Гонцы с плохими новостями

Тигр по-прежнему был уверен в своем решении не брать Цириллу в Тяньцзинь. Он плохо представлял, ка кона может помочь с поисками. Там и так отряд людей, которые шарахаются по всему порту и не могут найти Гунмао, а для леди Грей нужно обеспечить охрану. Просто везти её в Тяньцзинь означало оставить её в городе, а не где-нибудь в мотеле Лысого, но тогда никакой принципиальной разницы между тем, чтобы она нервничала здесь, и тем, чтобы она нервничала там, не было. Только здесь была охрана, а там нужно было её назначить из числа людей, которые заняты поисками.

- Леди Грей, я понимаю, что Вы хотите помочь, и намного проще что-то делать, чем ждать, - сказал лунтао. - Но, прошу Вас, поймите меня. В порту опасно, и часть людей, занятых поисками, нужно будет назначить вам в охрану. В Тяньцзинь ехать на машине больше двух часов, и сейчас мы тратим на сборы то время, которого у Кота, возможно, нет. Останьтесь здесь. Я обещаю, я сообщу Вам, как только что-нибудь будет известно.

Он внимательно посмотрел на Цириллу. Пару раз она по собственной инициативе вмешивалась в дела Гунмао, и оба раза это оборачивалось крупными победами. Но риск был слишком велик, когда в порту находился отряд японских чертей. Тигр не мог взять с собой ночью в порт, возможно, в перестрелку жену фу шан шу, тем более когда неизвестно, что с самим Котом, и потому безопасность его семьи становилась задачей лунтао.

Собрались они быстро, на кухне были слышны голоса матери и Ху, и Тай понял, что они не спорят, нет, а, скажем, дискутируют. Мать рвалась помочь, Тигр ее не пускал, все как всегда. Тай зашел на кухню. Иногда спорить с матерью, когда она считает что-то необходимым, было абсолютно бесполезно, но сейчас нужно было все-таки хотя бы попробовать и настоять на своем, чтобы она осталась дома. Мама была домашней, холеной и аккуратной, и тяньцзиньский порт - последнее место, где можно было ее представить. И вообще не дело тащить ее куда-то ночью, пусть даже и с благородной целью "помогать".

- Мам, лучше останься дома.

Тай понимал, что сложно сидеть и просто ждать, гадая, вернутся они или нет, жив ли отец или нет, и что в итоге будет. И он бесконечно уважал ее за умение постоянно не выказывать своего волнения и прочих эмоций, подозревая, что ей бывает очень тяжело и она просто устает постоянно волноваться - не каждый человек это вынесет. А она как-то это делала, обладая огромной силой воли не дать себе расклеиться, но ее дело - все-таки не лезть в разборки с японцами, когда те так нагло пытаются заявить о себе, а встречать их вечерами или даже утром, обнимать и спрашивать, будут ли они ужинать или завтракать. Ради этого можно было вылезти вон из шкуры, чтобы увидеть на ее лице улыбку облегчения и покорно и даже с удовольствием вынести ее ненавязчивую ласку.

- Зачем ты в ночь туда с нами потащишься, мы же утром все равно вернемся, - говорить уверенно, потому что все так и будет. К утру они уже будут дома - отец обещал их никогда не бросать, значит, надо притащить его обратно, чтобы тот не смел нарушать свое обещание. А то удумал, в порту укрываться от своих обязанностей.

Тео был напряжен, но удивительно спокоен - та нервозность, которая была, стоило только узнать о плохтх новостях, куда-то ушла. Было проще здраво мыслить и думать о том, что взять с собой и как себя вести. Тео всегда казалось, что он будет воодушевлен, когда они впервые будут участвовать в чем-то серьезном, серьезнее дежурства на кухне и зарядки магазинов. А оказалось, что такое только казалось. Или может быть ситуация была неподходящая для воодушевления.

Уговорить мать остаться дома оказалось не так-то просто. Тео высунулся из-за плеча близнеца, чтобы его поддержать. Ему казалось, она должна их послушаться - они не такчасто что-то просили в последнее время, но было важно, чтобы она оставалась в безопасности.
Так можно будет целиком и полностью сконцентрироваться на поисках, а не следить за тем, чтобы к ней не пристал какой-нибудь гопник, соблазнившийся на необычную внешность. Тео иногда забывал о том, что мать может одной силой мысли превратить твои мозги в кисель - она всегда выглядела такой безобидной и нежной, что было легко представить ее кем-то вроде комнатной фиалки, трогательной и беззащитной.

- Мам, ну порт, чего ты там делать будешь, в этой грязи? Ты и правда останься, спать ложись, мы справимся, честно. Найдем в два счета, - "от меня еще никто живым не уходил!" - чуть было бравурно не добавил Тео, но благоразумно смолчал, потому что сравнение было не самым удачным. Тео гордился по праву тем, что в каком-то роде был охотничьей собакой с очень тонким нюхом. Он считал, что у него есть в этих поисках очедивное преимущество - где другие ищут по внешним приметам, он может просто искать по запаху. Это было полезно, хоть Тео практически этим и никогда не пользовался. Он вообще довольно редко прибегал к своим магическим способностям, ведь можно было обойтись и без них. Да и он как-то привык вне монастыря свои умения не демонстрировать, пусть и понимал, что когда-нибудь и случится такая ситуация, когда прятаться дальше будет уже неозможно. Ривера нюйши спокойно пользвалась магией при братьях, и к этому все уже привыкли, так что талантами младшего уже никого не удивишь.

Цирилла едва сдержалась, чтобы телекинезом не швырнуть в стену чайную чашку с остывшим чаем. Уже несколько раз получившая подтверждение обратного, Цири все равно до сих пор была уверена, что может и сама за себя постоять и не нужно следить за каждым ее шагом. Это было что-то вроде последней иллюзии собственной свободы, когда ты все еще что-то решаешь, даже если это решение заключалось в том, чтобы не сидеть на месте. Во многом тут срабатывал синдром кошки - ей, может, и не надо в комнату, да вот ее туда не пускают. Разреши ей Тигр сразу, она бы, вероятнее всего, сама бы отказалась ехать, а сейчас хотелось во что бы то ни стало, даже вопреки железной логике поступить по-своему. Цирилла уже собралась высказать Ху все, что она думает о нем, о триаде, о Пекине и о Тяньцзине, и куда ему следует запихнуть ее понимание, как в дело вмешались близнецы.

Ей-богу, Цирилла потеряла дар речи. Она только необычайно красноречивым жестом вскинула бровь, и молчала все то время, пока высказывался сначала один из сыновей, а затем и второй. На памяти Цириллы не было ни единого случая, чтобы они открыто с ней спорили. Ее решение всегда было чем-то вроде непреложной истины, которой следовали все. А тут она сидит на кухне лунтао, и ее в три голоса убеждают остаться дома и не лезть, куда не просят. А сидеть все равно больше нет сил. Поэтому Цирилла отмерла от своего шока, встала и решительно вылила полную холодного чая чашку в раковину.

- Хорошо, - сказала она. Спорить вслух со взрослыми сыновьями ей показалось глупым, да еще и на глазах у Чжу. Какая-то святая миссия у всех оградить ее от переживаний. Легко им говорить, когда они что-то будут делать, тогда как ей остается только опять сидеть и ждать. Все равно не уснет. - Поезжайте, я останусь.