Лекция о классическом японском оружии: из глубины веков в настоящее время

Рассказывать о японских воинских традициях Тору мог часами. Только он сильно сомневался, что найдется много желающих потратить свое время на информацию, которая не поможет разбить голову противнику чем-нибудь тяжелым, а, скорее, погрузит в историю вопроса разбивания этих самых голов. Но когда в монастыре активно начали читать лекции и проводить всевозможные занятия, на автомате предложил рассказать о классическом японском оружии, которым в монастыре активно пользовались, но о котором мало что знали, кроме боевых характеристик. Да и не только о нем, поскольку его предки успели придумать много всего интересного, исходя из нужд, часть из которых сводилось к необходимости вырезать друг друга же из-за территории и ресурсов.

Идеальным для лекции местом Тору посчитал Павильон Четырех стихий, куда и пришел за полчаса до начала занятия, бряцая своим оружие и шурша листочками с наспех сделанными иллюстрациями. Рисовать он практически не умел, но тут и не требовалось особых художественных навыков, так что с одной из основных задач - подкрепить непонятные японские слова наглядным материалом Тору должен был справиться. Чем и удовлетворился, заняв удобное место и принявшись ждать голодных до знаний учеников, если таким, конечно, суждено было объявиться. В любом случае, время он планировал провести с пользой, благо в компании оружия не скучал никогда, даже если в этой компании оказывался единственным из плоти и крови.

Когда Тору вызвался провести занятие по истории видов японского оружия, Яреци не могла отказаться. Потому что об этом они достаточно редко разговаривают, да и знания лишними не бывают. Попросив Маргариту и Сэтоши последить за Кимико, Яреци отправилась на лекцию. Тору уже сидел в павильоне четырёх стихий, около него лежало все возможное оружие, лежали листочки с записями, которые он не показывал ей, и выглядел он очень сосредоточенно, что не могло не вызвать на её лице слабую улыбку. Он часто был сосредоточенным и уставшим, но в этот раз усталости не было.

Слегка поклонившись мужу, она села на циновку перед ним и, поправив шарф, убрала замёрзшие руки в карманы куртки. Посмотрела на его листочки, она решила после занятия поговорить с ним на тему рисунков и книги. Он издаст книгу про виды оружия, она сделает иллюстрации, и всё у них будет хорошо.

Яшви почти ничего не знала о холодном оружии, тем более об японском. Да и никаким другим почти не интересовалась, кроме, разве что, о луке или непальском кукри. Но ни то, ни другое не относилось к классическому японскому оружию, о котором Яшви, тем не менее, пришла послушать. Катана, экзамен на владение которой сдавали в резиденции Кобр, пришла из Японии.

Снова нужно было отправляться в горы из монастыря, к большому павильону, вокруг которого, в отличие от остального полуголого Тибета, в изобилии росли деревья и кусты. Это место чем-то напоминало Яшви дворец и его сад, за которым тщательно ухаживали. Яшви пришла в числе первых, поклонилась присутствующим и села на одну из свободных циновок. Она невыразительно скользнула взглядом по взрослому мужчине и девушке впереди, но затем отвела взгляд и принялась более внимательно рассматривать место, где сегодня оказалась. Было не так просто привыкнуть к мысли, что все здесь было создано человеком, даже вон те камни неподалеку. Магия оказывалась способна на многое, если направляли ее умелые руки.

Пока Яшви чувствовала, что магия скорее не подчиняется ей, чем наоборот. Ей нужно было многому научиться, и все это - не прекращая своих попыток получить хотя бы школьное образование.

Маркус не умел драться. Он никогда не интересовался оружием, потому что оно не было ему нужно. Он быстро бегал, и это помогало ему в жизни. Если отбросить все остальное, то спорт - это жизнь. Он любил жизнь. Поэтому, услышав о том, что Мотидзуки Тору решил провести занятие не по маханию этими палками, а прочитать лекцию про историю японского колюще-режущего оружия, он направился в павильон. Там, помимо ведущего лекцию, уже сидели сестра и ещё одна девушка, и Маркус уважительно поклонился Тору и сел на одну из циновок. Стал ждать начала, стараясь не пересекаться взглядом ни с Тору, ни с сестрой. С их семьёй он не поддерживал отношения, но знал, что они вроде бы помирились. В его жизнь никто не лез, и он не лез в жизнь. Старался не лезть. Поэтому сейчас он пришёл просто послушать лекцию и получить хоть какие-нибудь знания. Неважно, что ими пользоваться не будет.

Ни разу не считая, что после свадьбы она должна образцово-показательно остепениться и отбросить свои колюще-режущие увлечения, Доминика, тем не менее, на какое-то время взяла вынужденную паузу, приноравливаясь к роли хорошей жены. Тренировки у неё если и получались, то короткие, скомканные, чисто для того, чтобы мышцы не совсем забыли заученные когда-то движения. На первое место теперь вышел дом - назвалась женой, так не пытайся спрятаться за рапиру, - и довольно долго по неопытности домашние дела отнимали какую-то невменяемую прорву времени. Гораздо больше, чем приличные женщины позволяют себе тратить. Но постепенно у Доминики вышло ко всему более-менее привыкнуть и приноровиться, да так, что стало появляться время на себя, любимую.
Например, на то, чтобы вспомнить о своей любви к потенциально смертноносному оружию. Почему бы и да.
Не то чтобы Доминика так уж много знала о японском оружии - у неё в голове хранились какие-то обрывочные знания о кунаях и нагинате, но и только,-однако она не видела в этом повода менять планы, когда уточнилась тема лекции. Вот как раз и узнает. Обговорив с Джуном, что она не пропадает и не теряется, а просто временно уходит наполнять мозг полезными свежими знаниями, Доминика захватила с собой блокнот и карандаш и к назначенному часу уже была у павильона. Где, правда, все равно оказалась не первой, потому что уже успело набежать некоторое количество ранних пташек. Поклонившись мастеру, Доминика угнездилась на свободном месте - и пока от нечего делать вырисовывала завитушки на чистой странице блокнота. Заразившись от Джуна уверенностью в том, что главное - что она нравится ему самому, Доминика не испытывала теперь никакого трепета перед его суровыми и не очень родственниками. Хотя, возможно, делала это и несколько зря.

Не то что большим, а хоть сколько-нибудь вменяемым знатоком японского оружия Валентин себя никогда не полагал. Однако при этом умудрился наскрести достаточно знаний для того, чтобы на условно сносном уровне владеть классической японской катаной. Хотя казалось бы, началось знакомство очень печально, с оглушительного перелома, на этом стоило бы и остановиться. Ан нет, вместо этого Валентин подтянулся ещё немного там и сям и теперь умел даже что-то осмысленное. Что юноша воспринял как вполне себе повод разузнать побольше и об истории оружия, которым он махать учится. А то как будто без уважения подходит.
Лекция, правда, не предполагала центрального и главного фокуса на горячо интересующей юношу катане, но Валентин решил, что это уж он как-нибудь переживёт. Опять же, весомый повод сбежать из дома - по которому носится, заламывая руки, младшая сестра, вся по пояс в слезах. Что-то у неё там опять не сложилось с великой любовью, опять все треснуло по швам, и Дарси немедленно посчитала это за повод начать изображать из себя Кентервильское привидение. Фельтин несколько раз попытался воззвать к разуму сестры, не преуспел в этом и теперь просто тихо сходил с ума от такого перформанса. Ну или да, стремился сбежать из дома.
На лекции уже было вполне себе многолюдно. Не выбиваясь из общего течения, Валентин с уважением поклонился Мотидзуки-сану, занял свободное место и честными локаторами навострил уши, приготовившись слушать.

Юэмин мало что знала о японском оружии, но хотела узнать больше об этой культуре. Её личным врагом был Асака. Она считала, что посещение этой лекции позволит ей узнать больше о соседях и попытаться понять тех из них, с кем можно было вести переговоры. Если японец убил её отца, если он подкупил его людей, это не означало, что все японцы становились её врагами. Но то, что её враги могли мыслить как другие японцы вполне означало.

На личном опыте она давно убедилась, что хорошее оружие - это то, которое дает тебе преимущество. Огнестрельное великолепно, оно сводит на ноль разницу в росте, весе и физической силе. Но в критической ситуации и осколок бокала достаточен, чтобы отбиться. Если не боишься отвечать ударом на удар.

Юэмин заняла одно из свободных мест и приготовилась слушать лекцию сифу Мотидзуки.

Когда ты уже настолько не от мира сего, что не знаешь, в какую философию удариться и с какой точки зрения посмотреть на реальность, на ум приходит нечто, что несколько лео назад не имело к парню никакого отношения. Скорее, он бы покрутил у виска, если б ему сообщили из будущего, что он поменяется настолько, чтобы часами говорить о... Да, вы не ослышались, об японском оружии! Парню, посешанному с детства на магии, который не любил физо всеми фибрами своей души и с оружием управлялся как получится, - и на философские беседы о том, как убивают и не только. Да уж, чего только в этом богом забытом парне не встретишь. Как только не менялся главный вектор его жизни. И цветом, и формой, и через полюса проходил. Оба полюса.

Неспешной походкой он завалился в Павильон четырех стихий. Кажется, его создавали, когда возникла серьезная угроза для всех Храмовских от неких Асаки и строился он умелыми ребятами из Монастыря. Курук участие не принимал в этом великом событии, руки у него росли всегда из другого места, и он этого не скрывал. Он был умельцем в другой стезе. Например, в ментальной магии. И вообще в магии в принципе он уже неплохо разбирался. И мог, пожалуй, дать фору воину, но лучше этого не проверять. Он обвел взглядом уже собравшихся, отвесил полупоклон мастеру и кивнул парочке знакомым лицам. Но сел так, чтобы не граничить ни с кем из сидящих. Чтобы быть обособленным от компании.

Новость о проведении лекции об оружии, да не просто, а о классическом японском, была для Николая неожиданной. И дело было даже не в том, что многие мастера монастыря уже успели насмерть схлестнуться с японской мафией, а в том, что, едва ли не впервые, лекция планировалась обо всем оружии скопом, а не только лишь о мечах. А Николай, неплохо, кстати, изучивший историю, знал, какие еще палки-угнеталки имелись в арсенале средневековых японцев. Владению некоторыми видами этого оружия вполне могли научить мастера монастыря, да чего там, трофейная катана имелась и в комнате самого Николая. Но отказать себе в возможности получить еще больше знаний об этом парень не мог. И поэтому, едва освободившись от дежурства, Николай направился в Павильон Четырех Стихий. Это здание было возведено без участия молодого мастера: Николай в это время как раз очередной раз уезжал в Пекин для гораздо более близкого и очень неприятного знакомства с японцами и их оружием, как классическим, так и вполне современным. И сегодня Николай впервые посетил павильон.
Внутри оказалось красиво и уютно, а народу набралось более, чем достаточно. Парни и девушки разных национальностей, но, на удивление, все молодые. Людей зрелого возраста, кроме самого Тору, Николай здесь не увидел. Себя к этой категории украинец, ясное дело, не причислял.
Поклонившись мастеру и короткими кивками поприветствовав нескольких знакомых, Николай сел на одну из циновок и приготовился слушать. Ну, или беседовать, тут уж как Тору построит занятие.

Учеников на лекцию пришло даже больше, чем Тору рассчитывал. И, что самое подозрительное, вроде как никто из них не собирался дремать все занятие. По крайней мере пока, поскольку в дальнейшим их заинтересованность зависела как раз от его умения вычленить из тонн имеющейся информации самое важное, способное дать им возможность посмотреть на некоторые вещи с новой стороны.

- Добрый день, - Тору не стал откладывать начало лекции, чувствуя, что все желающие успели подойти. - Как вы все знаете, сегодня мы с вами будем говорить о классическом японском оружии, и хоть я буду стараться многие вещи упрощать, без всевозможных японских названий обойтись не получится. Поэтому сразу призываю уточнять все, что покажется вам непонятным.

Тору обвел всех присутствующих внимательным взглядом, проверяя достигли ли его слова слушателей и, удовлетворенно кивнув, продолжил.

- И прежде чем переходить к конкретным видам оружия, я хотел бы прояснить один важный момент, который сильно влияет на содержание моего рассказа и, надеюсь, смогут прояснить для вас некоторые вещи. Большинство современных людей представляют себе японские воинские традиции по всевозможным фильмам, ориентированным, как вы понимаете, на зрелищность и по боевым искусствам, разошедшимся чуть ли не по всему миру. В том же айкидо мы можем найти разделы, касающиеся работы с оружием, но они уже будут заметно отличаться от того, что закладывалось много веков назад и было обусловлено определенными требованиями конкретной эпохи. Поэтому мы должны различать будо - воинские пути, а точнее системы, направленные на самосовершенствование личности, и будзюцу - воинские искусства, созданные войнами для войнов. О первых вы должны были слышать: дзюдо, каратэдо, айкидо, кэндо и так далее. Со вторыми вы могли никогда не сталкиваться: Катори Синто рю, Нихон-рю, Синкагэ-рю и прочие. Но сегодня нас будут интересовать именно вторые, поскольку в рамках этих, если очень вольно переводить с японского "рю" воинских традиций и формировалась работа с конкретными видами оружия в ее культурно-историческом аспекте, о котором мы часто будем говорить на этой лекции. Так, например, слово "синто" встречающееся в названиях некоторых рю подразумевает наличие какой-либо красивой легенды о том, как к создателю конкретной воинской школы явилось какое-нибудь божество и научило ката с мечом или другими видами оружия. Как вы, вероятно, догадываетесь, никакое имеющее хорошую воинскую подготовку божество к тебе не спустится, даже в галлюцинациях, если ты до этого не тренировался годами и не прошел немало битв и поединков, но наличие подобных историй во многом отражает особую значимость для японцев воинской культуры и их специфическое отношение к этому вопросу, которой, пожалуй, до конца не понять, если с головой не погрузиться в соответствующую тему.

Посчитав, что присутствующим стоит переварить уже полученную вводную информацию Тору замолчал, ожидая возможных вопросов. Возможно, эту часть повествования трудно было назвать особенно захватывающей, но мужчина считал, что без сделанных им уточнений, были бы упущены очень важные моменты, с которыми он планировал разбираться в дальнейшем.

Сейчас нужно было быть предельно внимательной. В речи мастера было очень много незнакомых и малопонятных Яшви слов, которые она старалась запомнить, чтобы потом почитать о них самостоятельно в библиотеке. Яшви считала, что любые знания, попадающиеся ей на пути, могут быть ей полезны, а потом, как человек, дорвавшийся до запретного плода, стремилась захватить как можно больше, опасаясь, что может что-то упустить из своего внимания. Она пожалела, что не взяла с собой ничего, на чем можно бы делать записи, это ей не помешало бы сейчас.

Она попыталась применить услышанное к тому, что уже было ей известно. Монгольские кочевники очень уважали борьбу, которой начинали обучаться чуть не с самых малых лет. Лишь только ребенка отлучали от груди (а кормили очень долго, дольше, чем во всех остальных странах), его начинали тренировать. Говорили, что Чингисхан был создан из грудного молока, а потому смог завоевать половину Азии. Хотя в боях редко когда доходило до рукопашной борьбы, путь же самосовершенствования в этой стезе интересовал Яшви пока крайне мало. Оронар крайне язвительно отозвался об ее способностях к рукопашному бою.

Она хотела спросить, зачем тогда придумывали такие красивые легенды, если они носили лишь эстетический характер, потому что все прекрасно понимали, что никакое божество к тебе не спустится, но передумала, и потому промолчала.

В том, с чего мастер начал свой рассказ, для Юэмин не было ничего непонятного. Китай тоже славился кучей школ боевых искусств, и многие предпочитали зрелищность реальным техникам. Чего стоил один жанр у-ся, который начался вовсе не с фильмов, где все летали в развивающихся одеждах, а с классических романов. Того же "Троецарствия". Да и сама Юэмин приносила клятвы могиле отца, обещая мстить за память Пяти Предков, которые по легенде основали пять школ кунг-фу. Только для того, чтобы возродить триаду Сианя она планировала закупать оружие, а не бдительно следить за тем, чтобы сорок девятые изучали классические стили кунг-фу.

У неё не было вопросов, поэтому она молча ждала продолжения лекции. Япония была младше Китая, многие их военные традиции были наследниками традиций Поднебесной, но была и своя собственная культура, которая развивалась на основании весьма специфичной ветви дзен-буддизма. И эта ветвь позволяла считать, что ни у одной человеческой жизни нет ценности, в то время как Большая Колесница все же говорила о ценности любой из жизней.

Предупреждение о фильмах, которым ознаменовалось начало лекции, Валентин с чистой совестью пропустил мимо ушей. Из него киноман был откровенно слабый, смотреть фильмы ему по большей части было некогда и негде, так что нахвататься ложных или просто частично искривленных представлений юноша не сумел. У него в этом месте был практически чистый лист, слегка отягощенный представлениями о владении катаной, на котором можно было рисовать что и как угодно. Все как Мотидзуки-сан считает нужным.
Именно на этот свой "чистый лист" Фельтин и взялся накручивать лекцию от Мотидзуки-сана. Неспешно, аккуратно, виток за витком. Начиная от послушного запоминания основных положений, которые озвучивал Мотидзуки-сан. Или, вернее сказать, от основных терминов, потому что основные положения пока по большей части в них и заключались. Валентин постарался неспешно впитать различие между будо и будзюцу, обозначенное коротко, но тем не менее, очень и очень видимое, затем с той же основательно вдумался в то, что скрывалось под коротким осколком звука рю. С такой почти ленивой плавностью возникнуть вопросам у юноши было возникнуть некогда, он пока медленно переваривал услышанное и не готов еще был сказать, есть ли сейчас какие-то белые пятна или он пока просто недостаточно глубоко вдумался. В случае чего, возникнуть с вопросом будет никогда не поздно.