Ангелы нас будут любить, девочки рядом - уже никогда

Эва подперла подбородок ладонью и задумчиво посмотрела на соседку по комнате. Доминика медленно, но верно сползала в предкоматозное состояние. Оставлять ее в таком виде на ночь глядя Эве не хотелось совершенно. Во-первых, в ночи расстроенной Доминике может взбрести в голову начать жевать сопли, громко и с рыданиями. Хотя, вроде бы, за такими сентиментальными склонностями девушка раньше замечена не была. Но с другой стороны, она раньше и грустно впасть в вертикальную кому не пыталась. Так что чем только черт не шутит, тут уже все может быть.
Во-вторых - да хрен ее вообще знает, что может в голову прийти этой разочарованной в жизни девушке. Может, она как уснет, так потом поутру и не проснется. И доказывай потом, что крысиным ядом ты соседку не травила и вообще любила ее больше света солнечного. С трупом на руках такие заявления, даже правдивые и сделанные от чистого сердца, начинают звучать неимоверно фальшиво.
Сперва Эва попыталась завязать разговор, надеясь, что Доминика как-нибудь незаметно выболтает свои боль и тревогу, успокоится и расслабится. Увы и ах, и смачный кукиш. Соседка ерзала на своей циновке так, словно хотела обернуться дождевым червяком, повинуясь ругательствам бандерлогов, уползти от вопросов подальше, забиться в самую дальнюю щель и там зачахнуть. Короче говоря, душеспасительная беседа обламывалась сразу же. И надо было из кожи вон вылезти, а придумать другой способ соседку расшевелить.
- Если бы я была прошаренным медиком, как в "Криминальном чтиве", я бы тебе вколола адреналин внутримышечно. Внутрисердечно, - доверительно сообщила Старк. - Но чего нет - того нет. Придется реанимировать другими способами. Надеюсь, ты еще не совсем обмякла и сможешь в случае чего прийти на помощь? Например, если от меня начнут отрывать руки и ноги, как лепестки от ромашки? Ты же меня не бросишь, а?
Закончив задвигать пронзительную речь, Эва взяла наперевес подушку, вышла в коридор и огляделась, подыскивая подходящих жертв. Жертвы нашлись очень быстро - за дверью напротив кто-то впечатляюще галдел и голосил, опрометчиво позволяя к себе прицепиться. Старк убедилась, что Доминика все время будет ее видеть, подскочила к двери, из-за которой доносился гомон, прицельно пнула дверной косяк и рявкнула: - Хватит орать! Чего орете? Здесь люди спать пытаются! Кто орет там, я спрашиваю?

Орала Ирина. И отнюдь не потому, что желала перебудить весь корпус и акустической волной вышвырнуть на мороз без тапок и исподнего. Просто по состоянию души - оно у Рейн всегда было щедро громкое. К тому же, вопли шли не просто абстрактно в пустоту, а вполне себе целенаправленно. Ирина вещала. Пересказывала Райан свои сегодняшние приключения и все, что хотя бы кое-как на приключения тянуло. Стараясь заинтересовать свою соседку, трогательно нахохлившуюся, как воробушек, Ри не просто говорила, а пыталась красочно представлять в лицах. И, распаляясь, начинала орать все громче и громче. Пока у Райан не хватало духу сделать замечание, Ирина продолжала неосознанно выкручивать самой себе тумблер громкости все дальше и дальше, в поисках максимума - при условии, конечно, что природа в этом месте нежданно-негаданно не допустила ляпсуса и предельная громкость у Рейн таки существовала.
Когда в дверь истерично заколотились с той стороны, Ирина аж поперхнулась недосказанными словами от неожиданности. И с интересом прислушалась к крикам из-за другой стороны двери, оценивая способности внезапно нарисовавшейся конкурентки. Вокальные данные были выше всяких похвал, чего уж там скрывать. Но слушать конкурентные вопли совершенно не хотелось; тем более - конкурентоспособные вопли.
Распахнув дверь, Ирина обнаружила в коридоре невысокую девчонку с подушкой наперевес. Удивительно даже, где в этой субтильной малышке такая громкость помещалась. Но выяснять эти интригующие анатомические подробности Ирина сейчас не планировала совершенно. Подбоченившись, Рейн с вызовом поинтересовалась: - А чо, у вас в детском саду настал тихий час? Хочу и ору! Моя комната, моя глотка, мои правила! Пшла на##й отсюда! - и, бесцеремонно ухватив худенькую девицу за плечи, Ирина рывком развернула ее, к себе задом, в коридор и к зазывно открытой напротив двери - носом. И, так уж и быть, великодушно удержалась от того, чтобы придать мадемуазель ускорение пинком пониже спины.

Как бы Доминика ни пыталась корчить из себя железную валькирию, Терминатора в юбке и прочая, и прочая, иногда всё же никаких сил не было, чтобы и дальше прикидываться нержавеющей кувалдой. Иногда обстоятельства требовали сесть и качественно, слезливо распустить сопли. Выдуманная романтическая история, рассыпавшаяся в хлам при первом же столкновении с реальностью - самое то, чтобы включить Ниагару.
Лакруа, правда, не ревела. Но глаза у француженки были на мокром месте, буквально ткни пальцем - и слезная сантехника, не выдержав напора, выпустит на свободу целый водопад.
Если бы Эва была из тех соседок, которые каждым чихом и охом, исходящим не от них, недовольны, девушки бы сейчас переругались вдрызг, причём без каких бы то ни было усилий со стороны Доминики. Но Старк, к счастью, была девчонкой отличной, с Доминикой они ладили отлично. И то, как сейчас Эва старательно приплясывала рядом, стараясь поднять француженке настроение, Лакруа расценивала как вежливый жест, к которому отчасти обязывает дружба. Поволнуется и перестанет.
Поэтому когда Эва сперва загадочно попросила в случае чего не бросать ее на произвол судьбы, а потом взяла подушку и с ней наперевес отправилась в коридор - Доминика проводила ее удивленным взглядом, не понимая, что за план родился в голове у подруги и почему он может включать в себя потерю конечностей. Но когда Эва виртуозным жестом выудила из-за двери напротив высокую рыжую крикунью, Лакруа напряглась, почуяв, что дело начинает пахнуть керосином. И поднялась с циновки, подходя ближе к двери - на случай, если одними криками дело не ограничится и спорщицы плавно перейдут к рукоприкладству. Рыжая, впрочем, уже пустила руки в ход - но пока на отрывание конечностей и избиение беспомощной оппонентки это не тянуло, можно было к боевым действиям пока не переходить.

Райан поладила с Ириной лучше и подружилась крепче, чем вообще могла мечтать, когда впервые поняла, что ее подселили к скандальной рыжей бандерше. Отношения, изначально бывшие прохладными и натянутыми, вдруг стали стремительно теплеть, меняя место жительства с ледовитой Арктики на жаркую Сахару. Ирина, вдруг проникнувшись теплыми чувствами, начала возиться с Райан, словно с бестолковой младшей сестрой, и ирландке эта забота ужасно нравилась. Как будто грубоватые заботливые жесты Ирины окутывали Райан большим теплом и защищали надежнее, чем вежливое внимание Ровены. Впрочем, наверное, отчасти так оно и было. К тому же, Ровену девушка не видела уже столько дней, что никакой кровати бы не хватило, чтобы ставить зарубки. Ирина же была рядом каждый день - смеялась, балагурила, то и дело с кем-то ругалась так, что, в понимании О'Меры, давно уже должна была нажить целую армию кровных врагов. И то и дело напоминала, что в случае чего Райан может смело жаловаться ей на кого угодно. Ирина походила на удивительный гибрид старшей сестры и старшего брата - заботливая и грубая одновременно, и в кратчайшие сроки ухитрившаяся стать для ирландки самым родным в монастыре человеком.
И на театр одного актера, который рыжая частенько устраивала по поводу и без, Райан, пока Ирина допускала ее в первый ряд зрительного зала, всегда смотрела с удовольствием. Рейн была возмутительно живой, нескромно и громко, энергия плескала из нее через край. И Райан, глядя на этот неуемный гейзер, сама ощущала прилив сил.
Но так ужасно не любила, когда рядом начинали напоминать о том, что быть такими живыми - неприлично.
Когда за дверью раздался стук вперемешку с воплями, О'Мера инстинктивно съежилась. И следом за Ириной подбежала к двери - чтобы робко пискнуть в направлении коридора: - Простите!...
Ирина же, как и ожидалось от ее скандального амплуа, признавать, что она могла кому-то там помешать, и угомониться не пожелала. Напротив, бросилась спорить. И даже с руками полезла. Райан неуверенно топталась за спиной у Ирины и мучительно пыталась решить: в случае чего ей нужно будет как можно скорее оказаться подальше от эпицентра боевых действий - или все-таки остаться и по мере своих воробьиных сил поддержать подругу?

На выкатившихся из-за двери девушек, одна из которых тут же, накручивая саму себя, заорала, а вторая принялась тихим, чирикающим голосом извиняться, Эва посмотрела слегка растерянно, не вполне понимая, как эти две противоположности уживаются в одной комнате и даже, судя по относительному в комнате порядку, не пытаются время от времени друг друга удушить. Но тут же снова напружинилась, готовясь вступать в драку - которая, судя по всему, непременно намечалась. Потому что на Эву наорали, Эву обхамили и в финале весьма недвусмысленно выставили подальше в коридор. Что давало железный повод развивать скандал дальше.
- Ты меня руками-то не хватай! Без рук, шпала, я попрошу вас! - возмутилась Старк, пытаясь упереться в пол пятками, но все равно выезжая в коридор. Вырваться из цепких пальцев рыжей нахалки не получалось, поэтому как вариант отпадало и отмирало сразу же. Точно такая же история получалась с попытками ткнуть локтем назад и попасть врагу куда-нибудь в интересное место - ишь, отрастила себе длиннющие руки, дылда, и не дотянешься до нее. Словом, территорию Эва сдала довольно быстро. И вести ответные действия смогла не сразу.
Оказавшись в коридоре, Эва резво развернулась, готовая продолжать натиск. Как следует размахнулась подушкой, которую так и держала в руках, и что было сил приложила нахалку по рыжей голове. Огненно-рыжие волосы девицы тут же наэлектризовались и встали дыбом. А Старк, переходя в оборонительный режим, обеими руками выставила подушку перед собой, словно щит, готовясь отбиваться. Чутье недоделанной шаманки подсказывало Эве, что вот тут уже одними воплями дело не ограничится.

В качестве силы противодействия Райан, при всей своей трогательности, выступать не могла никак. Когда Ирина накручивала саму себя на скандал, то становилась похожа на пущенный под откос груженый вагон - ни руками, ни лбом с разбегу уже не остановишь. А тут Ирину еще и старательно накручивали извне. Невысокая и рыжеватая девица определенно тоже лезла в драку, явно и недвусмысленно. Во всяком случае, Рейн казалось, что мадемуазель с подушкой делает все, чтобы в конечном итоге поймать лицом оплеуху.
Драться при хрупкой и трепетной Райан, тем самым косвенно вовлекая ее в драку, было как-то неправильно. Невежливо, что ли. При любой другой соседке Ирина даже не задумалась бы о такой фигне, как вежливость и все такое прочее, но воробушек Райан была случаем отдельным. При ней как-то хотелось вести себя более порядочно, чтобы окончательно не травмировать психику ребенка дурным примером. Поэтому Рейн крепилась как могла, выставляя крикунью из комнаты с минимально возможным рукоприкладством. Крепиться получалось ровно до тех пор, пока девица не врезала Ирине подушкой по голове - с разворота и с лихим свистом, как тот еще киношный мастер боевых искусств.
Первым делом Рейн возмущенно разинула рот, на несколько секунд замирая в растерянности, пока организм разбирался в собственных рефлексах и решал, что уместнее сделать дальше: яростно наорать или сразу отмахнуться в ответ. Победили рефлексы драчливые. Растопырив руки, Ирина уперлась ладонями в дверную раму и, подпрыгнув, толкнула мелкую драчунью пятками в живот, а точнее - как раз в удобно подставленную подушку. Синяков наставить это было не должно, а вот кое-какой разум вбить в чужую прикидывающуюся брюнетистой голову - вполне возможно.

К раздающимся из коридора воплям Доминика прислушивалась всё более и более настороженно, потихоньку заканчивая хлюпать носом и переходя к тому, что надо бы собрать себя, наконец, из кусочков в единое целое и выйти посмотреть, не намечается ли там ненароком грандиозного скандала и не пора ли уже вмешиваться и спасать соседку. Судя по тому, как нарастала громкость криков - ещё чуть-чуть, и спасать будет поздно и некого. По меньшей мере, Эва уже точно должна была выкричать наружу всю себя, такой громкости в ней, как казалось француженке, не должно было помещаться просто физически.
К тому моменту, как Лакруа всё-таки сподобилась перенести своё физическое присутствие в коридор полностью и наконец тоже обозначить себя на линии фронта, девушки успели перейти от воплей к действиям. И на глазах у Доминики невысокая Эва дерзко шарахнула значительно превосходящую её в росте соперницу подушкой по голове, взметнув чужую прическу ярким, бестолковым взрывом. Рыжая раскрыла рот, замерев на несколько мгновений с бардаком на голове и выражением бесконечного удивления на лице - а потом, да так резво, что вмешаться Доминика не успела, пнула Эву в ответ. Хорошо, что попала в так заботливо захваченную Эвой из комнаты подушку, иначе могло бы быть хуже - но и так получилось неприятно. Благо, здесь Лакруа не опростоволосилась и вовремя подсуетилась, поймав подругу на лету и не позволив ей вколотиться ни в дверной косяк, ни в стену. И, не отвлекаясь на то, чтобы принять инициативу и продолжать скандал, поспешила спросить у Эвы: - Ты как? В порядке? Цела?

От скандала Райан попыталась было спрятаться - но прятаться было откровенно негде. Спина Ирины, обычно служившая О'Мере самым надежным укрытием в любой сложной и непонятной ситуации, сейчас как раз находилась в эпицентре крика. А прятаться от бури в самом ее сердце невозможно, там тебя только вернее разметает на ошметки. Здесь было бы вернее, не оглядываясь, бежать и прятаться в самых дебрях густых джунглей, чтобы буря могла тебя настигнуть, только вырвав с корнем этот тропический лес - но все-таки бросать Ирину было, наверное, некрасиво. Ирландке казалось, что тактическое отступление в глубокий тыл - не тот жест, который ждет от нее подруга. Поэтому Райан продолжала топтаться рядом, трагически заламывая руки и не зная, следует ей попытаться всех примирить или же лучше взять в руки что-нибудь, похожее на оружие, и становиться бок о бок с Ириной защищать свои границы.
Надежда на возможное примирение растаяла, как только ссора скачком перешла к драке, тем самым положив конец и метаниям Райан. Поняв, что потасовки не избежать, О'Мера встала у Ирины за плечом, стараясь выглядеть не испуганной, а храброй. И шепнула подруге на ухо: - Я, конечно, не возмещу собой триста могучих спартанцев, но готова слушать тебя так же верно, как царя Леонида, и постараюсь наши маленькие Фермопилы не сдавать. Что мне понадобится для ведения боя? Алебарды, гранаты, пулеметы?

Хотелось бы саму себя похвалить, но было откровенно не за что. Отчетливое желание прописать нахалке чем-нибудь тяжелым в табло так и читалось у рыжей крикуньи в широко и изумленно распахнутых глазах. Закрыться подушкой как щитом было первой естественной и очень логичной реакцией. Хороша была бы Эва, если бы принялась нещадно тормозить именно в этом моменте и в результате получила бы смачный пинок в живот - от такого как бы все нутро наружу не вылетело. Сейчас же повезло, удар пришелся в подушку. Но от того, что подушка его заметно смягчила, сильным он быть не перестал. Через коридор Эва полетела ласточкой, и ей очень повезло, что Доминика к этому моменту все-таки успела выйти из комы и поймать соседку. Иначе без неприятностей бы не обошлось. Как минимум Старк бы поприветствовала затылком стенку и схлопотала шишку; как перспектива - шишкой бы не ограничилась.
- Спокойно, - постановила Эва, выбираясь из цепких объятий Доминики. Убитой насмерть валлийка себя не чувствовала, но вот насмерть разобиженной - еще как. - Только спокойствие. В Багдаде все прекрасно, и арабская ночь тиха и безмятежно. Временно. Потому что щас я эту мадемуазель убью. Готовь мешок для трупа, будем выносить через окно и через кусты, - и, порадовав Доминику этим заявлением, Эва ринулась в атаку с удвоенной энергией. Махала подушкой как оглоблей, даром что та была мягкой и для проламывания черепов не приспособленной, и старалась каким-нибудь движением поудачнее еще раз вмазать рыжей по взлохмаченной голове. Уж больно хорош был эффект в первый раз.

Алебарды? Гранаты? Пулеметы?
Не удержавшись, Ирина заржала в голос. Она, конечно, знала, что стоит оставить Райан без присмотра, и девушка тут же перевернет и смыслит ситуацию по-своему, подкрепив ее неожиданным выводом. Особенно неожиданно в ситуацию пытались вклиниться алебарды, в основном, их присутствие в рассуждениях Райан и вызывало у Ирины нервный хохот. Продолжая ржать, рыжая кое-как сдавленно уточнила: - Откуда такой богатый выбор, родная? Никак ты завела оружейный склад у себя под подушкой?
Хотя отмахиваться от чужих истерик алебардой, широко и от всей души - признаться, это звучало заманчиво.
За всем этим лёгким налетом сюрреализма Ирина напрочь упустила момент, когда крикунья из комнаты напротив вновь бросилась в атаку. В этот раз давящаяся хохотом Рейн реагировала ещё дольше и тупее чем в прошлый раз - казалось бы, уже знала о наклонностях соперницы бросаться в драку, должна была сразу сориентироваться, но нет, не сделала. И прежде чем наконец отмерла, успела схлопотать подушкой в нос аж два раза. Один раз, когда пропустила широкую дугу, которую мелкая девица прочертила подушкой наотмашь, и второй раз словила тут же, с возвратного движения. В этом месте Рейн рассвирепела, вцепилась в подушку и что есть сил рванула на себя, так, что затрещала наволочка. План был прост, как веник: отобрать у истерички, после чего этой же подушкой отходить её по ребрам. И по глупой башке заодно, авось, в черепушке что-нибудь сдвинется в положительную сторону и мозги лучше работать станут.

Райан, несмотря на то, что с написанной на лице некоторой долей решимости исправно топталась у Ирины за плечом, в драку вступать не спешила. Что по собственным ощущениям, что по свидетельствам рыжей - наносить резкие и решительные удары что руками, что ногами О'Мера была не способна, слабо понимая, как именно это делается, и едва ли не всем своим существом отторгала такую необходимость. Ирландка могла, пожалуй, выступать разве что в качестве моральной поддержки. Выкрикивать непримиримые лозунги, исполнять воинственные танцы и размахивать на заднем плане боевым знаменем. Большего ожидать от хрупкой ирландки было попросту нерационально и наивно. Если заварится серьёзная потасовка, девушка в ней будет не более чем грушей для ударов и полигоном для синяков.
Пока Ирина и её соперница усердно перетягивали подушку, Райан только топталась чуть в стороне, испуганно ойкая на одной ноте и думая, что зря она предлагала пулеметы и алебарды. Когда дерешься так близко и тесно, с ними будет просто не развернуться. Здесь бы что-нибудь крохотное и бойкое. Скрытый клинок ассасина, выскальзывающий из рукава острой тенью. Миниатюрный дамский пистолет, легко прячущийся в складках одежды... В этом месте Райан усердно замотала головой и пробормотала: ; Это думаю не я. Это всё предчувствие битвы, оно выворачивает разум наизнанку и затягивает туманом войны. Язык битвы - не мой язык. Я не могу на самом деле на нем думать.
И всё же ирландке тоже пришлось перейти к рукоприкладству - когда девушки из комнаты напротив навалились на Ирину вдвоём. Райан завизжала, протестуя против такого численного перевеса, схватила первое, что попалось под руку - первой оказалась висящая на крючке у двери куртка - и швырнула куда-то поверх рыжей головы, смутно надеясь, что та в кого-нибудь попадёт и чем-нибудь поможет.

Маленькой и легкой Эве в драке приходилось нелегко. Более мощная соперница мотала валлийку вместе с подушкой вправо-влево, почти как лев - дохлую газель. От такой болтанки Старк, кажется, даже начинало всамделишно мутить. Эва пыталась упираться, но проскальзывала пятками по полу и толком ничего противопоставить рыжей не могла. Это было примерно так же наполнено смыслом, как держать трактор на веревочке и пытаться его остановить, когда он начинает куда-то рваться. Если ты дохлая, как тараканиха, то сопротивляться не выйдет.
И даже несмотря на то, что сзади на помощь подоспела Доминика, в таких-то условиях - Эва никак не рассчитывала, что ей навяжут еще одного противника. И без этого тяжко было. Поэтому, когда ей невесть откуда прилетела в лицо какая-то тряпка, закрывая обзор и окончательно дезориентируя и без того взболтанную, как сок перед употреблением, валлийку - Эва, окончательно разозлившись, издала протяжный протестующий вопль, рисуя приманить им, как включенной сиреной, все местное население, с полным составом мастером во главе, и замотала головой, стряхивая приземлившуюся на лицо куртку.
На боевой вопль, как видно, ушли остатки мозгов. И Эва не придумала ничего лучше, чем прыгнуть в рыжую лбом вперед, пытаясь затолкать ее если не совсем в комнату, то хотя бы в дверной проем. Где-то в глубине здравого смысла предполагалось, что узкий створ двери помешает сопернице махать руками все так же активно, и Эву станет болтать чуть поменьше. А там, когда угроза медвежьей болезни отступит, может, получится и еще какой гениальный тактический ход придумать.

То, как лихо кучерявая мулатка двинула ее по рукам, Ирине не понравилось совершенно. Брюнетка била как-то особенно неприятно, с каким-то исключительно паршивым оттягом, и кожа, поздоровавшись с ее хлесткой ладонью, тут же начинала гореть, словно ее растерли красным перцем. Рейн попыталась дать сдачи, дергая локтем в сторону и одновременно не желая отпускать подушку, которую до сих пор перетягивала, как канат, - получилось, откровенно говоря, хреново. А тут еще и что-то полетело поверх головы, и Ирина вдруг поняла, что это в потасовку включилась Райан и из комнаты бомбардирует соперниц всем, что под руку попадется.
- В драку не лезь, дуреха! Воробушек! Отойди подальше, пока тебе не прилетело! - рявкнула Ирина, боясь, что самоотверженную дурочку действительно кто-нибудь случайно зацепит, а то и вполне намеренно стукнет по голове. В попытках не подпускать свою хрупкую подругу близко к заварушке рыжая проморгала чужой отчаянный бросок - и мелкая валлийка влетела ей лбом в подбородок. Хорошо хоть, с маленького расстояния не успела как следует разогнаться, а то ведь, пожалуй, выбила бы Ирине зуб-другой. Лоб - кость хорошая, прочная, вполне для таких целей подходящая. Спасая зубы, Рейн дернулась назад, споткнулась о порог и с высоты своего немаленького роста плашмя грохнулась на пол. Так ударилась затылком, что в голове зазвенело - и мозг, кажется, от такого пируэта разбился о стенку черепа всмятку. В падении Ирина крепко ухватила рыжую валлийку за голову, пытаясь удержаться за эту тростинку словно за грот-мачту. И, несмотря на отчаянный звон в побитой башке, рук разжимать не собиралась.