Мистер и миссис Смит

Поздний вечер в Линь Ян Шо выдался необыкновенно тихим. В такие вечера хорошо сидеть перед очагом или каминоми слушать музыку или играть в шахматы. Потому, что делать собственно особо и нечего. А вот побывав недавно в той же Лхасе, Тан благодаря исключительному нюху на всякие злачные местечки обнаружил неплохой ночной клуб. Неплохой - это для Тибетской деревни конечно, но все же лучше, чем совсем ничего. Всего-то и надо, что вштырить в систему диджею свою флэшку и - поехали! - не хуже чем в Гоа. Цири еще не в курсе. Было бы конечно неплохо, если бы она была в курсе... Но в первый раз он поехал туда сам, без нее. А вдруг чего? А он потом отвечай? Разведать же надо обстановку!

Там-то он и познакомился с двумя чумовыми белыми. Ребята чем только не занимались - и серфингом на Багамах, и дайвингом на Филиппинах, и сноубордом в Канаде, и с парашютом прыгали где-то в Камбодже...В Тибет конечно по скалам полазать приехали. Но мысль подкинули неплохую после выкуренной трубочки-другой за стаканом пива. Снежный человек! Бигфут!

- Ха-аааа! Ой не могу! Ну прикинь, ты такой в палатке с аборигеночкой...А тут на тебе - ПРЕВЕД!
- Ой блин, ты убил просто! Не не так! Ты идешь в палатку, где тебя ждет аборигеночка, а оттуда - ПРЕВЕД!
- Черт, мужики, Аборигеночка идет к тебе в палатку, а вы вдвоем с бигфутом - ПРЕВЕД!
- Блин! За мужскую солидарность!....

...Пол на веранде ужасно скрипит. Он скрипит так, что весь монастырь уже наверное в курсе того, как именно Тан старается не шуметь. На самом деле всегда так. Хочешь как потише, а получается как всегда. Он скрипит как тысяча чертей. Сейчас уши просто отвалятся, а до комнаты еще двадцать шагов. ДЬЯВОЛ! Раз. Два. Три. Четырепятьшестьсемьвосемь...

Нет, ей, конечно же, было все равно, куда он делся. Вот ни капельки неинтересно! Нет, ничуть, даже на самый мизер не интересно, куда делся этот паршивец. Наоборот, хорошо, что его нет – не мозолит глаза своей наглой ухмылочкой, прилипшей к губам. Небось таскается в деревне. Или нашел себе какую-нибудь местную довчоночку, которой непременно запудрил мозги. Нет, ей совсем-совсем неинтересно. Но, черт возьми, ГДЕ она так долго шляется?

Мерить шагами свою комнату – неинтересно. Стоять на улице – глупо. Ждать его под дверью – стыдно. А посмотреть ему в глаза так и хочется – интересно же все-таки, что в свое оправдание придумает. Хотя нет, ее это совершенно не волнует – он волен делать все, что ему заблагорассудится. Вот еще пять минут посидит – и точно ляжет спать. Нет, уже через три минуты. Да, точно, через три. Ровно три минуты и ни секундой больше. По всем законам монастыря все уже должны быть в люльках и видеть третий сон. А его нет!

Минута – раз. Зачем она вообще ждет его? Ей же неинтересно знать, где он проводит свое время. Оно ведь его личное время, так? И ее не должно волновать, куда он пропал. Она только выгородила его перед Яном, сказав, что попросила ученика подождать ее в горах, куда они якобы собрались за камнями. Странно - то ли Сифу Лю действительно поверил, то ли просто сделал вид, что поверил, но вопросов больше не задавал.

Минута – два. Нет ничего лучше, чем сторожить крысу в обличье кошки. И так она в темноте видит лучше. А ночью все кошки серы – даже если они белоснежные. И сидела она на краю веранды не просто так – отсюда же было хорошо видны и корпуса мастеров. Нет, она не собиралась никому рассказывать, что ученика нет на его положенном месте.

Минута – три. Легкий скрип и мужской силуэт, пробирающийся по веранде. Мгновение – и белые лапки уже перенесли ее к его двери, а там Цири начала свое превращение…

…обратно в человека.
Менялись кости, увеличивалось в размерах тела. Росли мышцы, втягивался хвост, с легким неприятным чувством жжения исчезала шерсть, втягивались когти, усы и чувствительные вибриссы. Зуб видоизменялись обратно в естественные для двуногого существа. Кошачье сознание уходило на задний план, не исчезая полностью, но и оставляя больше простора человеческому.

Цири знала, что ее зрачки все еще пока остаются кошачьими – так уж повелось, что они окончательно восстанавливались спустя непродолжительное время после трансформации. Еще примерно минуты две она будет смотреть на мир парой кошачьих глаз. Хорошо, что хвост у нее не остается. Было бы довольно неприятно таскать за собой двадцать сантиметров пушистого, как ершик, хвостика. А как это выглядит со стороны?! Стыда же не оберешься!

Вернувшись обратно в тело человека, Грей облокотилась на дверной косяк и вперилась взглядом прямо в крадущегося ученика. Хотя вообще-то она сделала вид, что она стоит тут просто так и ей совсем неинтересно, где он был. Хотя поди в темноте разбери, какое именно у нее выражение лица.

- Хорошо провел время? - прошипела она так, чтобы ее услышал только один Тан. Если их сейчас поймают – ей сделают выговор, а ему назначат наказание. И тут уж никакие отговорки про камни или тренировки в горах не помогут. Поэтому в интересах же самой англичанки было говорить тихо. А лучше бы вообще они говорить начали в комнате. – Мне пришлось выгораживать тебя перед Яном.

Да. Действительно. На что еще он мог рассчитывать, оповестив скрипом о своем появлении уже весь монастырь? Крысы конечно крысами, но запасы консервов и шипованные ботинки в дорогу крыса на своей спине не утащит. А уж тем более, когда по веранде прогуливаются всяческие ночные хищники.

Тан ухмыльнулся и спустил с плеча на землю тяжелую сумку, потирая уставшее плечо. Конечно, разговаривать (читай, выяснять отношения) лучше все-таки внутри - не дай бог зацепит кого рикошетом, но путь туда был уже безнадежно отрезан женщиной-кошкой. Таец почесал небритость на подбородке и ухмыльнулся - не каждый день у дверей дома его ожидала симпатичная блондиночка.

- Да все прекрасно! Отлично просто время провел! Спасибо за легенду для Лю, но я как-нибудь сам эту проблему решил бы, так что даже не пытайтесь меня этим шантажировать, мисс Грей, - улыбнулся ей с истинным очарованием Тан и, кристально честно глядя в кошачьи проницательные глаза, продолжил нежным полушепотом. - А вы, я вижу, уже заждались?...Прошу! В апартаменты!

Иногда телекинез бывает очень полезен. Например для того, чтобы скрыть за дверями назревающие разборки. Как только дверь, подчиняясь желанию тайца приоткрылась, он тотчас же, не дожидаясь ответа, сгреб сумку с консервами и сопротивляющуюся Цириллу в охапку, внес все это в комнату и захлопнул за собой дверь. Не догадавшись вовремя включить свет, в темноте он обо что-то споткнулся и рухнул вместе с девушкой на, слава небесам, неубранный комковатый футон.
"Ч-черт! Как же я мог забыть про вещи! Теперь еще придется за это объясняться - с досадой и острой душевной болью подумал он, накрыв лицо ладонью. - Как же она невовремя!" Откатившись на полшага от эпицентра ярости, ожидаемого от Цириллы в подобной ситуации, Тан мысленно нашарил выключатель и зажег свет.

Его комната напоминала средневековое побоище.

Если бы Цири могла убивать взглядом – от Тосаванга по всем законам жанра сейчас должна была остаться не то, чтобы кучка пепла – даже и пепла бы не осталось. Пока она сидела и ждала его на веранде – заготовила примерно с три десятка язвительных ответов, которыми можно бы было поставить на место кого угодно, но только не его. Ему все как с гуся вода. Вот уж точно – что в лоб, что по лбу – дураку все едино.

Она уже приготовилась яростно прошипеть ему что-нибудь этакое, даже воздух начала в легкие забирать, чтобы все на едином духу высказать. Только вот ее ответ как-то не сильно волновал тайца – его, кажется, вообще ничего не волновало. Он совершенно бесцеремонно сгреб ее в кучу, отчего ее нос уткнулся прямо в небритую щеку, а потом вся эта куча, к которой кроме них двоих добавилась еще и сумка с чем-то тяжелым, рухнула на пол, подняв такой грохот, что, кажется, его и в Пекине все услышали, приняв за землетрясение. Конспирация была загублена на корню – а ведь Цири предупреждала себя, что добром это не кончится. У нее в последнее время добром вообще ничего не кончалось – особенно если где-то рядом маячил Тан. Видимо, карма не могла этого выдержать.

Небесам-то слава, да не очень. Тану-то, может, и мягко было падать – а вот она оказалась снизу. И выдержать на себе его вес, да еще и сумки – не каждая девушка способна. Ударившись ладонями оп пол, разов заглотнув весь набранный в себя для тирады воздух и прикусив язык, Цири издала какой-то жалобный мяукающий звук, сразу же растеряв желание орать, ругаться и выяснять отношения. Хотелось только зарыдать и уползти в свое гнездо, где засунуть язык в ведерко со льдом.

- Да, пожалуй, мне не стоило… - с невыносимым видом обиженного ребенка, готовящегося вот-вот зареветь, прикрыв рот ладонью, невнятно произнесла Грей, еле ворочая распухшим языком. – А я-то, глупая, волновалась. И необязательно было пытаться меня убить – я все равно никому не расскажу. Ну, раз все отлично…

Поморщившись от боли, Цири поднялась на ноги, окинула безразличным взглядом погром в комнате и развернулась, чтобы уйти.

Тан ожидал от нее всего влоть до острого пинка под ребра, но когда увидел ее по-детски обиженное личико, готовое вот вот расплакаться, то сразу оторопел. "Ну нет, эта...Погоди...Цирилла.. - пробурчал он, поднимаясь на ноги - Ну-у...Извини." Он подошел к ней, смущенно и неловко положил ей на плечо ладонь, сам испугавшись такого близкого жеста. "...Не надо так. Спасибо, что прикрыла перед Лю." - последние слова он проговаривал совсем невнятно и уже почти зажмурившись от непонятного чувства.

Это чувство, как у собаки, которая виляет хвостом и пытается тяжелой лапой заигрывать с маленьким котенком, боясь сделать больно. Это чувство, когда хотел как всегда, а получилось все совсем по-другому. Это чувство, просто нельзя, чтобы она уходила вот так... Обиженно поджав губы. "Черт, идиот, ну и что ты наделал, пьяная скотина?" - подумал он и медленно потянул плечо Цириллы на себя.

- Я эта... Вобщем тут уеду на пару недель... - Ну и кто тебя тянет за язык? - Я вернусь и эта... Ну...Привезу тебе чего-нибудь там. Не знаю... Мороженого хочешь? - И откуда интересно в пустыне мороженое? - Ну или там...Мм...Шоколадку... Ога, набор на день Валентина, прямо с диких гор - И я вобщем эта... Не пытался тебя убить...

Тан заглянул в ее зеленые глаза и постарался улыбнуться как можно нежнее, чтобы не напугать ее пуще прежнего. Но вышло как-то совсем неуверенно и криво.

Рука коснулась дверной ручки и уже хотела было повернуть. Все еще зажимая ладонью губы, Цири мысленно прокляла себя за то, что пыталась хоть немного перевоспитать Тосаванга. На что ты надеялась, глупая дурочка. Неужели ты поверила в то, что ради тебя, ради какой-то лаовайки кто-то сможет поменять свои привычки? Как это в твоем стиле, Цири, видеть в людях только самое лучшее... Есть люди, которые никогда не изменятся. Которых никогда-никогда не переделаешь. Которых, может быть, и совсем не нужно переделывать?

Она не предприняла попытки сбросить его ладонь - всего лишь с каким-то горьким сожалением повернула голову чуть влево, словно желая увидеть его лицо. Рука на дверной ручке сжалась так, что побелели костяшки пальцев. Внутренний голос, эта белая горделивая, самовлюбленная, ершисто-колючая совесть, увещевала: Ты должна уйти, слышишь? Уйди, или потом будет слишком поздно! Если не уйдешь сейчас, то потом будешь корить себя за то, что не смогла настоять. Где твоя гордость?! Будет слишком поздно...

...поздно. Повинуясь, она повернулась вслед за его рукой, оказавшись к нему лицом. Ладно, что хоть убить не пытался, это несказанно радует. Цири спрятала несмелый смешок в своей ладошке. Мороженого...Шоколадку...Какая неумелая улыбка, словно чужая для этого вечно хмурого лица. На нем можно было увидеть все, что угодно - ярость, злость, равнодушие, насмешку, самоуверенность, но только не нежность. Кажется, она впервые в жизни видела его смущенным?

- Куда ты едешь? - спросила девушка, делая крохотный шажочек к нему ближе. Почему ее это вдруг так волнует? Неужели ей в самом деле интересно, что с ним будет? Разве она не должна радоваться, что не увидит тайца еще несколько недель?

Пьян. Это Цири поняла окончательно и бесповоротно. И сейчас он будет готов горы свернуть, и море-то ему по-колено, и он весь такой рыцарь и герой весь из себя, что прямо вот сейчас побежит ей за мороженым. Вот привязался, окаянный. к этой шоколадке. Неужели взаправду думает, что ее можно купить одной шоколадкой? Двумя еще куда ни шло, но не одной же, в самом деле!

- А я не соглашусь, - упрямо, но все также тихо произнесла Цири, чувствуя, как к ней возвращаются глухое раздражение и тихая ярость, идущие всегда в паре, стоило ей только увидеть тайца. Почему нельзя просто ответить на ее вопрос? Почему нельзя сказать, что едет туда-то туда-то, затем-то затем-то. Почему обязательно надо все усложнять? И это еще женщины сложные? Ха, а как насчет вас, мужчин? Вы прям такие простые, как валенки, что хоть головой об стену?

- Я не спрашивала, КОГДА ты вернешься. Ты уже сказал, что через пару недель. Я спросила, КУДА ты едешь, неужели так сложно просто ответить? - устало проговорила она,смотря в пол и внезапно поняв, что сил спорить или орать на него у нее нет. Она только и занимается, что в постоянном напряжении огрызается и пытается переубедить его. А он, как баран, упрется на своем, стоит и смотрит волком. Надоело. Все не как у людей.

Вот, опять это. Зачем она выпытывает у него подробности этой поездки? А гораздо больше ей интересно - почему он скрывает от нее эти самые подробности? Это толкало англичанку, особу, в общем-то, обычно, здравого ума, на некие выводы, но думать о них девушке пока что не хотелось. Равно как и тешить себя какими-то обещаниями, данными самой себе. Ей и так уже казалось, что они говорят не только о разных вещах, но и на разных языках.

Упорство европейки ставило Тана в тупик. Ну в самом деле, некоторых вещей лучше вообще не знать, дабы избежать дальнейших вопросов и объяснений. Однако взглянув в посерьезневшее личико девушки таец понял, что даже если он скажет правду, ему не поверят. Или покрутят пальцем у виска. Ну и черт с ней, правду - так правду! Медленно и четко проговаривая слова, Тан произнес:

- Я еду искать снежного человека. Бигфута. На Памир.

Ну все, теперь она точно примет его за идиота и может наконец перестанет задавать дурацкие вопросы. Что значит куда? Куда надо. Ему надо туда, он поедет. И это не должно обсуждаться. В конце концов... Хоть на край света! Какое ей дело?

- С Лю я сам поговорю, можешь расслабиться, принцесса, - так же устало, в тон ей ответил он.

Что толку спорить с женщиной? Легче просто отвязаться. Но проблема была в том, что отвязываться совсем не хотелось, даже наоборот... Нет. Ей определенно нельзя ехать с ним. Если так интересно, пусть лучше сидит и ждет шоколада в Линь Ян Шо. В безопасности.

- Я уже взял билет назавтра. На вечер. Из Лхасы в Кашгар. Это все? Допрос окончен?

Цирилла. Правда, извини. По-другому никак не получится.

- Вообще-то не окончен, - с видом надзирателя деловито произнесла девушка, ставя стул на ножки и устанавливая его на пятачке свободного пространства. А на оный вскоре и приземлилась сама, закинув ногу на ногу.
Нет, эту новость она восприняла довольно спокойно, хотя так и тянуло спросить его, в своем ли он уме. Потому что просто так не срываются с места и не бросаются искать сказку всех народов - снежного человека. Это надо, чтобы конкретно по голове дубиной приложили, чтоб до такого додуматься.

- Я не буду спрашивать, как тебе пришло такое в голову, - пьяному-то оно и понятно, только что черти не привидятся, - Можно только поинтересоваться, что ты собираешься сделать с несчастным бигфутом, когда его поймаешь?

По идее, такие слова сейчас должны привести тайца в благоприятное состояние его души. Потому что она уже показала ему, какой он сильный и могучий, и нисколько в нем не сомневается - снежный человек, стоит ему только увидеть Тосаванга, сразу брык - и коньки откинет, это точно. От смеха. И его можно будет брать тепленьким.

В светлой головке прочно засела одна очень дурацкая мысль, которая имела, все же, свое очарование. Но она была дурацкой, и признать эту мысль действительной - значит почти что громогласно объявить себя дурой. И тем не менее, с каждой минутой мыслишка крепенько зрела, готовясь вылиться в зрелое и обдуманное решение. Потому что если тайцу это не под влиянием зеленого змия - да нет, вроде довольно трезво выглядит, немного покачивается только, да грозится бигфуту одни плевком ноги переломать - придумалось, то стоит эту мысль-то пообдумать. А то вдруг он завтра проспится и заявит, что всего лишь собирался до деревни на почту сходить, потому что почтальон на него в прошлый раз косо посмотрел.

Вот этого-то Тан и опасался. Что он будет делать с бигфутом? Скажите на милость, когда вы отправляетесь в ТАКОЕ путешествие, разве вы думаете о том, что вы будете делать, когда оно закончится? Всякий нормальный мужчина будет грезить восхождениями и трудностями, и тем, как он ловит этого бигфута по ущельям и взгорьям. А вовсе не тем, что он будет делать с ним потом... Наверное женщинам этого не понять...

- Водки с ним выпью и отпущу. Прикольно же... Ну что ты в самом деле? Не знаю я, что буду делать когда его поймаю. Может жить с ним останусь там, от тебя подальше.

НУ вот так всегда. Пытаешься оградить женщину от ее же собственного любопытства, а получается все только хуже. И самое противное во всем в этом - врать не хочется и не можется. Даже полицейским в участке он врал гораздо более вдохновенно, чтобы спасти свою шкуру.

- А что бы ты на моем месте сделала, раз такая умная? - съехидничал он, подходя к ней и садясь перед ней на корточки, чтобы видеть ее глаза на уровне своих. Эта часть ее тела была одной из его любимых.

- А вот давай и проверим, чтобы я сделала. Я еду с тобой! - безапелляционно заявила блондинка, чувствуя себя если не Жанной д'Арк, то где-то приблизительно к спасителю человечества. О, на его лицо стоило посмотреть, это точно. Вот главное, чтобы такое лицо он сохранял до самой этой встречи со Снежным человеком.

Ой, конечно, сейчас он скажет, что нет, не дело это для принцессок, таких, как она, что это опасно, и вообще, куда бабе на приключения? Мол, женщина на корабле - жди беды. Сиди, Цири на печи, жди суженого-ряженого в шкуре мамонта, то есть Бигфута, и вяжи носки на холодную погоду.

Но у нее, конечно же, заготовлено уже несколько вариантов ответов, которые раз и навсегда должны были убедить тайца в ее полезности. Нет, нельзя его отпускать одного, сгинет ведь. Ну вот скажите, кто в здравом уме и твердой памяти, будет отказываться от добровольной помощи? На такое только глупые мужики способны, которые уверены, что не женское это дело - в мужскую драку лезть. А о том, что некоторые женщины тут поопытнее некоторых мужиков - предпочитают не вспоминать.

Цири, что называется, фыркнула в усы, наклонившись поближе к его лицу. М-да, перегар и алкоголь. Восхитительно. Когда-нибудь она втихушку избавится от этой курительной трубки. Зато потом он будет топать ногами, орать, пускать искры, вопить, рыдать, грызть ножку стула, но ничего не поделает. И вот именно понимание этого заставляло Цириллу прямо таки расцветать на глазах. Даже про прикушенный язык забыла.

- Хы... Хы-хы-хе-хе-ха-ха! - после секундной паузы Тан неожиданно расхохотался глядя на серьезное и решительное лицо своей валькирии.

Ну до чего ж смешные эти девушки! Это она-то собралась с ним в горы за Снежным человеком? Своими маленькими ножками-ручками по камням лазать? Спать в спальном мешке и умываться ледяной водой раз в два дня по необходимости? Тан даже не рассматривал такой поворот событий!

- Это ты сейчас серьезно, Кошечка? Не смеши меня. Ты никуда не пойдешь! Это очень. ОЧЕНЬ опасно! Ты вообще понимаешь, ЧТО это такое - идти в горы? Там ни еды, ни воды, ни мягкой постельки нету! И туалетов там, извините, мисс Грей, специально для вас тоже не построили! - Тан постепенно переходил на серьезный тон, все так же сидя перед ней на корточках.

Одно дело самому идти на свой страх, безбашенность и риск, а другое дело - еще и за кем-то приглядывать. А у женщин вечно, то живот, то нога, то лунные фазы, то ПМС какие-нибудь, словом, одни проблемы! А вдруг этот бигфут на нее накинется? Тан прямо-таки представил эту сцену, как взбешенная Цирилла мечет молнии в несчастного гоминида ничем не хуже четырехрукой Кали, и ему стало не по себе. Что бы сказали на это защитники дикой природы?