретный хищник опасен, но не для них. Когда оленёк в растерянности замер (на это не ушло много времени), Энн, приподнявшись, осторожно приблизилась к Арно. Частично свои надежды на успех она возлагала на запах толстовки - его собственный запах.
- Не слишком, - негромко и безэмоционально ответила ученица мастеру, чтобы не спугнуть испуганного копытного. Паника была, но пока главный человек, к нему ещё прислушивалось дикое начало. Пока. - Ты в безопасности, - ласково, будто она была ему как минимум мамой-оленихой, обратилась Анна к оленёнку, прикрывая его собой от предполагаемой опасности. Даже если никто не собирается нападать, чувство защищенности всё лучше, чем его отсутствие, особенно для пятнистого трясущегося создания. По-крайней мере, так считал канчиль в отношении себя, значит, и другому подойдёт.

Кажется, не то что угадала - как минимум угодила в девятку со своей просьбой, а то и вовсе в десятку. В самом деле, кому еще понять испуганное копытное, как не другому испуганному копытному? Хотя испуг сейчас наверняка жутко мешал обоим... и только Давенпорт честно и старательно оставалась спокойной, как удав. Должен же хоть кто-то в этой неразберихе сохранять ясно варящую башку...
Вообще Давенпорт так прикинула, и по времени,и по ауре, что бегать на тонких четырех ножках Арно уже вроде как хватит, и пора бы возвращаться в свою тонконогую двуногую ипостась. Хотя... да черт их знает, звериные облики, они заразы непредсказуемые, могут и что-нибудь нежданное отчебучить... Арлетта честно старалась ни единым жестом, ни единым словом не показать Анне, что есть какие бы то ни было поводы для паники. Хотя, если как следует пораскинуть мозгами, тут хоть упаниковаться можно...
Можно, только уже некогда, о чем аура Олененка не просто говорила, а даже кричала, вопила, голосила. Хоть обратный отсчет начинай, так уже все кристально ясно... Пять. Четыре. Три. Два. Один. Пуск.

Если бы мог услышать - безмерно бы удивился точности мысленно выполненного мастером Давенпорт отсчета. Заметавшись между желанием немедленно убежать подальше от хищника, пока тот не передумал быть миролюбивым вегетерианцем и не вздумал напасть, и желанием доверчиво прижаться к тому, кто сейчас стоит рядом и пахнет чем-то приятным и даже родным, Олененок в конечном итоге не успевает предпринять вообще ничего. Кости вдруг начинают как-то странно ныть, словно оплавляясь и меняясь в размерах и формах, плоть как будто горит и пытается отделиться от этих самых упомянутых костей...
...в общем, обратное превращение - тоже процесс вовсе не из приятных.
Из пятнистой шкурки Арно "вываливается" с нервным, почти что истерическим смехом - смех у Сэ смело можно считать непременным атрибутом освоения всего нового, даже если это смех сквозь боль и слезы, вот как сейчас. Олененок лежит на спине, добровольно подрабатывая разом тряпочкой и метелочкой для любимого монастыря, возит по земле копной светлых волос, уже приобретших заметный серовато-пыльный оттенок в некоторых особенно многострадальных местах, навроде затылка, неудержимо хохочет сквозь боль в ребрах и в горле - и с трудом выдавливает из себя: - П-п-простите... это нервное...

Обошлось - олененок никуда не ускакал. Стоило бы вздохнуть с облегчением, но вид обратного превращения помешал, потому что мучался Арно не меньше, чем когда становился животным. Анна инстинктивно сделала пару шагов в сторону, противоположную сидящему мастеру, подавляя страх перед скрытыми клыками и болью безобидного товарища, только что сменившего ноги на руки. Ощущения примерно те же, что и при встречах с Адрианом, плохо контролирующим себя, только острее, как во сне. Огромного усилия воли стоило подавить боязнь и справится с оцепенением, заставляющим тупо смотреть на плачущего и смеющегося парня, после чего протянуть ему руку, дабы помочь подняться. Абсолютное молчание показалось девочке лишним, поэтому она как можно увереннее сказала Оленёнку:
- Ты молодец.

Конечно, мастеру лучше знать, как он справился, и оценивать это, но он справился - и это замечательно. Своего же зверя англичанка теперь потеряла окончательно, он снова забился в угол, если конечно в каком-либо из тел человека есть углы.

"Все болит" - Олененку ужасно не нравится, как звучит данная фраза. Она бы какому-нибудь дедку подошла, но уж точно не шестнадцатилетнему парню... Впрочем, с этой фразой все же приходится смириться - у Сэ и впрямь болит все. Абсолютно. Каждая мыщца, каждая косточка... вот так и выясняется, в каких интригующих местах, оказывается, есть мышцы и кости...
На фразу "подъем" Арно кое-как реагирует - начиная с затыкания самого себя, ибо хватит ржать, всех уже задолбал, наверное... Сжимает по-прежнему подрагивающие от смеха губы в тонкую серьезную ниточку, замечает протянутую к нему руку Анны - и из вежливости вкладывает свои пальцы в ладонь девушки. Но выталкивает себя вверх все же сам, своими руками и ногами, стараясь не тянуть девушку на себя, а то легкий-легкий, а вдруг свалит?...
Стоит только подняться - и губы вновь разъезжаются в неконтролируемой широкой улыбке. Да-да, это движение мышц, очевидно, пытаться контролировать бесполезно. Как и прыгающие внутри эмоции... первое превращение, это же все равно радость, даже если больно. Олененок шагает к Анне и порывисто ее обнимает - пареньку упорно кажется, что радостью надо поделиться со всеми, а то стоят такие унылые, грустные, серьезные... Правда, достаточно быстро выпускает девушку из объятий, чтобы его не обвинили в черт-те чем - и шагает уже к наставнице, радостно обнимая и ее тоже. И после того как норма по обнимашкам выполнена, жизнерадостно вопрошает, перекатываясь с носка на пятку и обратно: - А это только в первый раз так ломает? Или и дальше букет приятных впечатлений обеспечен?

И хотя Арно старался избегать пользоваться рукой Анны как опорой, она все-таки по мере сил помогла ему с подъемом. Ноги, слава настоятелю, крепко стояли на земле. Или она хорошо держала их на себе, что в последнее время казалось более подходящим утверждением. Земля вообще очень заботливая, никого просто так не уронит, а кто упадёт - того подхватит. Правда, может и шлепнуть по носу, коленям или пятой точке, чтобы нерадивое дитя лучше смотрело, куда идёт.

Последовавшие объятия Оленёнка окончательно выбили девочку из колеи, но в ответ на слова мастера она всё же кивнула, выйдя из ступора, и даже изобразила подобие улыбки, когда сифу Давенпорт похвалила сосредоточенность. Это не было причиной для гордости, поскольку в ментальной магии и телекинезе всегда находились псевдопричины переключиться с нужного объекта на ненужный, но всё равно приятно, когда тебя хвалят. Следом за вопросом парня с головой-метёлкой робко подала голос и англичанка:
- Медитировать на данном этапе без присмотра мастера не самая лучшая идея?

Ага, щаззззз, конечно же, так ее и отпустят. Размечталась. Во-первых, американку напрочь заобнимал основательно разлохматившийся Бэмби. Вот покажите, где, в каком месте у него вечный двигатель приделан? Давенпорт сильно подозревала, что Олененка можно всю ночь гонять по территории монастыря палкой - а он наутро все равно скакать и сальто назад крутить будет. Потому как батарейка не выдыхается и сбоев не дает. Вот же свезло ей на такого активного...
- Арно, будь так добр, хотя бы сделай вид, что причесываешься, - попросила Арлетта. - А то видок у тебя такой, как будто ты с самосвала головой тормозил... Отвечаю на вопросы, - черт, а это глюки-глюки, или и впрямь это у Джильди есть привычка так говорить? Есть... была... есть... ай, неважно! - Да, Арно, да, так "радоваться" тебе придется каждый раз в течение достаточно длительного времени. Но есть и хорошая новость - заключающаяся в том, что время превращения будет постепенно сокращаться, а ты так же постепенно будешь привыкать к болячкам. Я тебе ответила? Анна, теперь насчет твоего вопроса. Медитировать одной, когда превращение, в общем-то, не так уж и далеко - это действительно далеко не лучшая идея. Но не обязательно, чтобы присутствовал именно мастер - просто кто-нибудь, кто сможет за твоим копытным проследить и проконтролировать, чтобы оно никуда не забрело и ничего себе не сломало, таких людей и среди обитателей, и даже среди учеников найти можно... Все стало понятно? Или еще вопросы остались?

- Угу, - на все слова сифу Давенпорт Арно отвечает единственным емким междометием. И рассеянно проводит пятерней по всклокоченным и основательно пыльным волосам, пытаясь, как велено, сделать вид, что приводит волосы в порядок. Вот только взрывообразной прическе, очевидно, плевать на всевозможные приказы и попытки - волосы как упрямо торчали колтунами в разные стороны, так и остаются торчать. Олененок опускает руку, которой, оказывается, бесполезно водить по макушке и затылку - и принимается задумчиво ощупывать и охлопывать карманы в поисках резинки для волос. Хоть эта приспособа должна же более-менее помочь?...
Ага. Угу. Радоваться, значит, предстоит бесконечно долго... Не переставая обшаривать карманы, Сэ недовольно кривится - но никак данное обстоятельство не комментирует. А чего его комментировать, оно от этого испугается и убежит, что ли?... Вот еще. Ну, стало быть, привыкать будем, а куда деваться-то?
В заднем кармане джинсов и впрямь обнаруживается искомая веревочка - Арно тут же радостно принимается собирать волосы в лохматый, несколько неряшливый, съежающий на ухо белесый хвост. И, лишь покончив с этим, радостно заявляет: - Неа, нет вопросов больше! Ну, то есть, кажется, я все понимаю. Ведь если выясню, что не все - можно же будет добежать и спросить, да? - беспокоится Сэ. Не, ну мало ли...