Пока все тихо

Алахчит улыбнулась и снова прижалась лбом к колючему подбородку Санджара. От него пахло жаром костра, седельной кожей и даже конским потом, который пронизывает каждого, кто работает с лошадьми довольно долгое время. А еще крепким монгольским чаем. Для кого-то смесь этих запахов могла бы показаться неприятной, но Алахчит, которая с детства привыкла ко всему этому, эти запахи всегда ассоциировала с чем-то родным и безопасным.

- Почему ты до сих пор не женился? - сразу спросила Алахчит то, что не давало ей покоя уже несколько дней. Она как-то услышала, как несколько старых эмэ сплетничали, ощипывая на улице куриц, что пора бы уже их Хану остепениться, а не бегать мальчишкой, да только в сторону левад смотреть. - Ты молод, хорош собой, твой клан богат и силен, и в племени много красивых лисиц.

Санджар уже носил бороду, значит, был старше ее брата, когда тот решил жениться, потому что у того даже усы еще не росли. А ему было двадцать лет, не такой уж и ранний возраст для брака. Его невеста была и того моложе, но такие браки не были для Лис чем-то из ряда вон выходящим. Многие женились довольно рано.

Алахчит сразу задала сложный вопрос, но Санджар сам не говорил о том, что есть какие-то темы, которых лучше не касаться. И, если ей было интересно, ему стоило ответить честно. Он был в том возрасте, когда все чаще спрашивали о том, когда же он найдет себе невесту.

- Не сложилось, - ответил Санджар, но подумал, что этого ответа будет недостаточно. - У меня была невеста, но она передумала. Встретила другого, уехала в соседнее племя. Потом они переехали в город.

Тогда Санджар тяжело это переживал, считая предательством. Они с Хулан встречались практически с детства, и им, как и их семьям, вопрос свадьбы казался очевидным. Это была та влюбленность, какая может случиться только в юности, когда каждая минута твоей жизни наполнена мыслями о другом человеке, как мысли Алахчит сейчас сводились к делам Орды.

- Это давно было, - добавил Санджар и грустно усмехнулся. - Но после этого я долго никого не искал.

Алахчит крепче прижалась к Санджару, когда он рассказал, как на самом деле все было. Сейчас ей было, конечно, приятно, что он все-таки не женился тогда, но Алахчит понимала, что тогда история бы просто пошла совсем по другому пути. И, может быть, они бы никогда даже не встретились вовсе, или, скорее всего, он бы просто был ее нойоном, подобно остальным, потому что у него бы к этому моменту была бы любимая жена, а то и ребенок. Тогда бы, может, Алахчит даже бы вышла замуж за Ильяса Хулагу.

Хотя нет, маловероятно. Не от безысходности же замуж бросаться.

И теперь она только убедилась в мысли, что даже если две лисы, которые уже хотели пожениться, в итоге разошлись, то торопиться со свадьбой никогда не нужно. Вдруг все будет точно также, она не может сказать наверняка. Вдруг он или она встретят кого-то другого, более...своего, подходящего человека? Сейчас Алахчит это казалось почти невозможным, но она уже научилась жить не только одним днем, а смотреть и вперед тоже.

- Это так сложно, найти своего человека, - признала она.

- Сложно, - согласился Санджар.

Те воспоминания были тяжелыми и неприятными. Одно время он старался узнавать любые новости о Хулан, надеялся, что она передумает, что все-таки вернется к нему или хотя бы скажет, что поступила глупо. Но ничего подобного не было. Она была вполне счастлива с мужем. Сейчас Санджар не знал, где она жила, и как сложилась её жизнь, но думал, что все у неё в порядке. Его задело то, что она написала ему письмо, а не сказала лично.

- Но если находишь того, кого считаешь своим, и что-то им обещаешь, искать других уже не нужно, - сказал Санджар.

Они с Алахчит обещали друг другу только то, что он не будет первым говорить о свадьбе, а она скажет ему прямо, если передумает с влюбленностью в него. Для Санджара это расстояние сейчас было удобным, несмотря на то, что именно он говорил о том, что в любой момент готов прислать к Алахчит сватов. Но он ей доверял. Понимал, что она ничего ему не должна, но надеялся, что история не повторится.

Алахчит никогда не была влюблена настолько сильно, что теряла от этого голову. Да и теперь уже не знала, была ли вообще когда-нибудь влюблена по-настоящему. Настолько, что ей бы хотелось даже выйти за кого-то замуж. И она не хотела давать какие-то обещания Санджару, чтобы потом не было мучительно больно расставаться и нарушать данное слово.

- Но если чувства уходят, как быть? Жить с нелюбимым и ненавидеть каждый день, что просыпаешься рядом с тем, кто тебе не мил?

Она пока не представляла себе, как это - провести всю жизнь с одним человеком. Отец так больше и не женился, хотя после смерти их матери прошло уже много времени. Но Лисы были однолюбами, если уж и создавали пару, то навсегда. Алахчит пока не понимала этого, наверное, человек и правда должен быть особенным, тот, с которым хочется провести каждую минуту своей жизни.

- Ведь можно и ошибиться, - добавила она, даже немного каким-то виноватым тоном.

Среди Лис практически не бывало разводов и измен. Они были однолюбы. Долго, недоверчиво выстраивали отношения, а потом держались за своих. И Санджар не допускал возможности, что он мог бы передумать. Но он понимал опасения Алахчит, и был благодарен ей за то, что она о них говорила.

- Не давать обещания, пока не уверен в своих чувствах, - предложил Санджар. - Когда люди создают семью, их жизнь становится общей. А любовь как костер, который нужно поддерживать. Из ниоткуда может возникнуть влюбленность, симпатия, а любовь - это то, что создают двое и поддерживают постоянно. Не станет нелюбимым человек, который заботится о тебе, и о котором заботишься ты.

Пример его родителей был не самым лучшим, но он видел много других семей Лис, которые считал примером для себя. Семья в степи - это совместная жизнь и непростой совместный быт. Если лет через десять такой жизни передумать, то это как: делить детей, одеяла и лошадей? И жить с мыслью о том, не пропали ли чувства у тебя или жены?

Алахчит почувствовала, что ей необходимо поговорить с Яшви. С кем еще она могла все так открыто обсудить и задать ей вопросы о замужестве, чувствах и вот этом всем, ведь подруга была уже замужем, хотя поначалу говорила, что никогда не выйдет замуж и не будет рожать детей. Но Яшви могла приехать только летом, и то, в этом не было никакой стопроцентной гарантии, так что до лета придется полагаться только на свои чувства и ощущение правильности происходящего.

Пока подобные отношения с Санджаром ее устраивали. Они были достаточно близкими, но и достаточно безопасными, чтобы она могла не думать о том, грамотно ли она подбирает слова для того, чтобы не обидеть его, когда говорит то, что думает. Ей бы не хотелось постоянно играть какую-то другую роль, говоря только то, что правильно.

- Потому я не понимаю, когда ко мне хотят свататься те, кого я почти не знаю. Или с кем я никогда даже не разговаривала. Ильяс наверняка затаил обиду, - Алахчит иногда об этом думала, но недолго, потому что всегда находились более волнующие ее вещи. Но все равно где-то там сидел этот червячок сомнения, не выльется ли эта обида во что-то большее.

- Это проблемы Ильяса, - ответил Санджар.

Его взбесила эта выходка, когда Ильяс пришел свататься к Алахчит, еще и во время её встречи с ханами. Потому что ему самому она прямым текстом говорила, что пока не собирается замуж.

- Но я тебя понимаю, и ценю то, что ты не спешишь со своим решением, - сказал Санджар. - Как и то, что прямо говоришь, что не уверена в своих чувствах.

Конечно, он надеялся на то, что они с Алахчит узнают друг друга, когда-нибудь поженятся и будут жить вместе долго и счастливо. Но ей нужно было ему поверить, а ему отпустить страх, что она передумает. Если бы она завтра сказала, что выходит за другого, у него не было бы оснований считать это предательством, хотя он бы воспринял это как конец света.

Санджар снова расправил на плечах Алахчит тёплый платок и крепче её обнял.

- Как бы потом его проблемы не вышли мне боком. Или всей Орде, - обеспокоенно сказала Алахчит, нежась в объятиях Санджара, словно лиса на ласковом солнце, и даже щурясь от удовольствия. Ей было до того хорошо, что не хотелось много думать об Ильясе - с тех пор она с ним больше не пересекалась. Быть может, он тоже ее избегал, потому что чувствовал себя неловко, но Алахчит просто не вела с ним никаких дел, а ханы обычно приходили к ней в гэр, а не она за всеми бегала по всей ставке. Так бы ей и суток не хватило.

- Но сейчас мне очень хорошо с тобой. Каждый день я с нетерпением жду вечера, чтобы мы могли посидеть вдвоем у костра, - она не знала, что будет потом, не загадывала слишком сильно (хотя, конечно, как любая уважающая себя влюбленная девушка уже придумала имена своим будущим детям и то, какие украшения будут на ее свадебном наряде), но это были мечты, относящиеся к будущему вообще, чем конкретно к ее будущему рядом с Санджаром.

Алахчит приподняла голову и тронула губами скулу мужчины. До этого вечера она скорее ждала инициативы от него, чем проявляла ее сама, но то, каким темпом развивались их отношения, ее вполне устраивало. Она бы не хотела торопиться.

Когда Алахчит решилась его поцеловать, Санджар закрыл глаза и улыбнулся. Его бросило в жар. Эта скромная робкая ласка значила для него очень многое, хоть он и знал, что нельзя торопиться и быть слишком настойчивым. Ему было приятно, что она тоже проявляла инициативу, а её губы были горячими и очень нежными. Он и не думал, что может почувствовать подобное от этой робкой ласки.

Он провел кончиками пальцев вдоль края уха девушки, стараясь в этот момент встретиться с ней взглядом. Ласковая и нежная лисица, которая доверяла ему достаточно, чтобы быть в этот вечер с ним. Санджар склонился к Алахчит и коснулся губами уголка её губ.

По коже бегали горячие мурашки. Санджар помнил о том, что Алахчит обещала сама сказать, если её что-то не устраивало. И ему было важно понять, что она чувствовала в этот момент. Ночной холод уже не чувствовался, будто пламя костра рядом стало вдвое жарче.

Алахчит смущенно улыбнулась и на несколько мгновений отвела взгляд, чтобы справиться с охватившим ее и совершенно не свойственным ей смущением. Но ведь раньше никогда с ней не случалось таких трогательных и даже завораживающих моментов, когда внутри все сладко замирает от одного только прикосновения. Она снова подняла взгляд на Санджара, подаваясь чуть вперед, чтобы в свою очередь приникнуть горячими и даже немного пересохшими от волнения губами к его губам.

Казалось, что даже звезды засияли на небе намного ярче, а свет костра и вовсе ослеплял, и Алахчит прикрыла глаза, чтобы хоть немного спастись от этих ставших внезапно очень яркими ощущений. Это можно было сравнить разве что с порывом ветра, который бьет в лицо и грудь, скрадывая дыхание и наполняя взамен ощущением чистого и ничем не замутненного восторга, от которого даже кружится голова.

Алахчит чуть отстранилась, чтобы вопросительно посмотреть на Санджара, будто хотела уточнить у него, все ли правильно она делает, но почти сразу же прильнула обратно, снова касаясь поцелуем его губ, а его усы и борода щекотали ей лицо, но в этом тоже было что-то очень приятное.

Алахчит не отстранилась. Она ответила, и проявила инициативу в ответ. Эти робкие поцелуи обжигали и пьянили, отнимая способность мыслить связно. Санджар поймал взгляд Алахчит, его глаза в этот момент блестели лихорадочным блеском, в её - отражалось пламя костра. Он ответил на её поцелуй, нежно провел рукой по её волосам, затем коснулся её губ языком и поцеловал её чуть более жадно и требовательно.

Он чувствовал себя, как в лихорадке. Кожа горела, все тело было будто охвачено пламенем, мыслей не было, оставались только эти пьянящие, дурманящие ощущения от невероятно нежных ласковых губ Алахчит.

Санджар отстранился, чтобы вспомнить, как дышать, и о том, что не стоило слишком увлекаться. Им нужно было соблюдать минимально приличную дистанцию. Если Алахчит считала, что она может передумать, не следовало допускать того, чтобы у неё были поводы сожалеть о том, что уже было. Санджар улыбнулся, гладя в глаза девушки. Провел рукой по её щеке, любуясь чертами её лица.

Даже при всем желании Алахчит не смогла бы описать все то, что чувствовала сейчас, когда вместо того, чтобы отстраниться окончательно, Санджар поцеловал ее так жадно, что Алахчит забыла, как дышать, а внутри у нее все словно свернулось в тугую спираль. Она податливо прижалась к мужчине в его руках, и, хотя где-то внутри нее было что-то, что уговаривало ее не торопиться, Алахчит считала, что пока еще есть время просто наслаждаться этими жаркими и жадными поцелуями. Она в любой момент могла освободиться, она думала, что ей хватит на этот сил, но пока решительно не хотелось, чтобы Саджар прекращал ее целовать.

Но это все же случилось. Алахчит тяжело вдохнула, как будто до этого ей пришлось надолго задерживать дыхание. Ее сердце билось, как одичавшее, и она была уверена, что щеки и губы раскраснелись так, что впредь можно будет уже никогда не краситься, хотя Алахчит нравилось иногда накладывать макияж, чтобы увидеть какую-то непривычную версию себя.

- Время так быстро летит с тобой рядом, - прошептала Алахчит, нежно касаясь лбом лба мужчины. Скоро ей нужно будет уходить, если утром она не хочет проспать.

Даже в свете костра Санджар видел, как раскраснелись щеки и губы Алахчит. Красивая. Вечером она становилась другой, ему больше нравилось смотреть на неё в это время, когда она не старалась казаться строгим ханом, а держалась с ним так, как хотела.

- У нас много времени, - сказал Санджар. - Завтра, послезавтра, куча других дней.

Он провел рукой по спине Алахчит, затем заправил за её ухо выбившуюся прядь волос. Она собирала волосы в тугие косы, но степные ветры все равно умудрялись отвоевать у неё несколько прядей, которые выбивались из прически и обрамляли её лицо.

- Ты необыкновенная, - сказал Санджар. - И очень красивая.

Она наверняка об этом знала и без его слов. Но Санджар считал, что некоторые очевидные вещи нужно было говорить вслух.