It's been a hard day's night

- Не мало, конечно, - согласился Вэньхуа.

Он считал, что они смогли сделать чуть больше, чем позволяли условия и оборудование, так отличавшиеся от того, к чему они привыкли в Хусин. В госпитале не было даже нормального микроскопа. Набивая руку на операциях по поводу внутричерепных гематом, травм ЦНС и тому подобных катастроф, Вэньхуа терял квалификацию в точной микрохирургической работе, для которой здесь не было условий. Но дело было не в этом. Одна Люси спасла бы меньше пациентов с такими ранениями, чем они вдвоем.

- Я просто уговариваю себя, зачем нужно возвращаться в госпиталь, - признался Вэньхуа. - А это - неплохой повод.

Контракт предусматривал большую неустойку в случае, если бы они захотели вернуться домой раньше времени. Но были и более серьезные проблемы, потому что при расторжении контракта они оба рисковали карьерой, а Син цзынли в любом случае послал бы кого-то еще. И не факт, что тот же Ли за оставшийся год не нарвется сильнее, чем успел нарваться Вэньхуа, хотя бы начавший понимать, куда он попал.

Мэйлин заглянула в банку с пивом, словно пыталась найти в ней ответы на все мучившие ее вопросы, но вместо этого сделала еще один большой глоток. Пиво здесь было невкусным, но на голодный желудок и общую усталость довольно быстро ударяло в голову, отчего было намного легче переносить разговор, возвращающий в переживаниям прошедшего дня.

- Я стараюсь воспринимать это как необходимую интернатуру перед тем, как выйти на настоящую работу. Нужно потерпеть только один год, а потом мы вернемся в Пекин. Нам все равно придется вернуться в госпиталь и проработать там еще целый год. И по сравнению с тем, что было сегодня...в госпитале не так уж и плохо. Там есть люди, которые могут нас защитить, в отличие от той деревни, где мы оказались.

Это было попыткой убедить себя в том, что им действительно нужно вернуться. По правде говоря, Мэйлин считала, что у них просто нет иного выхода. Можно бы было отказаться от контракта и, не дожидаясь его окончания, уехать в Пекин, но это было угрозой для карьеры. В Пекине были и другие клиники, в которых можно было спокойно работать и довольно прилично зарабатывать, но они все были не такие большие и прогрессивные, как Хусин, и, скорее всего, на этом бы закончилась мечта расти, как врача.

- И там хотя бы есть кондиционеры, - закончила Мэйлин. - Не везде, конечно, но хотя бы в одной операционной.

- Да, кондиционеры - это тоже хороший повод, - ответил Вэньхуа и грустно ухмыльнулся.

Он допил пиво и пошел к холодильнику, чтобы взять еще. Мэйлин только начала пить свое, поэтому вряд ли ей нужна была следующая банка. Она была права, в госпитале была охрана, которая пока не подводила. Можно было сбежать в убежище, пока военные сами охраняли госпиталь. И тогда слышны только звуки выстрелов и взрывов. До поездки в деревню Вэньхуа ни разу не видел живых боевиков.

Пиво было крепким, крепче, чем привычные для Китая Янцзы и Циньдао. Более терпим и не таким вкусным, но вряд ли в этих краях можно было найти привычное. Мусульмане вообще не пили алкоголь, то есть завозили его только для иностранных гостей.

Вэньхуа всегда любил романы Ремарка. Ему казалось, что он понимает его героев, особенно опального хирурга-еврея Равича. А сейчас он вспоминал "Время жить и время умирать" и понимал, что любовь - не спасение от войны. Что невозможно забыться в чувствах к любимой женщине. когда вы оба под ударом. Потому что за нее еще страшнее. Мэйлин говорила правильные слова, она чувствовала себя все время ответственной за все. А Вэньхуа понимал, что не мог сделать ничего, чтобы её защитить. Чтобы рядом с ней не стреляли.

- Если бы мы могли перенестись в прошлое и снова оказаться в кабинете Сина цзынли, когда он спрашивал о нашем решении, что бы ты сказала? - спросил Вэньхуа.

Мэйлин забралась в кресло перед столиком с ногами, укрыв колени полами халата, и все-таки стащила со шпажки кусочек баклажана. Овощи были довольно острыми, так что пришлось запить их хорошим глотком холодного пива.

- Если бы в тот разговор я знала все то, что я знаю сейчас, я бы отказалась, - вопрос был философским. С одной стороны, это был бесценный опыт проведения срочных кардиологических операций с минимумом времени и материалов. Это был повод во много раз улучшить свою технику, научиться справляться с более сложными случаями и существенно укоротить время, затрачиваемое в операционной. Но с другой, это все не стоило потраченных нервов и переживаний. Ни один опыт не должен оплачиваться ценой чьей-то жизни, каким бы бесценным он не казался. - Лучше меня бы уволили и я бы снова начала работать простой медсестрой, чем оказаться здесь.

Она думала, что справится. Считала себя сильнее, чем есть на самом деле, ведь на тот момент ей казалось, что нет ничего такого, с чем бы она не справилась, ведь она уже пробилась через недоверие и стереотипы к карьере кардиохирурга. Но здесь был совсем другой мир. Здесь все умирали одинаково, независимо от пола, возраста и профессии.

- Я не хочу казаться трусливой, - Мэйлин смущенно улыбнулась. - Но я два раза проверила, закрыла ли я входную дверь и окно. И теперь постоянно всего боюсь. Даже когда я знаю, что внизу и во всей гостинице есть люди Чжу сяншена, мне все равно страшно.

Это был предельно честный ответ. Тот, который боялся дать себе Вэньхуа. Он медленно кивнул, давая понять, что примерно это и ожидал услышать. Они оказались в ловушке, в чужой игре, которую теперь уже были вынуждены вести до конца.

- Мне ты трусливой не покажешься, - сказал Вэньхуа. - Мы весь день были вместе. Ты смелее меня. Намного.

Смелость Мэйлин заключалась в том, что даже сейчас она продолжала действовать. Например, проверила дверь и окно. Он включил нездоровый фатализм, снова веря, что кто-то решит его проблемы за него. Несколько раз за этот день он терял самообладание, поддаваясь паническому, всепоглощающему страху. А потом оглядывался на Мэйлин и становилось легче. Он мог бы сказать, что был прав, согласившись на командировку, иначе здесь бы оказался кто-то другой, кому могло повезти еще меньше. Но промолчал, потому что это - глупость. Неизвестно, будут ли еще нападения, попадет ли в госпиталь бомба, пока никто не успел спрятаться, или снова придется оказаться в забытой деревне без связи и против всех.

- Когда-то ты зашивала мне бровь, а я уговаривал тебя не бросать кардиохирургию. Благодаря тому, что ты её не бросила, я жив, а ты в этой заднице.

Она совсем не считала себя смелой. Какой угодно - растерянной, глупой, испуганной, но только не смелой. И то, что она с настойчивостью человека, страдающего ОКР, проверяла все замки, только доказывало то, что она до ужаса напугана. Конечно, простая деревянная дверь не сможет остановить человека, который захочет сюда попасть во что бы то ни стало, но запертые замки давали хоть какую-то иллюзию безопасности.

Она, как и Вэньхуа, все время ждала, что кто-то решит все за нее, скажет ей, что делать дальше, куда идти и что говорить. Но в этой ситуации Мэйлин оправдывала себя тем, что она просто не знала, что ей делать в подобных ситуациях. Их этому не учили. Им обещали, что они будут всегда находиться под охраной, но обещание почему-то не сдержали. Разве была их вина в том, что они хирурги, а не военные?

- Если ты меня не уговорил остаться в кардиохирургии, я бы сейчас была совсем в другом отверстии, а вовсе не в заднице, - расхохоталась Мэйлин, настолько эта идея показалась ей глупой и смешной. Это было так нелепо, говорить об этом с Вэньхуа, словно они какие-то школьники, тайком распивающие пиво на лавочке поздно вечером, а не двое хирургов из Китая, людей с высшим образованием и хорошими перспективами. Отсмеявшись, Мэйлин вернулась к разговору. Вообще-то он изначально был серьезным.

- Вэньхуа, если бы я точно решила уходить из кардиохирургии, ты бы не смог меня переубедить, - Мэйлин протянула руку и сжала ладонью пальцы Вэньхуа. - Но я была не уверена, что правда хочу уходить. И я рада, что все-таки не ушла. Даже если все таки и обернулось.

Вэньхуа пристально посмотрел на Мэйлин. Она немного смутилась от своих слов, и он усмехнулся в ответ. Это был удивительный контраст между тем, где она была и что с ней происходило, и какой она оставалась. Он чувствовал, что в течение дня стал обрастать колючей чешуей злости и обиды на всех вокруг. Кто должен был им помогать, их защищать и их искать. Она была другой, она оставалась все такой же открытой и мягкой. И этим и была смелее и сильнее, чем он. Птица-феникс, которая могла сейчас смеяться.

- Ты удивительная, - сказал Вэньхуа.

Он все еще привыкал к тому, как она выглядела с короткими волосами. Обычно Мэйлин собирала волосы, чтобы они не мешались. а сейчас они, пусть и более короткие, спадали на плечи, оттеняя её карие глаза и бледную, почти не загоравшую даже здесь, кожу. Он сжал её руку в ответ, затем нежно поцеловал девушку в губы.

Он хотел чувствовать, что она рядом. Сейчас они в кои то веки были наедине. Без телефонов. Без необходимости оглядываться и прислушиваться. Вэньхуа успел от этого отвыкнуть. Все чаще все знаки внимания, которые они оказывали друг другу, были на бегу и с оглядкой, как будто они были не взрослыми женатыми людьми. а школьниками, прячущимися от посторонних взглядов.

- Я люблю тебя, - сказал Вэньхуа, прервав поцелуй.

Мэйлин мягко улыбнулась. Она старалась держаться ради них обоих, улыбаться и вести себя так, словно ничего не произошло, что они все переживут и все будет как раньше. Она думала, что если она расклеится, то будет еще хуже, потому что так будет казаться, что все плохо. А стоит только один раз дать волю депрессивному настроению, как оно захватит петлей и затянется удавкой на шее. Она не могла себе такое позволить. Они должны были пережить еще целый год в этом аду, и будет лучше, если она не будет воспринимать это как бесконечную каторгу, а всего лишь как необходимое зло, которое когда-нибудь все равно закончится, так или иначе.

Она ответила на поцелуй Вэньхуа, затем прижалась к его плечу щекой, поставив жестяную банку, почти пустую, на столик. Волосы щекотали шею, и это было непривычно, потому что обычно Мэйлин убирала их наверх, но теперь, когда волосы высохли, стало легче. Она словно сняла с себя парочку килограммов тяжести, которую раньше носила, не замечая, настолько она на самом деле тяжелая.

- Если мы будем вместе, все будет хорошо, я знаю, - Мэйлин привстала на кресле на коленях и потянулась, чтобы обнять Вэньхуа за шею так крепко, насколько могла. Она чуть не потеряла его дважды, это были самые ужасные моменты в ее жизни. Ничего из того, что она испытывала раньше, не могло сравниться с тем чувством пустоты, что она ощутила, когда, обернувшись тогда на поляне на вершине горы, не увидела позади себя Вэньхуа.

Мэйлин слегка повела плечом, потому что прикосновения Вэньхуа к коже казались немного щекотными, но не неприятными. Наоборот, именно это позволяло забыть о том, что случилось днем, и сосредоточиться на то, что было сейчас, в данную минуту. А сейчас они были вместе, они были одни и были в безопасности. Ну или в относительной безопасности. И наконец-то можно было отложить тяжелый разговор, потому что он раз за разом возвращал в памяти неприглядные картины, о которых Мэйлин предпочла бы навсегда забыть.

Впервые с того момента, как они оказались в госпитале. им была совершенно некуда торопиться. Не нужно было ловить часы свободного времени, чтобы выспаться, или ждать очередного звонка на телефон или новых выстрелов, которые всегда означали, что нужно снова куда-то бежать и что-то делать. И даже утром, Мэйлин была уверена, никто не станет поднимать их ни свет ни заря, чтобы куда-то сразу ехать, а дадут им как минимум выспаться, ведь вернуться в госпитали они могут и ближе к обеду. Раньше бы Мэйлин обязательно начала переживать о том, что в госпитале не хватает рабочих рук, и нужно скорее бежать туда, чтобы прийти на помощь, но сейчас она считала, что заслужила хотя бы кратковременный отдых. И заслужила себе право не торопиться. Ей хотелось просто побыть с Вэньхуа, чтобы убедиться в том, что между ними все по-прежнему. Что полгода никак не повлияли на их отношения, хотя иногда им приходилось вести себя не как женатым людям, а как обычным коллегам по работе. Даже не иногда, а практически постоянно.

Мэйлин перебралась из своего кресла на колени к Вэньхуа, устроившись как можно удобнее и ближе к нему. Она знала, что ему нравилось, когда она проявляет инициативу в их отношениях, даже если сама она иной раз считала ее неуместной. Она поцеловала его в губы, затем коснулась несколькими поцелуями щеки и спустилась к шее, слегка прихватывая губами тонкую нежную кожу где-то за ухом.

От поцелуев и прикосновений Мэйлин поток мыслей останавливался, и на смену ему приходило возбуждение, охватывавшее все тело, которое радовалось возможности отвлечься от оцепенения страха ничуть не меньше, чем разум радовался возможности не думать. Вэньхуа ответил на поцелуй Мэйлин, затем шумно вздохнул, когда её губы коснулись его шеи.

Искушение просто пойти на поводу у страсти, забыв обо всем, было очень большим. Вэньхуа провел рукой вверх по бедру девушки, затем крепче прижал её к себе, поддерживая за ягодицы. Но где-то на периферии сознания назойливой мухой вился здравый смысл, потому что каким бы сильным ни было желание, оно не должно оказываться сильнее ответственности за Мэйлин. И никакие отговорки, которыми хотелось отмахнуться от собственной совести, не были достаточно убедительными, чтобы этой ответственностью пренебречь. Вэньхуа заставил себя чуть отстраниться.

- Ты пьешь таблетки? - спросил он, пытаясь сфокусировать взгляд на её глазах.

Им предстоял еще целый год в этой командировке. И не подумать об этом означало очень подло подставить Мэйлин, и Вэньхуа не мог себе этого позволить.

- Какие таблетки? - с придыханием переспросила Мэйлин, не сразу поняв, о чем говорит Вэньхуа, и снова потянулась к нему с поцелуем, когда мужчина отстранился, явно планируя поставить на паузу. Мэйлин выпрямилась и посмотрела на Вэньхуа, соображая, о чем он говорит. Она совсем и думать забыла о последствиях, у нее просто не было сил обращать внимание еще на какие-то проблемы. - А, ЭТИ таблетки. Пью. Точнее, пила пока мы не оказались в лазарете.

Прошло целых две недели с момента приема последней таблетки, и за то время, пока они были в деревне в горах, Мэйлин некогда было об этом волноваться, потому что гораздо важнее были жизнь и здоровье Вэньхуа. А сейчас не хотелось отказываться от близости только из-за того, что под рукой не оказалось никаких средств контрацепции, хотя обычно Мэйлин относилась к этому очень строго и серьезно. Чуть ли не впервые в жизни она готова была поступиться своими принципами просто ради желаемого.

- Завтра вернемся, и я снова начну их пить, - пообещала Мэйлин. Вряд ли за восемь часов произойдет что-то страшное, ведь организму нужно время, чтобы перестроиться после отмены приема на протяжении полугода. Да и день в цикле был вроде бы безопасный. - И вот здесь, на руке, - она показала Вэньхуа место между большим и указательным пальцами, - есть точка, которая защищает от нежелательной беременности. Все будет хорошо.

Мэйлин никогда не пользовалась этим способом, хотя и прекрасно про него знала. Не считала его достаточно надежным, к тому же он никак не защищал от всяких прочих неприятностей, кроме незапланированного ребенка. Но в сочетании со всеми другими факторами это могло оказаться достойной и довольно уверенной заметной всему остальному.

Они были взрослыми людьми с высшим медицинским образованием. Прошло две недели, как Мэйлин перестала пить ОК, и эти препараты не являлись средством экстренной контрацепции, которое помогло бы завтра. А те, что помогли бы, вряд ли можно было бы найти в этих краях, даже если забить на то, насколько они не полезны. Что касалось точки на руке, Вэньхуа, в общих чертах знакомый с акупунктурой, о ней слышал впервые. Там была реанимационная точка, а вот о контрацептивном её действии он ничего не знал. Разве что это было из области тибетского врачевания, в котором Мэйлин разбиралась намного лучше него.

Она всегда была очень ответственной, и Вэньхуа удивился бы, если бы даже сейчас она решила положиться на авось, прикрыв его отговорками типа безопасного дня. Он провел руками по спине Мэйлин вверх, затем коротко поцеловал её в губы.

- Ты уверена? - переспросил он.

По Вэньхуа было хорошо видно, как сложно ему было выдерживать эту паузу, и как сильно ему хотелось согласиться с любыми, даже самыми невероятными, аргументами Мэйлин, почему можно было продолжать и ни о чем не думать. Смутно он чувствовал, что так нельзя, но если до слов девушки он был скорее готов сдержаться, сейчас он просто искал повод, чтобы не сдерживаться.