Не до церемоний

Сонгцэн считал, что сейчас сложно говорить на философские темы. И он понял, почему мать после боя обычно молчала. Но он считал, что неправильно прекращать разговор, когда он сам попросил Яшви остаться.

- Красная нить - вопрос веры, как силы, что охраняют Линь Ян Шо, - сказал Сонгцэн. - Приятно верить, что судьба знает, что делает. Но я все равно убил тех японцев.

Он считал, что слова мастера Раджа о красной нити были о тех же вероятностях. Потому что помимо вероятности, что он будет с Яшви, в тот момент была вероятность, что он погибнет от руки Мацуи. И, говоря о красной нити, мастер Радж отдал Яшви свой лук.

- Я считаю, что красная нить означает вероятность, что мы можем быть вместе и счастливы, - продолжил Сонгцэн. - Но не то, что это произойдёт в любом случае. Для того, чтобы это стало возможным, мы должны друг друга слушать и понимать. И учиться этому всю жизнь. Свадьба - это всего лишь церемония. А после неё у нас вместе целая жизнь. Я не знаю, какие вероятности готовит судьба. Но я буду делать то, что зависит от меня, чтобы тебе со мной было хорошо. Не надеясь, что красная нить разберётся сама.

Признаться, Яшви была и разочарована и обрадована одновременно. Потому что никаких высших сил не существовало и...потому что никаких высших сил не существовало. В одном случае ей было приятно понимать, что никто не руководит ее жизнью и нет ничего такого, чему она во чтобы то ни стало должна соответствовать, потому что это как-то задумано более могущественными началами. В другом было немного не по себе по той же самой причине, что все случившееся - отголосок когда-то принятых ею - или кем-то другим - решений.

Она опустилась обратно на подушки, несмотря на то, что головная боль не проходила, и она правда чувствовала себя не очень хорошо, и правильнее было бы вернуться в свои покои, оставив этот сложный разговор на более позднее время. Ей было трудно все это осознать сейчас, потому что она привыкла к тому, что есть либо черное, либо белое, и нельзя быть между ними посередине. А сейчас выходило, что это совсем не так.

- Я такая глупая, - раздосадованно сказала она, сжав ноющие виски ладонями, а затем снова закрыв руками лицо, чтобы зажмуриться. - Мне так сложно понять вещи, подобные этим.

Она пыталась разобраться, но получалось плохо, как будто она была ребенком, от которого требуют чего-то, чего он еще не умеет и в силу возраста не способен понять.

Сонгцэн только сейчас догадался взглянуть на ауру Яшви и увидел всполохи боли в ее голове, особенно висках. Он сел на колени за спиной девушки, провёл рукой по ее волосам, затем стал массировать кончиками пальцев ее голову. Он стал вытягивать ша-ци, чтобы снять боль и спазм, которые заставили Яшви обхватить голову руками. Стоило подумать об этом сразу, когда девушка сказала, что плохо себя чувствует.

- Дыши глубже, сейчас пройдёт, - сказал Сонгцэн.

Он стряхнул с рук ша-ци и продолжил разминать точки под волосами Яшви.

- Ты не глупая, ты просто задаёшь трудные вопросы, на которые многие делают вид, что знают ответы. Или не думают о них вовсе, - сказал Сонгцэн. - А ещё сегодня очень тяжелый день.

Он вспомнил, что все ещё не переоделся из военной формы и не смыл с себя кровь и копоть этого утра. День ещё не думал клониться к закату, а усталость от него уже напоминала свинцовую тяжесть.

Она поняла, что Сонгцэн сел позади нее, и сначала хотела запротестовать, что не нужно с ней возиться, как с ребенком, потому что это всего лишь головная боль от перенапряжения, но прикосновения к волосам, а затем и стихающая боль заставили ее передумать и просто замереть на месте, чтобы движения не провоцировали новые всполохи боли. С тех пор, как принц выкупил ее на рынке в Риване, он только и делал, что постоянно ее лечил. Яшви редко болела, но за этот год случилось слишком много всего, что требовало его особенного магического умения. Все эти царапины, ушибы, переломы и раны от зазубренных наконечников от стрел, растянутые мышцы и головная боль - скоро у него сложится впечатление, что она разваливается на ровном месте.

- Спасибо, - сказала она, когда боль утихла, но прикосновения пальцев Сонгцэна были слишком приятны, чтобы она просила его остановиться. Она слегка обернулась, чтобы посмотреть на него. - Ты побудешь со мной, если у тебя нет никаких дел? Я немного боюсь оставаться одна.

Сейчас, когда стража была поднята на уши, и весь дворец шепотом наверняка обсуждал убийство ученика и Калы, с ней вряд ли сможет что-то случиться, но, понимая это разумом, Яшви не могла принять это внутри себя, и иррациональное опасение требовало от нее находиться в чьей-то компании.

Яшви стала понемногу успокаиваться, а следы боли из ее ауры исчезали. Сонгцэн ещё некоторое время массировал ее голову, затем стал гладить шею и плечи Яшви, чтобы прогнать оставшееся напряжение. Сейчас он хотел, чтобы она смогла отдохнуть.

- Побуду, - сказал Сонгцэн. - Давай пообедаем и будем отдыхать? Не будем никуда выходить до вечера.

Ему было плевать, что на это будут говорить во дворце. Свадьба будет только завтра, а тяжёлый день, когда Яшви страшно оставаться одной, был сегодня. Да и вряд ли при всей этой шумихе с расследованием смерти Калы и ученика факт, что принц с его невестой снова надолго уединились, вызовет много любопытства.

- Ты не против, если я пошлю за едой? - спросил Сонгцэн.

Утром он поехал в Риван, как только собрался, и до сих пор даже не завтракал при том, что потратил много сил. Он надеялся, что остаток дня будет спокойным, и удастся отдохнуть перед началом трёхдневной свадьбы. И что Яшви сможет немного прийти в себя.