Когда дыхание растворяется в воздухе

В Пекине все более явно чувствовался приход весны. Было все еще холодно, но снега почти не оставалось, и ветер меньше пах углем, потому что городу требовалось меньше искусственного тепла. Но Вэньхуа было тревожно видеть даже эти перемены, потому что они напоминали о том, что у них с Мэйлин оставалось все меньше времени.

Для поездки в ботанический сад он заказал такси. Он не нашел, где взять в аренду воздушного змея, и поэтому купил его на Таобао. Этот змей отдаленно напоминал того, которого они с Мэйлин вечность назад сделали в Сычуани. Только он был сделан из пластика и нейлона и отличался цветом. Вэньхуа взял рюкзак, к которому был прикреплен змей, и подал Мэйлин руку, помогая ей выбраться из машины. У входа было не очень много людей, несмотря на выходной.

- Ты знаешь, куда нам идти? - спросил Вэньхуа, когда они прошли через главные ворота Ботанического сада.

Он не стал спрашивать Мэйлин о том, как она себя чувствовала, потому что знал, что уже достал её этим вопросом.

Эта неделя показалась Мэйлин очень длинной, и она с нетерпением ждала выходных, когда можно будет хоть ненадолго забыть о том, что с ней происходит. Каждое утро она просыпалась с мыслью, что будет сегодня, и искала в своем состоянии какие-то изменения. Она стала замечать, что устает еще быстрее, и любая деятельность требует от нее напряжения всех ее сил. Вечерами иногда кружилась голова, а вчера Мэйлин чуть не упала в ванной комнате, резко выпрямившись, когда умывалась. Она понимала, что это все - всего лишь дополнительные симптомы, но не хотела, чтобы они как-то повлияли на выходную поездку в Ботанический сад, а потому ничего не сказала Вэньхуа. В один из дней она записала на планшет видеосообщение для Вэньхуа и дочери, пока еще могла это сделать. Она надеялась, что Вэньхуа увидит это уже после того, как планшет потеряет для нее всякую необходимость. Просто у нее оставалось не так много времени, как она думала.

Но сегодня можно было об этом не думать. Мэйлин была рада выбраться из клиники и тешила себя надеждой, что совсем скоро сможет вернуться домой. Она оперлась на руку Вэньхуа, покидая машину, и глубоко вдохнула прохладный и влажный весенний воздух. Она была тепло одета и сейчас не боялась замерзнуть.

- Пойдем туда, - она указала направо, где, как ей казалось, можно было найти большую поляну, пригодную для того, чтобы запускать воздушного змея. – Здесь не так красиво, как летом, но все равно мне здесь нравится, - призналась она, когда они шли мимо пока еще голых деревьев и кустов.

Ветер был холодным, но Мэйлин оделась тепло, и Вэньхуа надеялся, что она не замерзнет. Они давно не были в Ботаническом саду. И в первый раз долго собирались сюда добраться, потому что из-за травмы Мэйлин старалась нигде не показываться. А тогда все решалось довольно легко. Хоть операция была долгой и муторной, Вэньхуа знал, что его навыков и знаний хватит, чтобы помочь. А сейчас он знал лишь о том, что делать не стоило.

Вэньхуа видел людей вокруг и думал о том, насколько беззаботными они казались. И о том, какими беззаботными были он с Мэйлин даже в то время, когда она тщетно лечилась от депрессии. И как все изменилось сейчас, когда в какой-то момент нужно было просто сосредоточиться на ощущении от вдыхаемого холодного воздуха, чтобы почувствовать, что здесь и сейчас все еще терпимо. И, пока не стало хуже, нужно радоваться хотя бы этому.

- Пойдем сфотографируемся там, где меньше людей? - предложил Вэньхуа, указав на ту часть аллеи, где был нормальный фон.

У него на телефоне до сих пор стояла заставкой фотография с их первой прогулки в Ботаническом саду, хотя сам телефон он с тех пор успел поменять.

Мэйлин посмотрела в ту сторону, где предложил сфотографироваться Вэньхуа. На алее было не так много людей, но можно было попросить кого-нибудь их сфотографировать. У Мэйлин все фотографии были в основном из отпусков, которые они проводили в Сычуани. И почему-то самой ее любимой была та фотография из автобуса, когда она снимала Вэньхуа со спины, и на фото был виден непослушный вихор на его затылке. Как будто она успела запечатлеть что-то особенное, что-то очень настоящее, не то, что видят все вокруг, а что было доступно только ей. Конечно, глупо, любоваться на этот вихор могли все, кто хоть раз видел Вэньхуа со спины.

- Знаешь, я подумала, что потом, наверное, будет лучше снять все фотографии со стены на кухне, - призналась она Вэньхуа, когда повела его в сторону аллеи. В ее понимании потом значило вполне конкретные события, наверняка и для Вэньхуа тоже. И ему могло быть неприятно и тяжело смотреть на все то, что они успели запечатлеть на память, и не предполагая, что когда-нибудь это все закончится. Слишком быстро. – Если тебе не захочется на них больше смотреть. Мы можем вообще туда ничего не вешать, если не хочешь.

Ей нравилась эта идея, но она готова была пойти на уступки и просто собрать все в один толстый альбом, если Вэньхуа от этого будет проще. Альбом можно спрятать с один из многочисленных ящиков до того момента, пока в нем не возникнет необходимость.

Вэньхуа поймал какого-то парня, который согласился их сфотографировать, затем скинул пару удачных снимков в вичат Мэйлин. Хотя удачными их можно было назвать с натяжкой: на прошлой фотографии в Ботаническом саду они выглядели куда более жизнерадостными. Когда прохожий ушел, Вэньхуа задумался над тем, как ответить Мэйлин. Он не хотел сейчас думать о том, что будет потом.

- Я хочу, чтобы они остались. И чтобы их было больше, - сказал Вэньхуа. - Я рад быть с тобой и не хочу забывать об этом потом.

Они не отмечали множество годовщин свадьбы, но Вэньхуа все равно казалось, что они с Мэйлин были вместе большую часть жизни. Им выпало много испытаний. Но как бы тяжело ни было понимать, что скоро болезнь отнимет у него Мэйлин, он хотел сохранить о ней все те воспоминания, которые у него были. Потому что боль от потери не могла быть сильнее той привязанности и любви, которую он чувствовал.

- И Мэйхуа должна тебя помнить, - добавил он.

Мэйлин постаралась даже улыбнуться, как ни в чем не бывало, чтобы фотографии вышли хорошо, но, только увидев себя со стороны, наконец, поняла, что ее улыбка выглядит несколько натянутой и кажется усталой. Она похудела, отчего на лице остались одни только глаза, а кожа была слишком бледной даже для нее. Она не замечала за собой этих изменений, хотя, конечно, регулярно смотрелась в зеркало. А теперь словно впервые себя увидела и увидела, наконец, свою болезнь даже явнее, чем если бы это было на ней написано огромными иероглифами.

Она уткнулась лбом в плечо Вэньхуа. Мэйлин хотела сохранять бодрость духа и оптимистичный настрой в эти дни, чтобы ощущение безвыходности ощущалось не так остро, но это оказалось сложнее, чем она думала. Она довольно долго молчала и пыталась справиться с собой, потому что отчаяние накрывало ее полностью, с головой.

- Хорошо, - она сделала еще одну попытку улыбнуться, когда нашла в себе силы сделать это. – Тогда мы будем делать больше фотографий. Очень много.

Она сомневалась, что Мэйхуа будет помнить ее не только по фотографиям, но как живого человека – сейчас она была еще слишком маленькой. У Мэйлин никогда не было особенно близких отношений со своей мамой, и она только жалела, что в итоге с Мэйхуа получилось то же самое.

- Вон там можно запустить змея, - она показала вперед от аллеи, где была достаточно большая поляна. – Пойдем. Пойдем скорее.

Вэньхуа крепко обнял Мэйлин, когда она уткнулась в его плечо. Если бы только он знал способ, как её удержать, или хотя бы как остановить время, оставшись здесь и сейчас, когда неминуемая чернота неизбежного исхода их еще не настигла. Он чувствовал, будто стоял на краю пропасти и смотрел в бесконечную черноту, которая была готова затянуть в любой момент. Хуже, эта чернота была готова забрать Мэйлин, как бы ни пытался её удержать Вэньхуа.

- Пойдем, - отозвался он, стараясь отвлечься на мысли о воздушном змее.

Вэньхуа поставил на скамейку рюкзак, отцепил от него воздушного змея, расправил его прежде свернутый хвост из длинных разноцветных лент и стал разбираться с бечевкой и катушкой. Ветер был довольно сильным, и должен был легко подхватить нейлоновую птицу, и площадка была достаточно просторной, чтобы змей не зацепился за деревья и не сгинул в зарослях кустарника.

- Будешь сама запускать? - спросил Вэньхуа, когда леска была распутана и расправлена.

- Давай, - Вэньхуа улыбнулся и положил змея на землю, расправив леску.

Он взял Мэйлин за руку и побежал вместе с ней, стараясь, чтобы она за ним успевала, а скорости хватило ветру поднять змея над землей. Ледяной порыв подхватил легкую конструкцию из пластика и нейлона, позволив ей взмыть вверх ярким пятном. Разноцветные ленты затрепетали в потоках воздуха, и Вэньхуа остановился, позволяя стихии самой играть с новой игрушкой.

Он знал, что Мэйлин не станет хуже от нескольких секунд бега. И что ей даже важнее почувствовать себя сильной и живой. Но все равно боялся, как она сейчас себя чувствовала. Сейчас у него было ощущение, что любой порыв ветра мог нанести ей вред. Хотя опухоль развивалась по своим законам, которые люди до сих пор плохо понимали.

Вэньхуа обнял Мэйлин за талию и посмотрел на зависшего в потоках воздуха воздушного змея. Мэйлин была птицей, интересно, думала ли она сейчас о том, что ей хочется летать? Или сейчас было не самое подходящее время для ярко-синих попугаев?

Ветер быстро поднял змея в воздух, не пришлось даже далеко бежать, но Мэйлин было приятно понимать, что она все еще может это сделать. Скоро ее тело начнет слабеть, и даже то, что уже сейчас отнимало у нее много сил, станет для нее невозможным. Ей будет требоваться помощь в выполнении самых простых действий. По мере того, как опухоль будет захватывать все новые участки здоровых тканей, Мэйлин будет все больше уходить в болезнь и лишь изредка выныривать из нее, когда будут наступать редкие просветы. Но это будет не сейчас. Сейчас она могла смотреть на парящего в воздухе змея и не думать о гипотетическом «потом».

Она держала катушку двумя руками и немного отпустила змея еще выше в воздух, совсем далеко, так что он из удивительной футуристической птицы стал лишь немногим больше обычного голубя. Змей рвался из рук, наверняка хотел улететь еще дальше. Мэйлин знала это ощущение, когда потоки ветра приглашают тебя улететь куда-то очень далеко, в какую-нибудь фантастическую страну там, за горизонтом.

- Вэньхуа, - позвала Мэйлин, как будто он не стоял рядом с ней. Она прижалась затылком к его груди. – Когда меня уже не будет, не хочу, чтобы мой прах хоронили в земле. Отвезешь его на гору возле Цзинлу?

Ей было нужно об этом говорить, говорить о смерти сейчас, говорить много, потому что так ей казалось, что страх перед неотвратимой неизвестностью начинает отступать. Она хотела привыкнуть к мысли, что это все закончится.

Вэньхуа понимал, что избегать темы смерти в разговоре нельзя, от этого она будет еще страшнее. И каждый останется наедине со своим невысказанным страхом. Ему было трудно слышать все это от Мэйлин и соглашаться с решениями на то будущее, прихода которого не хотелось, но он понимал, что так будет правильнее.

- Хорошо, - согласился он. - Отвезу.

И каждый раз на Цинмин будет уезжать в Цзинлу, несмотря на то, что не будет могилы, чтобы за ней ухаживать. Он не знал, сколько времени отведено ему самому, может быть еще десятки лет, но он подумал, что тогда, когда этот момент наступит, он хотел бы присоединиться к Мэйлин.

- Ты думала, как бы ты хотела отметить День рождения? - спросил Вэньхуа.

Он так и не знал, хотела ли она со многими встречаться в это время и устраивать встречу с родственниками и друзьями, или, наоборот, хотела бы провести этот день с ним или с Мэйхуа. Любые планы могли смениться, потому что никто не знал, как Мэйлин будет чувствовать себя через месяц, но Вэньхуа считал, что обсуждать стоило не только похороны.

- Спасибо, - Мэйлин на мгновение прижалась виском к щеке Вэньхуа, но затем была вынуждена немного отстраниться, потому что змей, поймавший поток сильного ветра, снова попытался вырвать катушку ниток из ее рук, и Мэйлин пришлось крепче в нее вцепиться. Змей рвался дальше. Мэйлин его понимала и даже немного завидовала ему.

Она понимала, что ей на самом деле будет уже все равно, где окажется ее прах, потому что человеку на стадии погребального праха в принципе больше не нужно думать ни о чем, но почему-то от мысли, что это будет холодная и твердая земля, становилось не по себе. Ей бы хотелось думать, что ее прах разнесет ветер, и может быть, он даже заберет ее с собой в ту чудесную волшебную страну. Это все было лишь попытками не страшиться того, что должно было произойти.

- Да, я хочу утром собрать всех родных и друзей и сказать им, как на самом деле сильно их люблю. И провести все утро с ними. Хочу, чтобы они запомнили только хорошее. А вечером, - если останутся силы, хотела добавить она, но решила, что обязательно останутся. Просто должны будут остаться, - хочу быть с тобой. Хочу надеть красивое платье и туфли и ужинать в каком-нибудь ресторане на верхнем этаже небоскреба, чтобы было видно весь Пекин. И мы будем танцевать под живую музыку и долго целоваться. Если захочешь…

Вэньхуа посмотрел на руки Мэйлин, чтобы убедиться, что она удержит катушку, и ей не нужно было помогать со змеем, который стремился на волю, подхваченный ветром. Планы Мэйлин на День рождения казались вполне выполнимыми.

- Захочу, - ответил Вэньхуа. - И поищу какое-нибудь красивое место, где мы проведем вечер. Чтобы было видно весь Пекин.

Над городом вечно стоял смог, но иногда, если везло с погодой, даже со смотровых можно было увидеть довольно многое. Особенно вечером, когда стемнеет, и зажгутся огни. Вэньхуа задумался, что в этот день он мог подарить Мэйлин, и понял, что у него нет ни малейшей идеи на этот счет. И этот вопрос предстояло решить помимо организации самого праздника.

- Ты говорила со своими родителями? - спросил Вэньхуа.

Своим родителям он уже рассказал, как и обещал. Они переживали за Мэйлин. Отец больше молчал, мать почти каждый день звонила и говорила, что диагноз мог быть ошибкой, и что лечение рака точно придумали. Если не здесь, то в Японии или где-нибудь в Европе. Вэньхуа её выслушивал, но понимал, что она забывала о том, что он куда лучше неё знал, что и где умели лечить.

Мэйлин подумала о том, что Вэньхуа сейчас согласится на что угодно, даже на то, к чему не будет лежать душа. Она помолчала. И рада бы была забыть про опухоль, но она все равно присутствовала между ними, незримая, но уже такая осязаемая. В том, как ей приходилось крепко держать катушку, чтобы нечаянно не отпустить змея, и в том, как Вэньхуа смотрел на ее руки, опасаясь того же самого. И даже в том, что разговор получался несколько натянутым, немного вымученным, словно они хотели говорить, но все темы в итоге сводились к одному.

- В здании телебашни есть вращающийся ресторан. Оттуда видно весь город, - вспомнила Мэйлин. Она там ни разу не была, но много раз слышала про это место от других. Мэйлин никогда не бывала в дорогих ресторанах, они ей были неинтересны сами по себе, она предпочитала места поскромнее, поэтому не могла сказать, есть ли еще в городе где-то подобные рестораны на самом верху небоскреба. Наверное, есть. Она не хотела ни тысячу роз, ни дорогих украшений, ни чего-то еще материального, ей хотелось получить от этих дней больше эмоций и ощущений. Быть может, она забудет и их в том числе, быть может, ее память больше не будет ей подчиняться, и она больше не вспомнит о том дне, но его будет помнить кто-то другой. Вэньхуа. Ее родители. Друзья и близкие их тех, кого хочется видеть рядом.

- Я звонила им, - ответила она, и говорить об этом было непросто. – Мама, кажется, плакала, хотела приехать. Я ее отговорила. Папа промолчал.