И при огромной дымчатой луне вдруг засияет ветреное море

Привычка стараться запомнить всё, что попадется под руку – мало ли, потом вдруг пригодится, раздувшись в целое видео? – дивным образом играет Эльзе на руку. Когда мастер говорит, что сейчас придётся собрать все версии, и свои, и чужие, в одну кучу и изваять из них нечто, похожее если ещё не на волшебство, то хотя бы уже на единение со стихией, все сказанные слова немка с той или иной степенью точности ещё помнит. И по-всякому их вращает и прикладывает друг к другу, соображая, нельзя ли по их мотивам написать красивую речь и по какому-нибудь случаю воткнуть ее в сценарий. Сочинять красивые телеги Эльза любит и считает, что умеет – жаль, что сейчас этого не просят, и даже как раз наоборот, предлагают сидеть тихо и, следуя по стопам Харуки Мураками, слушать песню ветра.
Девушка покорно слушает, но пока не может сказать, что правильно слышит. Слова, сказанные учениками, в том числе и ею самой, в сознании Эльзы скачут туда-сюда бойкими воробьями и одновременно и являются изысканными дифирамбами воздушной стихии, и барахтаются совершенно от нее отдельно. Полноценно приложить одно к другому у Линдеманн пока не выходит. Почитающая себя полным дилетантом девушка пока по этому поводу особенно не расстраивается. Рассудив, что было бы странно, если бы все получилось с первого раза, а посему отсутствие немедленных магических всплесков – это вполне себе нормальное явление, Эльза просто сидит, блаженно вытянув ноги и рискуя подставить мастеру подножку, и дышит. Позволяет ветру трепать волосы, создавая на голове у немки высокохудожественный (или не слишком) бардак, и думает, что такая прическа будет по-своему очаровательной. Может быть.

Райан до последнего боялась, что её слова мастер признает к делу не относящимися. Так часто бывало в школе - девушке заявляли, что фантазировать (а иногда говорили и хлеще - бредить) её никто не просил. О'Мера с упрямством наступающего на одни и те же грабли твердолобого барана забывала, что в монастыре уроки совсем иные и мастера часто готовы принять ответ, какой бы причудливой вязью слов он не оброс по дороге. Так и сейчас, Елена не сделала девушке ни одного замечания. Из самых начинающих мастер вовсе никого и ни в чем не упрекнула, сосредоточив критику на более опытных учениках. Словно полная неосведомленность в вопросе магии воздуха покрывало Райан и её товарищей по заданию тонкой, незаметной глазу, но крайне действенной броней неприкосновенности. Ирландка прислушалась к самой себе, оценивая новое, внезапное ощущение - когда ты не только ни в чем не виновата, но и ещё какое-то время не можешь оказаться виноватой просто по определению. И если это чувство неуязвимости, пусть и временной, не станет крыльями, значит, вообще девушке было нечего делать на этом занятии. Взлететь не выйдет.
Подражая сидящей рядом ученице - красивой, с угольно-черными кольцами густых волос, выглядящей так уверенной в себе, что все стихии должны были по одному только мановению гибкой руки падать к нежным коленям, - Райан тоже вытянула ноги. Покачала ступнями туда-сюда, расслабляясь, а потом закрыла глаза и попыталась соединить в своём сознании все, что до этого было сказано, сплести в единое целое. Представить, что порывистые прикосновения ветра к щекам - это игра бесплотных рук, которые нельзя перехватить, рук, пользующихся своей безнаказанностью и смело охлопывающих всё тело; это азарт, вскипающий в крови бесшабашными пузырьками от шампанского, взлетающий с губ эмоциональными вскриками и дарующий невероятную легкость, это столько слов и состояний сразу, что не пересказать одним горлом, не охватить одной душой... И Райан казалось, что с каждым новым вплетенным в общую картину образом ветер наполнял ее изнутри все сильнее, еще чуть-чуть - и останется только, раскинув руки, броситься к нему в объятия, отрываясь от земли.

С неконкретной и расплывчатой теорией, которую сейчас как раз требовалось усердно осваивать. у Линор, признаться, было все не слишком хорошо. Ирландке требовалась задача прямая и четкая, к которой можно было бы тянуться конкретной и беспощадной, как хлыст, мыслью. А вот так абстрактно, сгрести в охапку кучу определений и из них выудить нечто трепетное и неуловимое, но очень нужное - это как раз была цель из тех, которые Уэст даже просто осознавала со скрипом. Какое уж там "тянуться к ним мыслью", их вообще умом толком не охватить.
Тем не менее, Линор честно попыталась эту неосязаемую задачу осилить. Уселась на циновке поудобнее, поджав под себя ноги - почему-то именно эта поза казалась девушке наиболее подходящей для решения сложных умственно-духовных задач - и задумалась. Ветер, да? Что там про него говорили-то?... Потерявшаяся в нагромождении определений Линор не сразу вспомнила, что сама-то говорила. Легкий, точно. Легкий, неуловимый, переменчивый... Словно в подтверждение последнего слова ветер, до этого просто самозабвенно полоскавший волосы Линор, изловчился и всю рыжую копну волос перебросил ей на лицо. Уэст, не слишком оценившая такой порыв, но с улыбкой отметившая его неожиданную своевременность, принялась фыркать, отплевываться от лезущих в рот прядей и пытаться руками отвести волосы от лица. И все время, пока ирландка сражалась со своей прической, ее не покидало странное ощущение - что ветер не просто дует, а холодом ввинчивается внутрь ее головы через затылок и мятной прохладой стекает в горло. Причем неприятным это ощущение Линор бы не назвала - да, необычное, не каждый день с таким сталкиваешься, но не более того.

- Кто халтурит? Никто не халтурит! - протестующе взвизгнула Кортни, ныряя головой вперед в попытке достать мертвый мяч, который ей послал Аурел. Только сейчас девушка в полной мере оценила всю сложность и подлость выданного им задания. Тут и в спокойной обстановке так запросто не разберешься, куда да как пытаться ветер послать, а уж когда мяч и руками-то не поймать - тут уж все одно ничего не поделаешь, хоть футболку на груди рви в попытках как можно мощнее проявить свою магию. Это была подачка-неберучка, клянусь вам, коварный красавец сделал все, чтобы меня подставить. Ну и что, что я первая начала. Зато я получаюсь главная пострадавшая.

"Подачку-неберучку" Кортни, что предсказуемо, упустила. Не дотянулась до мяча даже руками, чего уж там говорить про магию Воздуха, до нее и вовсе даже мысль добежать не успела. Янг рухнула лицом и локтями в землю, а проклятый мяч запрыгал у самых кистей рук, издевательски касаясь кончиков пальцев своим гладким полосатым боком. Я больше не уверена, что хочу оставаться сообразительным чаем. Это слишком накладно, и вообще во мне нет столько мозгов. Согласна на невыигрышную роль тупенького лайма, с него спрашивают меньше. С огорчённым пыхтением Кортни приподнялась на локтях, перетекла в упор лежа и принялась отжиматься, попутно ругая напарника: - А все ты - раз! - виноват в моем позоре - два! Кто ж так подает? - три! Кто из нас двоих тут опытный маг - четыре! - и должен держать нашу бестолковую парочку на плаву? - пять! Слушай, а сколько раз я вообще должна отжиматься за ошибки, напомни?

Аурел, в свою очередь, мог поклясться, что ничего не делал и специально выставить напарницу криворукой неумехой не пытался. Это был тот редкий случай, когда отмазка "оно само" не просто работала, а описывала ситуацию на все сто и даже двести процентов. Все в целом так сложилось - им дали задание, которое они с Кортни оба не вполне понимают, как делать, не очень четко умеют пользоваться своей магией и своими возможностями, что только увеличивает возможность форс-мажора. Вот на него и напоролись. в результате всех этих полуслучайных пинков мяч был просто обязан закрутиться черт знает как и превратиться в неберущийся. Вот и превратился, причем не затягивая, и выпал Кортни на прием, вот и весь сказ.
- Виноват, не спорю. И даже отожмусь вместе с тобой, чтобы ты видела, как я тоже неправ, - не стал спорить Аурел. Тоже принял упор лежа и бодро нащелкал свой десяток отжиманий, как раз пока Кортни, старательно ругая юношу, успела осилить свои пять штрафных. - Вот сколько уже отжалась, столько и должна, все, хватит стучать коленями по земле. Вставай, продолжаем, - призвал девушку Аурел. И мысленно приготовился к тому, что сейчас схлопочет в ответ тоже особенно подлый мяч, до которого так просто будет руками не достать. В связи с этим стоило подумать о том, можно ли бить ветром не вплотную к руке, а на некотором от нее расстоянии. И Аурел честно постарался об этом подумать, хотя заранее знал, что много времени на размышления Кортни ему не даст.