Два плюс два

Самообман… Как много времени человек тратит, стараясь построить идеальную картину мира, которая, зачастую, не имеет ничего общего с реальностью... Тору несколько лет пытался убеждать себя в абсолютной самодостаточности и отсутствии необходимости впускать в свою жизнь посторонних людей, но те, с отчаянностью камикадзе, снова и снова лезли, пробиваясь через все преграды, и, в итоге умудрялись отвоевать пусть маленький, но кусочек его не слишком нежного, но все же живого сердца. И, вероятно, наибольшего успеха в этом неблагодарном деле добилась раздражающая рыжеволосая особа, которую Мотидзуки, по непонятным для него причинам, постепенно начал опекать как младшую сестру.

Японец не видел свою шумную партнершу по тренировкам достаточно долгий срок, успев за это время попробовать себя в качестве преподавателя в нескольких китайских и вьетнамских вузах и нигде не задержавшись надолго. И вот, буквально несколько дней назад, вскоре после его возвращения в деревню, затерянную в Тибетских горах, он снова встретил ту, которую помнил как неугомонную и любознательную девчонку, на деле оказавшуюся такой же активной как раньше, но «испорченной» налетом прожитых лет и хорошего образования молодой женщиной. Но, сколько бы времени они не виделись, как бы ни менялись, всегда оставалось то, что их объединяло – любовь к традиционным воинским искусствам, так что следующую встречу они запланировали отвести под тренировку и идеальным для этого местом выбрали берег озера, расположенного неподалеку от монастыря.

У озера Тору оказался первым, что дало японцу возможность подойти к самой кромке воды и заглянуть в зеркало, созданное величайшим на свете творцом - природой. Откуда-то из глубины на него посмотрел обросший, помятый и не слишком знакомый мужчина, совершенно не похожий на ухоженного и всегда аккуратно одетого интеллигента, которым он обычно представал перед своими студентами. Повинуясь неожиданному порыву, Мотидзуки по очереди вытащил из закрепленных на поясе ножен катану и вакидзаси, скрестил их перед собой и снова посмотрел на свое отражение.
- Осталось только перестать мыться и уйти в запой, и могу смело претендовать на роль Мусаси Миямото в каком-нибудь любительском театре, - Тору с легкой усмешкой отвел взгляд от образа современного недосамурая и вернул оружие на законное место. И не успел последний клинок с тихим шорохом войти в ножны, как раздавшийся за спиной японца шум заставил того резко обернуться, чтобы проверить, та ли, кого он ждал, решила, наконец, скрасить его одиночество или, пока он примерял на себя чужую роль, к нему успел подкрасться незаметно … сюрприз.

Приходящие к нему в голову монументальные идеи Валентин считал правильным сперва обсудить с кем-нибудь в кругу семьи - а уж только там, если одобрят дома, пытаться тащить это все в народ. Причем лучше всего было, конечно, советоваться с Дарсией - Эмиль потому что излагаемую ему информацию воспринимал чем угодно, только не ушами. Пытаться общаться с ним на сложные темы Валентин пока что находил бесполезным. Хотя и надеялся, что брат однажды это все-таки перерастет, станет умнее и тогда и на его общество можно будет полагаться.
А пока что Фельтин пытался показать свою идею - точнее уж, набросать в общих чертах, - сестре, у которой как раз нашлось свободное время, которая как раз ничем таким важным занята не была, легко позволила переключить себя на поход к озеру и теперь горела умеренным любопытством. Это хорошо даже, что умеренным. Без лишнего энтузиазма только спокойнее.
- Я думал: нарисуем поле на песке. Там как раз есть песчаный берег, должно быть удобно, - на ходу объяснял Валентин, пытаясь подвести сестру к озеру так, чтобы сразу выйти как можно ближе к песчаному берегу и прямо там немедленно начать рисовать обещанное поле. Но, как быстро выяснилось, параллельно планам Фельтина свои, абсолютно самостоятельные планы строила и Дарси. Выяснилось, когда сестра вдруг хуже блудного хвоста отцепилась и двинулась куда-то в сторону.
- Ты куда? - недоуменно спросил Валентин. И, тоже отклоняясь от первоначально выбранного маршрута, вынужденно потянулся следом за Дарсией - не ждать же, пока она упетляет совсем уж глубоко в сторону, отвлечется и забудет, зачем и куда вообще изначально шла. В таких вещах сестру лучше было контролировать. А сестра явно углядела что-то для себя любопытное и теперь чесала к этому любопытному напролом, как по самой короткой дороге. Через кусты и что там ей еще по дороге попадалось.

Дарсии всегда традиционно кажется, что с фантазией у нее беда. Что фантазии у нее нет совсем. Поэтому девочке так нравилось, когда что-нибудь придумывали не так сильно обделенные фантазией братья и соглашались в свой замысел принять сестру. Конечно, они это делали редко - но и то лучше, чем если бы гордо отказывались от женской компании совсем.
Дарси разницу между своими братьями знала прекрасно. При Эмиле было лучше как можно чаще и громче что-нибудь про его замысел переспрашивать, уточнять какие-нибудь мелкие детали, показывая, что ты всем своим существом увлечена этой идеей. При Валентине же достаточно было выглядеть серьезной, старшему брату не требовалось ежеминутных подтверждений вовлеченности помощницы в замысел.
До определенного момента Дарсия держалась просто образцово-серьезно. А потом заметила на берегу озера странный блеск, явно исходивший не от воды, и тут же всей головой переключилась туда, наполовину действительно позабыв об истинной цели своего похода. То есть, Дарси помнила, что она шла с Фельтином, чтобы трудиться критиком - но это же подождет немного, верно?
Сейчас, Дарси всего-то один момент для себя прояснит и будет готова вернуться к первоначальной задаче.
Когда девочка, шурша кустами, выбралась к берегу озера так, чтобы все внятно видеть, ее там неожиданно встретил угрюмый лохматый человек, совершенно незнакомый. Взглядом Дарси поймала на поясе человека ножны - наверное, там были мечи и это блестели именно они. И уж наверное, угрюмый человек умеет ими пользоваться, раз носит их с собой и даже достает. Дарсия посмотрела с уважением - и сочла нужным начать выяснять, что да как, сказав: - Здравствуйте. А я вас раньше не видела. Вы кто?
Обитателей монастыря Дарси, конечно, не всех знала по имени, но каждого хоть пару раз да где-нибудь по какому-нибудь поводу встречала. Чтобы совсем незнакомое лицо было - это совсем уж удивительно.

Первую после длительного перерыва тренировку со своим японским другом, если его, конечно, можно так называть, Маргарита ждала с некоторой тревогой. И вроде бы Мотидзуки сан (незадолго до отъезда рыжей в Испанию имя ее наставника в самурайских премудростях, наконец, перестало быть для девушки секретом) при встрече продемонстрировал, что-то напоминающее дружелюбие… Но, здраво оценивая свои возможности, Эрнандес сомневалась, что это дружелюбие сохраниться после демонстрации ее уровня владения катаной, который совсем не повысился за время отсутствия испанки в монастыре.

Ситуация усугублялась тем, что Маргарита, обычно отличающаяся пунктуальностью во всем, касающемся тренировок, опаздывала. Не катастрофично, но вполне ощутимо. А с учетом ее опыта общения с японцем, рыжая всегда готовилась к тому, что любая незначительная мелочь, может подействовать на темпераментного азиата самым неожиданным образом. И потому последние метры до назначенного места встречи давались девушке с таким трудом, словно к каждой ее ноге было привязано по здоровенной гире.

От не слишком радостных мыслей Риту отвлекло появление на горизонте двух знакомых детских фигурок, одна из которых неожиданно свернула в сторону и отправилась к самой кромке воды, а другая, недолго думая, последовала за ней следом. Мысленно «сложив красное с круглым», Эрнандес пришла к выводу, что, промелькнувшие впереди хорошо известные всем обитателям монастыря, а ей в особенности, дети Арлетты, обнаружили что-то интересное. Или кого-то… И если верно было последнее, рыжая бы не побоялась поспорить на любые деньги, что этим кем-то является один ее хороший знакомый. Довольно ухмыльнувшись и еще больше снизив темп движения, Маргарита направилась за Дарсией и Валентином. Она не торопилась спасать своего партнера по тренировкам от нашествия любопытных детей. Даже больше, молодая провокаторша считала, что подобное общение пойдет японцу только на пользу и поможет ему избавиться от всего того хлама, который за долгие годы успел накопиться в его слишком умной, а потому нередко вредящей своему хозяину голове.

Относясь к числу людей, предпочитающих знать, что их ожидает на каждом отрезке жизненного пути, Тору не испытывал к сюрпризам чрезмерно теплых чувств. Особенно, если в качестве сюрприза выступала светловолосая девочка-подросток, отличающаяся повышенным любопытством и, вероятно, отсутствием чувства самосохранения. Слушая, как спокойно юное создание европейской внешности начинает разговор с обладателем крайне подозрительной, по его мнению, внешности, японец в очередной раз поразился оторванности обитателей монастыря от реального мира, в котором девочек чуть ли не с пеленок учат не подходить к незнакомым угрюмым мужчинам, обвешанным оружием, на расстояние ближе доброй сотни метров.

- Если говорить о видовой принадлежности, то я, несомненно, человек, - Тору не сразу нашелся, что ответить на такой, казалось бы, простой вопрос, - или вас интересует какой-то другой аспект? И мне не совсем понятно ваше удивление. Неужели вы знаете всех людей в округе?

Предельно вежливый тон и обращение, больше подходящее для беседы двух ученых мужей, плохо вязались с провокационным смыслом произносимых слов. И, для создания пущего эффекта, Мотидзуки ухватился правой рукой за рукоять катаны, а затем аккуратно потянул меч из ножен, обнажив сантиметров десять сверкающей стали, всем своим видом говорящей о своей идеальной остроте. Не то, чтобы Тору своими словами или поступками собирался смутить или напугать девочку, скорее, таким своеобразным образом, он пытался сообщить о своем нежелании затягивать общение. Несмотря на непростой характер и наличие тараканов в голове, каждый из которых размером мог посоперничать со средним слоном, японец никогда бы не причинил вред ребенку, даже моральный. А раз девочка не побоялась подойти к такому чуду юду, каким он сейчас казался со стороны, мужчина сделал вывод, что эта юная особа отличается хорошей психической устойчивостью и, вероятно, посчитает его не опасным, а странным и не умеющим коммуницировать с обычными людьми, а значит не заслуживающим траты на него своего драгоценного времени.

Инстинкт самосохранения у сестры был - наверное. Изначально природой должен был быть заложен, во всяком случае. Валентин предпочитал верить в то, что этот инстинкт у Дарсии просто пока не очень сильный и потому через раз забивается другими, более ярко выраженными эмоциями. Например, вот как сейчас - сейчас первую скрипку явно играло страшное любопытство, поглощавшее сестру большими белыми зубами. Фельтин бы на ее месте сделал лицо вежливой табуреткой, извинился за то, что помешал незнакомому человеку на озеро смотреть и задним ходом нырнул бы обратно в кусты.
А эта блоха, бесстрашная от горячего любопытства - стоит вон, разговаривает. И даже очень двусмысленно появившийся из ножен меч её не напугал.
- Здравствуйте, - вмешался Валентин, тоже появляясь из кустов, и бесцеремонно отодвинул сестру назад, чуть задвигая себе за спину, чтобы она не торчала дурной головой так беззащитно и так близко к схватившемуся за катану незнакомцу. - Скажите, а вы всем сразу в начале разговора мечом грозите? Или только моей сестре?
Очень хотелось повернуться к Дарсии и на мыслеречи сказать ей, чтобы она не трепала незнакомцу терпение, а брату нервы, и отошла бы уже отсюда - говорить это вот прямо вслух, во всеуслышание было бы как-то невежливо и даже грубо по отношению к сестре, а вот мыслеречь как специально для таких случаев создана, - но Валентину казалось, что отворачиваться от человека с полуобнаженным мечом будет очень плохой идеей. Чертовски плохой. Не меньше семи баллов из десяти по шкале очень плохих идей.

Дарсия в этой ситуации имела наглость считать себя не беззащитной. Во-первых, где-то у неё за спиной шел Валентин, на которого можно было рассчитывать не хуже, чем на Супермена, он хоть и обворчит с головы до ног, но случись что - ни в коем случае не бросит на произвол судьбы. А во-вторых, с некоторых пор владеющая ментальной магией девочка натурально ощущала себя почти что супермагом. Какая уж тут беззащитность.
- Не перебивай, - с мягким укором сказала Дарси влезшему поперек разговора брату. Совсем уж жестко ругаться или, хуже того, выгонять, у девочки бы язык не повернулся - в конце концов, Фельтин же это все из беспокойства о ней делал, и это было трогательно, и мило, и вообще. Но намекнуть, что в итоге получилось не очень красиво, потому что пока никто никого убивать не собирается, всё же стоило.
Боже, что за война намеков пошла, и все-то друг другу на что-то намекают.
- Ну, если так просто смотреть - то да, человек, - продолжая прерванный разговор, согласилась Дарси. Девочка недавно нахваталась знаний про оборотней и теперь знала, что угрюмый внешне человек может оказаться внутри, например, суровым медведем. И просто так, издалека, этого видно не будет. - Но я немножко о другом спрашивала. Я здесь с рождения живу, а вас вижу в первый раз. Вы недавно приехали? Или вы только в деревне живёте? - продолжала накидывать вопросы Дарси, которая, во-первых, с появлением Валентина на месте действия ощутила себя ещё более защищенной, а во-вторых, в упор отказывалась верить, что ее могут рубануть мечом за лишний вопрос. - О, это катана, верно? Так вы потомок самураев?

Собственная неторопливость начинает Маргарите нравиться. Вот она аккуратно выводит вперед одну ногу, затем другую, вот поправляет неожиданно сползший с плеча ремешок от широкого чехла, в который она перед уходом из монастыря запихнула бару боккенов, вот ее внимания срочно требует пролетающая высоко в небе птица… Не жизнь, а просто сказка о буддийском восприятии реальности.

Правда практически блаженное состояние, время от времени уходило, прогоняемое напоминанием внутреннего голоса, об ожидающем ее на берегу озера человеке, явно в данный момент не разделяющего восторгов по поводу радости бытия. Интуиция подсказывала девушке, что к этому моменту один мастер японского меча уже окружен детьми и, насколько Эрнандес знала отпрысков мастера Давенпорт, избавиться от этой прекрасной компании, сохранив свою самурайскую честь у японца не было ни шанса.

Обычно в неприятной для него ситуации, как успела убедиться на своей шкуре Маргарита, ее партнер по тренировкам, начинал включать неадеквата, имеющего мало общего с его реальным «Я», которое мужчина, по непонятным испанке причинам, усердно прятал от чужих глаз, позволяя выбираться наружу только в исключительных случаях. Так что, придя к выводу, что времени, отведенного на общение Тору с детьми без поддержки со стороны, прошло более чем достаточно, чтобы начать негативно сказываться на психике участников этого общения, Рита перестала дурачиться и проделала последние шаги в нормальном темпе.

- Привет, Валентин, привет, Дарсия! – Появившись на площадке «военных» действий рыжая сделала вид, что все происходящее вполне рядовая ситуация, как будто все здесь присутствующие являются старыми знакомыми и регулярно собираются вместе. – Приветствую, Мотидзуки сан. Похоже на нашей сегодняшней тренировке, - Рита специально интонационно выделила последнее слово, желая привлечь внимание детей,- будут присутствовать гости.

Сверкая жизнерадостной улыбкой и демонстрируя прекрасное настроение, в уме рыжая прикидывала, сколько ей придется заплатить за свои слова, и, по всем расчётам выходило, что пары-тройки изощренных пыток от мстительного азиата ей не избежать.

Один ребенок – тяжело, а два серьезная причина подумать о ритуальном самоубийстве. Не успел Тору разобраться с девочкой, как перед ним возник еще и ее брат, захлопнув тем самым капкан и окончательно лишив японца шансов избежать столь непривычного для него общения с детьми. Правда парнишка, кинувшийся защищать сестру от подозрительного незнакомца, сразу внушил Мотидзуки некоторое уважение и вернул веру в адекватность системы воспитания, практикуемой обитателями монастыря. А еще, он немного напомнил мастеру меча одного из племянников, являющегося, по совместительству, единственным из членов семьи, к которому у Тору сохранились теплые чувства. Так что, плавно вернув меч обратно в ножны, японец повернулся ко второму возмутителю спокойствия и будничным тоном сообщил:

- Не имею обыкновения кому бы то ни было угрожать, поскольку считаю это бесполезной тратой времени. Если бы я хотел причинить твоей сестре вред, я бы это уже сделал. Ну, или хотя бы предпринял попытку. - Опыт общения с рыжеволосой особой, знающей много всяких штучек, способных помочь избежать прямого нападения, приучил Тору к тому, что обитателей загадочного монастыря всегда нужно воспринимать всерьез, даже если перед тобой дети.

Любопытная девчонка, тем временем, не унималась, вцепившись в мужчину, точно клещами, и продолжая выуживать нужную ей информацию. Поразмыслив, Мотидзуки, пришел к выводу, что прямо ответив на вопросы, скорее избавится от повышенного внимания к своей персоне, а потому, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, призванных успокоить разбушевавшиеся эмоции, начал объяснять «что», «как» и «почему».

- Я много где живу, - тут Тору был абсолютно искренен, поскольку последние лет десять его неплохо успело помотать по Китаю и близлежащим странам, - но вот уже на протяжении лет восьми время от времени приезжаю на несколько месяцев в деревню.
- Да, это катана и нет, хотя я и японец, непосредственно в моем роду самураев не было. Что, в прочем, не мешает мне интересоваться историей, культурой и, соответственно, классическими воинскими искусствами своей страны. И, предвосхищая вопрос, я знаю за какой конец меч держать и как им пользоваться.

Короткую исповедь прервало появление Маргариты, которая непростительно опаздывала и, к ужасу мужчины, не только хорошо знала его маленьких «мучителей», но и приглашала их поприсутствовать на тренировке. Да, на этот раз рыжая переборщила… И, по старой самурайской традиции, подобный проступок она сможет смыть только кровью.

- Я уже заметила, что вы знаете, с какого конца за меч браться, - чуть обиженно сказала Дарсия. Попробуй тут не заметь, когда тебе этот меч очень недвусмысленно показывают, очень недвусмысленно намекая, что могут и выпороть вот этим самым мечом, если кто-то немедленно не уберется вон со своими вопросами. И не убралась вон девочка до сих пор только потому, что не очень-то в такую порку верила. Так что от дальнейших расспросов мужчину только и спасло, что появление Маргариты - которой Дарсия, в отличие от Валентина, обрадовалась максимально зримо и очень громко. С восторженными визгами и что там еще полагается.
- Ой, Рита! Привет! - так и подскочила на месте Дарси, восторженно всплеснув руками. Удержалась от вопроса "как ты меня узнала" - вроде бы последний раз виделись так давно, что уж и не посчитать, насколько точно давно, и выросла Дарси с тех пор знатно, а все равно Маргариту это не обмануло и не запутало, - зато протянула руки и скорее потребовала, чем спросила: - Я тебя обниму! Можно?
Слово "тренировка" Дарси восприняла совсем по-другому - не как завуалированный приказ сгинуть и не мешать людям, а как приглашение остаться. Девочка восторженно кивнула, показывая, что она - да, она - гость, очень даже готова им быть, и синхронно с Валентином, начавшим выяснять, не будут ли они мешать, спросила: - А можно мы останемся посмотреть? Пожалуйста!
Валентин со своими рассуждениями о том, что они могут уйти, потому что у них тоже есть свои дела, выступил совсем некстати. Дарси в этот момент не была готова признавать никаких других дел - как же, тут сейчас будут тренироваться с катанами, какие могут быть в этот момент дела. Дарсия возмущенно лягнула брата под колено, потом ущипнула за локоть и возмущенным шепотом сказала: - Замолчи! Замолчи, молчи, молчи!
А то и правда, выставят ведь еще, после такого хорошего объяснения-то.

Маргарита любила изучать людей, с которыми ее сводила судьба, отмечая, в процессе общения, самые яркие особенности их внешности и поведения. Даже если эти люди, были еще совсем маленькими, и им предстояло сильно измениться в процессе взросления. Так что проблем с узнаванием подросших детей Арлетты у нее не возникло. Ведь даже если не обращать внимания на фигуру и черты лица, оставалось типичное поведение, определяемое характером. Валентин уже лет семь назад показывал себя серьезным и ответственным, а Дарсия активной и любознательной. И, судя по развертывающейся перед глазами испанки картине, с годами они изменились скорее внешне, чем внутренне.

- Конечно, можно, - радостно улыбаясь, ответила Рита, а затем перехватила инициативу и крепко сжала девочку в объятьях. – Как же ты выросла! Если так дело пойдет, скоро мне уже придется смотреть на тебя снизу вверх. – Закончив обнимать Дарсию, рыжая бросила вопросительный взгляд в сторону Валентина, но решив, что всяческие «сюсюканья» могут унизить достоинство мальчика-подростка, с бурными проявлениями радости лезть к старшему из детей Арлетты не стала.

- Я только за, - подчеркнула исключительно положительное отношение к присутствию детей на тренировке Маргарита. - Тем более, мало кто может столько всего рассказать о традиционных воинских искусствах Японии, как Мотидзуки сан. Да и показать, как это работает на практике, тоже.

- Вы ведь всегда хотели, чтобы в головах молодого поколения оставались реальные исторические факты, а не небылицы, придуманные западными людьми, плохо понимающими японскую культуру? – Последний вопрос Маргарита с самым невинным выражением лица адресовала своему партнеру по тренировкам, пытаясь, заманить Тору в ловушку, когда ему придется либо ответить утвердительно и, тем самым, практически выразить согласие на присутствие на тренировке посторонних, либо соврать о принципиальных для него вещах, поступив недостойно взрослого мужчины.

«А я против», - ответил бы Тору ровно до того момента, пока в его адрес не прилетел провокационный вопрос. С явным неудовольствием, японцу пришлось признать, что неугомонная рыжеволосая европейка за время их общения успела не только хорошо его изучить, но и нащупать несколько чувствительных зон, позволяющих манипулировать поведением даже такого несговорчивого человека, каким Мотиздуки показывал себя окружающим. К счастью, помимо двух чрезмерно активных представителей женского пола, рядом находился вполне адекватный парнишка, уважение к которому после слов о готовности уйти и не мешать, выросло у Тору еще раза в два. И это стало хоть маленьким, но все же утешением, скрашивающим вынужденную капитуляцию.

- Если хотите – оставайтесь, только я не уверен, что рассказы старого зануды могут быть интересны столь молодым особам. – Чтобы не тратить времени и подготовить тело к интенсивной тренировке мужчина параллельно со своими словами принялся разминать запястья, которым предстояло сегодня выполнить немалый процент от общей работы. – Как уже намекнула Маргарита, - японец бросил осуждающий взгляд в сторону рыжей хитрюги, - я считаю, что недостаточно выучить ряд приемов и исполнять их, пусть даже и на очень высоком уровне, не понимая культурно-исторического пласта, лежащего в основе. Вот, например, когда европейцы учатся наносить удары в голову, шею, пояс, по запястьям или немного выше колена, - для наглядности Тору прервал разминку и сопроводил свой рассказ демонстрацией называемых точек, - многие из них даже и не понимают, что эти части тела стали мишенями не случайно. Эти места остаются наиболее уязвимыми, когда на тебе одет традиционный японский доспех.

Тору хотел рассказать еще несколько подобных фактов, но, поняв, что начал увлекаться, замолчал и принялся усердно разрабатывать поясницу. Одним из его недостатков (в понимании Маргариты являющимся, наоборот, достоинством) являлась, так называемая, любовь к «предмету». Стоило японцу начать говорить на тему, даже косвенно связанную с классическими воинскими искусствами, как он моментально в нее погружался и начинал обогащать свою речь все новыми подробностями, а, сверх того, реальными эмоциями, представая в глазах слушателей вполне себе нормальным и человечным.

За громкими девчонскими нежностями Валентин следил терпеливо и сдержанно. Имея у себя в доме активную сестру и ещё немногим менее активную Кристину в доме соседнем, Фельтин уже начинал подозревать, что когда встречаются две девочки, они в какой-то момент практически просто обязаны начать делать что-то очень радостно и громко. Возможно, даже песни петь, там уж как сложится. Этот момент надо просто перетерпеть и пережить, а дальше все опять станет по-человечески. Поэтому на громкие девичьи обнимашки Валентин просто вежливо смотрел. И надеялся, что на него с объятиями никто бросаться не станет.
Ну да - не станут. Его просто поколотят.
- Не дерись, - также шепотом ответил сестре Валентин и поморщился. Если пиналась Дарси так себе, вполсилы и пока не очень ловко, то вот щипалась уже профессионально и больно, до синяков даже. Послушать Эмиля, так щипалась Дарси так же больно и умело, как Романо кусался. Поставить этих двоих друг против друга, так и непонятно ещё, чьё кунг-фу окажется сильнее и кто выйдет победителем. - Уже молчу. Отойди в сторону, не путайся под ногами.
Внять этому совету сестра не пожелала, поэтому Фельтину пришлось натурально взять её за руку и отвести чуть в сторону. Слушал короткую лекцию мальчик уже со стороны. И лекция была достаточно интересной для того, чтобы Валентин немедленно спросил: - Только эти точки? А локти? Подмышки? Я не очень представляю себе, как выглядит японский доспех. Там руки выше запястья защищены совсем?
По идее - руки вообще должны сгибаться и двигаться во все стороны, на сгибах доспех должен получаться подвижный и потому уязвимый. Хотя, может, в Японии что-то другое придумали. Чтобы не было такого.