Через пять дней тишины

Врач уехал после обеда, Ван и Ли оставались в деревне до позднего вечера. Гунмао проснулся ближе к ужину. К этому времени жар спал, и сознание более-менее прояснилось. Огорчало лишь то, что до завтра как минимум нельзя было пить, а так Кот был только за проваляться в бреду до того момента, когда из Пекина поспеют хорошие новости. На них хотелось надеяться, хоть Гунмао и понимал, насколько призрачны его шансы выкрутиться. Даже обидно, в кои то веки он реально не был виноват.

- Как тебе здесь, старший брат? – спросил Ли.

- Скучно, - признался Кот.

Они втроем пили чай на кухне. Монкут прислуживала за столом, Пуонг возилась с ребенком и старалась не попадаться на глаза Гунмао.

- Может, тебе книжку какую привезти? – спросил Ван.

Кот посмотрел на него со смесью недоверия и удивления. Говорят, люди, когда им скучно, иногда читают. Гунмао прочитал в жизни две книги синюю и вторую и особо этим занятием не впечатлился.

- Чтобы еще скучнее было? – фыркнул Кот. – Спасибо, обойдусь. Ты б мне лучше телефон достал, с которого позвонить можно.

Ли достал из кармана довольно простой телефон и отдал его Гунмао.

- Позвонить можно, если добраться ближе к вышке, тут ничего не ловит, - объяснил Ли. – Но зато и не отследят. Ты только учти, что твой домашний наверняка слушают. Может, и мобильники твоей семьи.

- Ближе к вышке – это где? – уточнил Кот. – Мы можем сейчас поехать?

- Ты на ногах еле стоишь, завтра съездим с утра, мы тут на ночь останемся, - сказал Ли.

- Мы сейчас поедем, - упрямо сказал Кот и встал из-за стола.

Размытая дорога, которая после дождей превратилась в две колеи, все-таки вывела к райцентру, где были такие чудеса цивилизации как магазин, школа, аптека и еще пара-тройка полезных заведений, обслуживавших все местные деревни. Всю дорогу Гунмао пристально смотрел на экран мобильника, дожидаясь, пока значок «Поиск сети» сменится названием местного оператора.

- Стой, - сказал он Ли. – Есть сигнал.

Машина остановилась на обочине неподалеку от уже закрывшегося рынка. Гунмао вышел и по памяти набрал номер Цириллы. Раздались гудки. Сердце пропустило удар.

Через пять дней Цирилле начало казаться, что она возвращается на двенадцать лет назад, когда точно также осталась одна с детьми на руках. Сейчас детей было в два раза больше, а близнецы - почти взрослые, но при этом все проблемы, словно поджидая удобного случая, свалились на голову разом. Тай успел подраться с кем-то в школе, так что классная дама, не дозвонившись Чуну сяншену, да еще и прослушав прокручиваемые по новостям сенсации, позвонила Чун тайтай. Чун тайтай имела самые "приятные" в своей жизни полчаса, выслушивая гневный монолог Баи лаоши, в котором та упомянула не только темную Европу и отвратительные методы воспитания детей, но и то, что Тай переходит все границы, и это, несомненно, пагубное влияние родителей. Цирилла невпопад отвечала "Да" и "Я Вас поняла", и под конец разговора отчаянно желала выкинуть телефон в окно. Только необходимость всегда быть на связи остановило Цириллу от такого опрометчивого поступка. Тео на футболе сломал руку и, пока Цирилла дожидалась приезда няни, потом ждала водителя, потом ехала через половину города в футбольный клуб, как младшего уже оприходовали, наложили гипс и велели не снимать, пока не пройдет три недели. Перелом вылечили быстро, но гипс Цирилла отказалась сыну снимать, пояснив тем, что это будет выглядеть очень подозрительно. Теперь Тео щеголял с одной рукой, закованной в гипсовый рукав, и на ней уже появились первые смешные картинки от одноклассников. Малышки капризничали, скучая по папе, Тай замкнулся и ходил угрюмый, даже легкий на подъем Тео загрустил. Цирилла не знала, за что ей хвататься в первую очередь.

Вечерами, укладываясь спать, она долго лежала без сна, пытась согреться в холодной кровати, выкладывала рядом с собой ряд подушек, чтобы чем-нибудь заполнить пустоту, но засыпала только под утро, когда через пару часов нужно было вставать и кормить малышек завтраком. Она похудела и осунулась - есть не хотелось, и ничего, что раньше ее могло порадовать, уже не нравилось. Хотелось только одного - чтобы Кот вернулся и сказал, что больше никогда в жизни их не оставит, а она поверит ему, как верит всегда, закроет глаза и совершенно счастливо вздохнет.

Телефон зазвонил, когда Цирилла, по локоть в мыльной пене, мыла посуду на кухне. Телефон она теперь везде носила с собой, ночью укладывая под подушку, чтобы не проспать звонки, и днем не оставляла дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Уже на третий день ей везде начала мерещиться мелодия звонка.

- Да, - прижимая телефон ухом к плечу, ответила Цири, делая напор воды чуть потише, чтобы не заглушало голос говорившего. В этот момент у нее отчаянно зачесался нос - и это было не очень приятно.

Звонки пропали, и через бесконечно долгую секунду Гунмао услышал такой родной и знакомый голос. На заднем фоне был какой-то шум, который он не мог разобрать.

- Кошка? Кошка, это я, - на этом миллиард слов, которые хотелось сказать немедленно, испарился, оставляя лишь одно ощущение: по-настоящему важно просто услышать её голос.

Так странно и так глупо. Всего пять дней, а он чувствовал себя хуже, чем влюбленный подросток, надеющийся мельком увидеть предмет своей зазнобы. Целых пять дней. А затем на мгновение может показаться, что все не так страшно, что Кошка рядом, что можно так просто взять и позвонить, чтобы в любой момент услышать её голос.

- Кошка, я в порядке. Как ты, как дети? Ты меня слышишь? – Гунмао практически кричал в трубку, будто от этого Цирилла окажется ближе.

Ли и Ван тактично сидели в машине, делая вид, что не обращают внимания на то, как пекинский босс разговаривает по телефону. Номер был японский, даже если мобильный Цириллы прослушивался, установить, откуда звонил Кот, было практически нереально. Для этого пришлось бы делать запросы в Корею через Японию, а Ким для этого недостаточно пробивной.

- Мао, - прошептала в трубку Цирилла, сделав сразу три вещи - поворачивая вентиль крана, едва при этом не уронив телефон прямо в воду, выскакивая на балкон, потому что в трубке были жуткие помехи, и начиная размазывать слезы по щекам. - Мао, это ты, - глупо повторила Цирилла, с такой силой прижимая телефон к уху, что могла бы просочиться сквозь микрофон прямо туда, где бы он сейчас не был.

- Я слышу! - крикнула Цирилла в ответ, то ли смеясь, то ли плача от счастья, и если закрыть глаза, то кажется, что он так рядом, что можно буквально почувствовать его близость - такой родной теплый запах, которым не можешь надышаться, раз за разом вдыхая как моно больше, такие родные руки, изученые до самой последней черточки, ласковые и надежные, такие любимые хитрые глаза, смотреть в которые можно до бесконечности долго, и это никогда не сможет надоесть. Все еще не открывая глаз, Цирилла уселась прямо на пол балкона, прижимаясь спиной к балконной ограде, пусть было неудобно - сейчас это все было таким неважным, что она боялась шевельнуться лишний раз, чтобы не потерять мнимое чувство, словно ничего не случилось. Сейчас он скажет ей, что просто задерживается на работе, но она все равно дождется, во сколько бы он не вернулся, и, сонная и теплая, обнимет его, как всегда встретив в коридоре, и он скажет "Привет, Кошка". Цирилла кулаком стерла с глаз слезы, что снова навернулись от болезненных воспоминаний. Что-то из прошлой жизни, нежно лелеямое в памяти, и ни в коем случае не забытое. - Я скучаю, я так скучаю, Мао. Закрой глаза, а я буду говорить - и тебе будет казаться, что я рядом, слышишь?

Цирилла не знала, сколько времени она сможет говорить, но ей казалось, что сколько бы его не было - его будет мало.

- Кошка, - повторил Гунмао, и ему показалось, что голос на том конце линии дрогнул. Кажется, Цирилла плакала.

Он не мог даже видеть её глаза, тем более не мог обнять, прижать к себе и сказать, что и это испытание закончилось, что все хорошо, давай забудем, что бывает плохо. Цирилла ни в чем его не обвиняла, ничего не спрашивала, а по эху в трубке Гунмао уже понял, что линия прослушивается, и толком ничего сказать и нельзя, разве что, пользуясь случаем, передать привет офицеру Киму.

- Я тоже скучаю, – Гунмао грустно улыбнулся. – Говори, не молчи, прошу тебя. Я закрыл глаза, - добавил он.

Кот прислонился спиной к ограде рынка и, действительно, прикрыл глаза. Голова едва заметно кружилась, а бок болел, но это все казалось ерундой. Как мало нужно, чтобы вселенная показалась чуть менее несправедливой. Достаточно просто услышать такой родной и любимый голос.

- Расскажи, как дела у близнецов в школе. Баи лаоши небось пристает к ним после новостей? Как дочки?

У него были сотни вопросов, и Гунмао молился всем богам, чтобы связь, которую и так перебивали помехи, не оборвалась, чтобы можно было еще хотя бы несколько минут слышать голос Цириллы.

- У нас в Пекине жуткая жара, ты знаешь, - начала нести какую-то совершенную ересь Цирилла, путаясь в мыслях и словах. - И сломался кондиционер, а я в этом ничего не понимаю, поэтому обходимся открытыми окнами, а на улице еще жарче, чем дома. Я хотела позвонить на охрану, но никак не соберусь это сделать. Я сейчас сижу на балконе на полу, и у нас заходит солнце, я недюсь, ты это тоже видишь, и помнишь тот рассвет на крыше, когда мы с тобой вместе сбежали из ресторана, очень похоже на то, что было тогда. Но это все ерунда, Мао, хотя, когда я представляю, что ты тоже видишь этот закат, мне начинает казаться, что ты смотришь на него рядом со мной. Глупо, правда?

Неся околесицу, Цирилла замерла на одном месте в одной позе, и довольно скоро у нее затекла правая нога, но она не обратила на это никакого внимания. Ей было важно говорить сейчас, даже полную чушь, лишь бы только знать, что он слушает и слышит, хотя в любое другое бы время Цирилле и в голову не пришло рассказывать Коту о том, какой в Пекине великолепный закат.

- Тай снова подрался в школе, Баи лаоши не могла дозвониться до тебя, поэтому позвонила мне. Она полчаса мыла мне мозги на тему, что я плохая мать, а еще она разочаровалась в тебе, как в уважаемом отце этих несчастных детей. Тео сломал руку на футболе, но его больше расстраивает то, что он не может тебе этим похвастаться. Они скучают, Мао, сейчас школа для них - настоящее испытание, хотя мне они, конечно, в этом не признаются. Девочки целы и здоровы, но капризничают и балуются больше обычного. На меня соседи косо глядят, перестали здороваться, но я стараюсь не обращать на это внимания, хотя и тяжело противостоять армаде кумушек на лавках перед домом.

Хотелось спросить, как он сам, но Цирилла не смела, понимая, что может появиться какая-то непрошенная деталь, за которую потом сдерут три шкуры. Она не хотела жаловаться, но за пять дней единственное, что произошло хорошее - это нынешний звонок Кота. Не рассказывать же ему о его же звонке.

- Скажу и передам, и дочек поцелую, - она зацелует и тех и других, если это даст им почувствовать себя лучше, не такими брошенными. Цирилла могла пережить любое ненастье, но не могла спокойно смотреть на детей, особенно на блзнецов, которые понимали, что вероятность возвращениях их отца вилами по воде писана. Дочкам легче - им можно сказать, что папа уехал по делам, и вернется, когда все дела решит, и они будут покорно ждать. С сыновьями такой фокус не пройдет. - Хорошо, позвоню. Жалко, что близнецов нет дома, они бы сказали тебе сами, как скучают. Мы все очень скучаем.

На какое-то время Цирилле показалось, что их разъединили, и в попытке опровергнуть это предположение, она так крепко держала и прижимала телефон к щеке, что наверняка оставила след на коже. Однако ей хватило ума истерично не кричать в трубку, потому что от вновь раздавшегося голоса Мао ей захотелось заплакать от облегчения. Он все еще рядом, все еще слушает ее бред, но рассказывает неохотно, но это ничего, пусть, главное, что она слышит его голос.

- Это будут только наши закаты, - согласилась Цирилла. Когда Кот вернется, они уже вместе будут смотреть на закат, стоя на балконе, если, конечно, обратят внимание еще на что-то, помимо друг друга. - Я слышу, как ты куришь, - мечтательно произнесла Цирилла, улыбаясь и не отрывая взгляда от слепящего закатного солнца, уже скрывающегося за силуэтами домов. - Плохо, но слышу. Ты выдыхаешь в сторону, даже когда говоришь по телефону, и этот звук получается едва слышным, но я всегда его узнаю. Как ты?

Жажда убедиться, что с ним все нормально, не давала Цирилле покоя. Пусть это будет всего одно слово - хорошо или плохо, но это будет лучше, чем ничего. Сейчас невозможно спрашивать большего и приходится довольствовать тем малым, что он жив и находится так далеко, что его никто не найдет. Цирилле хотелос многое сказать Коту, о много его спросить, но над всем этим стояла необходимость быть осторожными.

Если бы близнецы были дома, ему было о чем им сказать помимо того, что он тоже скучает. Кот сейчас очень рассчитывал на сыновей. Что они смогут за себя постоять, что они поддержат мать, потому что ей плохо, и потому что она слишком гордая, чтобы это показывать. И что он их не бросил, и что очень гордится тем, что они называют его отцом. Об этом можно сказать только лично, а не передать через их мать.

Гунмао грустно усмехнулся, заметив, что, действительно, старается выдыхать дым в сторону от телефонной трубки и не для того, чтобы не создавать лишний шум, а будто Кошка может почувствовать запах табака.

- Я нормально, - ответил Кот. Он не знал, сказали Цирилле или нет, что его зацепило в перестрелке, сам решил об этом не говорить. Если не знает – ей будет спокойнее, если знает – поймет, что раз звонит и разговаривает, ничего страшного. – Здесь спокойно и совершенно нечем заняться. Даже связи почти нет, так что ты не переживай, если не можешь дозвониться. Тут даже телевизор толком не ловит. Мне вот предлагают книжки привезти, чтоб я читал, - Гунмао вновь усмехнулся.

Вряд ли эта информация покажется офицеру Киму полезной. По всей Поднебесной и соседним странам видимо-невидимо мест, где проблемы со связью, а доблестные сыщики наверняка догадались, что фу шан шу в бегах не будет жить в пятизвездочном отеле в большом городе.

Шум в трубке становился все громче, и Гунмао не был уверен, что его сейчас хорошо слышно. Но пока связь не прервалась, и можно было еще хоть что-нибудь услышать или сказать.

- Я не могу не переживать за тебя. Мне страшно. Но я жду твоего возвращения, когда бы это ни случилось, и всегда буду ждать. Будь уверен, я обязайтельно выйду в коридор, чтобы первой сказать тебе "Привет".

Сейчас, когда нет такой возможности, все милые привычки, которые сложились за время их совместной жизни, кажутся теми вехами нормальности и спокойствия, на которые нужно ориентирооваться, чтобы не потерять чувство опоры под ногами. Нет ничего плохого в том, чтобы каждый день походил на другой - именно это называется стабильностью. Цирилла согласилась бы провести так всю свою жизнь, зная, что вечером муж непременно своим ключом откроет дверь, тихо прикроет ее за собой, чтобы не разбудить детей, а потом они будут сидеть на кухне, пока не будет совсем поздно, и просто помолчат или обсудят произошедшее за день. Счастье вовсе не в постоянных цетах и не в ежедневных походах в ресторан, а в тихом и уютном семейном быте, когда можешь быть увереннм в завтрашнем дне.

- Почитай, - улыбнулась Цирилла. - Все равно тебе нечем заняться, а в книгах иногда бывает что-то интересное. Не во всех, конечно. Я люблю читать, особенно когда больше нечего делать.

Цирилла знала, что Кот не особо любит читать. Точнее совсем не любит. Как-то раз для нее вообще стало откровением, что он умеет читать, но это в принипе было совершенно логичным - даже если и стараешь ничего не учить в школе, все рано что-нибудь, да налипнет. А Кот всегда жаловался, что потерял двенадцать лет в заключении особо строго режима. Цирилла практически не училась в школах, пребывая на домашнем обучении, так что не могла себе представить, что за ужасы творятся на самом деле в учебных учреждениях. А то, может быть, полностью бы разделяла мнение супруга касательного этого вида особо суровых наказаний. Но близнецам все равно придется доучиться в школе.

- Или паси ежиков, - посоветовала она, с замиранием сердца слушая помехи в трубке. - У тебя вынужденный отпуск, воспользуйся этим. Я имею в виду, не ныряй в бутылку на самое дно, постарайся хотя бы только до половины. Мао, слышишь?

Голос Цириллы то и дело пропадал за помехами, и всякий раз Кот с замиранием сердца ждал, что все-таки расслышит следующую фразу. Он не знал, когда сможет позвонить в следующий раз, потому что в этом полностью зависел от Ли и Вана, которые могли отвезти его сюда на машине. И не был уверен, что если удалось поймать сигнал сейчас, это удастся в следующий раз.

- Слышу, - отозвался Кот. – Тут и пить-то толком не с кем. А сегодня я вообще не пил, ты же слышишь, - почти с гордостью сказал он.

Кошка знала его, как облупленного. Прекрасно понимала, что в любой непонятной ситуации он пьет, а когда спать им все равно не просто в разных комнатах, а в разных странах, последний действенный аргумент в пользу трезвости рассыпался в прах. Но именно в этот момент он почувствовал, что Цирилла все же не так уж и далеко, раз все равно пытается его контролировать.

- Кошка, связь пропадает, - громче сказал Гунмао, когда в трубке снова усилился треск. – Я очень рад слышать твой голос, очень скучаю. Постараюсь много не пить, но не обещаю, что буду читать. Позвони на охрану насчет кондиционера, - он уже почти кричал в трубку, не зная, слышит его Цирилла или нет. – Люблю тебя.

И самое мерзкое, что можно услышать – «извините, связь прервалась». Телефон снова искал сеть, перезвонить не получалось. Гунмао выбросил докуренную до фильтра сигарету и закурил следующую, пока не возвращаясь в машину. Огромное оранжевое солнце уже практически скрылось, оставалась лишь тонкая полоска над горизонтом, готовая вот-вот потухнуть.

Телефон начал характерно булькать, как бывает, когда начинает пропадать связь, и из всех слов Кота Цирилла услышала и поняла едва ли половину. Она понимала, что сеть пропадает не у нее, в огромном мегаполисе на последних этажах высотки, а у Кота в его глуши, где бы он там не находился сейчас. Но все равно в мысли начала забираться паника, что сейчас все оборвется, и их разговор будет окончен раньше, чем они бы того хотели.

- И я люблю тебя! - крикнула в трубку Цирилла, но линия уже оборвалась, и ответом ей стали короткие раздражающие гудки. - Ту-ту-ту, - печально повторила она, внимательно глядя на экран телефона, словно ожидала, что сейчас снова раздастся звонок, и она вновь услышит любимый голос, такой родной даже сквозь телефонные помехи и посторонний шум. Цирилла положила телефон на пол балкона и выпрямила затекшую и потерявшую всякую чувствительность правую ногу. Солнце медленно скатывалось за крыши домов, окрашивая небо в оранжевый, желтый и палевый цвета, и зеркальные стены офисов в центре Пекина отражали последние солнечные лучи. Цирилла дождалась, пока солнце полностью не спряталось за горизонтом, и на город не опустились летние сумерки.

Затекшая нога возвратила чувствительность, сначала с лихвой одарив Цириллу покалыванием, а потом перестав о себе напоминать. Девушка поднялась с пола, потому что еще остались незаконченные дела, и совсем скоро вернутся близнецы. Тепрь Цирилла почувствовала себя намного лучше, какие бы проблемы не поджидали ее, всегда найдутся силы и решимость все преодолеть. Достаточно лишь знать, что где-то есть человек, ради которого стоит быть сильнее. И в первую очередь Цирилла позвонила на охрану с просьбой отремонтировать кондиционер.