Тридцать шесть клятв

Было около семи вечера, и уже понемногу начинало смеркаться. В парке, окружавшем «Речные заводи», горели фонари, часть которых отражалась в озере пруда, в центре которого находилась беседка. На площадке в центре парка были расстелены циновки – здесь будет проходить церемония принесения клятв. Место церемонии было по древней традиции окружено горящими факелами, сбоку стоял длинный стол, на котором находились подносы, уставленные фарфоровыми пиалами с рисовой водкой. Эти подносы в конце церемонии будут разносить те, кто еще не получил сорок девятый номер. В том числе маячивший в кустах Син, который сегодня держался гордо, но мрачно.

Лунтао вышел и занял свое место в восточной стороне площадки. Он был без рубашки, во время ритуала все братья могли видеть татуировки, украшавшие тело большого босса: тигра на плече и дракона на спине, а также символ семьи, под которым был написан номер должности – сы ба дзю, 489. Этот знак был на том плече, что не было занято ощерившимся тигром.

- Всем занять свои места, - скомандовал лунтао, зная, что никто не осмелился опоздать на церемонию.

Первыми должны были приносить клятвы трехзначные номера, кроме Гунмао, который произнес их много лет назад. Чисто теоретически, под амнистию попадал и Бизон, но он отличился сегодня утром, за что лишился подобной льготы.

При тех габаритах, коими матушка-природа наградила Бизона, ему было сложно держаться на виду у лунтао, но при этом не отсвечивать. Вроде и не нарвался толком, так, под горячую руку попал, но пришлось перечитать клятвы, чтобы ненароком не облажаться на новой должности Хранителя Благовоний.

Бизон почтительно поклонился лунтао, затем опустился на колени на циновку в первом ряду. Ему предстояло произносить клятвы вместе с другими трехзначными номерами. Судя по всему, в женской компании, потому что четыреста двадцать шестые были сами по себе. Будучи оптимистом по жизни, бугай видел хотя бы в этом преимущество своего нынешнего положения.

Он также был без рубашки, на его плече красовался символ триады с новым номером, совпадавшим с номером фу шан шу, но в данной ситуации все равно не дававший права дышать не по расписанию в присутствии Гунмао. Хранитель Благовоний – должность почетная, но власти особо не дающая. Спина бугая также была разрисована под хохлому, но дракона, полагающегося старшим, там не было. Зато размеры полотна позволили разместиться там тигру, крадущемуся в зарослях, и это все оставляло место для будущих экзерсисов татуировщика, когда Бизон планировал собраться с духом и вытерпеть новые экзекуции.

По-хорошему, бугай должен был сейчас следить за новичками, гонять тех, кто копошится в кустах, опаздывая к началу церемонии, и проверять готовность алкоголя к концу банкета. Подумаешь, спросил, где у четыреста тридцать второй знак семьи.

Все готово, но все равно мандраж, будто стоит кому-то из организаторов облажаться, и крайней окажется она. Тигр показательно не злился, и это особенно настораживало Чжэнь, которая по размеру зрачков лунтао определяла, когда он спокоен и благодушен, а когда именно «показательно не злится». И последнее могло быть веской причиной для ранней седины. Она честно пыталась заговорить с Тигром, но он от неё лишь отмахивался показательно вежливыми фразами. Один раз сказал собираться быстрее, один раз спросил, хорошо ли она запомнила клятвы. Сейчас Чжэнь старалась не встречаться с ним взглядом, она лишь прошла на свое место и села возле Бизона, опустив глаза.

Сегодняшний наряд четыреста тридцать второй, как она и обещала, позволял всем желающим увидеть татуировку со знаком триады: длинное черное шелковое платье, закрытое спереди, но обнажавшее всю спину, выставляло напоказ черную эмблему семьи, украшавшую светлую кожу на пояснице Чжэни. Если кому-то кажется, что наши сотрудники недостаточно лояльны, им следует присмотреться внимательнее.

Про себя Чжэнь повторяла текст клятвы, который, разумеется, вызубрила наизусть. Задачей минимум на сегодня было не нарваться на Тигра, чтобы потом, поздним вечером, все же попытаться с ним нормально поговорить. При этом задачей максимум было не напиться в дрова до этого момента.

- Не заходите за круг из факелов, пока не позовут. Вашей задачей будет принести подносы с водкой всем, кто принесет клятвы, до этого просто наблюдайте за церемонией, - объяснил Гунмао сыновьям, когда они подходили к месту принесения клятв. – Участие в церемонии в качестве зрителей уже дает вам место в семье. Эта должность называется «синие фонари», то есть люди, к которым присматриваются как к будущим сорок девятым.

На площадке уже был первый сюрприз – Бизон находился в первом ряду, а не подле лунтао, то есть ему предстояло самому приносить клятвы. Это несколько насторожило Кота, потому что он не мог с ходу догадаться, какая муха укусила сегодня большого босса, что часть церемонии была внезапно переиграна. Тем не менее, Гунмао скорчил покер-фейс и с гордым видом подошел к Тигру, после чего почтительно ему поклонился и встал по правую руку. Он уже приносил клятвы нынешнему лунтао, лет тридцать назад, когда закончил школу. Вряд ли сейчас смог бы сходу произнести весь текст, но при желании мог его вспомнить.

Кот также был без рубашки, что позволяло всем собравшимся видеть не только эмблему семьи на плече фу шан шу, но и дракона на спине, придуманного Кошкой. Гунмао был глубоко убежден, что этот знак отличия у него смотрится даже круче, чем у лунтао, которому эскиз наверняка придумывал татуировщик, так как ящер на августейшей спине все же не был крылатой аскаридой, коей драконов представляла себе Чжэнь.

Оказавшись на своем месте на поляне, Гунмао скрестил руки на груди и окинул братву суровым взглядом полководца, принимающего парад. Почти все присутствовавшие были инфорсерами, то есть людьми, подчинявшимися фу шан шу даже больше, чем лунтао. За каждого из них Кот отвечал головой, потому никогда не позволял себе проявлять перед ними излишние признаки гуманизма и человечности, особенно когда братва собиралась в количестве больше двух. Тут у них с Тигром роли были расписаны традициями семьи: если лунтао просто суров, то фу шан шу, отвечающий за боевые операции, должен быть «ваще зверь».

- Ты будешь приносить клятвы в числе первых, с Чжэнью и Бизоном, - предупредил Чжоу Сантану, когда они подходили к месту церемонии. – Там что-то сегодня поменяли, так что будь готова.

Он волновался за мэймэй сильнее, чем за себя, потому что не был уверен, что она как следует запомнила клятвы. Все же путунхуа не был её родным языком, а текста было много. При этом важность церемонии не допускала ошибок, особенно когда клятвы приносили трехзначные номера.

Чжоу знал, что Тигр был не в духе, его об этом предупредил Бизон незадолго до начала вечера. Бугай не стал подробно объяснять, в чем причина, но можно было догадаться, что как раз в нем. Новоиспеченный Хранитель Благовоний время от времени страдал словесной диареей, и этим легко нарывался на боссов, и тут вполне мог попасть под горячую руку.

- Иди вперед, я буду рядом, - негромко сказал Чжоу Сантане, после чего проверил, все ли из его отряда на месте, затем направился к другим четыреста двадцать шестым.

Руководителей отрядов было семеро, считая самого Чжоу. Среди них он был младше всех, но все же его уже начали воспринимать всерьез. Четыреста двадцать шестые выглядели серьезно и гордо, даже обычно укуренный Гуаньи был похож на человека. На поляне царила удивительная атмосфера, когда каждый из присутствовавших особенно четко чувствовал свое место в семье и был показательно дисциплинирован. Все, как один, были с татуировками с эмблемой семьи, все были сосредоточены, будто боялись забыть текст тридцати шести клятв. Сейчас могло показаться, что пекинская братва – это, действительно, вышколенная армия, хранящая традиции Пяти Предков, а не быдло, собранное по трущобам, и промышляющее преимущественно мелким рэкетом, охраной борделей и контрабандой.

С самого утра Син старался делать вид, что все в порядке. Его несказанно злило отношение отца, и то, что сегодня в день принесения клятв придется быть мальчиком на побегушках. Будь Син чуть младше, он бы устроил некое показательное шоу, чтобы напомнить великому и ужасному лунтао, что у Чжу-младшего тоже может быть характер. Но сейчас здравомыслия хватило, чтобы быть показательно вежливым.

Отец еще не принял окончательное решение насчет учебы, и Син надеялся, что после летних каникул удастся вернуться в Европу, подальше ото всех этих средневековых порядков, царивших в триаде. В идеале, при этом ему еще будут перепадать хоть какие-то деньги на карманные расходы.

Син понимал, что является наследником триады, и не хотел испытывать терпение отца, пытаясь этому противиться. Компания Хусин приносила баснословную прибыль, которая могла обеспечить наследника по гроб жизни, а работа в пекинском семействе была достаточно налажена, чтобы пришлось меньше пахать, чем отцу. При этом, зная Чжу Лао, Син понимал, что стоит ему хоть раз всерьез взбрыкнуть, его ждут проблемы посерьезнее не присвоенного сорок девятого номера.

К вечеру отец был чернее тучи. Судя по виду Лау нюйши, не без её участия. Этот дивный роман вызывал у Сина исключительно язвительные ухмылки, потому что стоило отнестись к происходящему хоть чуть-чуть серьезно, приходилось вспоминать мать. А эта тема была заперта на засов и восемь печатей, потому что и без неё наследнику триады было о чем думать. Без пяти минут мачеха была предана отцу и напрочь лишена инстинкта самосохранения – бесценно для любовницы человека, ни одна из постоянных подруг которого долго не прожила.

Син стоял за кругом из факелов и флегматично наблюдал за тем, как толпа голых по пояс мужиков преклоняет колени перед его отцом. Все казалось немного сюрреалистичным, больше подходившим для фильмов Эндрю Лау и Алана Мака, чем для реальной жизни. Эти люди когда-нибудь должны будут подчиниться ему, а сегодня он должен будет подносить им пиалы с водкой, находясь в должности синего фонаря, попросту говоря, шестерки без номера. Дивный способ поддержать авторитет.

Наследник триады при этом все равно старался выглядеть гордо, если не высокомерно. Он был одет с иголочки: дорогой костюм, белоснежная шелковая рубашка, золотые часы и перстень. В лучших клубах Лондона девицы липли бы на него как мухи на мед, рассчитывая если не на выгодную партию, то хотя бы на дорогие подарки. А тут он был сяо лунтао без права голоса, в полной мере чувствовавшим ту пропасть, что отделяла его стоявшего в стороне от приносивших клятвы сорок девятых, от отца, правившего всей этой вакханалией.

Церемония принесения клятв была похожа на таинственный ритуал, в то же время Цхао чувствовал себя частью пекинский семьи, находясь рядом с другими бойцами из отряда Чжоу. К подготовке все отнеслись серьезно, потому что не каждый день попадаешься на глаза лунтао и фу шан шу, да еще и в официальной обстановке. Как любой сорок девятый, Цхао понимал, кому влетит, если он что-то сделает не так: большой босс пропишет Гунмао, тот – Чжоу, а Чжоу, хоть и парень незлобный, в парикмахерские сошлет на раз или оставит без премии.

Весь отряд, курировавший поставки, перед церемонией немного принял для храбрости, но держались все достаточно уверенно, разве что Йен постоянно следил за Гуаньжуном, чтобы тот не вертелся и не болтал. Растаман с довольной улыбкой находился где-то не здесь, но его можно было быстро разбудить, когда до него дойдет очередь произносить клятвы.

Цхао первый раз был на таком мероприятии, где собралось сразу все руководство. В городе он обычно чувствовал себя как рыба в воде, в Ванцзы атмосфера обычно была неформальной, и тоже как-то не чувствовалось, что все за тобой наблюдают, а сегодня было немного не по себе. Он хорошо выучил текст клятв, но все равно немного волновался перед церемонией, и мог лишь догадываться, как чувствуют себя те, кто совсем недавно попал в семью.

Когда носишь гордое звание «мэймэй» в семье, то это подразумевает ряд важных обязательств перед братьями и большим начальством. В ее случае «мэймэй» давно, практически с самого начала, стало именем собственным, приравненным к ее личному и к четыреста пятнадцатому номеру, что был ей когда-то присвоен. И татуировка у нее на ребрах лишний раз подтверждала ее причастность к семье. Связывала до конца жизни. И если раньше Ривера никогда не задумывалась о том, что же будет так, дальше, когда она уже будет не такой… не такой, как сейчас, то в тот момент, когда она села в кресло к мастеру, ее осенило. Эта жизнь будет с ней до конца. Откровенно говоря, это стремно. Очень. Но разве может она признаться в подобном? Даже если только себе.

Помимо татуировка тигра, на шее все же появился тот-самый-бантик, о котором она рассказывала Чжоу. И на фоне всего этого, ее крест на пояснице теперь смотрится ну очень антуражно. Именно из-за того, что татуировку она сделала на ребрах, пришлось долго думать о том, в чем сегодня идти на церемонию. Можно послать все нормы нахрен и просто быть топлес, но не тот контингент. Да и она морально к подобному как-то совсем не готова, как оказалось. Зато нашла в магазине шикарный кожаный топ, выполненный в стиле полуспортивного белья. Немного загнуть внутрь кожу, чтобы татуировку было полностью видно, и все. А дальше уже так, можно быть проще: кожаные брюки и босоножки. И шпаргалка с клятвами, которую аккуратно куда-нибудь прикрепить. Ей, конечно, приятно, что о ней все такого высокого мнения, но и ее возможности ограничены, особенно в плане путунхуа.

Странно, но нервозности она не испытывала. Видимо, сегодня вместо нее мучается Чжоу. Что ж, приятно иногда вот такие вот серьезные вещи, как нервы, доверить мужчине. Пусть развлекается. А она будет наслаждаться моментом. И несмотря на то, что произносить она все будет перед большим начальством, никакого священного трепета она не чувствует (пока что), наверное, потому что это начальство видит каждый божий день, а данная церемония засела у нее в сознание как очередное важное собрание, которое не стоит ее нервов. И так уже все высосали.

Бразильянка молча кивнула Мину, едва заметно улыбнувшись, после чего заняла свое место с правой стороны от Бизона.

Тай неопределенно мотнул головой и саркастически приподнял левую бровь в ироничном изломе, словно бы вопрошая - действительно? Я должен этим заниматься? Зачем, спрашивается, нужно было надевать пиджак, если они все равно будут выполнять роль официантов и мальчиков на побегушках? Старший ощутил довольно странное желание вслух сказать, что он не будет это делать, не столько потому, что на нем надет дорогой пиджак, сколько от того, что его немыслимая и переходящая все рамки гордыня попросту не позволяет этого делать. Тай не был чистоплюем, учитывая его наклонности к магии земле и любви в этой земле копаться, но приносить подносы с водкой, как бы почетно это не казалось - ради чего?

Тай упрямо сцепил челюсти, отчаянно сдерживая желание послать всех к черту, и огромным усилием воли проглотил уже готовые сорваться с губ слова категоричного протеста. Как бы ему не хотелось воспротивиться такой незавидной участи "синего фонаря", он сам согласился ехать с отцом и сидеть тихо-мирно, наблюдая за церемонией принесения клятв. Это всего лишь испытание, когда будут оценивать готовность выполнять самую разнообразную работу, и нужно запихнуть свои амбиции куда подальше, как бы ни хотелось сделать абсолютно противоположное.

Юноша крепко сжал кулаки, явно представляя у себя по пиале в каждой руке - и какое удовольствие бы было эти пиалы раздавить, но затем сделал глубокий вздох и принялся рассматривать прочих людей, которых по причине обуздывания своих страстей изначально обделил вниманием. Воздух застрял в горле - Тай забыл выдохнуть, застыл, не сводя глаз с Риверы сяоцзе и хотел было...словом, он уже не мог вспомнить, чего хотел сделать, прикипев взглядом к наставнице. В этом...что это у нее? платье? а, неважно, выглядела она эффектно. Тай почувствовал, что у него взмокла спина, и постарался отвести взгляд. Куда там...

Тео готов был сделать что угодно, лишь бы ему дали посмотреть на все поближе. И он так и не понял, почему брата такая роль неимоверно задела, ведь если у Тео будет поднос, то он сможет беспрепятственно пялиться на всех тех, кто приносит клятвы, а есть ли в мире что-то еще столько же захватывающее, чем рассматривать окружающих людей? Тем более когда у них есть татуировки. Тео вытянул шею, стараясь получше со своего места рассмотреть настенную живопись на спине Бизона, и даже вздохнул, потому что с такого расстояния было видно все, кроме деталей, а их на спине бугая было очень много. Лау нюйши и Ривера сяоцзе не привлекли такого внимания, потому что на фоне Бизона, сказать честно, их было почти и не заметно, ну, можно сказать, что они прекрасно дополняли эту композицию, да и татуировок таких размеров у них не было. Словом, блин, как бы так подобраться поближе, чтобы еще и дракона лунтао получше рассмотреть, чтобы убедиться, что у папы лучше и вообще.

Младший даже забыл про злополучный пиджак, который минутой ранее душил, давил, колол, мешал и явно задумывал саботаж мирового порядка - отвлекаться на такую ерунду Тео счел нецелесообразным, и теперь боялся что-нибудь важное пропустить. как с ним повелось после памятной поездки на Цинмин, Тео был внимателен и довольно молчалив, пусть и ничто не могло скрыть распирающий его энтузиазм.

Рассматривая кучу народу, Тео практически не запомнил лиц, но все равно видел знакомые - в основном тех, что чаще всего появлялся вроде лунтао или тех, кто порой забирал их из Таем из школы и с тренировок, или даже сидел на охране в доме, словом, тех, кто мелькал перед взором. А еще тут был Чжу сяншэн, который сяо лунтао, как называл его Тай, и выглядел он довольно угрюмым. Точь-в-точь Тай, но последний сейчас надежно нейтрализован Риверой сяоцзе, поэтому на вид намного дружелюбнее, чем обычно. Тео философски вздохнул и отвел взгляд от предмета сердечных волнений брата. А то не ровен час Тай в ухо двинет. Смотреть на Бизона безопаснее.

В начинавшемся ритуале было много театральности, но именно она и требовалась при возвращении к традициям тридцати шести клятв. Триада – это тайное братство, организация, которая способна существовать лишь в том случае, если каждый из братьев будет готов скорее отдать жизнь, чем предать остальных. В таком виде семью должны были видеть люди, приносящие клятвы, несмотря на то, что пекинский лунтао, далекий от слепой веры в людей, знал тысячу и один способ как добиться от людей преданности другими способами.

Уже почти стемнело, и площадка освещалась в основном факелами и светильниками, которые давали достаточно света, чтобы хорошо разглядеть все действо, но все же не так много, чтобы нарушить атмосферу тайного ритуала. Лунтао повернулся спиной к собравшимся и подошел к танке с изображением Гуань-ди – бога войны, которым стал Гуань Юй, легендарный герой Троецарствия. Тигр опустился на колени и зажег благовония перед танкой. После этого один из младших братьев, прислуживавших во время церемонии, принес ему черного петуха и кинжал, а другой – большой кубок, наполненный вином.

Лунтао принес петуха в жертву перед танкой бога войны, а кровь птицы слил в чашу, несколько капель из которой добавил в кубок с вином. Он вытер руки поднесенным ему влажным полотенцем, после чего поднялся от алтаря и подошел к Бизону, который должен был показать мастер-класс. Традиция допускала, чтобы клятвы не учились наизусть, а записывались на бумаге. Лист с текстом клятв сжигался в конце церемонии, и этого было достаточно для конспирации. Но Тигр предпочел, чтобы его люди выучили текст. Лунтао протянул чашу Бизону.

- Выпей, затем передай чашу Чжэнь и мэймэй. И я вас слушаю, - произнес Тигр.

После того, как произносилась клятва, младшие подносили посвящаемым зажженные благовония, которые в конце церемонии нужно было затушить, воткнув горящим концом в землю. Это означало, что как гаснет огонь, так погаснет и жизнь того, кто нарушил какую-либо из клятв братства. Бизон все эти детали ритуала знал лучше других, и тем лучше, что он будет клясться первым.

Как человек, много лет занимавшийся выбиванием долгов, Бизон совершенно не был впечатлительным. Ритуал с жертвоприношением его ничуть не смутил, как и тот факт, что придется пить вино с птичьей кровью. Всяко лучше, чем в той версии посвящения, когда все новобранцы прокалывают пальцы и добавляют в вино свою кровь, которая смешивается в знак братания. Учитывая, что в триаде не бывает монахов, это, по мнению Бизона, было бы верным способом стандартизировать нехорошие заболевания у всей братвы.

Бугай пригубил вино и передал чашу Чжэни, после чего взял двумя руками тлевшее благовоние. Дождавшись, когда дамы будут готовы, Бизон начал читать клятвы. В это время он старался не встречаться взглядом с лунтао, но читал достаточно громко, чтобы в случае чего, как истинный джентльмен, прикрыть дам, в чьей памяти бугай немного сомневался.

– После прохождения через Красные врата я должен относиться к родителям и родственникам моих братьев по клятве как к своему роду, - начал Бизон уверенным басом. – Я умру мучительной смертью от пяти молний, если нарушу эту клятву. Я буду помогать моим братьям по клятве хоронить их родителей и братьев, предлагая материальную и физическую помощь. Я буду убит пятью молниями, если сделаю вид, что не знаю об их бедах. Когда братья Хун навестят мой дом, я дам им кров и приют. Я буду убит мириадами ножей, если отнесусь к ним как к чужакам. Я всегда узнаю братьев Хун, когда они идентифицируют себя. Если я их проигнорирую, я буду убит мириадами мечей. Я не должен раскрывать секреты семьи Хун, даже своим родителям, братьям и жене. Я никогда не раскрою секреты за деньги. Меня убьют мириады мечей, если я так поступлю.

Он говорил слово в слово тот текст, который раздавали братьям, потому что иначе мог бы сбить Чжэнь или мэймэй. Даже странно, как услужлива оказалась память, а то новоназначенному Хранителю Благовоний спотыкаться на тексте клятв – терять лицо перед всей братвой и нарываться на очень серьезный нагоняй от лунтао. А огорчить Тигра дважды за день – это уже перебор, жить все-таки хочется, лучше еще и не в Тяньцзине.

– Я никогда не предам братьев по клятве. Если, по недопониманию, я стану причиной ареста одного из моих братьев, я должен немедленно его освободить. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Я предложу финансовую помощь братьям по клятве, находящимся в беде, чтобы они могли выплатить залог и т.п. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Я никогда не причиню вред моим братьям по клятве и Старшему Брату. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей, - это все звучало громко и гордо, как предвыборные обещания. – Я никогда не буду вести себя недостойно в отношении жен, сестер и дочерей моих братьев по клятве. Меня убьет пять молний, если я нарушу эту клятву. Я никогда не отниму деньги и собственность моих братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я буду заботиться о жене и детях братьев по клятве, которые были вверены мне для заботы. Если я так не сделаю, меня убьет пять молний. Если я сообщил о себе ложную информацию, чтобы стать членом семьи Хун, меня убьет пять молний. Если я изменю свое мнение и отрекусь от членства в семье Хун, меня убьют мириады мечей. Если я ограблю брата по клятве или помогу другому это совершить, меня убьет пять молний. Если я воспользуюсь преимуществом в отношении моего брата по клятве, чтобы вести с ним бизнес нечестным образом, меня убьют мириады мечей. Если я осознанно переведу деньги или имущество моего брата по клятве в свое личное пользование, я буду убит пятью молниями. Если я по ошибке во время ограбления завладел деньгами или имуществом брата по клятве, я обязан их вернуть. Если я так не сделаю, меня убьют пять молний.

Бизон читал смертные клятвы как нечто само собой разумеющееся. Он не просто приносил обещания, он говорил о том кодексе чести, который и так привык соблюдать. Его отряд имел дело с большими деньгами и действовал жестоко по отношению к тем, кто эти деньги пекинскому лунтао не отдавал, но при этом бугай даже не пытался отложить часть долгов или процентов в свой карман, хотя среди должников было немало тех, кто предпочел бы окупиться лично от Бизона, чтобы получить время уйти из города. Просто всех денег не заработаешь, а предавать босса не по понятиям.

– Если я буду арестован во время совершения преступления, я должен принять наказание, не подвергая обвинению братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Если кто-то из моих братьев по клятве будет убит, арестован или выслан в другое место, я буду помогать его жене и детям, которые могут находиться в нужде. Если я сделаю вид, что мне неизвестно об их трудностях, меня убьет пять молний. Если другие пристают или обвиняют моих братьев по клятве, я должен вступиться за них и оказать помощь, если он прав, или посоветовать ему сдаться, если он неправ. Если другие неоднократно на него нападают, я должен сообщить об этом остальным братьям, чтобы оказать ему физическую или финансовую помощь. Если я не сдержу эту клятву, меня убьет пять молний. Если мне станет известно, что правительство ищет кого-то из моих братьев по клятве, который приехал из другой провинции или из-за границы, я должен немедленно ему сообщить, чтобы он мог сбежать. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Я не должен сговариваться с чужаками, чтобы обмануть моих братьев во время азартной игры. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей. Я не должен вызывать разлад среди моих братьев по клятве, распространяя ложные сообщения о ком-либо из них. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей, - и даже эту клятвы Бизон отлично понимал и соблюдал, несмотря на то, что был центром сарафанного радио Северной Столицы.

– Я не должен назначать себя старшим братом. Через три года после прохождения через врата Хун лояльные и преданные могут быть повышены в звании с поддержкой братьев по клятве. Меня убьют пять молний, если я самолично присвою себе титул.

Значение этой клятвы обычно пояснялось отдельно. Возвращение к традициям делало невозможными такие назначения, которые прежде были в семье Тигра. Теперь, как и было испокон веков, трехзначный номер можно было получить минимум через три года в статусе сорок девятого. Мэймэй вовремя успела спасти жизни авторитетов и отличиться в войне с японскими чертями.

– Если мои родные братья вовлечены в спор или тяжбу с моими братьями по клятве, я не должен принимать чью-либо сторону, но должен способствовать мирному обоюдовыгодному решению проблемы. Если я нарушу эту клятву, меня убьют пять молний. После прохождения через врата Хун я должен забыть обо всех обидах и претензиях в отношении братьев по клятве. Если я так не поступлю, меня убьют пять молний. Я не должен переходить дорогу моим братьям по клятве, покушаясь на их территорию. Меня убьют пять молний, если я сделаю вид, что не знаю об их интересах, - продолжал твердить Бизон, глядя на то, как тлеет ароматическая палочка в его руке. Дым благовония пах сандалом. – Я не должен жаждать или искать имущество моих братьев по клятве. Если у меня возникнут такие мысли, меня убьют. Я не должен сообщать, где мои братья по клятве хранят свое богатство, также я не должен использовать эти знания неправильно. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я не должен поддерживать чужаков в том, что противоречит интересам моих братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я не должен использовать братьев Хун как средство устрашения или физического давления в необоснованных случаях. Я должен быть умеренным и честным. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Меня убьет пять молний, если я поведу себя грубо в отношении маленьких детей моих братьев по клятве. Если кто-то из моих братьев по клятве совершил серьезное преступление, я не должен сообщать об этом правительству для получения награды. Меня убьет пять молний, если я нарушу эту клятву.

Перед следующей фразой Бизон на долю секунды замолчал, чтобы поднять глаза и встретиться взглядом с лунтао. Именно из-за этой клятвы сегодня пришлось повторять все остальные.

– Я не должен забирать себе жен и наложниц моих братьев по клятве, а также совершать с ними прелюбодеяния. Если я поведу себя так, меня убьют мириады мечей, - максимально уверенно сказал Бизон, затем на долю секунды взглянул на Чжэнь. Им с мэймэй текст клятв никто не менял, так что пусть клянутся не соблазнять чужих наложниц. – Я никогда не раскрою чужакам секреты и знаки семьи Хун. Если я нарушу это, меня убьют мириады мечей.

Перед тридцать шестой клятвой Бизон расправил плечи и даже чуть заметно улыбнулся, потому что страх облажаться при принесении клятв наконец-то сменился ощущением торжественности всего происходящего.

– После прохождения врат Хун я должен быть предан и честен и должен действовать для свержения Цин и восстановления династии Мин, объединив усилия с братьями по клятве, даже если принадлежим мы к разным профессиям. Наша общая цель – месть за наших Пятерых Предков.

Бизон воткнул благовоние в землю зажженным концом, чтобы потушить тлевший огонек, после этого посмотрел на Гунмао, который должен был командовать дальше.

Чжэнь взглянула на Сантану, насколько ту можно было рассмотреть из-за Бизона, и улыбнулась. Они были единственными женщинами, приносившими клятвы верности триаде Тигра, и четыреста тридцать вторая была рада, что они могли читать клятвы одновременно. А уж под громогласный бас Бизона можно было бормотать под нос хоть матерные стихотворения, никто бы не расслышал ошибок. Но лучше было не рисковать.

– После прохождения через Красные врата я должна относиться к родителям и родственникам моих братьев по клятве как к своему роду. Я умру мучительной смертью от пяти молний, если нарушу эту клятву, - начала говорить Чжэнь, глядя то на землю, то на тлеющий огонек ароматической палочки. – Я буду помогать моим братьям по клятве хоронить их родителей и братьев, предлагая материальную и физическую помощь. Я буду убита пятью молниями, если сделаю вид, что не знаю об их бедах. Когда братья Хун навестят мой дом, я дам им кров и приют. Я буду убита мириадами ножей, если отнесусь к ним как к чужакам. Я всегда узнаю братьев Хун, когда они идентифицируют себя. Если я их проигнорирую, я буду убита мириадами мечей. Я не должна раскрывать секреты семьи Хун, даже своим родителям, братьям и жене.

На этот раз удалось скрыть ухмылку. Текст клятв писался для мужчин, и для двух женщин его никто не стал менять. Вот и приходилось клясться в том, что не будешь говорить жене о секретах семьи и что обещаешь не совращать наложниц братьев.

– Я никогда не раскрою секреты за деньги. Меня убьют мириады мечей, если я так поступлю, - продолжила Чжэнь. – Я никогда не предам братьев по клятве. Если, по недопониманию, я стану причиной ареста одного из моих братьев, я должна немедленно его освободить. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Я предложу финансовую помощь братьям по клятве, находящимся в беде, чтобы они могли выплатить залог и т.п. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Я никогда не причиню вред моим братьям по клятве и Старшему Брату. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей.

В Гонконге Чжэнь не приносила подобных клятв, но в Пекине и так не стала бы действовать не по понятиям не из-за страха перед мириадами мечей и пятью молниями. Просто там она оказалась, когда было некуда идти, а здесь чувствовала себя на своем месте. И мысль о том, что она снова может оказаться вне семьи, была страшнее мысли о смерти.

– Я никогда не буду вести себя недостойно в отношении жен, сестер и дочерей моих братьев по клятве. Меня убьет пять молний, если я нарушу эту клятву. Я никогда не отниму деньги и собственность моих братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я буду заботиться о жене и детях братьев по клятве, которые были вверены мне для заботы. Если я так не сделаю, меня убьет пять молний. Если я сообщила о себе ложную информацию, чтобы стать членом семьи Хун, меня убьет пять молний. Если я изменю свое мнение и отрекусь от членства в семье Хун, меня убьют мириады мечей. Если я ограблю брата по клятве или помогу другому это совершить, меня убьет пять молний. Если я воспользуюсь преимуществом в отношении моего брата по клятве, чтобы вести с ним бизнес нечестным образом, меня убьют мириады мечей. Если я осознанно переведу деньги или имущество моего брата по клятве в свое личное пользование, я буду убита пятью молниями. Если я по ошибке во время ограбления завладела деньгами или имуществом брата по клятве, я обязана их вернуть. Если я так не сделаю, меня убьют пять молний.

Чжэнь не сбивалась, хоть и старалась говорить хором с Бизоном, чтобы не забыть текст. Она и без выученных клятв понимала, что в представлении семьи хорошо, а что – плохо, но было сложно выучить страницу нерифмованного текста, написанного мелким шрифтом.

– Если я буду арестована во время совершения преступления, я должна принять наказание, не подвергая обвинению братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Если кто-то из моих братьев по клятве будет убит, арестован или выслан в другое место, я буду помогать его жене и детям, которые могут находиться в нужде. Если я сделаю вид, что мне неизвестно об их трудностях, меня убьет пять молний, - пообещала Чжэнь, продолжая гипнотизировать взглядом огонек благовония. – Если другие пристают или обвиняют моих братьев по клятве, я должна вступиться за них и оказать помощь, если он прав, или посоветовать ему сдаться, если он неправ. Если другие неоднократно на него нападают, я должна сообщить об этом остальным братьям, чтобы оказать ему физическую или финансовую помощь. Если я не сдержу эту клятву, меня убьет пять молний. Если мне станет известно, что правительство ищет кого-то из моих братьев по клятве, который приехал из другой провинции или из-за границы, я должна немедленно ему сообщить, чтобы он мог сбежать. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Я не должна сговариваться с чужаками, чтобы обмануть моих братьев во время азартной игры. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей. Я не должна вызывать разлад среди моих братьев по клятве, распространяя ложные сообщения о ком-либо из них. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей.

– Я не должна назначать себя старшим братом, - Чжэнь чуть запнулась, сдерживая смешок, но поймала взгляд лунтао, чтобы показать, что её слова искренни. – Через три года после прохождения через врата Хун лояльные и преданные могут быть повышены в звании с поддержкой братьев по клятве. Меня убьют пять молний, если я самолично присвою себе титул. Если мои родные братья вовлечены в спор или тяжбу с моими братьями по клятве, я не должна принимать чью-либо сторону, но должна способствовать мирному обоюдовыгодному решению проблемы. Если я нарушу эту клятву, меня убьют пять молний. После прохождения через врата Хун я должна забыть обо всех обидах и претензиях в отношении братьев по клятве. Если я так не поступлю, меня убьют пять молний. Я не должна переходить дорогу моим братьям по клятве, покушаясь на их территорию. Меня убьют пять молний, если я сделаю вид, что не знаю об их интересах. Я не должна жаждать или искать имущество моих братьев по клятве. Если у меня возникнут такие мысли, меня убьют. Я не должна сообщать, где мои братья по клятве хранят свое богатство, также я не должна использовать эти знания неправильно. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я не должна поддерживать чужаков в том, что противоречит интересам моих братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я не должна использовать братьев Хун как средство устрашения или физического давления в необоснованных случаях. Я должна быть умеренной и честной. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Меня убьет пять молний, если я поведу себя грубо в отношении маленьких детей моих братьев по клятве. Если кто-то из моих братьев по клятве совершил серьезное преступление, я не должна сообщать об этом правительству для получения награды. Меня убьет пять молний, если я нарушу эту клятву.

Перед следующей фразой нужно было набрать много воздуха, сосредоточиться и подумать о чем-нибудь очень грустном: голодающих детях в Африке или несчастном Бизоне, который, держа лицо, сейчас твердил клятвы вместо того, чтобы их слушать. Чжэнь почувствовала взгляд бугая, но оборачиваться не стала

– Я не должна забирать себе жен и наложниц моих братьев по клятве, а также совершать с ними прелюбодеяния, – на одном дыхании выпалила четыреста тридцать вторая, про себя твердя мантрой «не ржать». – Если я поведу себя так, меня убьют мириады мечей. Я никогда не раскрою чужакам секреты и знаки семьи Хун. Если я нарушу это, меня убьют мириады мечей.

Но после этого серьезный настрой Бизона передался и ей, и тридцать шестая клятва прозвучала, как и положено, гордо и торжественно.

– После прохождения врат Хун я должна быть предана и честна и должна действовать для свержения Цин и восстановления династии Мин, объединив усилия с братьями по клятве, даже если принадлежим мы к разным профессиям. Наша общая цель – месть за наших Пятерых Предков, - Чжэнь посмотрела на лунтао и затушила благовоние.

Кажется, все же легкое волнение не давало ей покоя. Особенно в тот момент, когда лунтао принес жертву в виде черного петуха. Чжоу ей успел все уши прожужжать о важности этого ритуала, а также о том, как он должен проходить, что нужно будет делать, чтобы не облажаться и просто показать себя с лучшей стороны. Она как-то все больше отмахивалась, слушая только приличия ради. Ну не отделаться от его причитаний, если не выслушаешь (или не сделаешь вид, что выслушала). И вот как-то не думала она, что реально будет жертвоприношение, даже несмотря на всю специфику их деятельности. В общем, все происходящее казалось нереальным, словно она попала в далекое прошлое и ее сейчас принимают в племя каких-нибудь Тумба-Юмб. И, кажется, ее сознание уже включило защитный механизм, чтобы избавиться от этого волнения/трепета/страха. Просто забавный спектакль. Ага.

Бразильянка приняла чашу с вином и тоже сделала глоток. Порой лучше не думать о том, что в вине может быть еще чья-то кровь. Впрочем, будучи пантерой, она, в свое время, загрызла насмерть нескольких людей, которые пытались ее убить, так что чисто с морально-этической точки зрения, ей было плевать на курицу. Простите, петуха. Отдав чашу и приняв благовония, девушка даже не пыталась воспользоваться шпаргалкой. Во-первых, слишком палевно, а во-вторых, она все же учила. На самом деле учила. Поэтому оставалось надеяться на то, что если где и лоханется, то это останется где-то за пределами восприятия братьев. Ну, у Бизона же громкий голос.

– После прохождения через Красные врата я должна относиться к родителям и родственникам моих братьев по клятве как к своему роду. Я умру мучительной смертью от пяти молний, если нарушу эту клятву. Я буду помогать моим братьям по клятве хоронить их родителей и братьев, предлагая материальную и физическую помощь. Я буду убита пятью молниями, если сделаю вид, что не знаю об их бедах. Когда братья Хун навестят мой дом, я дам им кров и приют. Я буду убита мириадами ножей, если отнесусь к ним как к чужакам. Я всегда узнаю братьев Хун, когда они идентифицируют себя. Если я их проигнорирую, я буду убита мириадами мечей. Я не должна раскрывать секреты семьи Хун, даже своим родителям, братьям и жене. Я никогда не раскрою секреты за деньги. Меня убьют мириады мечей, если я так поступлю.

При такой звучной поддержке Бизона, как оказалось, говорить было проще, потому что вряд ли кто-то слышит как она то там, то здесь по случайности вместо второго тона сказала четвертым. Не специально, просто потому что так вышло. И вообще, главное – это уверенность. Говори уверенно, уверенно смотри вперед (в ее случае, наверное, чуть нагло получается, но тут уж как получается, ведь надо еще воспроизводить то, что она выучила. Поэтому какое лицо получается, такое уж получается.

К слову, первые клятвы давались все же сложнее. Потому что ты начинаешь осознавать в полной мере, что жизнь не бесконечна, но если для тебя ее конец означает покой, то на этом свете остаются люди, которым будет тяжело именно потому что они потеряли тебя. Останутся родные и близкие, друзья и знакомые. Но тяжелее всего придется именно самым близким. Кристиан. Чжоу. Даже Маркусу и Бритт будет не так тяжело, если ее не станет, потому что она уже не первый год живет вдали от них. Им будет проще привыкнуть. Но не Крису, у которого вообще никого не останется. И именно эта мысль едва ли не сбила ее с чтения клятв, когда пришлось сделать глубокий вдох, чтобы отогнать нехорошие мысли и справиться с комом в горле.

- Я никогда не предам братьев по клятве. Если, по недопониманию, я стану причиной ареста одного из моих братьев, я должна немедленно его освободить. – Вот это проще. Через это почти проходили. Они с Цири уже вытаскивали Гунмао и Чжоу из тюрьмы, хоть и не были в этом виноваты. Просто потому что без них они бы не смогли. - Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Я предложу финансовую помощь братьям по клятве, находящимся в беде, чтобы они могли выплатить залог и т.п. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Я никогда не причиню вред моим братьям по клятве и Старшему Брату. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей. Я никогда не буду вести себя недостойно в отношении жен, сестер и дочерей моих братьев по клятве. Меня убьет пять молний, если я нарушу эту клятву. Я никогда не отниму деньги и собственность моих братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я буду заботиться о жене и детях братьев по клятве, которые были вверены мне для заботы. Если я так не сделаю, меня убьет пять молний. Если я сообщила о себе ложную информацию, чтобы стать членом семьи Хун, меня убьет пять молний. Если я изменю свое мнение и отрекусь от членства в семье Хун, меня убьют мириады мечей. Если я ограблю брата по клятве или помогу другому это совершить, меня убьет пять молний. Если я воспользуюсь преимуществом в отношении моего брата по клятве, чтобы вести с ним бизнес нечестным образом, меня убьют мириады мечей. Если я осознанно переведу деньги или имущество моего брата по клятве в свое личное пользование, я буду убита пятью молниями. Если я по ошибке во время ограбления завладела деньгами или имуществом брата по клятве, я обязана их вернуть. Если я так не сделаю, меня убьют пять молний.

Финансовые вопросы Сантану совершенно не трогали в принципе. Она сама зарабатывает достаточно, настолько, что может позволить себе покупать все абсолютно все, чего душа пожелает, да еще и останется. Работа на Тигра приносит очень приличные деньги, но помимо этих денег, все еще есть их семейный бизнес в Бразилии, который никто и не думает забрасывать. В общем, потомкам еще хватит.

- Если я буду арестована во время совершения преступления, я должна принять наказание, не подвергая обвинению братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Если кто-то из моих братьев по клятве будет убит, арестован или выслан в другое место, я буду помогать его жене и детям, которые могут находиться в нужде. Если я сделаю вид, что мне неизвестно об их трудностях, меня убьет пять молний. Если другие пристают или обвиняют моих братьев по клятве, я должна вступиться за них и оказать помощь, если он прав, или посоветовать ему сдаться, если он неправ. Если другие неоднократно на него нападают, я должна сообщить об этом остальным братьям, чтобы оказать ему физическую или финансовую помощь. Если я не сдержу эту клятву, меня убьет пять молний. Если мне станет известно, что правительство ищет кого-то из моих братьев по клятве, который приехал из другой провинции или из-за границы, я должна немедленно ему сообщить, чтобы он мог сбежать. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. – О да, помогите бедной девушке вернуться домой. В Бразилию.

- Я не должна сговариваться с чужаками, чтобы обмануть моих братьев во время азартной игры. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей. Я не должна вызывать разлад среди моих братьев по клятве, распространяя ложные сообщения о ком-либо из них. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей. Я не должна назначать себя старшим братом. Через три года после прохождения через врата Хун лояльные и преданные могут быть повышены в звании с поддержкой братьев по клятве. Меня убьют пять молний, если я самолично присвою себе титул. – А вот эта клятва заставила ее внутренне усмехнуться. Ну кто еще может похвастаться тем, что сумел заслужить сорок девятый номер через сутки принятия в триаду, а присвоением трехзначного номера через месяц? И, наверное, в том, как она произносила именно эту клятву, было слишком много гордости.

- Если мои родные братья вовлечены в спор или тяжбу с моими братьями по клятве, я не должна принимать чью-либо сторону, но должна способствовать мирному обоюдовыгодному решению проблемы. Если я нарушу эту клятву, меня убьют пять молний. После прохождения через врата Хун я должна забыть обо всех обидах и претензиях в отношении братьев по клятве. Если я так не поступлю, меня убьют пять молний. Я не должна переходить дорогу моим братьям по клятве, покушаясь на их территорию. Меня убьют пять молний, если я сделаю вид, что не знаю об их интересах. Я не должна жаждать или искать имущество моих братьев по клятве. Если у меня возникнут такие мысли, меня убьют. Я не должна сообщать, где мои братья по клятве хранят свое богатство, также я не должна использовать эти знания неправильно. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я не должна поддерживать чужаков в том, что противоречит интересам моих братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я не должна использовать братьев Хун как средство устрашения или физического давления в необоснованных случаях. Я должна быть умеренной и честной. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Меня убьет пять молний, если я поведу себя грубо в отношении маленьких детей моих братьев по клятве. Если кто-то из моих братьев по клятве совершил серьезное преступление, я не должна сообщать об этом правительству для получения награды. Меня убьет пять молний, если я нарушу эту клятву.

Почти конец. Еще чуть-чуть, и она справилась. Впрочем, оставались как раз самое интересное. Например, одна из любимых.

- Я не должна забирать себе жен и наложниц моих братьев по клятве, а также совершать с ними прелюбодеяния. Если я поведу себя так, меня убьют мириады мечей. – Ну разве не прелесть? Нет, можно сказать, конечно, жаль, что нельзя теперь соблазнять жен (а такие тут есть?) и подруг братьев. Не факт, что она бы когда-либо захотела (не, ну вдруг петух в задницу клюнет и ее переклинит), но теперь и возможности не будет.

- Я никогда не раскрою чужакам секреты и знаки семьи Хун. Если я нарушу это, меня убьют мириады мечей. После прохождения врат Хун я должна быть предана и честна и должна действовать для свержения Цин и восстановления династии Мин, объединив усилия с братьями по клятве, даже если принадлежим мы к разным профессиям. Наша общая цель – месть за наших Пятерых Предков.

После последней клятвы Сантана с некоторым облегчением выдохнула, потому что самое сложное для нее закончилось. Правда, едва не забыла затушить благовония, но вовремя опомнилась.