Разговор с водой о воде

Ян усмехнулся на столь прямолинейный комплимент, хотя ему это было приятно. При всей своей любви к позерству и актерству, он привык никогда явно не показывать свои истинные способности до тех пор, пока в них не было необходимости. Фокусы – это одно, те же навыки рукопашного боя и обращения с оружием – совсем другое, то, что до последнего момента остается в рукаве. Такими вещами никогда не хвастаются, как не раскрываются карты во время партии. Просто привычка, спасавшая жизнь очень много раз. Когда Ян услышал вопрос Шири, его лицо стало серьезным. Он задумался, не сразу поняв, что и как правильно ответить. Больно? Возможно, как болят замерзшие руки, когда начинают согреваться, как болят мышцы после тренировок – правильной болью, которая ведет к нужным изменениям. Ян пристально посмотрел в глаза девушки, будто пытаясь понять, какого ответа она от него ждет, и чуть нахмурил брови.

- Мне больно из-за того, что я раньше не понимал то, что понимаю сейчас. И при этом я никогда не был так счастлив и так свободен, как сейчас, - он улыбнулся. – Скорее непривычно, чем больно. Как будто весь мир взял и резко поменялся, и нужно заново учиться в нем жить.

Чем-то это объяснение показалось Яну похожим на сбивчивые объяснения произошедшего, которые может давать юная дева минут через пятнадцать после того, как стала женщиной, но он не мог объяснить более подробно. Особенно в той части, что касалась свободы. Лю осознавал, что Шири может неправильно понять эти слова, но он никогда не говорил ей о своих более чем серьезных проблемах с законом. Она все же умная девушка, что-то может понять сама, а лишние страшилки ей ни к чему, особенно сейчас. К тому же, сейчас и это осталось в прошлом. У него появилась возможность начать другую жизнь, и он не собирался её упускать.

Странный день, спокойный день. Что сейчас влияло больше на настроение и состояние Шири - она и сама не ведала. Она понимала, что опять вступила на тонкий лед их и без того зыбких отношений, и шла по нему, боясь после каждого шага увидеть темный омут ледяной воды. Но почему-то она не поворачивала назад, продолжая задавать сложные вопросы. Но нужные. Когда в душе формируется понимание какой-либо ситуации, всегда кажется, что учтены все возможности, известны все слабые и сильные стороны. Но это не так. И порой глядя на беззаботного сейчас Яна, она вспоминала его же, но такого, каким он был летом, до их приключений. Она прищурила глаза, вглядываясь в лицо мужа и пытаясь чуть ли не в сознание тому залезть, чтобы понять, насколько честно он говорит. Его улыбки уже давно не закрывали от нее боль в глазах. Кому он только пытался порой их показать, она не понимала. Обычная реакция для чужих людей?

- Хороший ответ, мне нравится. - Она тихо улыбнулась, все еще рассматривая каждую черточку его лица. Он учился жить, дышать заново, порой казался ей маленьким ребенком. Странное, невозможное сочетание жесткого, порой жестокого мужчины и неразумного малыша, который разве что мог сам ложку держать. Эта двойственность воды в Яне была видна как ни на ком другом. Улыбки другим людям и холод в глазах. Строгость на лице, когда он отчитывал ее и бесконечная нежность в тех же самых глазах. Не понимание основополагающих вещей, и вот уже глаза выражают растерянность и боль. Она его читала как бесконечную книгу, с яркими и красочными иллюстрациями, которым не было конца.

- Ян. Запомнил свои слова? Запомнил ощущения, с которыми говорил их? - Она мягко глянула на него, трогая пальцами за щеки и чуть наклоняя к ней его голову. - А теперь запоминай. Я чувствую тоже самое. Ты даришь мне все новое, свободу и счастье. Любовь и покой. Запоминай это, и выкидывай из головы всю ересь, которую насочинял себе сам. Я никогда не обвиню тебя в том, в чем ты уже обвинил себя сам. Теперь сам и избавляйся от этого. Позволь твоей реке смыть все это. Избавься и наслаждайся тем, что действительно даришь. Люблю тебя.

Шири растерянно опустила руки, отрываясь от лица Яна. Видимо заметил. Но как объяснить любимому человеку, что она его боится? Какими словами вообще это сделать, если она сама не понимает, откуда вылезает этот страх. Девушка робко улыбнулась и открыла рот, чтобы начать говорить. И поняла, что слов нет, есть просто чувства и невыносимо тонкие эмоции, которые тонкими штрихами рисовали картину их отношений. Как рассказать слепому, что такое оранжевый цвет? Как объяснить вкус яблока тому, кто его не ел? Она в последнее время и без того не могла собраться с мыслями, а тут такой сложный вопрос. Как ему объяснить, в какие моменты и что у нее колет, почему и с какой стати? А вспышки страха были именно такими. Внезапными, как шторм на море, тонкими, как ледяные иглы, острыми, как боль от порезов.

- Ян... Это трудно объяснить. Это на уровне подсознания, а может и мои тараканы в голове. Давай так. Я сейчас попытаюсь это объяснить словами, на которые ты не будешь обижаться. А я замечу, если ты обидишься, поверь. - Шири посмотрела на мужа голубыми глазами, зрачки которых от волнения вытянулись с тонкую линию. Выдохнула и начала говорить тихим голосом. - Ян, я тебя всегда боялась. С самого знакомства. Знаешь, когда смотришь на хищника, к нему можно испытывать разные чувства, но страх всегда будет присутствовать. На том занятии ты ничего почти не делал. Ты всего лишь по хозяйски посмотрел и один раз кинул сюрикены. Это был страх перед тобой, как перед мастером. Ты мог убить при желании, ты хищник. Это был страх перед тобой, как перед мужчиной. Ты был тем, кто мог взять, и ты в результате взял. Потом, уже в горах, страх изменился, я не могу сформулировать - как именно, правда. Я боялась того, что ты со мной делал, и боялась того, что ты мог сделать. В Пекине я уже поняла тебя, как мне кажется. Я знаю Ян, на что ты способен. Не кричи сейчас и не усмехайся, что не знаю. Я не знаю нюансов, но я знаю, на что ты способен. Это страх перед хищником, которым ты был и которым продолжаешь являться. Уважительный страх. И пусть твоя звероформа - долгохвостка. Ты сам - хищник. И ты продолжаешь жить как хищник. Ты продолжаешь решать проблемы, устранять их, оберегать меня, и это правильно. Но я продолжаю бояться. Это мои страхи, личные, которые я подгоняю твоими же рассказами. Я понимаю, что говорю сумбурно. И наверное не понятно. Но прошу тебя, не молчи хотя бы сейчас, не уходи в себя. Говори со мной, спрашивай меня. Мне самой сложно молчать, а ты не интересуешься.

Ян кивнул, приготовившись слушать. Он видел, что Шири волнуется, но был очень благодарен ей за то, что она ответила честно, не став бегать от его вопроса. Он не собирался спорить или усмехаться, просто слушал, внимательно осознавая каждое слово девушки. Будто увидел себя в зеркале. Да, хищник. Не знала, чувствовала, но все равно верила. Она могла видеть лишь тени былой маски, и все равно поняла. Ян чуть заметно нахмурил брови, задумавшись над словами Шири. Его было за что бояться, он привык к тому, что его боялись, сам этого долгое время добивался. Как же она умудрилась, боясь - полюбить, зная - поверить? Яну было проще объяснять отношение к нему Шири тем, что она его толком не знает, так было бы понятнее. Наверное, это было одной из причин, по которым он боялся её спрашивать, чтобы не рушить свои собственные иллюзии, чтобы не задаваться новыми сложными вопросами, их и так было много.

- Спасибо, что сказала, - сказал Ян после недолгого молчания. – Аспид боится долгохвостки…, - он чуть заметно усмехнулся. – Ты права, и я верю, что ты поняла обо мне больше, чем я хотел бы показать. Тебе незачем знать подробности той моей жизни, мне кажется, мы оба понимаем, почему. Ты и так знаешь достаточно. Но постарайся понять, что тебе незачем меня бояться. Что бы ни было в моем прошлом, какие бы поступки я ни совершал, я не причиню тебя зла. Шири, - Лю положил руки на талию девушки и прямо посмотрел в её глаза, - запомни, я тебя очень люблю и очень благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. Что бы ты ни говорила, что бы ни делала, ни ревность, ни обида не смогут заставить меня поступить с тобой плохо. Я не хочу чтобы ты делала или не делала что-то из-за того, что меня боишься, хорошо? – он слегка улыбнулся, не зная, насколько Шири его поняла.

Страх. Простая человеческая эмоция, сильная, способная заставить кого угодно сделать что угодно. Прежний Ян это очень хорошо знал и умело использовал. Он, как опытный акробат, долгое время балансировал на переплетении страхов окружающих – полиции, Цзин Вана, людей босса, врагов босса, пешек и ферзей, товара и партнеров. Каждое движение, чуть нарушающее это равновесие, требовало огромного мастерства для того, чтобы удержаться, сохраняя на лице хищную улыбку джокера, и получить награду в виде денег, авторитета, и нового страха. Но выступление закончилось, грим смыт, и теперь у него есть право жить собственными настоящими эмоциями, выйти из образа и устало посмотреть в зеркало на то, во что он успел превратиться. Посмотреть, испугаться и начать вспоминать, как жить, а не играть.

Шири робко улыбнулась в ответ на его попытку пошутить. Действительно, смешная ситуация, когда змея уползает от маленькой ящерицы. Однако это всего лишь звероформы, а от натуры человека не спрячешься за подобной личиной. Девушка выслушала Яна и надолго замолчала, осмысливая то, что он пытался до нее донести. Говорил искренне и верил в свои слова. И опять были повторения ранее сказанных, опять был упор на прошлое и благодарность за то, что она есть. Наконец она подняла взгляд на мужа, и глядя тому в темные глаза ответила.

- Хорошо, я постараюсь. Я не обещаю что это случится завтра или через неделю, но постараюсь. По крайней мере расскажу тебе, если ты меня напугаешь. - Шири нахмурилась, пытаясь уловить за хвост ускользающую, но очень важную по ее мнению мысль. Ян опять скатывался в свое прошлое, в свою благодарность, опять тормозил, и его нужно было опять вытаскивать. - Так, остановись. Пожалуйста остановись. Ты меня постоянно благодаришь, я чувствую дай тебе волю, ты мне еще и свечки ставить начнешь. Ян, я не знаю, кто, когда и как для тебя что-либо делал. Или не делал. Я, если что-то и делала, то делала от души, а не чтобы потом меня за это благодарили.

Шири фыркнула, мягко высвобождаясь из рук мужчины, и увлекая его за собой, держа за руку. Опять накатило странное чувство.

- Знаешь, ты когда только приехал, я в тот же вечер поняла, что ты изменился. Ты потерялся Ян? Ты сейчас как хищник в клетке. Чего ты не понимаешь? Чего не знаешь? Спроси, я не могу всегда угадывать по твоему взгляду или коротким словам. Я стараюсь, правда. Но не могу, я не прорицатель. - Она вздохнула, но продолжала идти и говорить, все также как ребенка ведя за собой мужа. Не поворачивалась, чтобы не смущать. - Может я наконец перестану тебя бояться когда ты найдешь себя.

- Я не думал, что тебе неприятно, если тебя благодарят, - Ян чуть растерянно улыбнулся. – Я не потерялся, я как раз нашел себя. Просто не могу пока привыкнуть. Например, к тому, что мне больше не от кого прятаться.

Лю казалось, что сейчас глупо спрашивать Шири о чем-то конкретном, что касалось изменений в его жизни. Она знала другую жизнь, он – нет, но это не те вещи, которые можно описать словами. Это то, что нужно увидеть, понять и к чему нужно привыкнуть. Ян пытался. Вода легко привыкает к новому, легко меняет свою жизнь и себя под нужную ситуацию. Ей сложно перестать так резко меняться, перестать кипеть горным потоком, став спокойной рекой, перестать бороться, когда русло стало понятным. Она либо начинает мутнеть и цвести, либо становится одним из прозрачных озер, которых было особенно много здесь, на Тибете.

- Ты не устала? – Ян посмотрел на девушку, вновь обнимая её за талию. Он знал, что Шири сложно сейчас долго ходить, а они гуляли уже дольше, чем обычно. Близость родной стихии должна была придавать сил, но и эти силы не безграничны, его жене нужно больше отдыхать, и меньше волноваться. Лин должна была появиться на свет уже совсем скоро. – Давай пойдем к дому.

Сегодняшняя прогулка помогла Яну многое понять, увидев себя со стороны. Он был рад, что Шири рассказала ему о своем страхе. Ему ещё предстояло своими поступками доказывать ей, что ей нечего бояться, он и так получил слишком много веры в кредит, настало время её оправдывать. Шири нянчилась с ним, как с инвалидом, и ему было это неприятно. Ему мешала память о прошлом, чувство вины, неготовность многое понять и принять, но то, что он когда-то позволил себе стать моральным уродом и девять лет работал на Цзин Вана – это его вина, а не повод его жалеть.