Бог — джентльмен. Он благосклонен к блондинкам.

Лунтао не ожидал, что его слова так заденут леди Грей. Он понимал, что она – не человек из триады, потому в меньшей степени его опасается и формально не обязана ему подчиняться, но было странно видеть, как эта молодая отчаянная женщина без каких-либо опасений послала его с его просьбами, встала и вышла из кабинета с поистине аристократическим чувством собственного достоинства. Тигр посмотрел ей вслед, затем допил свой кофе и хотел было посмотреть почту на компьютере, но тут секретарша ему сказала, что Леди Грей задержалась, потому что ей стало плохо.

Если бы на месте Цириллы оказалась хоть Чжэнь, лунтао трижды подумал бы, стоит ли бежать вслед вместо того, чтобы поручить кому-то другому разобраться в ситуации. Но для супруги Кота могли делаться любые исключения. Тигр встал из-за стола и вышел в приемную. Леди Грей сидела на стуле, она выглядела бледной и уставшей. Секретарша принесла посетительнице стакан воды, затем испуганно обернулась на Тигра.

- Леди Грей, прошу прощения, если мои сомнения Вас обидели, - произнес лунтао.

Он не стал говорить о том, с чем эти сомнения были связаны, вспоминая историю волшебного вызволения Чжоу и Гунмао, не стал говорить, чем оправдано его беспокойство за семью фу шан шу. Не считал правильным произносить оправдания, когда извинения уже были для него чем-то из ряда вон выходящим. Извинения в адрес женщины, еще и при секретарше, после чего среди душного и пыльного Пекинского лета непременно должна была бы начаться снежная буря.

- Вы устали. Прошу Вас, пройдите в мой кабинет и посидите, пока не придете в себя. Может быть, вызвать врача? – спросил лунтао.

Он подал девушке руку, если ей понадобится помощь с тем, чтобы встать на ноги.

Цирилла сжала в ладонях высокий стакан воды и сделала несколько глотков, презирая себя за отчаянное желание с силой запустить ладони в волосы или хотя бы разрыдаться, чтобы выпустить наружу едкое чувство тоски и одиночества. Неужели один человек способен вместить в себя столько переживаний? Цирилла думала, что после перепалки с лунтао он в жизни не станет ей помогать, и его появление из кабинета стало для нее приятной неожиданностью. А уж извинение вслух должно было вызвать гром среди ясного неба. Наверное, если бы Цирилла почувствовала странное злое удовлетворение, это было бы вполне в ее характере, но ничего, кроме усталости, она уже не ощущала.

- Мне нужен не врач, мне нужен муж, - покачала Цирилла головой. Она сама себе врач, палач и могильщик. У красивого рта залегла горькая складка. - Но даже Вы не в состоянии сейчас его вызвать.

Она могла бы сейчас продемонстрировать лишнюю гордость и подняться без дополнительной помощи, но вместо этого приняла руку лунтао, чтобы подняться со стула и пройти обратно в его кабинет. Сидеть и страдать перед секретаршей она считала ниже своего достоинства, девушка и так перепугалась больше, чем сама Цирилла. Идиотизм, бегать туда-сюда...

- Я хочу извиниться за свою дерзость, - не прошло и трех минут, как Цирилла начала чувствовать угрызения совести. Все равно что кусать руку, которая тебя кормит. Она не стала ничего добавлять и объяснять, полагая, что этого извинения должно быть достаточно. Если она и считала себя виноватой, то вовсе не за отказ давать какие-то обещания и отвечать по приказу.

Уже то, что леди Грей согласилась принять помощь и вернуться в кабинет, означало, что её эмоциональная реакция не затмевала здравый смысл. И что пекинскому лунтао она доверяла больше, чем людям, которые за пределами его кабинета могли увидеть её не при полном параде, а еле стоящую на ногах. Все равно она принимала решения в тех рамках, которые ей позволяла её гордость, и с этим нужно было смириться.

Леди Грей удивляла лунтао тем, что при такой гордости и независимости, при этом аристократическом чувстве собственного достоинства, когда она дважды подумает, коснуться ли ей протянутой руки, она так привязалась к своему мужу – человеку, который долгие годы не казался Тигру тем, кто способен стать опорой семьи. Если в работе Гунмао был опытным профессионалом, умевшим добиваться авторитета среди братвы, в личной жизни он чаще собирал проблемы, чем находил опору. К тому же пока никакие методы не оказывались достаточно действенными, чтобы избавить фу шан шу от пристрастия к алкоголю.

У аристократичных женщин наверняка есть какие-то свои понятия чести, но вряд ли там все так строго, что мужа нужно вернуть позарез, а прожить долгое время с уголовником, пока он сам не предложил пожениться, - это норма. Возможная причина, которую видел лунтао, была только одна: леди Грей по-настоящему любила Кота. Любила той любовью, что лежит в основе сюжетов многих трагедий. И именно здесь таилась опасность тех самых глупостей, от которых Тигр её предостерегал. Только ни к чему было снова задавать вопрос, который лишь усугубит возникшее недопонимание.

- Все в порядке, - ответил лунтао, кивнув на извинения, которых не ожидал. – Вы просто волнуетесь за Кота. Как и он за Вас. Эта ситуация решится, я уверен. Мы найдем способ безопасно вернуть Мао в Пекин. Моего кузена один раз вовсе официально расстреляли, а неофициально он прожил еще много лет, возглавляя нашу семью. Есть и более простые способы, просто либо мы докажем его невиновность сейчас и защитим, чтобы он мог дать показания, либо дождемся, когда шум уляжется, и вернем Гунмао иначе. Не изводите себя, леди Грей. Вы не читали рассказ «Башня возвратившегося журавля» Ли Юя?

Было что-то странное в том, чтобы сидеть напротив Тигра и слушать его заверения в том, что все решится, что они обязательно найдут способ вернуть Кота в семью. Чжу сяншен не очень походил на человека, в характере которого есть такая функция, как успокаивать перепуганных женщин. Цирилла на мгновение задумалась - было ли в подоплеке поведения лунтао какое-то личное к ней отношение, или все ограничивалось тем, что она была всего лишь женой его заместителя, и тридцать шесть клятв обязывают заботиться о семьях тех, кто по какой-то причине не может сделать это сам. Было ли это простым долгом, или искренним желанием помочь?

Цири сделала еще несколько глотков воды. В голове медленно прояснялось, и головокружение уходило. Наверное, она действительно просто переволновалась, и ей нужно всего лишь отдохнуть, чтобы найти в себе силы двигаться дальше не зарывая себя в апатию и тоску.

Для Цириллы не изводить тебя значило сделать вид, что ей все равно. Делать вид, что ничего не происходит легче, намного легче, чем на самом деле так думать. Она с большим успехом закроет глаза на собственную усталость, чем будет считать, что в отсутствии Мао есть что-то нормальное и естественное. Да и как заставить себя не волноваться, если все, о чем можешь думать - это гадать о том, вернется ли Кот или нет, если все, вокруг чего крутятся мысли - воспоминания об их удачной поезде к "Феникс", если все, что представляется, когда она закрывает глаза - это его поцелуи нежные касания рук. Цирилла была далека от розовых фантазий - от подобного быстро избавляешься, если твой муж - пекинский фу шан шу, но иногда даже она срывалась на бессмысленные мечтания о паре-тройке спокойных лет жизни, когда, провожая утром мужа на работу, ты можешь быть уверена в том, что вечером он непременно вернется домой. Большего, кажется, и не надо.

- Не читала. Литературный китайский дается мне с трудом, - призналась Цирилла. Хотя время от времени она пыталась осилить очередную главу на китайском языке, под конец у нее так болела голова, что было легче побиться оной о книгу, чем понять, что хотел выразить автор витиеватыми цветистыми фразами.

И снова лунтао, сам подняв над землей, закапывает обратно. Вряд ли на свете еще один такой найдется человек, который умеет говорить все те вещи, которые женщина слышать не хочет, с тем выражением лица, будто предлагает ей единственно возможный из ситуации выход. Цирилле эта история показалась не самой подходящей в этой ситуации. Несомненно, она перекликалась с нынешней реальностью, но казалась притянутой за уши. Невозможно злиться на человека, которого действительно любишь. Злость разрушает душу и убивает красоту.

- Что лучше, на Ваш взгляд, жить восемь лет в злости и обиде или восемь лет в горе и тоске? - поинтересовалась она у лунтао, понимая, что разговор стал более философским, чем планировалось изначально и чем позволяло неожиданно пошатнувшееся здоровье Цириллы. - Я бы выбрала восемь лет тоски, чем обиды.

Цирилла была злопамятной и обидчивой и могла копить обиду годами, поэтому всеми силами старалась исправить недостатки собственного характера. Когда-то это удавалось, когда-то нет, но одно она знала точно: печаль уходит со временем, затираясь новыми заботами и впечатлениями, а обида, пусть даже самый крохотный ее отголосок, отается с человеком навсегда. И иногда нужно просто время и чья-то поддержка, чтобы пережить все невзгоды, продолжая лелеять свою любовь и привязанность к человеку. Каким предательством это будет по отношению к Коту, ведь он скучает не меньше и не меньшее нее хочет вернуться в Пекин. Умом Цирилла понимала, что не ждать ежечасно будет вернее и правильнее. Но сердце отказалось это принимать.

- Но я не хочу идти ни одним из этих путей, - решила она. Когда-то от нее уже ушел мужчина, оставив конверт с парой прощальных слов. Но даже тогда Цирилла, с двумя детьми на руках, не могла злиться. Она была обижена, но не зла. - Я просто хочу дождаться возвращения Мао, сколько бы мне не пришлось ждать, - можно было быть уверенным как минимум в том, что она через месяц не прыгнет в постель к другому мужчине, устав от гнетущего одиночества. "Когда-нибудь" в исполнении лунтао звучало так жутко, что вызывало нервную дрожь.

Тигру показалось, что Цирилла его совсем не поняла. Он объяснял это тем, что не знал, как говорить с женщинами об эмоциях, их тонкая душевная организация не вписывалась в рамки формальной логики, которую Тигр усиленно изучал, хоть и все еще не был уверен, что владеет этой наукой в совершенстве. Для него эмоции были чем-то третьестепенным, то есть они имели значения тогда, когда от них что-то зависело. Вопреки расхожему мнению, пекинский лунтао мог поступить, руководствуясь эмоциями, если это казалось ему более правильным. Но понять, как повлиять на эмоции той же леди Грей – это было за гранью понимания крестного отца пекинской мафии.

- Злость и обида придают силы, тоска их отнимает, - заметил лунтао. – Боюсь, мой выбор отличался бы от Вашего.

И не было более упрямой силы, чем обида и злость, на которых строилась триада Цзин Вана, а затем уже новая, та, что держала сейчас город под властью Тигра. Злость, обида, упрямство, а затем уже привычка и чувство долга, которые заставляют живые эмоции каменеть, и это позволяет принимать решения, противоречащие законам людей и законам небес.

- Но то, что Кот знает, что Вы его дождетесь, будет единственным для него поводом сохранить человеческий облик и не лезть в приключения, - сказал Тигр. – Уверен, что если бы не Вы и не дети, он предпочел бы смертельный риск разумной осторожности, и мне было бы сложно отослать его из города.

Цирилла никак не стала комментировать слова Ху. Вероятно, они думали с диаметрально противоположных позиций мужчины и женщины, и сравнивать эти два полюса было все равно что сравнивать белое и черное. Философские споры о том, что лучше, ее утомляли. Их бессмысленность казалась Цирилле возведенныами в квадрат - какие бы довоы ты ни привел, каждый все равно останется при своем мнении. К тому же Цири чувствовала себя слишком уставшей, чтобы продолжать их своеобразный спор.

- В таком случае я рада, что от меня есть хоть какая-то польза, - Цирилла поставила полупустой стакан на стол, поправила юбку и встала с кресла. Ей хотелось домой, хотелось закрыться в ванной, оружить себя водой и горщими свечами и просто подумать. Не обязательно грызть себя, но пересмотреть свое поведение и решить, как быть дальше. - Близнецы остались внизу, и мне лучше идти.

Она еще раз поклонилась лунтао, но задержалась в дверях. Несмотря на то, что они с трудом понимали друг друга, Цирилле нравилось проводить время в обществе лунтао как интересного собседника. Его мнение всегда разительно отличалось от ее, и было полезно иногда вылезать из своей раковины.

- Спасибо, Чжу сяншен. За поддержку, - и хотя это больше походило на суровый отеческий выговор, в какой-то определенной мере это подействовало на нее отрезвляюще. Пусть взыграла гордость, пусть была обида - эти эмоции были живыми и настоящими, напротив той всепоглощающей растерянности и даже потерянности. Возможно, она даже привыкнет. Возможно, она даже научится жить без Кота. Но Цирилла бы не была так в этом уверена.