Слишком бдительная охрана

Чутье подсказывало Коту, что в городе становится жарко. А чутью своему он привык доверять, потому часть сил была переброшена в "Речные заводи", куда Гунмао решил на неделю раньше перевезти Цириллу и дочерей. Сыновья были здесь с ним с первого дня, и сегодня они оба дежурили. Тай следил за камерами на пульте охраны, Тео с одним из недавно переведенных из хутунов синих фонарей должен был патрулировать тот этаж, где находился номер фу шан шу.

Охрана доложила, что Цирилла приехала. Кот вышел к парковке, чтобы её встретить, отправил дочерей с няней спать, потому что дело было к полуночи, затем направился с супругой в свой номер. Тео на этаже не оказалось, он куда-то отошел, но в этом не было ничего критичного. Гунмао велел синему фонарю передать Тео, чтобы тот шел на пост к Таю, а на свое место прислал Ли Фэна. Было неправильно, чтобы сын стоял на дежурстве под дверями номера, где отдыхали его родители.

- Я соскучился, - прошептал Гунмао, склонившись к уху Цириллы, затем коснулся губами шеи супруги.

Он обнял девушку за талию, достал из кармана джинсов ключ, открыл дверь и зашел с Цириллой в просторный номер.

Необходимость куда-то ехать и жить где-то вне дома, да еще и не в особняке лунтао Цирилла восприняла с покорным неудовольствием. То есть она терпеливо согласилась с надобностью подстраховаться, доверяя чутью мужа больше, чем своему собственному, но можно было и без ментальной магии, коей ее муж не владел, понять, насколько ей все это не нравится. Цирилле всегда не нравилось все, что касалось момента покинуть родную квартиру и перебраться куда-то в иное место. Словом, едва заметные морщинки на нахмуренном лбу Цири разгладились тогда когда она увидела мужа, встречающего их на парковке. Ей показалось, что они уже очень давно не виделись, и захотелось поскорее оказаться с ним наедине, обнять, прижаться и уткнуться носом в шею, как она делала всегда, когда ей хотела тепла, уюта и ласки. Так было спокойно.

- Я соскучилась сильнее, - прошептала она в ответ, жмурясь от удовольствия и слегка склоняя голову в сторону, чтобы ему было удобнее добираться до шеи с поцелуями. Дочки были отправлены спать под присмотром нанятой на сегодня няни, близнецы были заняты своей мужской работой, проводя все больше времени вне семьи, подобно их отцу, и сейчас ничего не мешало Цирилле из матери четырех детей стать просто любимой и желанной женщиной. Она даже не обратила внимания на топчущегося в коридоре парня, попросту его не заметив, ведь у нее был объект, более достойный ее ценного царского внимания. Едва входная дверь за ними закрылась, Цири выполнила обещанное самой себе - прижалась к мужу всем телом, прячась лицом у него на плече и носом - в шее, и коснулась нежной смуглой кожи несколькими легкими поцелуями. - Обними меня крепче? Крепко-крепко?

Какое-то детское желание отождествить силу любви с силой объятий, и чем сильнее обнимаешь - тем сильнее любишь. Наверное от того, что оказываешься очень-очень близко к человеку, чувствуя его каждой клеточкой своего тела.

Кошка была недовольна этим переездом, но смирилась. Гунмао очень ценил её готовность смиряться с его решениями, которые он принимал потому, что так надо. Она не спорила, не задавала лишних вопросов, просто слушалась. Потому что во всех остальных ситуациях, не имевших отношения к вопросам жизни и смерти, делам триады разборкам с полицией слушался Гунмао. Сам не замечая, в какой момент его снова загипнотизировал взгляд зеленых глаз.

А сегодня Коту ему было спокойнее, что теперь вся семья в сборе и рядом, хоть и не дома. "Речные заводи" находились за городом, об этом месте знали меньше, чем об официальных адресах главарей триады. Тут было больше места, чтобы разместить отряд охраны, и комплекс изначально строился так, чтобы при необходимости можно было держать оборону.

Но о тактике и стратегии войны с Асакой сейчас не думалось, потому что наконец-то рядом была Кошка. А еще эти её поцелуи, этот её голос, ей взгляд, её наивная детская просьба. Гунмао крепко обнял супругу и уткнулся лицом в её золотисто-пшеничные волосы.

- Люблю тебя, - сказал Кот, после чего подхватил Цириллу на руки и прижал к себе. - Извини, что тебе пришлось ехать на ночь глядя, но без тебя мне плохо спится. Я становлюсь злым и ворчливым, - он поцеловал девушку в губы, затем отнес её на диван.

Собственные ребра отозвались на крепкое объятие протестующей болью, но Цирилла не обратила на это никакого внимания, наслаждаясь предельной близостью Кота. У нее даже мурашки побежали от чисто детского восторга - вот как он сильно ее любит. Цирилла никогда раньше и не сомневалась в этом ни на мгновение, но получить подтверждение, пусть и такое наивное, всегда приятно.

- Поэтому тебе нельзя от меня уезжать, - охотно поддержала Цири, обнимая мужа за шею. Они прожили вместе пятнадцать лет, но нежность между ними не превращается в привычку и до сих пор. Цирилла все бы отдала, лишь бы это так дальше и продолжалось, когда только от одного взгляда на Кота сердце бьется чаще, и появляется непреодолимое желание быть к нему как можно ближе, быть всегда рядом, не расставаясь ни на минуту. - Но я тебя все равно люблю, даже когда ты злой и ворчливый.

К слову, злой, ворчливой и недовольной Цирилла была намного чаще Кота, просто она не всегда это демонстрировала, умея прятать эмоции, особенно негативные, внутри себя. Она всегда старалась быть спокойной и хладнокровной, насколько это возможно, а уж дома, под прикрытием родных стен, можно было немножко и позлиться и побубнеть. А уж Цирилла всегда умела найти, к чему придраться. Но сейчас об этом не стоило вспоминать, потому что ее все устраивало. Даже то, что они не дома, ведь это, в конце концов, не навсегда, зато как приятнее будет возвращаться.

Цирилла была рада, что Кот не пошел до спальни, а остановил свой выбор на диване, ведь до кровати идти намного дальше. Она опустилась спиной на кожаную обивку и притянула мужа к себе, жадно его целуя, но неторопливо избавляя от пиджака.

Разговоры на этом можно было закончить. Гунмао скинул пиджак, затем провел ладонью по ноге Цириллы вверх, забираясь под платье. Он принялся с жадностью целовать губы и шею девушки. Кошка всегда распаляла в нем невероятную инстинктивную страсть, продиктованную, должно быть, тем, что обе её ипостаси были невероятно привлекательны как для его человеческого, так и для его звериного облика. Его Кошка.

Алое платье скрывало желанное тело, как бы издеваясь, подчеркивая своей изящной лаконичностью совершенство фигуры Цириллы. Невероятная, волшебная, сказочная женщина, которой всегда недостаточно. Близость которой лишь распаляет жажду. Рядом с ней, сколько бы лет тебе ни было, чувствуешь себя влюбленным подростком, которому сносит крышу от беснующихся гормонов. Когда страсть затмевает все остальное, не оставляя места ни бдительности, ни здравому смыслу. Да и что им может угрожать в здании, где охраны больше чем всех остальных.

Гунмао сдвинул ткань с хрупкого светлого плеча супруги и нежно поцеловал светло-мраморную кожу, пытаясь найти на спине застежку, которая помогла бы ему избавить Цириллу от уже ставшего досадной помехой платья. Этот наряд был явно новым, Коту не доводилось раньше снимать с супруги это платье. Но в момент их сегодняшней встречи он не мог не оценить, как дразнит его алый цвет, и как вдвое сильнее дразнит глубокий вырез на спине. А застежка была прямо под ним, на это Гунмао обратил внимание сразу.

Тео чуйкой чуял, что что-то будет, но не мог внятно объяснить, что именно. Отец это тоже чувствовал, и поэтому дежурили они с Таем больше обычного, хорошо только, что со школой наконец было все покончено, и не нужно было утром поднимать себя с кровати и тащить бездыханное тело куда-то в сторону ненавистных школьных стен. Вечер был тихий, дежурство выдалось скучным, Тео только и делал, что прогуливался туда и обратно по коридору, перекидываясь ленивыми фразами с другим синим фонарем. Младший как раз вернулся со служебной лестницы, куда в открытое окно залетел шальной воробей, и нужно было его поймать, пока тот не переломал себе шею и крылья о стены. И на свой вопрос, было ли что-нибудь интересное, Тео получил исчерпывающий ответ "Фу шан шу с какой-то девицей красивой прошел в номер, и все. Кстати, он сказал, чтоб ты шел на пост к камерам".

Разве можно быть готовым к тому, что однажды ты узнаешь, как твой отец водит в свой номер какую-то молодую красивую девицу в то время, как его жена и твоя мать, на минуточку, покорнейшим образом сидит дома, воспитывая близняшек, мастерски готовя свинину в остром соусе и содержа весь дом в идеальной чистоте без чьей бы то ни было помощи? Это относится к разряду запредельных событий, которые тебе, может, и доводилось воображать, но невнятно, неконкретно, как собственную смерть или выигрыш в лотерею. Поэтому никто не знает, как на это реагировать. По животу у Тео, точно микроскопические иголочки, пробежали мурашки, крепко прихватывая изнутри невидимой рукой. Он просто стоял и тупо смотрел на этого парня из хутунов, Лань Даосина, а у того был такой вид, словно он только что узнал величайшую тайну вселенной, и теперь ему открыты все пути в этом круге перерождений. А потом Тео озверел. Мгновенно и неотвратимо.

Попасть в щель для электронного ключа Тео сумел только с третьей попытки, причем дважды чуть не сломал карточку пополам. От злости у него ходуном ходили руки, и подумать головой, естественно, было некогда. Возможно, если бы он все-таки остановился на пару секунд, чтобы пораскинуть мозгами, он бы, вероятнее всего, додумался расспросить у Ланя подробности внешности этой красивой молодой девицы, но Тео, к сожалению, не додумался. Посылая в пространство и по большей части - в сторону двери - импульсы злобной ярости, младший из близнецов толкнул дверь с такой силой, что та ударилась о стену и устремилась обратно к магнитному замку, за это время Тео в несколько диких прыжков преодолел ровно половину комнаты и хрипло рявкнул в спину отцу прежде, чем смог что-нибудь сообразить:

- Какого черта?! Какого черта ты тут делаешь?!

Гунмао так увлекся, что не сразу среагировал на то, что дверь в номер открылась, но вот услышать за спиной полный искреннего возмущения голос он совсем не ожидал. И пацану повезло, что Кот был без оружия, потому что охрана обычно стучала, а на незваных визитеров он обычно реагировал нервно. На то, чтобы узнать в разъяренном посетителе Тео Коту понадобилось секунды четыре, за которые он поправил на Цирилле платье, и лишь после этого обернулся на сына. Поднялся на ноги, расправил рубашку, тщательно подобрал слова.

- У меня к тебе тот же самый вопрос, - сказал Гунмао. - Стучать не учили? - спросил он, повысив голос.

Тео иногда соображал чуть медленнее, чем хотелось бы, но Кот как-то считал, что младший может догадаться, чем мама с папой занимаются поздно вечером наедине после недельной разлуки. Потому это явление Тео было непонятным. Он реально ждал ответа на свой вопрос? И что его могло возмутить? Гунмао с Цириллой были вместе пятнадцать лет, за это время Тео лишь один раз спросил, почему дядя Мао, который не папа, спит с мамой, но ему не было и четырех, тогда это было простительно.

- Ты в своем уме вообще? - спросил Кот, пристально глядя на Тео. Он подошел на пару шагов ближе к сыну, но остановился. Потому что хотелось схватить парня за грудки, встряхнуть или приложить по физиономии, чтобы научился думать. Но Гунмао сдерживался, как мог.

Цирилла коротко выдохнула от прикосновения ладони Кота к ее бедру, и потерлась щекой об его щеку. Поцелуи мужа оставляли на коже пылающие жаром следы, и от каждого прикосновения губ к коже вдоль позвоночника пробегала короткая, но ощутимая волна удовольствия, скапливаясь тягучим сладким комком в низу живота. Ей показалось, что она слышит какой-то странный по происхождению шум за дверью, но не стала заострять на этом внимание, сочтя это просто разыгравшимся воображением. Хотя и стоило прислушаться к собственным ощущениям, нет, не тем, которые требовали снять с мужа рубашку и уместить ее на ближайшем полу, чтобы не мешала касаться пальцами горячей, как в огне, кожи Мао, а тем, что твердили о чем-то неправильном, не вписывающемся в привычные рамки. Надо отдать Цирилле должное, голос сына она узнала сразу же, инстинктивно отъехав от Кота по скользкой обивке дивана назад, подальше к диванному валику, который встретился на пути ее спины весьма неожиданно, воткнувшись в поясницу каким-то жестким углом. Цирилла зашипела от внезапной неловкости не только в собственной спине, но и ситуации в целом, и одернула на себе платье, садясь на диване и принимая вид как можно более целомудренный, чем шесть секунд назад.

- Тео, отвечай отцу, - строго велела Цирилла, сохраняя невозмутимое выражение лица и даже немного приглаживая волосы словно бы между делом, как это неосознанно делают люди в состоянии крайней задумчивости. - Что с тобой вообще происходит?

Она справедливо полагала своих сыновей достаточно взрослыми, чтобы они не задавали вопросы о том, откуда берутся дети и что мужчина и женщина делают на одном диване без одежды. Более того, она как минимум подозревала о том, что подруги у мальчиков существуют не только для того, чтобы водить их в парки и кино, но и для более конкретных целей. Проще говоря, претензии Тео были в высшей степени необоснованны.

Ей-богу, Тео думал, что сейчас схлопочет по морде, и был готов к такому повороту событий. Более того, он это вполне серьезно ожидал, потому что отец не отличался излишним терпением в ситуациях, далеких от стандартных. Но отец почему-то не ударил, хотя Тео уже и набычился, и голову в плечи втянул, и челюсть упрямо выпятил, словом, сделал все то, что делал обычно, чтобы настоять на своем и при этом поймать леща, а то и чего покрепче. Его буквально выбешивала из себя вот эта невозмутимость отца, когда он совершенно очевидно не прав, но делает вид, что он знает, что делает, и мнения всех остальных при этом ему глубоко по барабану. Тео даже не понял, что его обижает в наибольшей степени - что он с какой-то левой девицей обжимается, или что он с ней именно сейчас, зная, что они с Таем находятся в этом же помещении, на расстоянии всего-то какого-то одного несчастного этажа. Попахивало предательством. В понимании Тео это именно им и было. Горечь и злость смешивались в неистовом клубке, больше всего на свете хотелось дать деру, но оставить этих двоих означало безоговорочную капитуляцию. Тео снедало разом множество желаний: дать в морду, забиться в нору, убежать за тридевять земель, зареветь в голос, обнять мать, задушить отца, убить себя, лечь спать и проснуться снова пятилетним мальчиком.

- Стучать?! С какого я должен стучать, когда ты тут с этой...МАМ?! - голос Тео совершил три критических кульбита - один в начале фразы, второй в середине, и наконец, третий в самом конце. ознаменовав внезапное узнавание. Младший мгновенно почувствовал себя идиотом и поспешно скакнул взглядом от приводящей себя в порядок матери к отцу. На его лице явно проступала вселенская растерянность.

- А где девица? - весьма глупо спросил он. Ему почему-то показалось, что его обманули, и сейчас эта девица прячется где-то в шкафу, как это делают все любовники в глупых американских фильмах. Правда, оправдать присутствие тут еще и мамы Тео ну никак не мог - на этом мысль спотыкалась и как-то начинала корчиться в муках.

Тео начал орать в ответ, и происходившее казалось Коту все большим бредом. Парень злился, психовал, явно был готов схлопотать по морде, но лез нарываться, как камикадзе. И лишь его реакция на мать все несколько расставила на свои места. Из хаоса произнесенных Тео фраз Гунмао понял следующее: парень ожидал застать его с какой-то девицей, влетел, чтобы вступиться за честь семьи, а тут внезапно оказалась мама. Стало даже понятно, кто сказал про девицу - синий фонарь, доставшийся Тео в напарники, Цириллу никогда прежде не видел, потому сделал свои выводы, которыми и поделился с не всегда сообразительным младшим близнецом.

- Какая девица?! - резко спросил Гунмао. - Начни мозгами думать. И извинись перед матерью.

Ему было о чем еще поговорить с Тео, но не при Цирилле. Например, с чего Тео взял, что он вообще может изменять его матери. То есть с чего он взял, что Кот мог говорить одно, а на деле поступать иначе, теряя лицо и перед собой. и перед сыновьями. Или почему Тео решил, что Гунмао мог притащить в номер какую-то девицу, зная, что в этот момент его сын должен быть на посту под дверью его номера. К слову, Кот рассчитывал, что Тео с Цириллой увидятся сразу, а потом пацана можно будет отослать на другой пост.

Лань Даосин сегодня доказал, что к серьезной работе либо не готов, либо не способен. В любом случае, завтра он отправится в хутуны, а Жэнь получит указания, что нужно особенно старательно объяснить этому недоумку. Кот же снова получил повод задуматься о карме, из-за которой у него в личной охране вечно попадался кто-то несообразительный, и эта несообразительность, подобно эпидемии, распространялась на весь отряд. Дуболомы и то умнее были, хоть не вламывались без стука.

Сумасшедший дом. По всему выходило, что Тео с чего-то взял, что должна быть еще какая-то посторонняя девица, о которой ни ее, ни его не предупредили, и теперь младший вот эту девицу пытается найти, а Кота вывести на чистую воду. Сценаристы бразильских сериалов, нагоняющие страсти, нервно курят в сторонке, по сравнению-то с Тео, вооруженного своей неуемной фантазией. Цирилла смешно фыркнула, опасаясь расхохотаться, но было заметно, что она не сердится. Все произошедшее было слишком абсурдным, чтобы воспринимать это чересчур серьезно. Цирилла поднялась с дивана и мягко вклинилась между сыном и мужем, между которыми воздух ощутимо накалялся.

- Тео, если бы у вашего отца была еще какая-то женщина, помимо меня, я бы выцарапала ему глаза, - негромко и спокойно сказала Цири, обращаясь к сыну, ведь сколько бы лет ему не было и на сколько бы он не был ее выше, ума от этого, к сожалению, кажется не прибавлялось, и она все равно оставался ее младшим сыном. - Но, поскольку он все еще цел и невредим, то, пожалуйста, поверь нам на слово, что нет никакой другой женщины.

Цирилла была слишком самоуверенной, чтобы думать, будто бы есть какая-то женщина, которая может быть хотя бы теоретически лучше нее. И уж тем более не могла представить, что ее муж продпочтет ей какую-нибудь молоденькую и готовую на все пигалицу. Она ревновала Кота лишь единожды, когда он рассказывал о Цзывэни с теплотой старого друга в голосе, но даже тогда поняла абсурдность своей ревности. Мао ни разу не дал ей повода для ревности, хотя никогда и не скрывал своей натуры мартовского кота, любимца женщин. Цири доверяла ему безоговорочно и слепо, твердо уверенная в том, что никогда в жизни не получит от него ножа в спину.

- Милый, мне кажется, ты слишком много работаешь, - Цирилла погладила сына по плечу. - Иногда нужно и отдыхать.

Его ярость мгновенно сникла под жаркой волной стыда от нелепости всей этой ситуации и собственной глупости, совершенно ничем не объяснимой, кроме еще большей глупости и неумения подумать тогда, когда это требуется. Тео вроде бы должен радоваться от того, что его идиотские мысли не подтвердились никоим образом, потому что он верит, сразу и бесповоротно в то, что нет никакой другой женщины, что она - всего лишь плод его воображения и бескостного языка Лань Даосина, не знающего в лицо супругу фу шан шу, первую леди триады, но почему-то радости нет, зато есть отчаяние. И оно достигает таких размеров, что вот-вот норовит сомкнуться над головой, похоронив Тео под всей этой массой черного вязкого отчаяния. Вообще-то так хоронят покойников.

- Прости...те, - неловко выдавливает Тео, хотя он не чувствует за собой вины перед матерью и необходимости перед ней извиниться. Тем более, что она неприкрыто показывает, что ее это не задело и не обидело, и она, как всегда, ласковая и спокойная, не в пример взбешенному, но внешне спокойному и язвительному отцу. Тео мгновение думает, потом тоже неловко, как-то ломано кланяется собственным родителям, добавляя этот неловкий поклон к неловким извинениям вслух, и начинает стремительно краснеть шеей, полыхая потоками жара, как будто кто-то изнутри открыл кран с раскаленной лавой, и она теперь стремится найти выход наружу. Почему-то начинает тошнить.

- Да, наверное, - невпопад ответил Тео матери, шарахаясь от ее рук, хотя раньше всегда даже такая простая ее ласка доставляла ему удовольствие и желание подольше, как какому-нибудь псу, подставляться под ее нежность. - Я пойду, мне надо сменить Ли Фэна на посту, - механически разворачиваясь, с внезапно заржавевшими суставами и деревянной спиной, с упрямо сцепленными зубами и сжатыми до проступивших вен кулаками, младший из близнецов принялся сражаться с входной дверью, проигрывая ей в неравном бою.