Нагината: первые шаги большого пути

Руки уже привыкали к нагината, потому что Сонгцэн воспринимал сейчас это оружие как некий гибрид бо и катаны. Ему была понятна и привычна стойка, и приходилось только приноровиться к длине и тяжести нового оружия, а также почувствовать верную траекторию для нанесения ударов.

Он встал в изначальную стойку, когда левая нога была позади правой, левая рука держала нагината у гребня подвздошной кости, а правая впереди, вероятно, как и с катаной отвечая за силу наносимого удара. Шаг вперед, удар сверху вниз, также напоминавший о некоторых ката с катаной, разворот оружия, удар влево с шагом правой ноги вперед. Отставить правую ногу назад и добить противника ударом в голову древком нагината.

Сонгцэн еще несколько раз повторил эту связку, чтобы руки и ноги её запомнили. Это сочетание ударов показалось ему удобным, логичным и эффективным. Если вдруг реально возникнет ситуация, когда он окажется с этим оружием в реальном бою, хотя Сонгцэн отдавал себе отчет в том, что даже с куда более привычной катаной чаще будет появляться на церемониях в клане, а для реального боя скорее воспользуется стихийной магией.

Сифу Мотидзуки ответил на вопросы и показал новую связку, которая также был атакующей. Юншэну уже начинало нравиться это оружие, которое удобно лежало в руках. Он считал, что оно соответствовало его комплекции, хоть и не подходило для повседневного ношения на всякий случай.

Юншэн встал в правостороннюю стойку, сделал шаг вперед и нанес рубящий удар сверху вниз, затем развернул оружие и ударил воображаемого противника в шею. Дальше было чуть сложнее - нужно было развернуть нагината целиком, чтобы атаковать врага его противоположным концом. Но так получался хороший размах, позволивший вложить в удар больше силы.

Эта связка, стоило её несколько раз повторить, стала казаться Юншэну довольно простой и логичной. Он знал по себе, что как только какой-то удар или прием начинают казаться ему удобными, он начал делать их правильно. И по мере тренировок это ощущение правильности движения запоминается мышцами, чтобы в будущем вспомниться в случае необходимости.

Ну вот, а говорите - неэффективных ударов нет.
Слова мастера Доминика немедленно переиначила на свой лад, и у нее вышло, что колющие удары, конечно, не отправляются в топку, но задвигаются куда-то в конец очереди приоритетов, потому что эффективность их по сравнению с ударами рубящими и режущими невысока. Будь наоборот, они бы менее правильными не считались, верно ведь? Разобравшись с этим моментом, Доминика переключилась на следующую связку - и немедленно обнаружила в ней удар рукоятью нагинаты.
Лакруа подавила возмущенный вопль - все равно в нем ничего осмысленного бы не было, одно только негодование, а к тому моменту, как француженка сумела это негодование облечь в слова, уже другая девушка успела задать такой же по смыслу вопрос. Доминика кивнула, подтверждая, что это и ее тоже интересует, но все же сосредоточилась на связке.
Которая показалась ей проще, чем предыдущая - то ли удары выглядели логичнее и легче ложились на тот опыт, что у француженки уже был, то ли еще что, но отрабатывать было легче. Доминика даже с удовольствием несколько раз изобразила удар древком нагинаты в голову сопернику - несмотря на то, что он явно будет редким и не слишком полезным, девушке этот удар почему-то очень нравился. Как родной, право слово.

Розмари понятливо кивнула — ей было приятно услышать, что удары нагинатой снизу вверх эффективны ситуационно, а не постоянно. Самой британке эти удары пока что нравились не слишком, она их находила непривычными, и пока что неудобными, и к ним еще явно требовалось привыкать, их требовалось оттачивать, и в новой связке опять выплыл этот все еще неудобный удар снизу вверх, и Розмари крепче ухватилась за нагинату, готовясь отрабатывать его по новой.

Отрабатывать, и еще раз отрабатывать, и так до полного изнеможения.

Нацелившись всеми силами на удар, показавшийся ей более проблемным, Розмари небезосновательно опасалась, что под это дело она провалит остальную часть связки, но неожиданно не провалила. Перехват нагинаты с последующим ударом древком, казавшийся издалека заковыристым и не слишком понятным, оказался ощутимо проще, когда британка начала все же делать его руками. Нужно было только не возрадоваться раньше времени, и не развалить на радостях всю связку после того, как она уже так неплохо получилась — Розмари, у которой проблем с самоконтролем никогда почти не бывало, твердо взяла себя в руки и отработала до конца, оставляя связку все на том же не безупречном, но неплохом уровне.

Ярина с неудовольствием признавала, что она, со своим невысоким росточком, уже успела запыхаться, ворочая длинную нагинату, да не слегка, как более рослые и крепкие ученицы, а довольно конкретно. И когда была объявлена следующая связка, одесситка стиснула зубы, крепясь, чтобы не завыть - очень хотелось. Просто завыть, а потом перейти на вопль "да вы меня заездили, да имейте совесть, даже Бо-джи так на учениках не ездит, как вы на моих бедных плечах", но Ярина наичестнейшим образом все это проглотила и взялась за новую связку.
И тут же сорвала ее несколько раз кряду, потому что руки болели и периодически в нужных местах просто отказывались подниматься. Ярина упрямо пихала и толкала нагинату вверх, но это, конечно, было уже нисколько не удары в голову. Даже если делать щадящее предположение о том, что противник у нее будет не шкаф двухметровый, а более скромного роста - все равно, Ярине казалось, до головы она доставать перестала, и это, конечно, был провал. Провал, фиаско, и список можно продолжать бесконечно, и хорошо хоть, это случилось только под занавес занятия, а не в самом его начале. Единственное светлое пятно, прах его побери.

Саволайнен, похоже, свезло быть одной из тех учениц, что от долгого общения с нагинатой особенного дискомфорта не испытывали и могли еще некоторое время этот дрын у себя над головой крутить, не переламываясь. Анна-Лиза и крутит, с радостью почти, раздавая нагинатой лихие рубящие и режущие удары супостатам, которые в ее воображении наступают толпами, но при этом строго по одному, что для целей тренировки очень удобно. Воображаемые воинственные тени, это вообще самые удобные враги на свете, метелишь их как вздумается, ни малейшего отпора не встречая, разве что самой себе в запале по зубам съездишь, не более.
В следующей связке Анна-Лиза примеряется к удару рукоятью, и пару раз цепляет саму себя нагинатой по ногам, приучаясь переворачивать оружие - так, молодец, ноги себе отрубила успешно, больше ни на что не годишься, вон пошла - но в остальном справляется успешно, и еще успевает по ходу действия, кроша рукоятью воображаемые черепа, и торжествовать. Все. Валькирия, и наплевать, что с японским оружием. Несите холст и густое яркое масло, уже можно писать роскошный прижизненный портрет.

Лавинии хотелось кого-нибудь убить. Вот натурально, тем оружием, что сейчас в руках было, как отоварить по черепу - и оттого с нахлынувшим раздражением приходилось бороться особенно яростно, потому что кандидатов и кандидаток вокруг было превеликое множество, только сделать пару шагов в сторону да наподдать.
Никогда еще ни одно оружие не вызывало у Касерес такого нехорошего ощущения, что ей надо зубами тоже хвататься ха оружие, чтобы только оно не дурило, а вело себя как положено, как должно. Нагината у нее в руках начинала вздрагивать, и пьяно заваливаться на стороны, и удары из-за этого то и дело гуляли на сторону, а когда Лавиния в попытках исправить дело швыряла нагинату вперед перед собой сильнее прежнего, то и ее саму тоже начинало в разные стороны вести, что уж было вообще кошмаром. Вот не ощущала же раньше такого, или ощущала, но не так сильно. Наверное, это сказывалась усталость, но на последней связке Лавиния уже из группы учеников успешных ощутимо съехала к ученикам неуспешным. И, выкидывая вверх то лезвие нагинаты, то ее рукоять, старалась только не провалиться еще глубже и еще ощутимее, чтобы не вываливаться с финала занятия совсем уж непристойно печальным образом, в шаге от позора.

У Аделины – и это очевидно и ей самой, и всем окружающим, наверное, тоже – все плохо.
Руки у нее тяжелые, будто налитые свинцом. И плечи ломит каждый раз, когда нужно эту неподъемную тяжесть пытаться все же поднимать. Аделина честно поднимает, и с каждой минутой все отчетливее понимает, что геройство – это не ее стезя. Что надо было и дальше тихо-спокойно учить свою магию, которая ей поддавалась и подчинялась. Но нет, Рутцен возжелала лезть к боевым наукам, и теперь за это непрерывно расплачивается.
У нее все ломит, все болит, она умирает.
Аделина пыхтит, охает, как столетняя бабка, тяжело рубит и тычет нагинатой по воздуху, в напряжении задерживает дыхание каждый раз, когда ей нужно для нового удара перевести нагинату с одного бока на другой, и молится только, чтобы эта связка и вправду была последней. Потому что, если вдруг следом всплывет еще одна, то Рутцен умрет совершенно точно. Вот прямо здесь, рухнет хладным трупом, и поминайте, как звали.

У Эльзы так поют сжимающие нагинату руки, такой восторг охватывает от каждого удачно получающегося удара, что немке хочется самой себя на камеру снимать. И жаль даже, что нет этой камеры сейчас, не догадалась поставить – Эльза уверена, что там были бы шикарные кадры. Хоть в любое видео включай, хоть сразу в Марвел отправляй, в качестве проб на роль какой-нибудь очередной супергероини.
Нагината девушке нравится – в первую очередь, само собой, потому, что у нее получается, п-о-л-у-ч-а-е-т-с-я, восклицательный знак. Линдеманн рубит и так, и эдак, и одним концом нагинаты, и другим, и прокручивает ее перед собой, чтобы перейти от одного удара к другому. Последнее движение нравится ей больше всего, Эльза находит его самым изящным и, вся этим изяществом захваченная, даже усталости не замечает. То есть, немка уверена, что тренировка закончится, и она выйдет с площадки, и у нее немедленно отвалится все, руки и ноги, усы лапы и хвост, и что еще там к телу приделано и в напряженной работе сегодня участвовало. Но пока всего этого – на удивление м не ощущается совершенно. И можно по-прежнему скакать по площадке так, как будто только-только нагинату в руки и взяла, и ничего еще почти отработать с ней не успела, хотя на самом деле уже пройдено немало.

Кому-то на этих финальных метрах занятия хотелось выть, кому-то кусаться или убивать, кому-то еще что - а вот Голди была уже не прочь вообще бросить нагинату, заявить, что ее загоняли, и гордо сигануть через плетень. Не позволяло к этому трюку прибегнуть только идиотическое козлиное упрямство, которое пробудилось вот в самый неподходящий момент и теперь заставляло подыхать и пластаться.
Голди пласталась как могла, но вот подыхать в ее планы совсем не входило.
Раз-два, раз-два, раз-два, - чтобы связка не казалась совсем уж беспросветным мучением, Стюарт считала удары, которые она своими тоненькими ручками пыталась втыкать в воздух. Потом решила, что и движение, которым нагината перекидывается на другой бок, тоже считать надо, потому что, хоть оно и не удар, сил отнимает столько, что мое почтение. Голди перешла на дробное раз-два-три, а потом и вовсе начала считать просто вперед и вверх, загадав, что вот сейчас она досчитает до ста, а дальше, если отработка связки так и не закончится, уже все бросит и дальше надрываться не будет.
Хотя где-то на краешке души ей хотелось, чтобы к таким крайностям прибегать не пришлось и чтобы она все же доработала тренировку как все белые люди вокруг делают.

Хоть вопросов было и немало, дядя вроде с ними справлялся, успевая отвечать каждому, хоть и не углублялся в каждую отдельную проблему, предпочитая освещать общие моменты. Что, в принципе, было логично, хоть и лишало возможности жаждущих знаний разобраться с волнующими их вопросами. Но на то были индивидуальные занятия, и хоть сам Джун сомневался, что когда-нибудь решится еще раз взять непривычное длинное оружие в руки, наверняка из этой толпы должны были найтись хотя бы один-два человека, которые захотят в дальнейшем углубить знания о нагината.

К выполнению второй связки Джун подошел не без некоторых опасений, которым было суждено тут же оправдаться на практике, когда здоровенная нагината, отказалась ловко "порхать" в его руках и изящно менять свои положения, нанося удары то лезвием, то рукоятью. И если с прямым ударом он справлялся вполне успешно, то на перевороте начинал заметно тормозить, в реальной битве успевая бы сто раз умереть прежде чем сможет продемонстрировать что-то действительно опасное. Более того, первое время он даже умудрялся путаться в ногах, торопясь и из-за этого вместо нужного шага временами делая подшаг другой ногой, чем превращая отработку связки в какое-то цирковое шоу.

По итогам выполнения задания, Джун, хоть в конце концов и умудрился продемонстрировать что-то относительно приличное, пришел к выводу, что со стороны выглядит, как кривляющаяся обезьяна, а не как суровый воин, поэтому окончательно отказался от идеи менять свой понятный лук, на какое-либо другое оружие, пусть его, на правах родственника, всегда были готовы чему-нибудь поучить.

И, как и раньше, новое задание вызвало новые вопросы, на которые Тору постарался хоть как-то ответить, осознавая, что разобраться в его объяснениях, без должного понимания механики, которое приходило только с опытом очень и очень сложно.

- Ударить можно очень сильно, не хуже чем мечом. При желании реально что-нибудь и отрубить, хотя я, как вы, наверное, догадываетесь, никогда не пробовал ничего подобного на человеке. И да, застрять в позвоночнике лезвие может, причем такое встречается не так уж и редко.

Очередной вопрос про рукоять, на этот раз от Дарсии, заставил его с трудом подавить печальный вздох, поскольку он, видимо, находил какие-то не те слова, раз его понимали неправильно.

- Нет, удары рукоятью действительно используются, но в тех случаях, когда нет возможности поразить противника лезвием, что, я надеюсь вы со мной согласитесь, все же эффективнее. Ведь враг никогда не стоит на месте, а перемещается. Он может заходить с разных сторон и менять дистанцию, поэтому наши действия тоже должны быть очень вариативны. Если мы будем выполнять только несколько одних и тех же ударов в разных комбинациях, у нас не будет ни шанса.

Вопрос же про парирование заставил Тору пожалеть, что он вообще затронул эту тему, поскольку она относилась как раз к тому, о чем невозможно было рассказать несколькими предложениями.

- Очень трудно, и сейчас это не ваш путь, поскольку для этого надо владеть оружием на очень высоком уровне. Пока просто уходите с линии атаки и старайтесь контратаковать.

Худо бедно разобравшись с вопросами Тору окинул взглядом своих сегодняшних учеников и пришел к выводу, что часть из них планирует героически скончаться прямо на тренировочной площадке, поэтому стоило подводить занятие к логическому завершению.

- Хорошо, - начал он. - Больше никаких элементов учить не будем. Но я хочу, чтобы вы поняли, занятие - это лишь направление и корректировка, а основную работу вам придется выполнять самостоятельно. Собственно, это касается любого вида оружия. Поэтому сейчас каждый может поработать в своем темпе, комбинируя любые известные удары. Не геройствуйте, если силы закончились, не делайте. Важно, чтобы вы научились адекватно оценивать свои возможности и реализовывать их наиболее эффективным образом. Без этого прогресс невозможен. Ну а по завершению, желающие могут подойти и спросить мое мнение по поводу их работы. Поскольку у меня не было возможности корректировать каждого во время занятия, могу хотя бы таким образом подсказать, на что обратить внимание.

Благодаря большому опыту работы со значительными по количеству людей аудиториями, Тору научился грамотно распределять свое внимание между участниками занятия и пусть его рекомендации при имеющемся раскладе должны были нести поверхностный характер, он все равно считал их наличие плюсом для тех, кто реально заинтересовался нагината как оружием.

Как бы тяжело Ярине ни было раз за разом тягать вверх-вниз увесистую и чересчур длинную для неё нагинату, девушка все же строго-настрого запретила себе выключаться из занятия. Поэтому рыженькая одесситка, пока отрабатывала последнюю связку, успела прослушать и очередные вопросы учениц, и очередную партию ответов мастера - правда, в этот раз вопросы были такие себе, местами слегка вымученные, Ярине интересные не слишком, и потому и ответы для неё вышли примерно такие же - и даже наскребла в себе сил на самостоятельную работу с нагинатой под занавес тренировки.
Работа эта, правда, вышла у Ярины такой себе, довольно условной, с ударами связанной примерно никак. Девушку в первую очередь волновала по-прежнему длина оружия, и потому последние минуты занятия Ярина потратила на то, чтобы сделать несколько размашистых движений, в очередной раз стараясь понять и запомнить, куда у неё способен вылететь какой конец оружия, до каких пределов нагинату лучше не задирать и все такое прочее. И вроде бы примерно поняла, и одновременно при этом одного занятия было явно мало для того, чтобы выработать полноценное понимание, а еще бы лучше - полноценную привычку. Закончив махать оружием с опасностью для чужих голов, Ярина опустила нагинату и первым любопытствующим грибом потянулась к мастеру Мотидзуки, узнавать о своих ошибках и все такое прочее.