Костер, гитара и зефирки

Было уже восемь часов вечера, и на поляну приехал сифу Урс в роли Санты. Можно подойти к нему и взять себе подарок из большого красного мешка.

Солнце начинало ползти к горизонту, и вот-вот оранжевый закат сменится сумерками и ночной темнотой. Небо было все таким же чистым, не считая прошедшего силами магов Воды снега. Ночь обещала быть лунной. Временами налетал холодный ветер, но он не задерживался надолго, и его могли отогнать глинтвейн, пламя костра и горячий чай.

На поляне собиралось все больше людей. Не все из них были европейцами, для некоторых это Рождество было интересным опытом постижения чужой культуры.

Зефирка быстро пропеклась, и Юнши тут же потянул к ней руки, рискуя обжечься, так что Цирилле пришлось пресечь его рьяные попытки, чтобы потом не был ор на всю поляну. Хотя и так сразу началось недовольное нытье, что масеньку обделили. Цирилла обычно не давала ему сладости, считая, что еще слишком рано, и не планировала давать как минимум до двух лет, но, так как времени до его двухлетия оставалось не так уж и много, решила отойти от своих строгих принципов хотя бы сегодня, в праздник.

- Подожди, котик, горячо, - предупредила она сына под аккомпанемент его нытья. Юнши было все равно, горячо там или нет, ему просто было НАДО и именно вот прямо сию же секунду надо. Прямо копия Тео в детстве, даже удивительно, как от разных мужчин могут получаться такие одинаковые дети. Убедившись, что сладость достаточно остыла, чтобы можно было ее не опасаясь ожогов отдать ребенку, Цирилла сняла зефир с палочки и протянула сыну, и угощение тут же исчезло за уже чумазой щекой.

- Чудесное дитя, - глядя вслед снова удравшему сыну, проговорила Цирилла, обращаясь к мужу, который тоже оценил прелесть рождественских угощений. Цирилла придвинулась ближе к Коту, прижимаясь к нему боком достаточно целомудренно для монастырской атмосферы. - Не хочешь сходить и узнать, что в мешке у Харольда Клауса? - озорно предложила она, кивая на внушительную ношу бородача.

Тео, обжигаясь, запихнул подрумянившуюся зефирку в рот, заметив, что Юэмин, для которой он вообще-то тут готовил это угощение, уже сама взяла себе сладость, самостоятельная такая, аж жуть. Вот так захочешь о ней позаботиться, а она и без тебя прекрасно справилась. На поляне тем временем выступали то маги воды, запуская настоящий снегопад, то Николай со своим подвижным снеговиков выступал, а потом и показали выступления мастера боевых искусств. В целом программа вышла довольно насыщенной и радостной, но феерией праздника, конечно, стало появление сурового викинга в роли Санта Клауса. Тео не преминул нырнуть в мешок с подарками, откуда извлек длинный красный теплый шарф, который тут же намотал на Юэмин.

- Ты не замерзла, радость моя? - спросил он у девушки, стряхивая с ее капюшона нападавшие на него снежинки. - Принести глинтвейна?

Ему все время казалось, что она мерзнет, хотя логически - что было не его сильной стороной - он понимал, что это весьма далеко от реальности. На Юэмин был лыжный костюм с капюшоном, у нее были теплые варежки, а теперь еще и шарф, она сидела возле костра, и вероятность того, что она мерзнет, приближалась к нулю. Тем не менее, Тео считал, что это он так заботу проявляет.

На поляну медленно наползали сумерки, но и они старались держаться подальше от ярких и горячих костров, которые прекрасно справлялись с тем, чтобы разгонять вечернюю темноту. На небо поднималась луна, кажущаяся молочно-белой, а вокруг зажигались тысячи не менее ярких звезд. Если бы кто-то сейчас взглянул на часы, то понял, что уже девять.

Людей на поляне становилось все больше, кто-то продолжал веселится и лакомиться рождественскими сладостями, кто-то разбирал подарки Санта Клауса, и уже многие из тех, кто участвовал в новогоднем слоне, получили или подарили свои заранее приготовленные сюрпризы. Теперь настало время для показательных выступлений магов огня, и желающие показать себя собирались на противоположной части поляны, откуда бы их хорошо было видно.

Просьба Яреци что-нибудь спеть, ненадолго ввела его в легкий ступор. Он не знал никаких рождественских или просто веселых песен, способных поднять окружающим настроение. Но отступать было некуда, так что присев рядом с женой и дочкой возле костра, он ненадолго замолчал, пытаясь собраться с мыслями.

Идея пришла в голову достаточно быстро, благо японский здесь понимали единицы. Из своего небогатого репертуара Тору предпочел выбрать достаточно лиричную песню, в другой ситуации способную ударить по его репутации сурового человека. Но сейчас в этой атмосфере праздника никто не должен был обратить особого внимания на его попытку вырваться из привычного образа.

Пел он очень редко, но тот, кто это слышал, говорил, что его голос при этом начинает звучать мягче, чем обычно. Тору не был уверен, что подобные слова соответствуют действительности, но сейчас был бы рад, будь это именно так. Пляшущий огонь костра создавал определенный настрой и, посчитав свое молчание затянувшимся, он все-таки начал петь, позволяя звукам его голоса разноситься по округе и погружать находящихся рядом людей в специфическую мелодику японского языка.

Заявление Доминики о ее готовности ко всему Джун воспринял с плохо скрываемым энтузиазмом. Оно давало простор для фантазии и открывало шикарные перспективы на сегодняшний вечер. И, не собираясь откладывать запланированные приятные моменты, юноша сразу потянул Доминику в сторону большого костра к вожделенным зефиркам, присмотренным им еще в самом начале вечера.

- Тебе что-нибудь принести из еды? Или, может, украсть немного глинтвейна? Или что-то еще? Ты сразу говори.

Джун надеялся, что если оставит Доминику на пару минут, она никуда не исчезнет, и ему потом не придется снова разыскивать ее по всей поляне. И раз девушка только недавно пришла, ее, по его мнению, следовало накормить, напоить, развлечь и, самое главное, постараться не спугнуть чрезмерной заботой и стремлением запихнуть минут в десять, то, что изначально планировалось растянуть часа на два.

Ожидая ответа, Джун вытащил из корзины одну зефирку, надел на палочку и принялся ее поджаривать. Не то, чтобы он был великим фанатом зефира, просто раньше ничего подобного ему делать не приходилось, и сам процесс привлекал его даже сильнее, чем лакомство.

Стоило сказать, что она готова все пробовать и все наверстывать, и на лице Джуна отразился такой энтузиазм, что Доминике даже стало неловко: а она-то где попало шаталась столько времени. А Джун её здесь, похоже, ровно все это время и прождал, и наверняка успел придумать планов целое громадье. Пожалуй, лучшее, что сейчас могла сделать Доминика - этим планам не препятствовать, поэтому она послушно позволила увлечь себя к костру. В иной-то ситуации, может, и поспорила бы, точно ли стоит назначать зефирки у костра первым приоритетом, но сейчас спорить было уже банально некогда. И без того столько времени растеряли.
- За глинтвейном потом сходим, вместе. Надеюсь, его не успеют весь выпить без нас, - возразила Доминика. Перспектива снова разделиться после того, как они с Джуном только-только встретились, показалась ей не самой лучшей. В фильмах ужасов, вон, тоже постоянно разделяются, и хоть бы раз это чем хорошим закончилось. Сейчас мирное и размеренное поджаривание зефира у костра устраивало девушку более чем полностью. Доминика вооружилась длинным прутом, машинально по-фехтовальному согнула его конец, наколола на тонкий конец прута маршмеллоу и протянула к огню, стараясь подрумянить её как можно равномернее со всех сторон. Устроиться таким образом у костра Доминика планировалась на относительно продолжительное время, а потому без колебаний прильнула головой к плечу Джуна. И тихо, чтобы не слишком разрушать очарование негромкого пения, спросила: - О чем песня?

- Хорошо, за глинтвейном пойдем вместе, - сразу согласился Джун, не горя желанием оставлять Доминику вскоре после того, как ее обрел. Изначально, насколько он знал, глинтвейн ученикам не полагался, но поскольку некоторые из них уже успели неплохо приложиться к согревающему напитку, не видел ничего страшного в небольшом нарушении правила, о котором все, похоже, уже успели забыть.

Прикосновение головы Доминики к его плечу вызвало на губах юноши легкую улыбку и спровоцировало Джуна переложить палочку с зефиркой в одну руку, а другой приобнять девушку за талию, насколько это позволяли зимние куртки. Несмотря на первоначальный план переделать тысячу вещей, сейчас он был вполне удовлетворен происходящим и мог просидеть у костра еще очень и очень долго.

- О любви, о чем же еще может петь японец в Рождество, - прошептал он в ответ на вопрос Доминики. - Если в Европе это, как я понимаю, семейный праздник, то у нас, особенно среди молодежи, скорее, день влюбленных.

Прорезавшиеся у дяди певческие таланты и неожиданный выбор песни немного его удивили, но Джун не мог отрицать, что мелодия, голос и сами слова создают идеальную романтическую атмосферу. А присутствие сейчас рядом с ним Доминики... Пожалуй, это было настолько прекрасно, что он, даже при все желании, не смог бы облечь накатившие на него чувства в сколько-нибудь связные слова.

- День влюблённых? То есть, что-то вроде дня святого Валентина? - удивилась Доминика. Такой поворот событий оказался для неё неожиданным и тут же породил навязчивый вопрос: это, получается в Японии вместо дня святого Валентина в феврале празднуют Рождество для всех влюблённых в декабре - или у них отмечаются оба праздника? Девушка даже подумывала задать этот вопрос Джуну, но в последний момент передумала и вместо этого поинтересовалась: - И как тогда этот праздник принято проводить в Японии? Может, мы сегодня и двойную программу сможем осилить? Если как следует постараемся? - Мог же Джун с интересом примерять на себя и осваивать европейские рождественские традиции, и Доминика не видела ни единой причины не попробовать сделать то же самое в отношении традиций японских. При условии, конечно, что там что-нибудь относительно легко выполнимое. В противном случае - придётся склонять Джуна на повторное празднование Рождества. Доминике эта идея приходилась весьма по вкусу, потому что выглядела как полновесный повод встретиться и провести вечер вместе - казалось бы, сколько их уже было, таких вечеров, а все мало.
Когда зефир основательно покрылся румяной карамельной корочкой, Доминика, посчитав, что он уже достаточно пропекся, как можно аккуратнее сняла маршмеллоу с прута, не без труда разделила на две тягучие половинки и мягко подула, остужая. Одну половинку девушка почти тут же запихнула себе в рот, а вторую предложила Джуну, подняв почти к самым губам молодого человека, вопреки тому, что у него уже дозревала над огнём своя зефирина - так делить сладость было гораздо приятнее, чем просто поглощать её в гордом одиночестве.

- Ну, не совсем, - Джуну было понятно удивление Доминики, поскольку попадая в Японию западные праздники заметно изменялись, адаптируясь под местную культуру. - День святого Валентина у нас тоже есть, правда со своей спецификой, а еще ответный Белый день... Ах да, то что у нас здесь называлось праздником Двух Семерок тоже никто не отменял...

Джун раньше как-то не задумывался, как много в его стране всевозможных праздников, если их можно было так назвать, романтической направленности. Хотя дело здесь, наверное, было совсем не в любвеобильности японцев, а в их проблемах, связанных с выражением чувств, требующих какой-нибудь внешней поддержки, позволяющей рассказать о своей любви без слов.

- В Японии молодые пары стараются в этот вечер куда-нибудь выходить, например, в ресторан, ну и по возможности оставаться вместе до самого утра. Кстати, пункт про "до утра" мне очень нравится. - Последнее Джун произнес шепотом, поскольку его слова предназначались исключительно для ушей Доминики.

Появившуюся перед ним часть зефирки Джун принял без каких-либо комментариев, посчитав такой способ употребления зефира идеальным. Руками, он, естественно, пользоваться не стал, раз лакомство поднесли к его рту, не забыв в самом конце коснуться губами пальчиков девушки. Со свой же зефиркой, уже давно просящейся, чтобы ее съели, юноша поступил аналогичным способом, разделив ее пополам и предложив вторую часть Доминике. Пожалуй, раньше он не думал, что самое простое угощение при правильном употреблении может доставлять столько удовольствия, поэтому сейчас планировал как следует насладиться сделанным открытием, благо всевозможных закусок вокруг имелось неограниченное количество.

- Остановись! А то сейчас праздников для влюблённых насчитаешь больше, чем дней в году, - шутливо взмолилась Доминика, прикрывая ладонью губы Джуна и мешая ему пополнять список новыми названиями. Вдруг как выяснится, что там перечень дико немаленький и все это неплохо бы хоть чуть-чуть, хоть по пятнадцать минут, но отмечать. У Доминики же по жизни и с одним-единственным днем святого Валентина проблемы были. Но, конечно, раньше с ней рядом и Джуна не было, и Доминика крепко подозревала, что теперь, когда она с юношей рука об руку, муторный прежде праздник заиграет новыми красками, да так ярко, что ей десятикратно добавки захочется, тут-то долгий перечень и пригодится.
- Я думаю, что пункт про "до утра" мы вполне можем осилить, - шепнула в ответ Доминика. Ей и самой пункт понравился очень, до сладкой волнительной дрожи за грудиной. Как оказалось, рождественскую программу почти и усложнять не придётся: выйти куда-нибудь вместе вечером - это они уже справились, здесь все прекрасно, и растянуть приятный вечер до самого утра тоже смогут. Если на ночёвку в иглу будет невменяемая длинная очередь из желающих, всегда же можно будет спуститься обратно в монастырь, и там уже собой управлять как заблагорассудится.
Маршмеллоу с руки Джуна девушка приняла с радостью, зацепив и на миг слегка прихватив губами подушечки пальцев юноши, окрыленная тем, что Джун поддержал этот наивный обмен нежности. Этим успехом следовало немедленно продолжать пользоваться, вплоть до ухода в полный экстаз, и Доминика предложила, гибко похлопывая себя прутом по ладони: - Ещё по одной? Или проверим, на что другие угощения годятся?

Судя по реакции Доминики, количество праздников романтической направленности ее немного напугало, хотя сам Джун считал, что романтики много не бывает, и что, при желании, можно добавить еще парочку собственных праздников, если это поможет им лишний раз провести время вместе. Но спорить он не стал, посчитав, что готовить к "суровому" будущему Доминику стоит постепенно, не вызывая желание сбежать куда подальше, пока еще есть такая возможность.

- Раз ты тоже "за", то точно все осилим. - Согласие девушки остаться с ним до утра подняло его и без того отличное настроение до каких-то неприличных высот, заставляя разве что не лопаться от радости. - Можно сказать, что я хитростью и наглостью уже забронировал нам иглу.

Джун прекрасно понимал, что мест для ночевки будет подготовлено с запасом, чтобы могли разместиться все пришедшие на праздник. Но также он был уверен, что часть присутствующих вернется на ночевку в монастырь, поэтому еще в самом начале вечера выбрал иглу и завалил его всевозможным барахлом, создавая впечатление, будто там собирались остаться на ночь, как минимум, человек пять, планируя таким образом отпугнуть возможных соседей.

- Думаю, стоит угоститься чем-нибудь более существенным, чем зефир. - Джуну безумно понравилось есть маршмеллоу предложенным Доминикой способом, но он помнил, что девушка при нем не подходила к основным закускам, а потому собирался ее нормально накормить, прежде чем поглощать всевозможные сладости, устраивать налет на глинтвейн или заниматься другими приятными вещами.