It's been a hard day's night

В гостинице был ужин, во время которого Вэньхуа хотел лишь быстрее уйти и остаться наедине с Мэйлин. Потому что он был не в силах поддерживать разговор, не особо хотел есть, и просто чувствовал дикую усталость и дрожь после напряжения прошедшего дня. В номер принесли парю блюд с закусками, пиво и даже какую-то одежду на смену. Вэньхуа договорился с Таем. что утром они заберут Майка, а до утра было время для отдыха.

Гостиница была безопасным местом. В ней было много людей Чжу сяншена, она находилась в городе, где военные контролировали ситуацию, и в ней даже был телефон с междугородней связью, по которому, правда, не хотелось никому звонить.

Вэньхуа первым зашел в номер, вставил карту в выключатель электропитания и придержал дверь, пропуская Мэйлин. Плиточный пол был устелен ковром, над большой кроватью висел кондиционер. Шкаф, небольшой стол, пара стульев, телевизор, дверь в санузел. Кусочек мирной жизни на одну ночь. За окном сияли огни города. Не такого огромного, как Пекин или Чэнду, но все равно города. Шумели редкие автомобили.

- Не верю, что все это происходит с нами, - сказал Вэньхуа.

Мэйлин через силу заставила себя поесть, потому что чувствовала ужасную слабость, но лишь вяло поковырялась в своей тарелке, невпопад отвечая на вопросы близнецов, особенно Тео, который все пытался вызвать ее на разговор и тем самым растормошить. Мэйлин наконец сказала, что очень устала и хотела бы отдохнуть и выспаться после этого бесконечного дня, а еще хотелось сходить в настоящий, полноценный душ с горячей водой, потому что ей казалось, что все события за сегодня осели на коже липкой маслянистой пленкой, а в волосах снова был песок. К тому же у нее болели спина и ноги, что тоже не улучшало ее и без того подавленного настроения. Она сразу же отправилась в ванную комнату.

- Я уже не верю, что это когда-нибудь закончится, - Мэйлин сняла с себя пыльную рубашку, что была надета поверх хирургической куртки и небрежно кинула ее в раковину с таким остервенением, как будто это она была во всем виновата. Ей хотелось избавиться от всего, что было на ней сегодня, потому что все напоминало об пережитом ужасе.

Мэйлин долго смотрела на себя в большое зеркало на стене ванной. Затем распустила собранные в тугой пучок волосы и уставилась на эти длинные черные волны, затем взглядом нашла ножницы и прикусила губу.

- Можно я сначала схожу в душ, пожалуйста? - попросила Мэйлин у Вэньхуа. Ей казалось, что этой просьбой она его может обидеть, потому что не может, просто ну не может пока говорить о произошедшем. - Поговорим потом, хорошо, иначе я сейчас снова расплачусь?

Мэйлин была единственным человеком, кто мог сейчас понять то же, что чувствовал он. Они были вместе весь день, как сиамские близнецы. И Вэньхуа понимал, почему Мэйлин нужно было просто побыть в душе и смыть с себя грязь этого дня.

- Конечно иди, - ответил он.

Вэньхуа снял с себя грязную рубашку, которую оставил в прихожей, затем подошел к окну и закрыл его, чтобы не слышать шум и не мешать кондиционеру. Он чувствовал оцепенение, близкое к отупению. Он не был готов к тому, что происходило в этот день. И даже то, как он смог выжить, бросившись в пропасть, было менее важно, чем все, что ему приходилось переоценить, анализируя день целиком.

Его профессия приучила его ценить каждую жизнь. Бороться до последнего, делать невозможное, любой ценой вытягивать людей с того света. А сегодня он видел тех, для кого чужая жизнь не значила ничего. Он был в ситуации, когда своя жизнь была важнее чужой, и он видел столько трупов, сколько прежде никогда не видел в одном месте. Даже на практике в анатомичке. Ему было трудно все это осознать и принять. Он хотел вернуться обратно, в тот мир, который знал и к которому привык. От которого оставалась только Мэйлин, не менее напуганная и уставшая, чем он сам.

Мэйлин закрыла дверь ванной. Следом за рубашкой в раковину отправилась и другая одежда, а потом Мэйлин включила воду, сделав ее очень горячей, и встала под душ, закрыв глаза и постаравшись не вспоминать обо всем, чему сегодня она стала свидетелем. Это было трудно, практически неисполнимо, потому что даже с закрытыми глазами она прекрасно видела мертвые тела, лужи крови, и слышала звуки выстрелов, каждый из которых уносил чью-то жизнь. Это словно отпечаталось на подкорке как еще одна татуировка, от которой не так-то просто избавиться.

Длинные волосы почти сразу же намокли и облепили тело, и от этого чувства стало почему-то еще противнее. Мэйлин перекинула их через плечо и подставила лицо струям воды, надеясь, что она смоет если не память, то хотя бы усталость и песок. Мэйлин вылила на себя, наверное, целых полбутылки геля для душа и шампуня, прежде чем ей показалось, что она достаточно чистая, чтобы выключить воду. Стало чуть-чуть легче, хотя бы с кожи пропало это мерзкое ощущение какой-то запятнанности.

Она завернулась в большое полотенце и промокнула сырые волосы. Зеркало немного запотело, и Мэйлин вытерла небольшое окошечко в середине, только чтобы видеть свое лицо. Она так плохо не выглядела даже после круглосуточной смены в госпитале, когда у нее умирали один за другим пациенты.

- Вэньхуа, помоги мне, пожалуйста? - попросила Мэйлин через приоткрытую дверь ванной. Где-то в глубине души она знала, что будет жалеть о своем решении, не сейчас, а как-нибудь потом. Но сейчас ей хотелось избавиться даже от этих длинных волос. Она взяла в руки ножницы и протянула их мужчине, после чего повернулась к нему спиной. - Если я сама, будет неровно. Где-нибудь по плечи, ладно?

Это был день, который разделил их жизнь на до и после. Который заставил многое переоценить, многое допустить из того, что казалось немыслимым. С этого дня Вэньхуа переставал быть просто старательным нейрохирургом, вырвавшимся в Пекин из Сычуани и получившим хорошую должность в хорошей клинике. Он становился хирургом, который работал на уважаемых людей Северной Столицы. В мире, где стреляли и убивали. И где очень везло, если удалось просто выжить.

Вэньхуа стоял у окна и ждал, пока Мэйлин выйдет из душа. Он подошел, когда она его позвала, и удивился её просьбе. Когда-то она говорила, что хотела остричь волосы, но он не думал, что сейчас она об этом вспомнит. Но он её понимал, поэтому не стал спорить. Ей очень шли эти длинные волосы, водопад черного шелка, струившийся по её спине. Вэньхуа нравилось смотреть на неё с распущенными локонами, а такой он видел её очень редко и только дома.

- Вот так? - спросил он, захватив одну из прядей двумя пальцами чуть ниже уровня плеч.

Мэйлин хотела как-то избавиться от мыслей об этом дне, для этого было хорошо все, что ей бы помогло. Он любил её волосы, но ее саму он любил больше.

Вэньхуа не стал ее отговаривать, хотя он много раз говорил ей, что ему нравятся ее длинные волосы. Мэйлин была очень благодарна ему за то, что он просто взял ножницы без лишних слов или споров и прикинул, какой станет будущая длина ее волос.

- Да, так, - можно бы было еще короче, но для начала сойдет и так. Главное, чтобы она смогла собрать их в хвост, чтобы они не мешались во время операций, ведь когда-нибудь, скорее всего уже завтра, придется вернуться к работе, и никого не будет волновать то, что ей не дают работать ее собственные волосы. Наверное, потом она все равно будет их снова отращивать, но сейчас ей хотелось от них избавиться, как от всей одежды, которая, казалось, пропахла порохом и почему-то кровью. Хотя скорее всего это было обманом чувств, но металлический привкус преследовал Мэйлин с того самого момента, как Майк оказался мертв.

Она угрюмо молчала, кутаясь в полотенце и ожидая, пока Вэньхуа закончит с ее волосами. Ей было нечего сказать, она бы с удовольствием просто забыла об этом дне, но знала, что это невозможно. Что это останется с ней на всю жизнь, даже тогда, когда они вернутся в Пекин и жизнь снова потечет своим чередом. Или уже не когда, а если они вернутся в Пекин? Одно она знала наверняка - она больше не та же самая Мэйлин, что была раньше, а какая-то совершенно другая, новая, и пока не могла понять, что с этой новой и незнакомой Мэйлин ей делать.

Вэньхуа кивнул и стал аккуратно стричь волосы Мэйлин. Мокрые пряди, похожие на перья неведомой птицы, падали светлый кафельный пол, все больше его закрывая. Вэньхуа старался обрезать волосы ровно, чтобы кончики составляли одну четкую линию.

Ему не приходилось стричь волосы прежде, но эта работа не казалась ему особо сложной, хоть ножницы были не очень острыми, и приходилось постоянно подравнивать локоны. Он взял с полки расческу, чтобы причесать девушку и подправить еще пару прядей, концы которых выбились из общей линии. Отражение Мэйлин в зеркале отличалось от того образа, к которому он привык, но это все равно была она. Уставшая и напуганная. Но не менее родная и любимая.

- Так тебе легче? - спросил Вэньхуа, вглядываясь в её глаза в отражении большого зеркала.

Он не знал, как еще мог ей помочь. Чувствовал, что примерно могла сейчас чувствовать она. Но не знал даже того, как все уложить в собственной голове. Вэньхуа заметил. что наконец-то перестали дрожать его руки. Это его сегодня особенно пугало, потому что прежде он считал, что научился справляться с дрожью в любой ситуации. Просто ему не хватало фантазии, чтобы представить ситуации, подобные сегодняшним.

В зеркало было видно, как Вэньхуа прядь за прядью отсекает волосы, которые падали на пол у босых ног Мэйлин. Волос на полу вскоре собралось очень много. Неужели это все с нее? Так много?

- Немного, - не сразу ответила Мэйлин, пытаясь разобраться в самой себе. Пока еще было непонятно, стало ли ей от этого эксперимента лучше, но она испытала удовлетворение от проделанной Вэньхуа работы. Она повела плечами, пытаясь привыкнуть к доселе неизвестному ей чувству, когда волосы не лежат ковром по всей спине, густые и тяжелые. - Очень непривычно. Может быть, завтра утром будет легче.

Ей хотелось выспаться, и желательно без всяких сновидений, от которых она будет просыпаться каждые полчаса. Такой сон не принесет отдыха. Лучше просто провалиться в забытье, когда не помнишь ничего из того, что тебе снилось, а утром встать бодрой и полной надежд на лучшее будущее. Мэйлин повторила это еще раз про себя - надежды на лучшее будущее. Звучало как издевка.

- Спасибо, что помог мне, - отражение в зеркале казалось чужим, Мэйлин никогда не стригла волосы так коротко, как сегодня. Если вдуматься, она вообще никогда не стригла волосы. Но одно правда было легче - было облегчение от того, что больше не нужно таскать на себе эту массу волос. Мэйлин провела рукой по своей спине, теперь, когда там не было этих волос, это было даже странно. - Давай я соберу их, и тоже пойдешь в душ?

- Я помогу, - сказал Вэньхуа.

В номере не было ни веника, ни совка. Он стал собирать волосы с пола и выбрасывать их в ведро, стоявшее возле раковины. Так было проще, когда чем-то занят. Хотя можно было оставить все как есть до утра, и горничные убрались бы сами. Просто это было важное, личное.

Когда порядок был более-менее наведен, Вэньхуа и сам пошел в душ. Он уже забыл, когда в прошлый раз мог просто так стоять и не слушать, не звонит ли телефон, и не думать, не много ли воды он тратит. Нужно было привыкнуть к шраму на груди, который пока казался чем-то совершенно чуждым, чего не было и не должно было быть. Шов был грубым, потому что у Мэйлин не было других вариантов, когда она проводила экстренную операцию вне операционной. Шрам напоминал о том, как близко здесь летали пули.

Вэньхуа накинул белый гостиничный халат и вышел из ванной, вытирая полотенцем взъерошенные волосы. Было чуть легче. Просто все события дня утра казались более далекими, как будто прошла минимум пара дней.

- Будешь пиво? - спросил он.

Для Вэньхуа алкоголь не был способом снятия стресса. Он пил крайне редко, со студенческих лет не напивался, и лишь изредка по выходным позволял себе пару бокалов пива. Но сейчас он понимал, что алкоголь поможет заснуть.

Мэйлин собрала с пола целый кулак своих собственных волос. В одной пряди, сырые, они выглядели как какая-то дохлая гадюка, от которой девушка быстро и не без скрытого удовольствия избавилась, выбросив в мусорное ведро. Она бросила взгляд на одежду в раковине, но решила с ней пока ничего не делать, чтобы не ворошить только вроде улегшиеся воспоминания прошедшего дня. Вообще-то она тоже планировала просто все это выкинуть и утром надеть ту чистую сменную одежду, что принесли в номер вместе с закусками и алкоголем.

Мэйлин вышла из ванной, чтобы Вэньхуа тоже смог принять душ, и подошла к окну, за которым был виден вечерний город, полный огней. Он хоть немного, но напоминал Пекин с его бурной ночной жизнью, не прекращающейся ни на единый миг, но все равно разительно от него отличался отчасти из-за понимания, что это все равно не Пекин и никогда им не станет. Мэйлин на пару мгновений прижалась лбом к прохладному стеклу, а потом задернула штору, закрывая гостиничный номер от возможных посторонних глаз. Ей хотелось спрятаться в какую-нибудь маленькую нору, хотя никогда раньше она не питала симпатии к небольшим узким помещениям с невысокими потолками. А еще Мэйлин дважды проверила, закрыта ли входная дверь на замок, прежде чем убедилась, что находится в относительной безопасности.

- Нет, не хочу, - отказалась Мэйлин, вздрогнув от неожиданности, когда Вэньхуа вышел из ванной и задал ей вопрос. Она не слышала, как перестала шуметь вода. Она взяла второе полотенце из ванной и принялась вытирать непривычно короткие волосы, удивившись тому, как быстро они теперь расставались с влагой. Не то что раньше. - Я лучше просто полежу.

Вэньхуа взял из холодильника одну банку пива и её открыл, затем сел на край кровати и посмотрел в стену над телевизором. Среди прочего его мучил один вопрос, который он не сразу решился задать.

- Мне кажется, я схожу с ума, - сказал он и сделал глоток пива. - Ты видела, что случилось, когда я его... столкнул? Что потом было?

Воспоминания были спутанными, а те, что удалось выудить из памяти были чересчур невероятными. Вэньхуа планировал после возвращения с госпиталь пообщаться с Циммерманом, потому что все произошедшее не могло не оставить следа на его психическом здоровье, необходимом для работы ничуть не меньше здоровья физического. Но одно дело наблюдаться у военного психиатра по поводу посттравматического стрессового расстройства, и совсем другое - рассказывать о галлюцинациях.

Если просто списать видения на попытку психики заменить слишком тяжелые воспоминания вымышленными картинками, не отвеченным оставался главный вопрос: как он снова оказался на горе, почему не упал в пропасть вместе с боевиком. Мэйлин была единственной, кто видел произошедшее со стороны, и все еще мог об этом рассказать.

Мэйлин прямо в полотенце забралась на кровать и, свернувшись в комок, устроилась на подушке так, чтобы видеть Вэньхуа. Тело наливалось усталостью и казалось очень неподъемным и неповоротливым. И очень-очень измученным.

- Я не видела, как ты его столкнул, я догадалась об этом уже потом, - ответила Мэйлин. Этого разговора она ждала с того самого момента, как все произошло, но до нынешней минуты было как-то не до него. А теперь, когда больше не нужно было думать о том, что делать дальше, неудивительно, что он сам как-то всплыл. Она вновь пережила то ужасное мгновение, когда поняла, что Вэньхуа упал в обрыв. В ней что-то сломалось внутри в ту секунду. Что она, наверное, никогда уже не сможет починить. Мэйлин поежилась, как будто замерзла, хотя ей было не холодно, а по спине пробежали мурашки. - Но я видела, что было, когда ты вернулся обратно. Точнее ты был в виде большой птицы, ястреба-тетеревятника. Наверное, когда ты упал, это подействовало как щелчок к тому, что ты начал превращаться в птицу из твоих снов. А потом ты превратился обратно в человека. Я думаю, что этот архетип daemen на самом деле было твоим вторым Я, звериным обликом. Он есть у каждого человека, просто не каждый в себе его находит.

Мэйлин плохо помнила, как произошло ее первое превращение, так давно это было, и к тому же она вроде бы вообще ничего не запомнила в тот момент. Но уж наверняка это было не что-то подобное тому, что испытал Вэньхуа сегодня. Это его и спасло в конечном счете, потому что позволило не упасть вниз вместе с тем, кто на них напал, а подняться в воздух выше и даже вернуться обратно.

- В первый раз это всегда очень плохо запоминается, потому что процесс превращения никак тобой не контролируется. А потом с каждым разом становится все проще запоминать отдельные моменты и учиться контролировать себя, когда ты вроде бы уже не человек, но и не полностью зверь, - почему-то Мэйлин было довольно трудно подбирать правильные слова, чтобы объяснить все то, что произошло с Вэньхуа на горе. Потому что для нее это было как-то само собой разумеющееся, а для него - новинкой, которую опять нужно было впихнуть в картину мира и сделать это по возможности настолько логично, насколько вообще возможно.

А вот на его вопрос она не очень хотела отвечать прямо, но и не могла врать. Он мог, конечно, и так уже по ее словам догадаться, что она знает об этой необычной магии, но Мэйлин чувствовала, что, несмотря на нежелание, она должна ответить честно. В этом мире, вставшем с ног на голову, все еще должно оставаться что-то неизменное, из той старой жизни. Хотя бы ее честность.

- Я много раз видела такое, - довольно скупо ответила Мэйлин и отвела взгляд. - На Тибете в монастыре, где училась врачеванию.

Там каждый второй превращается в какую-нибудь зверушку, потому что второе Я есть у каждого. Кто-то открывает его в себе, а кто-то ждет, пока все не случится само собой. Здесь как и со всей остальной магией - можно подтолкнуть, а можно просто плыть по течению, позволяя своим талантам самим раскрываться с течением времени.