Что-то интересненькое...

И как это, спрашивается, не думать о белом верблюде, когда тебя об этом просят? Сифу Лю надо было психологом подрабатывать, что ли, - а может, он когда-то и подрабатывал и даже работал, - такие задания даёт.

Не думать о белом верблюде. Не думать.
Здорово, теперь в мыслях будут бесконечно летать эти пять слов: "Не думать о белом верблюде".
Забавно, однако.

Фантазия, огромная, живая и яркая, поспешно подкинула такому же воображению пару картинок - на одной верблюд белее другой. И дело пошло совсем уж не туда, куда просили. Девчонку такое даже подзабавило - как интересно, однако, можно поставить задание, и его уже и не выполнишь толком.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Ямамото решила братца своего вспомнить. Давно так чётко не припоминала его, а близнец, всё-таки. Нехорошо как-то.

Брат её был почти что копией самой Рини, только улыбался он ещё шире. И волосы, конечно, подстригал, не ходить же с длинными. И одежду носил не светлую, как она, а приближённую к яркому и потемневшему. И кролика ей подарил, хоть к отличиям это и не относилось. Вообще, хорошо о братце думать, даже верблюды уже никакие не нужны.

Ага, верблюд.

Каким образом воображение гордо посадило её братца на верблюда, ещё и сунув ему игрушечного пушистого кролика в руку - девчонка понять не могла. И даже отвела взгляд на секунды три, с лёгкой и чуть смешной паникой глянув на Юншена.
А потом, вспомнив, что смотреть-то надо в глаза мастеру, вернула взгляд обратно, стараясь как-то согнать с мыслей или белого верблюда, или её братца. Вдвоём они представлялись очень уж смешно.

Юншэн слышал и про белого верблюда, и про желтую обезьяну, и потому поначалу был уверен, что легко справится с заданием. Он поднял глаза на отца, что делал обычно редко, боясь, что родителю будут открыты все его мысли, а откровенничать с ним было несколько непривычно.

Значит, не думаем о белом верблюде. Это как не думать о желтой обезьяне. Или желтом верблюде и белой обезьяне. И теперь эти дивные звери уже вчетвером прочно обосновались в мыслях Юншэна, не давая отвлечься вообще ни на что другое.

Нужно было срочно переключить мысли, как можно ярче представить что-нибудь еще, да такое, что не стыдно показать отцу. Белый верблюд почему-то заржал, как лошадь. Юншэн понял, что пока ни на цунь не приблизился к выполнению задания, и это удручало. Но странный верблюд дал ему подсказку.

У дедушки на конюшне был роскошный вороной жеребец, с которым мало кто мог справиться. Юншэн как-то принес ему яблоко, но конь всё равно довольно сильно цапнул его за плечо, даром что через толстую куртку. Коня звали Сатрап, и это была не просто кличка. Юншэн представил жеребца как можно подробнее: собранная в косу грива, роскошный хвост, лоснящаяся, подобно бархату, шерсть, особенно если ее как следует просуконить. И никакой он не белый верблюд, даже не похож. Юншэн мысленно выругался.

То, что задания выполнить нормально не получалось, Рини обязательно бы расстроило и вогнало бы в депрессию, если бы она не видела во всём плюсы и какое-то продвижение. Вон теперь зато понимает, что "контролировать поток сознания", как говорил сифу, это тебе не кролика от пыли с пятнами отмывать да приводить игрушку эту в хороший, даже божеский почти вид. Тут концентрация, концентрация и ещё раз концентрация. Почти наисложнейшая, если не самая наисложнейшая, вещь вообще, если пофилософствовать.
А без неудач никуда. Без них вообще плохо живётся - характер поганится, как и в слишком огромном количестве этих неудач. Вот ей - в самую меру.

Следующее задание было не менее сложным - представить в голове чашку хоть с тараканами, которые не особо девчонке нравились, хоть со скорпионами, хоть без них, было легко. А вот заменить пустую чашку на пустую голову, не думая о всяких братах близнецах и белых верблюдах, гораздо сложнее. Даже белый верблюд уже не так в голове сидел, наконец-то исчезнув так же, как и появился, как назрел вопрос, для японки не имеющий ответа: как это - звук хлопка одной ладони? Одной ладонью же не похлопаешь. Или Ямамото неожиданно начала к словам придираться или, что ещё хуже, смысл перестала улавливать?
Но девчонка просто решила представить звук хлопка. Без всяких там ладоней, хоть одних, хоть в паре.

Одно дело, когда состояние дзен приходит само по себе - можешь смотреть в стенку, не моргать и не думать, будто засыпая - впрочем, от недосыпа такое состояние гораздо легче получить. Другое дело, когда надо делать это намеренно, и в итоге сначала Ямамото невольно пробивала у себя в голове этими хлопками рваный ритм, который прекратила, когда вообще заметила это недоразумение. Нужно было просто представить, как звук последнего хлопка растворяется в пустоте и растягивается в голове тишиной.

И у Рини, двадцать хлопков спустя, это получилось. Хоть она и не могла ручаться, что вышло именно то, что надо.

Новое задание не показалось Юншэну более простым, даже наоборот. Очистить голову от мыслей сложно. Звук хлопка одной ладони - это тишина. Дзен - это не просто пустые мысли, это когда останавливается внутренний диалог, затыкается поток мыслей и наступает тишина.

Юншэн принялся отмахиваться от любых мыслей. Поначалу от очевидных типа занятия или того самого белого верблюда, затем от мыслей о мыслях, затем от слов, которые говорил о том, как он собирается добиться тишины в голове. Это было сложно, но постепенно начало получаться. Только на фоне почему-то были картинки с лотосами и каплями росы на розовых листьях, похожие на жемчужины. Как в мантре Ом мани падме хум.

Юншэн смотрел в глаза отца и продолжал отмахиваться от мыслей. Он видел, что глаза у отца карие. Затем видел, какие деревья окружают беседку. Высокие с пожелтевшими листьями. Но этому можно было не давать названий, сознание заполнили картинки того, что было вокруг, мысли стали зеркалом. И сразу стало проще замечать много всего вокруг, не давая этому названий, не ставя оценки. Голова была пустой и светлой, и Юншэн невольно улыбнулся.

Сейчас он старался не анализировать то, что происходило, иначе снова начался бы внутренний диалог с самим собой, и это бы разрушило пустоту, необходимую для выполнения задания.