Нагината: первые шаги большого пути

Пока Эльза взмахивает нагинатой, вежливо знакомясь с оружием издалека, она успевает так проникнуться, что теперь хоть гори все синим, пурпурным, каким угодно пламенем, а только немка уже не готова позволить ни людям, ни суровым жизненным обстоятельствам себя от этого оружия отпихнуть. Короткой паузой Линдеманн пользуется для того, чтобы, изо всех сил прижимая нагинату к себе локтем, заплести волосы в тугую косу и перекинуть их себе на спину, чтобы не мешались. И вуаля, она уже готова работать на износ.
Износа, впрочем, пока не предвидится.
К боевой стойке Эльза притирается быстро, это кажется ей скорее правилами игры, которые принять нужно, даже если они кажутся кривыми и не вполне логичными. Здесь же в боевой стойке прослеживается определенная разумность, свыкнуться и срастись с которой не очень сложно и даже довольно приятно. Из боевой стойки Эльза (споткнувшись, правда, на первом шаге) довольно быстро и бойко начинает ходить, ей все нравится, а время как будто летит совершенно незаметно, и вот она уже что есть сил взмахивает нагинатой, выворачивая ее снизу вверх то справа, то слева, перерубая воздух там, где должны быть вражеские руки и, несмотря на постепенно закрадывающуюся в плечи, пальцы и запястья тяжесть, получает от процесса искреннее удовольствие.
Эх, ей бы амазонкой стать, она бы с этой ролью точно справилась.
Впрочем, может, еще не поздно? Тридцатилетних женщин еще берут в амазонки? А боевое искусство к тридцати годам Эльза уж как-нибудь подтянет до приемлемого уровня, в этом она не сомневается.

Вот! Вот! Сразу бы так! Чтобы вот прямо за шиворот и поучать!

Где-то с минуту Альда бурно радовалась - мастер начал давать конкретные инструкции, и это давало итальянке шанс догнать сестру и сравняться с ней. Октавия с этой длинной нагинатой в руках вообще выглядела как-то непозволительно уверенно, как будто не в первый раз держала. Хотя наверняка же в первый раз, Альда была в этом более чем уверена, ну где бы ее старшая сестра раньше могла дорваться до нагинаты. Младшей Дженнаро бы тоже так уверенно смотреться, но чего не было, того не было.

Очень не хотелось в конечном итоге прийти к мысли о том, что оружие - это вообще не ее тема, но Альда уже начинала к этой предательской мысли потихонечку сползать. Или руки у нее кривые, что тоже не радостная перспектива. Нагината слушалась плохо, тяжело проворачивалась в неумелых руках. А Альда не могла, как явно делали некоторые девушки на этой площадке, упереться, скрутить непокорное оружие и дорабатывать связку так, словно никаких тяжестей она и не испытывает. В какой-то момент младшая Дженнаро испугалась, что еще немного - и она банально не сможет вскидывать тяжелую нагинату достаточно высоко, и это будет уже не удар сопернику по рукам, а попытка отмахнуться по коленям. Альда старалась, и как могла задирала оружие на нужную высоту, но панически почти боялась, что в таком режиме до конца занятия она не дотянет.

Кортни относилась к той группе учениц (фиг тут поймешь еще, многочисленной или не очень), которые от нагинаты кайфовали, несмотря на то, что девчонки с тощими руками и давно должны уже помереть. Длинным оружием и просто махать, не особенно понимая, что-почему-зачем она делает, было классно, а уж когда мастер стал объяснять и показывать, как правильно, Янг и вовсе запищала от восторга. Мама дорогая, да почему ж так классно, я умру сейчас, блин, как же классно!

Ну, много ли дуре для счастья надо.

Постояв немного в боевой стойке, Кортни прямо-таки ощутила, как ее взбодрило и словно зарядило энергией оружия. Когда руки правильно держат, ноги правильно цепляются за землю и спина тоже прямая и правильная, так это же вообще один сплошной кайф. А рубить из этой стойки, как быстро выяснилось, еще кайфовее. Кортни с удовольствием шагала, и перемещала нагинату, и наносила перед собой по воздуху удары - и хулигански хотелось, подражая Гарри Поттеру и его верной метле, воскликнуть: вверх! - и рубила и кромсала напропалую. Дело было даже не в том, что впоследствии этими приемами можно будет кому-нибудь навалить по черепу и не только. Кортни испытывала странный, но чистый кайф от самих движений нагинаты в ее руках, даже никого ими не убивая, и была готова еще надолго вот так зависнуть на площадке.

Как ни увлечена Ломэхонгва попытками хоть чуточку приблизиться к очаровавшей ее своими быстрыми движениями незнакомой блондинке, когда сифу Мотидзуки останавливает пытающихся изобразить что-нибудь эдакое учеников, индеанка это сразу слышит. И покорно, чуть смущённо опускает нагинату, готовая и дальше слушать и слышать.
Она, конечно же, делала не то, всё не то и не так, и годились эти телодвижения разве на то только, чтобы понять, насколько тяжела в руках нагината, Ломэхонгва это прекрасно понимает и за них не цепляется, а послушно переходит к боевой стойке.
Которая не кажется ей сложнее, чем ханми, из которой с боевым шестом работают.

Ломэхонгва, как всегда, когда дело интересующих её вещей касается, готова напополам рваться, но задания выполнять — а сейчас ей это удивительным образом и не требуется, потому что нагината ей подчиняется. Да, неохотно, тяжело, туго, да, до той скользящей ловкости, которую показывает сифу Мотидзуки, ей ещё шагать и шагать. Но в общем и целом движения и удары, пусть смазанные, пусть не совсем точные, пусть где-то Ломэхонгва мешкает дольше необходимого, но движения получаются. И если потеть над ними достаточно долго, то можно превратить их в отточенные удары, и индеанка, не откладывая в долгий ящик, потеет, пока время на это у неё ещё есть.

Настрой у учениц и учеников был самый разный. Кто-то искрил восторгом, от кого-то, наоборот, австралийка ощущала неуютное, колючее неудовольствие, от кого-то из девушек тоненькой нитью тянулся страх - все это Джаз улавливала машинально, просто потому, что времени отсекать чужие эмоции сейчас не было, не стараясь намеренно кого-то подсмотреть и подслушать. Про саму же себя Джасмин с неудовольствием замечала, что, кажется, нагината оставляет ее равнодушной. Не вызывает того жадного увлечения, которое девушка редкими вспышками чувствовала вокруг себя, но и отторжения тоже. Ни два, ни полтора, просто ровный фон.

Это, конечно, не было поводом немедленно все бросать. И Джасмин, честно стараясь взлелеять и взрастить в себе любовь к нагинате, пока на это еще есть время, отрабатывала боевую стойку, потом шаги в этой стойке, затем взялась за связку с ударами. Все это более-менее получалось, что-то почти сразу, что-то, как отдельные движения в связке, требовалось отработать отдельно несколько раз, чтобы понять, как они вообще выполняются и как их в эту связку вплести. И все это оставляло у Джасмин нехорошее, неприятное ощущение монотонности. Ни холодно, ни жарко, а в целом примерно никак. Девушку такое равнодушие пугало, было ей самой неприятно, но пока Джаз не видела никаких способов его из себя вытолкнуть, а взамен подселить кого-нибудь другого, желательно яркого и радостного.

А то что ж такое, пришла на занятие, как будто повинность отбывает.

Каэтана себя на площадке отчетливо чувствует самой маленькой, самой неумелой, самой слабой, и даже то, как одобрительно ей кивает наставница, этого не меняет. Девочка как будто полезла не в свое озеро, и теперь тонет там, и пузыри пускает, и пытается воду руками загребать, а та ускользает из сжатых пальцев.
Ну решительно у всех все получается, и только Каэтана возится с нагинатой так, словно ей предложили дом передвинуть, а не оружие в руках подержать.
Со стойкой девочка справляется, в основном не столько следуя инструкциям сифу Мотидзуки, сколько глазея на сифу Ярину и повторяя за ней. Это сильно облегчает дело, это даже помогает Каэтане повторить стойку так, что поверить впору - да-да, вот именно так она и должна выглядеть. А потом начинаются движения, и за них глаз уже не успевает цепляться, а Каэтана пытается найти себе пример хоть в ком-нибудь, но ни за кем не успевает и в итоге строго самостоятельно, тяжело и медленно водит нагинатой по воздуху, время от времени почти роняя оружие из тоненьких, неуклюжих рук. Каэтане за свое неумение и неуклюжесть мучительно стыдно, краска заливает ей щеки и даже лоб, и девочка прикладывает все доступные ей усилия, чтобы ее выступление было хоть немножко менее позорным. Но ни на долю секунды ускориться она не может, и улучшить качество движений - тоже не получается, и Каэтане только и остается молча страдать от своей вопиющей бездарности и слабосильности, но продолжать пыхтеть и стараться в отчаянной надежде успеть поправить хоть что-нибудь. Хоть чуть-чуть.

Джун уже слышал, как дядя с практически каменным лицом отвечает на любые вопросы, связанные со всевозможными режущими и рубящими предметами, какими бы они ни были, так что его готовность легко переходить с одной темы на другую его ничуть не удивила. О нездоровой любви дяди к оружию в их семье рассказывали легенды и именно из-за нее никто не поощрял его стремление научиться стрелять из лука, временами намекая, что с такими наклонностями он может пойти по стопам опального Мотидзуки и тоже превратиться в бродягу. Хотя, привыкнув к жизни в монастыре, Джуну стало казаться, что страдания дяди, оставшегося без поддержки семьи и живущего непонятно где и непонятно как, были сильно преувеличены и, даже при таком раскладе, тот чувствовал себя вполне комфортно.

К официальной практической части Джун перешел не без опаски. Другого оружия кроме лука он до этого дня в руках не держал, поэтому сильно сомневался в своей способности не просто махать длинной палкой, но и совершать правильные движения. Только вот сдаваться и позориться, особенно перед таким количеством хрупких женщин, которые не жаловались на тяготы работы с длинным оружием, да еще и успевали задавать правильные вопросы, Джун не собирался. Поэтому старательно выполнял показанную связку, хоть и чувствовал себя не слишком комфортно от необходимости менять хват и наносить удары как сверху вниз, что было вполне себе понятно, так и снизу вверх, что уже доставляло некоторые трудности из-за отсутствия понимания самой механики. Но, как казалось Джуну, справлялся он не хуже большинства участников занятия, так что мог не считать себя растяпой и криворучкой.

Когда сифу Мотидзуки стал показывать стойку и первую связку, у Сонгцэна возникло ощущение дежа вю. Он немало времени посвятил тренировкам с катаной, потому что навык владения этим оружием входил в те четыре экзамена, что он должен был сдать, получив право называться воином своего клана. Он узнал стойку, которую знал как айханми, затем довольно быстро освоился с правильными шагами. Просто оценил, насколько дальше было острие оружие, смотревшего в область переносицы воображаемого противника.

Первая связка также не показалась ему сложной, хотя нагината была значительно тяжелее катаны, и еще нужно было приноровиться к такой длине древка. Сонгцэн был хорошо подготовлен физически, чтобы не испытывать объективных сложностей с весом оружия, но ему нужно было приноровиться к физике движения нагината, все же отличавшейся от более знакомых видов оружия. Пока все было довольно понятно, только непривычно.

После импровизации настал черед технически правильных упражнений. Сифу Мотидзуки показал базовую стойку, которую Юншэн повторил, внимательно проследив не только за расположением рук, ног и оружия, но и за коленями и стопами, потому что именно от них зависела устойчивость и подвижность в бою. Он сделал несколько шагов с нагината, не отводя взгляд от кончика оружия, направленного в сторону мнимого врага, и после этого стал повторять связку, которую показал мастер.

Эти удары были не очень сложными и логичными: атаковать, уйти от атаки с замахом, потом покалечить противника, ударив лезвием по его рукам. Когда берешь в руки оружие в бою, уже нельзя думать о том, насколько гуманны твои удары. Вопрос стоит уже о том, как выжить самому. Сейчас, думая о последствиях тех несложных ударов нагината, которые он отрабатывал, Юншэн вспомнил их последнюю встречу с Таном Шу. Когда он не думал о том, есть ли шанс оставить противника в живых, он думал только как избавиться от смертельной опасности. Потом Юншэн долго приходил в себя, но тот случай научил его воспринимать боевые тренировки как боевые тренировки, с постоянной мыслью о том, какими будут реальные последствия таких действий в реальном бою. Иначе изучение боевых искусств превращается в то, что раньше мастера называли цветочными кулаками и вышиванием ногами - технику ради техники.

Участники занятия так или иначе справлялись с выполнением задания. У кого-то это выходило лучше, у кого-то хуже, но в этом и был смысл всего происходящего - определить группу тех, кому действительно подойдет и понравится нагината, и уже потом работать с максимально замотивированными учениками, поскольку чтобы достичь мастерства следовало много и монотонно работать, что было возможно только в случае истинного интереса к тому, чем ты занимаешься.

Что радовало, некоторые успевали не только махать оружием, но и задавать грамотные вопросы на каждый из которых он счел своим долгом ответить.

- Я бы не сказал, что удары снизу вверх более эффективны, - сообщил он одной из активных девушек. - Все зависит от ситуации, дистанции, возможных действий противника и той цели, которую ты перед собой ставишь.

Второй вопрос от девушки, уже спрашивавшей до этого про утяжеление пятки, так или иначе пересекался с первым.

- Каких-то ударов, которые будут абсолютно неэффективны, здесь нет. Единственное, резать и рубить все-таки правильнее, чем колоть. Это не копье. И еще важно помнить, что о фехтовании нагината говорят очень условно. Каждый твой удар должен быть направлен не в оружие, а в тело противника. И ты обычно не отбиваешь или блокируешь, а парируешь и используешь длину нагината, чтобы сработать на опережение.

- Удары, - пояснил Тору очередной интересующейся европейке, - исторически чаще всего наносятся в область головы, шеи, пояса, запястий, бедер, по возможности, груди. Это связано с тем, что именно эти части тела, кроме груди, меньше всего защищены классическим японским доспехом. Сейчас, конечно, доспехи никто не носит, но какую-нибудь защиту на себя одеть могут, так что вам нужно будет ориентироваться по конкретному противнику и искать его уязвимые места.

- В связи с тем, что я сказал, по рукам бить эффективно. Во-первых, до них дотянуться обычно легче, чем до тела, а во-вторых, если как следует повредить руки, противник не сможет держать оружие, что гарантирует тебе победу где-то в девяносто пяти процентах случаев из ста.

Разобравшись с вопросами, Тору дал своим сегодняшним ученикам немного передохнуть, уголками губ улыбнулся жене, пристроившейся в сторонке, а потом перешел к следующему заданию, которое должно было показать возможность работать как прямой, так и обратной стороной нагината.

- Теперь пробуем выполнить другую связку. Принимаем первоначальную стойку, затем с шагом вперед левой ноги наносим знакомый удар сверху вниз, далее переворачиваем оружие так, чтобы лезвие оказалось параллельно земле, заточенной частью влево и с шагом правой ноги бьем в шею. И, после всего этого, с шагом правой ноги назад, очерчивая полукруг, переворачиваем нагината и бьем в голову ее обратным концом.

Сначала Тору несколько раз показал, как эта связка выполняется в замедленном темпе, а потом, как он бы выполнил ее в реальном бою на высоких скоростях, чтобы ученикам стало понятно, к чему они должны стремиться. Конечно, он не сомневался, что ошибок при первых попытках справиться с заданием будет масса и, к сожалению, из-за большого скопления народа не мог поправить каждого, но сейчас он перед собой и не ставил каких-то глобальных задач. Старание уже засчитывалось за успех, поэтому и Яреци, которая делала какие-либо движения только с его помощью и по большей части наблюдала, могла записать себе это занятие в актив.

Хоть ученицы и задали с десяток разных вопросов, мастер в итоге умудрился вывернуть все так, что отвечал он каждой ученице примерно одно и то же, с небольшими вариациями. Из того, что услышала Октавия, она себе на ус намотала примерно следующее: нагинатой особо не фехтуют, а сразу мочат врага, поэтому бить надо туда, куда дотягиваешься и где по возможности сразу нанесешь гаду непоправимый ущерб. С такой-то установкой, все движения и удары сразу заиграли новыми красками, в том числе, и новая предложенная мастером связка сразу стала смотреться куда менее невинно.

- Насколько сильно вообще реально ударить нагинатой? - хищно поинтересовалась Октавия, следя за тем, как мастер в очередной раз ловко расписывает нагинатой воздух. Кое-как проглотила первым пришедший на язык вопрос о том, можно ли вот так с размаху голову снести, и взамен уточнила: - Если я ему вот так по шее, а лезвие в позвоночнике застрянет? Может такое случиться? - Конкретно Октавии это точно не грозило, она все-таки была не Джон Рэмбо, чтобы так безжалостно мочить, но в теории узнать было любопытно.

Ну и что, что кровавое какое-то любопытство выходит, отцепитесь, пожалуйста, с вашими замечаниями.

Рубила нагинатой Октавия, увы, весьма не так бойко, как вопросы задавала. Особенно это касалось той части связки, когда надо было бить обратной стороной нагинаты - в этом месте старшая Дженнаро неизменно подвисала и в итоге выписывала рукоятью вообще кривулину какую-то сомнительную. Но хоть с предыдущим куском связки справлялась вменяемо, уже прогресс.

- Кровь! - ни с того ни с сего оживился под черепом менестрель. - Кровь и черепа для Бога крови!
Хотя, почему же "ни с того ни с сего", с ним как раз все более-менее понятно. Услышал жутковатый вопрос потеющей радом ученицы и незамедлительно впал в детство.
Ты совсем сдурел, скажи, пожалуйста? кротко поинтересовалась Дженнифер, которая бы очень предпочла, чтобы обитатели ее головы не дурили и вообще вели себя тихо, потому что ей сейчас было совсем не до них. Девушка взялась за новую связку, и там все было заметно сложнее и хуже, чем в предыдущей. Положим, удар снизу вверх ирландка более-менее освоила, хотя возни с ним по-прежнему было порядочно и штамповать его уверенными десятками Джинджер все так же была не в силах. Но удар снизу вверх был вообще меньшим из зол, а настоящее зло - это крутить нагинату туда-сюда, чтобы иметь возможность тыкать соперника то лезвием, то рукоятью. Дженнифер то и дело сбивалась, путалась в длинном оружии и в собственных руках, злилась, начинала связку сначала, и Лирой уже не раз громогласно обозвал ее курицей безрукой. Это и подстегивало, и злило, но, увы, никак не помогало лучше освоить заковыристую технику, а пока привело лишь к тому, что внутри громче прежнего недовольным котом заурчал Жёлтый, готовясь вот-вот вспыхнуть, как подожженный фейерверк.
Ну почему сейчас, ну все же так, блин, хорошо шло! Солнце, ты не сдохнешь еще минут на пятнадцать?

Дарсии бы очень хотелось сказать, что она относилась к гордой группе тех, у кого получалось лучше, но увы - твердых оснований для этого пока не было, а еще совсем рядом работали девушки, которые смотрелись с нагинатой довольно уверенно, и, косясь на них, Дарсия вообще сомневалась, что она в состоянии пролезть в плотную группу более сильных учениц. Именно учениц, с мальчишками лучше вообще силами не мериться, это дело безнадежное, они физически крепче и все такое прочее.
Как Яреци ей подмигнула, Дарси успела заметить в перерыве между упражнениями, и жизнерадостно улыбнулась в ответ - вроде и мелочь совсем, но эта мелочь совсем неожиданно придала сил и помогла по-новому с энтузиазмом бросаться на замысловатые связки. И в конце концов Дарсия неожиданно одолела связку с хитроумным поворотом нагинаты, ту, над которой рядом так много и усердно пыхтели. Сделала и сама не поняла, как, руки разобрались вперед головы, а голова, безнадежно отстав, еще какое-то время вникала в бойкий поворот, после которого нагината оказывалась у другой ноги и можно было от души лупить рукоятью.
- Но удар обратным концом нагинаты - это же не лучший из доступных вариантов, на него не стоит сильно возлагать надежды? Это скорее для общего ознакомления, да? - уточнила Дарсия, в очередной раз примечая, как ее рука почти что сама собой перехватывает нагинату. Как хорошо, что у нее такие умные руки, но как плохо, что такая глупая голова. Дарсии казалось, она вот только недавно слышала, как Мотидзуки-сан вел с Доминикой разговор о том, что рукоятью почти не бьют. А теперь вот, пожалуйста - связка на удар рукоятью. Как так.