Сердечный приступ на блюдечке

Ирине казалось, что за время проживания в монастыре она научилась вести себя прилично при мастерах, так, чтобы не подвергаться порицанию и не ходить вечно в наказанных. Ну, уж как минимум в местах большого скопления мастеров - должна была научиться как-то смирять себя. Ан нет, фигу там, научилась примерно ничему.
Вообще-то к Стефано рыжая относилась положительно и даже по-своему с любовью, но все-таки началось их знакомство с того, что парень рыжую основательно разбесил. И до сих пор продолжал периодически это делать, ухитряясь оставаться при этом все таким же славным и нежным, как маршмеллоу. Сегодня за обедом Ирина сорвалась из-за какой-то совершенной ерунды, ерундовой настолько, что даже уже и не вспомнить, что там было, но это не помешало рыжей в момент взвинтить себя до состояния боевой ярости и попытаться двинуть парню в лоб миской горячего супа. Стефано бойко заслонился своей миской, и удар пришелся как-то так, что миски в итоге разбились обе, осыпав парня осколками вперемешку с овощами. Стефано не умер и даже толком, кажется, не обварился, но случившаяся рядом мастер Алексиу тут же выперла из столовой обоих и велела дождаться ее у входа для усекновения парочки голов. Вот теперь молодые люди сидели у входа и честно ждали - причем Ирина ждала в гробовом молчании, делая вид, что дуется, и не отвечая на попытки Стефано с ней заговорить. В основном, конечно, рыжей страшно не хотелось извиняться. А извиниться, по-хорошему, все-таки надо бы было. Если б рыжая просто поорала и успокоилась, все тем бы и кончилось. Молодых людей за драку с битьем казенной посуды обещали казнить - а драку начала именно что Ирина, и неважно, что самой драки толком не получилось. Зато битая посуда налицо. Получалось, что рыжая кругом виновата, и признавать это страсть как не хотелось, поэтому Ирина дулась и молчала. И думала, что если Стефано не оставит попыток ее разговорить, так она ему еще чем-нибудь двинет, голой рукой, на худой конец.

К манере Ирины порой переходить к рукоприкладству без видимых на то причин Стефано успел с горем пополам привыкнуть и даже уже почти умел воспринимать это как данность. Поэтому, когда в столовой Ирина вдруг вознамерилась проломить ему череп первым, что под руку попалось, юноша на этот её выпад среагировал вовремя. И кое-как защитился - тоже первым, что оказалось под рукой. У обоих ближе всего к рукам оказались пиалы с обедом, обе пиалы от такого столкновения треснули, разлетевшись в куски. И, поскольку Ирина перед тем, как начать махать своей пиалой, успела гневно вскочить, все осколки вместе с обильными следами обеда обрушились Стефано на голову и на руки, которыми кое-как получилось голову закрыть. Подошедшая на звуки назреваемой драки мастер Алексиу не стала разбираться, кто из двух виноватых главный виноватый, а просто выгнала из столовой обоих, припечатав, что пропишет им наказание сразу после обеда, поэтому разбредаться по окрестностям нечего. И вот теперь молодые люди сидели под дверями и ждали обещанного наказания.
Ирина сидела молча и дулась. Стефано же, разукрашенный царапинами на руках, а кое-где и на лице, на ощупь выбирал из мокрых волос следы так толком и не состоявшегося обеда и пытался разговорить девушку. С юношей нередко случалось так, что он напрочь не понимал, за что Ирина на него обижена - но обычно в таких случаях рыжая хотя бы говорила, и по её словам можно было постепенно вычислить корень обиды. По упрямому обиженному молчанию же ничего вычислить было нельзя. Не теряя надежды всё же как-нибудь разговорить Ирину, Стефано провокационно сказал: - Слушай, ну тебе же за молчание всё равно наказание не отменят. Не смягчат даже. Как будто ты мастера Алексиу первый день знаешь, она тебе уже зачла, что ты меня убила. Смысла играть в молчанку никакого. Слышишь, нет?

С тех пор, как Дарсия познакомилась с Эйнаром и Стефано, она уже несколько раз по кругу успела себя убедить в том, что это всё ерунда и что ни в кого она не влюбилась. Потому что ну не влюбляются так, поболтав пять минут и один раз подержавшись за колено. Дарси себя успешно было в этом убеждала - а потом ей на глаза где-нибудь попадался Стефано, загорелый, белозубый и красивый, и у девочки сразу сердце замирало, а потом взволнованно ухало где-то в горле, и вся убежденность разом сходила на нет.
Размышляя об этом своём тяжелом положении, Дарси постепенно пришла к выводу, что ей нужен совет от взрослой, опытной, умной подруги. Да, совет будет отличной штукой, он наверняка прояснит, как теперь быть и что делать. Правда, к кому из своих немногочисленных взрослых подруг она больше хочет идти за советом, Дарси так и не определилась - и в итоге загадала, что она подойдёт в столовую, когда все там на обеде будут, и к той подруге обратится, которая ей первой встретится.
Первым девочке встретился Стефано, да ещё почему-то не в столовой, а у самых дверей. То есть пройти мимо него красной как рак, но незамеченной, было никак нельзя.
Дарси замедлила шаг, чувствуя, как у неё слабеют колени, а сердце взволнованно и громко бухает в груди. Развернуться и побежать прочь было бы совсем уж позорно, поэтому Дарсия заставляла себя продолжать двигаться вперёд, как "Титаник" на встречу со своим айсбергом. И, подойдя к Стефано и его рыжей собеседнице, отважно сказала: - Привет. А вы почему тут сидите? Ждете кого-то, да?

Ну вот, кажется, и поняла, как Стефано ухитряется за считанные секунды ее выбесить. Это все его невозможное умение с милым лицом говорить удивительные гадости.
- Кто, я? Кого, тебя? Убила, да? - завопила Ирина, моментально себя накручивая и вмиг забывая о том, что она все еще обижается и дуется. Точнее, она по-прежнему обижалась и дулась, только теперь это приняло совершенно иную форму. - Убьешь тебя, как же! Ври больше! Ты так-то та еще живучая дрянь, ты не замечал? И вообще, что ж ты тогда тут сидишь рядом со мной, если ты весь такой невинно убиенный и ни в чем не виноватый?
Убила она его, ха. Пусть получше что-нибудь сочинит. Там, где парню могло голову разбить, ему всего-то в паре мест лицо поцарапало, и он еще рассказывает, какой он тут пострадавший. Пффф. Ирина в этот шитый белыми нитками рассказ не поверила ни на йоту, о чем незамедлительно парню и сообщила. Подкрепила свои решительные слова демонстрацией не менее решительно оттопыренного среднего пальца и снова обиженно завязалась в узел, со скрещенными руками и ногами, привалившись спиной к стене.
Будучи раздраженной, Ирина даже на девочку, которая только-только появилась и ничего ей сделать не успела, отреагировала агрессивно, огрызнувшись: - Тебе зачем? Проходи давай мимо, блоха, не твое дело, - а то щас, ага, конечно, одной мелкой девчонке рассказать, за что их из столовой выперли, а она всем это на хвосте разнесет и к вечеру весь монастырь об этом знать будет.
Хотя, конечно, по идее весь монастырь уже и так в курсе.

Так, в больное место ткнул девушку удачно, хоть как-нибудь разговорить ее получилось, уже можно себя поздравлять. Осталось дело за малым - понять только, как этот разговор теперь вывести в более-менее мирное русло. Вечно сложная задача, все пытающаяся тяготеть к статусу неразрешимой.
- Убила бы, если не моя реакция как у мангуста, - возразил Стефано, произнося эту шутку так серьезно, что шуткой она в столь серьезном исполнении быть почти переставала. Потому и выжил, что вовремя заметил, к чему дело клонится. Замешкался бы - точно получил бы в лоб, и тогда неизвестно, чем бы в итоге дело кончилось. - А я тут сижу за то, что довел тебя до того, что ты меня убила. По-моему, все логично. Не находишь?
Судя по показанному Ириной неприличному жесту, она сейчас была готова находить здравым только то, что в корне противоречило словам Стефано, а потому мириться и соглашаться была не настроена в принципе. Юноша считал, что еще не поздно попытаться подъехать к ней и на какой-нибудь другой теме и все-таки добиться взаимности, но появление Дарсии немедленно отвлекло его от этой мысли.
- Привет! - эхом отозвался Стефано, который, в отличие от Ирины, не видел повода ни угрюмо бурчать в ответ, ни что-то там от девочки скрывать. Поэтому юноша немедленно легко сообщил: - В каком-то смысле - да, ждем кое-кого. Нас, понимаешь, выгнали за непристойное поведение. Сидим вот, ждем, когда нам сообщат, на сколько раздельных кусков нас за такую выходку распластают.

Дарсия никак не предполагала, что в ответ на такой совершенно невинный вроде бы вопрос рыжая девушка вдруг немедленно начнёт злиться и кусаться. Ошеломленная откровенно неласковым "тебе зачем", Дарси даже сделала шаг в сторону, чтобы быть от кусачей девицы подальше, и перескочила поближе к Стефано.
Который, по счастью, не был зол и не кусался.
- То есть как - выгнали? В смысле - за непристойное поведение? А что вы такого сделали? - непонимающе переспросила Дарси, разглядывая исцарапанные руки юноши. Врачевание девочка всегда считала наукой хоть и полезной, но скучной - а сейчас остро пожалела, что не зубрила в своё время эту науку как следует и не может теперь из-за этого предложить Стефано свою помощь. Чуть позже Дарси заметила две тонкие полоски царапин у юноши ещё и на лице, над самой скулой, и пожалела о своей необразованности ещё острее.
- Ну, распластать-то, я думаю, не распластают, но у тебя из без этого вид тот ещё. Как будто ты, не знаю, с дикобразом дрался, - сказала Дарси, слабо соображая, что именно она метёт языком, главное - не стоять и не таращиться молча, а то это будет совсем уж странно выглядеть. - И у тебя ещё какой-то мусор в голове. Помочь вытащить? Я могу.
Дарси предложила и немедленно сама же этого предложения испугалась - ей показалось, это прозвучало как-то слишком смело, а ещё немножко грубо. Но не глотать же теперь из-за этого язык. Дарси собралась с духом и приготовилась выслушать, что Стефано думает об этом её предложении.
Но вряд ли что-то плохое. Слишком лёгкий он для того, чтобы на плохих вещах задерживаться.

Поделиться подробностями Стефано был готов запросто, после первого же вопроса. Для него это дурацкое происшествие в столовой имело звание "анекдотической ситуации", и юноша легко бы пересказал этот анекдот Дарсии, если бы не яростное вмешательство Ирины. Девушка ясно дала понять, что ничего подобного слышать не хочет, но как-то очень странно это выразила. То есть, если при ней, то не позорить её такими россказнями. А если без неё, то, получается, позорить можно, сколь угодно красочно. Что-то с трудом логика прослеживается, ну да ладно.
- Ну ты бы сделала вид, что не слышишь. Дала бы нам нормально пообщаться. Сложно тебе, что ли? - попытался юноша воззвать к Ирине, заранее, впрочем, зная, что услышан не будет. Когда дело касалось того, что рыжей девушке было принципиально, Ирина упиралась насмерть. В такие моменты у неё как будто включался избирательный слух, и все то, что ей слышать было стратегически невыгодно или вообще неинтересно, она просто брала и не слышала. Вот сейчас наверняка то и сделала.
- Значит, потом расскажу тебе, - шепотом пообещал Стефано. И подмигнул Дарсии: мол, приходи в любое время, только без протестующих свидетелей, и слушай, нет проблем. - В любых интересующих тебя подробностях. Договорились?
О том, что у Дарсии есть очаровательная манера с невинным лицом прихлопнуть собеседника тяжёлой фразой, Стефано уже успел подзабыть - а теперь вот вспомнил, когда девочка приписала ему драку с дикобразом. Прозвучало незабываемо, развеселило и растоптало одновременно. Стефано виновато рассмеялся и коротко предупредил: - Осторожно. Дикобраз всё слышит. А что, всё ещё так много мусора в голове? В плане, и снаружи тоже? Тогда, действительно, помоги мне с этой напастью, пожалуйста. Буду тебе очень благодарен, - признался Стефано. И опустил голову, чтобы Дарсии было удобнее к нему подступиться. Юноша и сам подозревал, что на ощупь он там много чего пропустил - но только подозревал, а теперь вот пришла Дарсия и трансформировала это подозрение в уверенность.

Услышав, как ее обозвали "поклонницей", Дарси вспыхнула отчаянным румянцем, испугавшись и разозлившись одновременно. Девочку обидело то, как выразилась рыжая - слово "поклонница" сейчас прозвучало как-то особенно отвратительно, даже где-то пошло - но перед этим Дарси успела еще насмерть испугаться того, что это было произнесено в присутствии Стефано. Девочка, конечно, планировала однажды в своих симпатиях признаться, но явно не планировала делать это так, чтобы какая-то рыжая крикунья обо всем проорала за нее.
А главное, как возражать-то теперь? Даже и не сказать "я не поклонница" (и все же, какое отвратительное слово), потому что это уже будет неправдой. Дарси с подозрением обшарила глазами руки рыжей девушки, вспомнив вдруг про злополучные зеленые четки, не обнаружила украшения ни на правом запястье девушки, ни на левом, и немного успокоилась. Если бы это был подарок от любимого, так она бы их носила, верно? А она не носит, значит, это не ей.
Да и какой он ей "любимый", если она на него так злобно ругается.
- Договорились, - так же шепотом ответила Дарсия, чувствуя, как щекам становится очень-очень горячо. Для девочки обещание рассказать потом прозвучало как приглашение на свидание, не меньше. А "буду благодарен", так и вообще оказалось музыкой для ушей. Дарси отважно шагнула вперед, с трепетом в пальцах коснулась темных волос и постаралась ответить помягче: - Нет, не очень много. Но так, видно, что есть. А что это, кстати, вообще? Тебя пытались сварить вместо обеда? - удивилась Дарсия - то, что она первым вытащила из темных влажных волос Стефано, однозначно опозналось как обрывок тонкой нитки лапши. Что бы она там могла делать, интересно было бы знать.

- Ты очень правильно заметил: дикобраз всё слышит! - проворчала Ирина, которой по доброму десятку причин сразу не нравилось, как Стефано и его маленькая поклонница немедленно завели свой уютный, самодостаточный диалог и прекрасно обходились в нем без третьего участника. У рыжей была типично наоборотная психология: чтобы девица наверняка осталась, нужно было распахнуть дверь пошире и ещё начать выталкивать рыжую в спину. Нечто подобное сейчас и происходило; плюс к тому - рыжей просто не нравилось, как юноша и девочка смотрятся вместе со стороны. Пока они просто болтали, всё выглядело ещё более-менее невинно. Когда же девочка начала дрожащими руками трогать парня за склоненную голову, Ирина напряглась - ей показалось, что градус невинности стал резко уменьшаться.
А ну как сейчас мастер Алексиу выйдет. И объясняй ей потом, что это всё так, не по серьёзке.
- Смотрю вот на вас и думаю: а кто из вас кого совращает? - бесцеремонно спросила Ирина, насильно втискиваясь в разговор, раз уж приглашать туда её не желали. В этом у рыжей опыт был немалый, да и вообще, для Ирины не было ничего проще, чем без малейшего чувства такта переть напролом, невзирая на любые баррикады. - А, суслик? Ты её - или она тебя? Поделись завлекательной подробностью!
Девчонке же, когда та принялась метать в рыжую возмущенные взгляды, Ирина выразительно покрутила пальцем у виска. Мол, совсем сбрендила, дура малолетняя, найди себе кавалера в своей песочнице, чо ты к взрослому парню-то лезешь, мелочь ты пузатая.

Ответов для Дарсии у Стефано было аж несколько штук, как прямых, так и иносказательных, и все с той или иной степенью доходчивости и прямоты неплохо описывали, каким образом лапша забрала туда, где ей быть не полагается. Но в присутствии Ирины, очевидно, все эти ответы были неправильными и недозволенными. Рыжая очень чётко дала понять, что не хочет слышать, как её выходку при ней же и обсуждают. Будь Стефано с Ириной один на один, он бы это её "хочу" запросто оспорил и легко бы им пренебрег. Но рядом ещё была Дарсия, и она, кажется, совсем не умела на такие наскоки отвечать, и надо было быть как-то хитрее, чтобы девочке лишний раз не доставалось.
- Естественно, это я её совращаю, - без колебаний заявил Стефано, стараясь отвлечь рыжую на себя; Дарсия то краснела, то бледнела, и, кажется, не очень хорошо держала удар. Ирина же рассыпала удары прямо-таки щедрыми горстями, и надо было ее как-нибудь от этой бомбардировки отвлечь. Хоть бы и вытягивая ее негодование на себя. Развить этот ответ так, чтобы он не начал звучать по-идиотски, Стефано не сумел, поэтому и мучиться не стал. Вместо этого юноша обратился к Дарсии и ободряюще сказал: - Не слушай ты её. Она обижается, что мы про неё забыли, потому и говорит всё это. Ты не слушай. Для этого тут я сижу.

Несколько минут у Дарсии получалось плавать в сплошном блаженстве. Девочка старательно выбирала из волос Стефано остатки лапши, смирившись с тем, что сейчас ей не расскажут, как эта лапша там оказалась, но уже предвкушая, как этот рассказ, в воображении Дарсии по-прежнему очень похожий на свидание, состоится в недалеком будущем, радовалась тому, что сейчас она может быть юноше хоть чем-то полезна, даже если эта польза совсем ерундовая, а ещё постоянно косилась на склоненную смуглую шею юноши. В первый раз вроде и взглянула как-то почти случайно, а потом вдруг нашла, что это выглядит красиво и что ей очень нравится. Дарсии и вообще было очень приятно отмечать, что ещё ей нравится в Стефано - помимо того, что он нравится ей весь целиком, и набраться бы смелости, чтобы обнять его склоненную голову, да только ничего хорошего из этого не выйдет, потому что она, Дарсия, всё ещё не девушка, а пока едва-едва пятнадцатилетняя девочка, которую любить ещё рано.
Стояла и блаженствовала Дарси, наверное, целых минуты две - а потом снова вмешалась рыжая. И заговорила так отвратительно, как только придумать можно было. Дарси дернулась от мерзкого слова "совращать", метнула в рыжую возмущенный взгляд - и получила не менее выразительный взгляд в ответ, да ещё и девушка пальцем у виска покрутила.
Ах, чёрт. Она всё заметила и глумится. Первая половина этой мысли Дарсию снова напугала, вторая - снова разозлила. Стефано немедленно вступился и посоветовал не слушать, но было уже поздно. Девочка уже всё услышала и даже, озлившись на бесцеремонную грубость рыжей, уже успела придумать достойный, как ей показалось, способ ответить.
- Если ты так пытаешься меня спасти - спасибо, уже поздно, - сказала Дарси, недружелюбно косясь на рыжую, а потом наклонилась и обняла Стефано за шею. Сделать это наяву оказалось намного приятнее, чем только несмело об этом думать, раз в двадцать. Дарси прижалась щекой к тёплой шее юноши, зажмурилась и пообещала себе, что её теперь ничего не заставит пожалеть о том, что она на это решилась. Обнимать Стефано оказалось слишком хорошо для того, чтобы об этом можно было пожалеть.

Ирина вообще-то рассчитывала разогнать потерявшую страх парочку по разным углам, но пока у нее все получалось с точностью до наоборот. Девчонка, вместо того чтобы смутиться, испугаться и сгинуть, только прилипла к Стефано еще крепче, вцепилась обеими руками и только что не ногами. В такой позе все выглядело только еще хуже. Еще краше. Вот сейчас выйдет кто-нибудь из мастеров на улицу, и сперва обоих прибьют за нескромное поведение на территории монастыря да на всеобщем обозрении, а потом то, что останется от Стефано, прибьют повторно, потому что объект нескромного поведения у него - дура малолетняя. И попробуй еще докажи, что это она сама ему на шею вешается.
Некрасиво как получается.
- Ты офонарела, что ли, совсем? Слышь, малолетка? Слезь с человека! - заорала Ирина и вскочила. Первым побуждением было ворваться так, чтобы всех раскидать по разным углам, да чтобы мальчик полетел в одну сторону, а девочка в другую. Но перед тем, как подбежать и разметать, рыжая зачем-то кинула быстрый взгляд внутрь столовой - и очень правильно сделала, потому что обнаружила там Мадженту, надвигающуюся неотвратимо, как древнегреческий рок.
- Шухер! Мастер Алексиу! - зашипела Ирина. - Вот щас вам за ваши непотребства пропишут люлей! - и, сама не веря, что она это делает, рыжая бросилась мастеру Алексиу наперерез - путаться под ногами и выигрывать время. Самой себе Ирина это объяснила тем, что она спасала Стефано, который все-таки ничем не виноват в том, что одна малолетка тут почувствовала себя Джульеттой и вешается на него теперь. Умирать за такое будет охренительно глупо.

Стефано только и успел что принять в свои объятия бросившуюся ему на шею девочку, потому что останавливать эту маленькую ракету было уже поздно, - и так и держал её под возмущенные вопли Ирины. У Дарсии часто-часто билось сердце, как у перепуганного зайчонка, и это было поводом крепче обнять её, принимая девочку под свою защиту. Ирина была не из тех собеседников, с кем можно было легко вести спор на равных; у неё и нормальное общение зачастую выглядело так, словно она пыталась собеседника ногами запинать, что уж там про ссоры говорить. Дарсия воевать с ней один на один не могла никак.
- Отстань от ребёнка! - возразил Стефано, посылая Ирине ответный возмущенный взгляд. И развернулся так, чтобы прикрывать Дарсию плечом, а в случае необходимости, быть способным легко и вовсе заслонить её собой. Ирина с её буйным нравом вполне могла сорваться с кулаками, с пинками или даже с первым попавшимся под руку тяжёлым предметом. С тем, как рыжая срывается с кулаками, Стефано уже успел познакомиться на собственной шкуре, и считал теперь, что для Дарсии подобное знакомство точно будет лишним.
И, возможно, мастер Алексиу замаячила на горизонте не так уж некстати.
- Ты бы меня отпустила. Там по мою душу уже идут, - предупредил Стефано, пытаясь как можно мягче высвободиться из рук Дарсии. Несмотря на то, что Ирина уже скрылась внутри столовой, девочка продолжала прижиматься к Стефано, и сердце у неё колотилось всё так же часто. Как будто она и не Ирины вовсе боялась, а именно что самого Стефано - и юноша крайне смутно мог представить себе, какие у Дарсии могут быть причины для подобного страха.