Кол по поведению

Кёске показалось, что Томико занесло в какие-то несусветные дебри, где прекрасно уживались вместе люди и хомяки, не совсем понятно как связанные с ее школьными проблемами. Но он сильно надеялся, что девочка все же сможет вынести из его слов хотя бы крупицу полезного и не станет направо и налево воевать со своими одноклассниками, найдя более эффективные пути решения проблемы.

- Я рассказу твоей маме все, что ты посчитаешь нужным. Ей и так сейчас приходится нелегко, и тебе решать, стоит ли вешать на нее еще и эту историю.

Если Томико решила пропустить мимо ушей его рекомендации, то стоило напомнить ей, что из-за всего этого безобразия страдать больше всего будет Мари. А поскольку мама была и оставалась для девочки самым важным человеком, забота о ней могла выступить в качестве самого надежного предохранителя, в случае, когда ей снова придется принимать решение, стоит ли влезать в неприятности.

- Кстати, а какие именно у тебя проблемы с учебой? - То, что программа местной школы отличалась от программы, которую Томико приходилось усваивать на острове, Кёске понимал прекрасно. Но его интересовали конкретные проблемы, имеющие вполне себе конкретное решение, если приложить должные усилия.

Сугино-сан сказал, что может ничего не говорить маме, и за это девочка была ему благодарна. Потому что у мамы и без того было много проблем. И еще ей казалось, что мама не до конца справилась со всеми проблемами. Иногда она слышала, как мама плачет в соседней комнате, но утром все было нормально. Ей казалось, что мама догадывалась, что она все слышит, но уклончиво отвечала, что все хорошо, и не стоит ей, Томми, забивать голову.

Мама страдала без Сугино-сана, хотя ничего конкретного про их встречу не говорила. Но Томми думала, что Сугино-сан не хочет обременять себя их обществом, поэтому больше не лезла. Но вот ничего она не могла поделать, ведь недавно ей исполнилось пятнадцать лет.

- У меня проблемы с историей, математикой, - она вздрогнула, вспомнив учителя, которого убили ни за что, - и с химией. Но я постепенно стараюсь разбираться. Я стараюсь не жаловаться, да и мама химию немного помнит. Маме сейчас совсем не до меня. Она... Сугино-сан, я ночами иногда слышу ее всхлипы. Мама ничего не рассказывает, но я не знаю, что делать. Я ничем не могу ей помочь. Мне кажется, что она боится остаться совсем одна. Но я ее никогда не оставлю.

Томико глубоко и грустно вздохнула и продолжила путь к дому. Сегодня мама была на работе до позднего вечера, а завтра, как Томми поняла, маме надо рано утром уходить.

- Мама старается пропадать на работе, чтобы, наверное, не быть одной. Она понимает, что у меня будут друзья и я могу пойти на дискотеку - я же могу, да, Сугино-сан? Но мы справимся. Мы привыкли быть одни. Вы не подумайте, я не прошу от вас ничего, просто... спасибо, что выслушали.

Она посмотрела на мужчину, а потом перевела взгляд на проезжающие мимо машины.

- С историей, математикой, - протянул Кёске. Вообще, единственный его знакомый математик должен был освободиться из тюрьмы лет так через шесть. Но по этому вопросу он всегда мог обратиться к начальнику, который имел двух дочерей не слишком отличающихся по возрасту от Томико, и, вроде как, разбирался во всех этих загадочных вещах, вроде обучения девочек подросткового возраста. - Я посоветуюсь на эту тему, чтобы тебе было проще подтянуться по предметам.

История про всхлипы ему совершенно не понравилась. Он, как и пообещал, поговорил с менеджером, но, видимо, этого оказалось недостаточно. Или Мари просто никак не могла привыкнуть к образу жизни, сильно отличающемуся от того, который она вела на острове. Но, в любом случае, эту проблему стоило как можно быстрее решать, хотя Кёске пока совершенно не понимал, с чего стоит начинать в первую очередь.

- Что касается походов с друзьями, то я не вижу причин в этом тебе отказывать. Если ты только не решишь завести дружбу с малолетними преступниками. А по поводу остального... Мы с твоей мамой кое о чем договорились, так что знай, одних я вас оставлять не собираюсь.

Кёске прекрасно помнил данное во время так называемого свидания обещание. И, пожалуй, сейчас пришло время начать его выполнять, для начала оставаясь с ночевкой в квартире Мари и Томико. Если, конечно, его туда еще собирались пускать с подобными целями.

Наверное, папы в этом плане разрешения ходить на дискотеки, встречаться с кем-нибудь и гулять намного спокойнее, чем мамы и бабушки. Потому что даже Мичи в свои десять лет один выбирался на соседний остров, а ей было нельзя. Она не понимала, почему ей нельзя, но поговорить было не с кем. А сейчас ей вроде как разрешали ходить на дискотеки и заводить знакомства. Она слабо улыбнулась.

- Мне кажется, в моем классе все отморозки и будущие преступники, - сказала Томико, хмыкнув. - Но в соседнем классе вроде нормальные. Мы в столовой встречаемся и иногда разговариваем.

Сугино-сан сказал, что может поговорить с кем-нибудь, кто может ее подтянуть по учебе, и она энергично закивала. Вообще, она редко просила о помощи, но оказалось, что это не так сложно. Все-таки Томми любила учиться и ей это нравилось. Она старалась быть старательной, но из-за этой курицы сложно было сосредоточиться. Но совет Сугино-сана, что можно действовать их же методами, придавал немного уверенности.

- А о чем вы договаривались с мамой? Она мне ничего не сказала, только посоветовала мне не влезать больше в ее жизнь. Но ведь мне хотелось, чтобы она была счастлива. Я не хочу, чтобы мама грустила. Она... перестала улыбаться.

Наверное, Томико лезла не в свое дело, но ей очень хотелось, чтобы мама была счастлива и улыбалась. Ведь раньше все было хорошо.

Кёске немного сомневался, что "преступники" распределились по классам столь неравномерным образом, но если у Томико складывались отношения хоть с кем-то - это уже можно было считать огромным плюсом. Как к положительным моментам он отнес и готовность девочки заниматься больше по тем предметам, где у нее накопились главные проблемы. Ему же тогда оставалось найти преподавателей, способных ей помочь, хотя бы из числа студентов, подрабатывающих подобным образом. Хотя симпатичных и неглупых мальчиков в этом случае лучше было не приглашать, чтобы романтичная натура Томико не добавила еще проблем к уже существующим.

- Ну, что я буду участвовать в вашей жизни. - Кёске постеснялся сказать, о чем и как они с Мари договаривались. Да и пока он не мог ничего гарантировать, благо было принято решение сильно не торопиться. Хотя данное решение принял, наверное, именно он, поскольку чего конкретно хотели от него, Кёске так до конца и не понял. У него все еще сохранялось стойкое впечатление, что в нем видели кого-то другого. Но человек вроде него просто не мог вот так взять и стать примерным мужем и хорошим отцом или в качестве кого его там видела Мари, временами противореча сама себе, то выражая готовность жить без его поддержки, а то высказывая желание построить с ним какие-то отношения.

- А вы будете к нам заходить домой? Просто мне кажется, что маме тяжело без вас. Но она привыкла быть сильной, а сейчас вроде ей тяжело, но она не хочет быть слабой. Хотя я могу ошибаться - мне же только пятнадцать лет, и я мало что знаю об этом.

Томико замолчала, снова погрузившись в свои воспоминания. Она думала о бабушке и о маме. С бабушкой было проще, она могла выслушать и помочь. И мама не ругалась с ней. И всегда было весело и спокойно. А сейчас как-то странно. Потому что все слишком быстро и сильно поменялось. И, наверное, еще добавило уныния этой ситуации, что мама не попрощалась с бабушкой. Потому что первые дни ей нельзя было ходить подолгу, а потом было не до этого. Да и очень быстро они уехали.

С этими мыслями Томико не заметила, как дошла до дома. Открыла дверь и посмотрела на Сугино-сана.

- Я, наверное, вам доставила много хлопот. Может быть, вы согласитесь выпить немного чая? - Робко спросила Томико.

- Да, я планировал бывать у вас дома. - Кёске не знал, как правильно отвечать на вопросы Томико и, при этом, лишний раз не затрагивать специфику их с Мари отношений. Хотя начни он остаться с ночевкой, некоторые аспекты все равно вылезли бы наружу, вроде того, что спит он не на диване, а в комнате мамы. Как Томико отнесется к последнему Кёске спросить постеснялся. Но, с учетом ее вполне себе приличного возраста, надеялся на понимание, выходящее за рамки исключительно романтической шелухи.

Дорога от школы до дома не заняла много времени, за что стоило сказать отдельное спасибо Таяме, нашедшему отлично расположенную квартиру, да и еще сумевшему каким-то чудом заметно снизить арендную плату. В противном случае, удар по его накоплениям был бы более чем ощутимый, что особенно огорчало, с учетом того, что ни в одной из оплачиваемых квартир он толком не жил.

- Я соглашусь, - кивнул Кёске. - Все равно с работы меня уже отпустили. А по поводу хлопот не переживай. Это нормально, если твоим отцом я буду не только на бумаге.

С наличием у него дочери Сугино так до конца и не свыкся, но старался поступать согласно своим принципам, требующим брать на себя ответственность за своих близких, к которым он имел полное право относить Томико и Мари.

- А почему вы не бывали у нас дома? - Спросила Томико, понимая, что мужчина вряд ли даст ответ, на который она рассчитывает. Она мечтает о том, что однажды к ним домой придет Сугино-сан, принесет маме цветы, встанет перед ней на колено и подарит кольцо. Потом будет свадьба и жизнь полноценной семьёй. Но этого никогда не будет. Реальная жизнь отличается от любовных романов, при том отличается не в лучшую сторону. И, наверное, надо забыть о том, чтобы переносить любовные романы на реальность. Томико грустно вздохнула и открыла дверь. Вошла в квартиру и посмотрела на Сугино-сана. Сняла обувь и прошла на кухню.

- То есть я могу иногда разговаривать с вами, Сугино-сан? Мне иногда хочется обсудить с кем-нибудь книгу или фильм. Но маме это неинтересно.

Девочка грустно вздохнула и посмотрела на Сугино-сана.

- Ну, я был на работе. - Своими, казалось бы, простыми вопросами Томико постоянно ставила его в тупик. Ну вот как Кёске мог объяснить, что морально не готов к активно навязываемой ему со всех сторон семейной жизни? И дело тут было не в том, что ему не нравилось проводить время с Мари или недавно обретенной дочерью. Оно заключалось, скорее, в проблеме состыковки этого нового мира с прежним, к которому мужчина привык, и который казался ему максимально комфортным.

- Конечно. Разве я когда-нибудь был против разговоров? - Кёске прошел в квартиру вслед за девочкой и первым делом стащил с себя ботинки. - При желании, даже если у нас нет возможности увидеться, ты всегда можешь мне позвонить.

Сугино плохо представлял, каким образом он сможет обсуждать романы и фильмы для подростковой и женской аудитории, кроме как сообщать, что их герои форменные идиоты, придумывающие проблемы на пустом месте. Но если Томико действительно этого хотела, он был готов даже что-нибудь посмотреть или прочитать по ее рекомендации. Только делать это, конечно, стоило в тайне от коллег, чтобы не породить новую порцию шуток в свой адрес.

После неожиданного свидания в отеле за городом Мария не общалась с Кёске. Ей казалось неправильным лишний раз говорить с ним, просить о помощи и показывать свою слабость. А после всех этих событий она не считала себя сильной. Но лишний раз показывать свою слабость она не хотела. Ей было очень тяжело на работе, и хоть Кёске, как и обещал, поговорил с менеджером, отношение к ней не изменилось. Наоборот, стало больше обязанностей и ответственности, и на работе приходилось пропадать слишком долго. Ненормированный рабочий день, иногда вечерние смены, таскатие тяжелых мешков и маленькая зарплата.

Несколько дней назад Мари почувствовала недомогание. Была высокая температура, но она не смела пропускать работу. К ней относились как к мусору, а еще, узнав о наличии дочери-подростка, иногда унижали. Менеджер ей вообще сказал, что дочь уже взрослая и самостоятельная, может сама о себе позаботиться. А она должна работать. Потому что кроме него ее никто никогда не возьмет на работу. Пришлось работать.

Возможно, надо было просто позвонить Кёске, услышать его голос и попросить его приехать к ней, но она считала, что это все неправильно. Она привыкла все делать сама и не просить никого о помощи. С ней всегда были мама, Томми и несколько островитян. Она там была уважаемым человеком. А здесь ей было непривычно.

А еще сегодняшний день усугубился тем, что днем позвонили из школы, и когда Мари перезвонила, оказалось, что дочь подралась, в школу пришел Кёске, и это ей совершенно не понравилось. Сосредоточиться она не могла, поэтому она что-то не так сделала, за что была уволена. В расстроенных чувствах и с больной головой и слабостью она вернулась домой. Томико была уже дома. Наличие еще одной пары обуви молодая женщина не заметила.

Томико на кухне была одна.

- Почему ты, маленькая дрянь, подралась с другой ученицей? Что ты будешь делать, если тебя отчислят? Я не хочу тебя видеть! Убирайся в свою комнату! Ты наказана.

И Мари, чихнув, ушла в свою комнату и села на кровать. Обняла подушку и тихо заплакала.

То, что Сугино-сан не отказался от ее предложения звонить ему и иногда разговаривать с ним, показалось девочке хорошим знаком. Девочка хотела, чтобы у них с мамой все было хорошо, чтобы мама никогда не уставала и снова начала улыбаться.

Они вели неспешные беседы на кухне, за чашкой чая. Девочка рассказывала о последней прочитанной книге, мужчина рассказывал что-то о работе. Было интересно, и мечтательная натура девочки жалела, что мамы нет рядом. Но это поправимо, надо просто снова попробовать что-то, чтобы мама и Сугино-сан снова встретились.

Так не хотелось отпускать Сугино-сана, с ним было так интересно, и девочка, отойдя в свою комнату, обнаружила, что одна лампочка перегорела.

- Сугино-сан, а вы можете поменять ласпочку? Я не умею, - попросила Томми.

Пока Сугино-сан разбирался с лампочкой, домой неожиданно пришла мама. Она была рассержена, и девочка вздрогнула, когда мама назвала ее дрянью. А потом мама ушла в свою комнату и закрыла дверь. Томико растерянно посмотрела ей вслед, не зная, что делать. На глаза навернулись слезы.

Время за чаем проходило быстро и, главное, вполне себе приятно. Пока Томико что-то рассказывала ему о книге, содержание которой Кёске так и не понял, у девочки заметно поднялось настроение. Да и сам он даже немного посмеялся, вспомнив пару курьезных случаев на работе, относящихся к числу тех, которыми можно было поделиться с несовершеннолетней. И Сугино уже начал подумывать действительно остаться сегодня с ночевкой, если, конечно, его собирались пустить, как произошло событие, меняющее воцарившуюся в квартире атмосферу расслабленности на моментально пропитавшее каждый уголок напряжение.

А началось все с того, что Томико попросила поменять в ее комнате лампочку. Что Кёске благополучно и сделал, пропустив приход Мари, сразу накинувшейся на дочь с обвинениями. Причем не просто высказавшей свое недовольство, а заметно переборщившей с формой, в которую женщина облекла свою воспитательную речь.

- Не переживай, твоя мама просто устала. Она не думает того, что сказала. - Выйдя из комнаты, Кёске подошел к девочке и успокаивающе взъерошил ее волосы, что, в свое время, неоднократно проделывал и с Мари. - Иди к себе, там все сделано. А с твоей мамой я поговорю.

С этими словами Кеске подошел к двери, захлопнувшейся за хозяйкой квартиры, и негромко постучал.

- Мари, это я. Мне можно войти?

Сугино догадывался, что срываться на дочь женщина начала из-за каких-то рабочих проблем, поэтому собирался попробовать хоть как-то ее успокоить. Хотя самым сильных его желанием сейчас было - сбежать от этого сложного женского мира хотя бы минут на десять и спокойно выкурить пару сигарет, которые он не доставал целых дня два, в очередной раз срывая попытку отказаться от этой пагубной привычки.

Сильно кружилась и болела голова, и Мария помассировала виски пальцами руки. Легче не стало, а наоборот это простое движение вызвало новый приступ боли и волну жара. Через некоторое время стало холодно, и она посильнее обняла подушку. Где-то остаточными мыслями она понимала, что не должна была срываться на дочь и называть ее дрянью, но сейчас ничего не могла поделать. Почему-то было очень странное ее состояние. Где-то она подхватила неприятную болезнь.

Несколько дней ей приходилось работать в холодильном отделе. И хоть она раскладывала продукты в перчатках, было очень холодно. А может быть, этот холодильник на складе, в котором надо копаться, чтобы погрузить на тележку продукты для последующей их выкладки в зале, напоминал ей то, что она всеми силами хотела забыть, понимая, что реабилитация не очень помогла.

Один раз были проблемы с электричеством, и на несколько минут или часов, она не знала, она осталась в этом отделе совершенно одна. И голоса, доносящиеся сверху, почему-то напомнили ей о том месте. Там тоже было холодно. И сыро.

Но сейчас она старалась держаться, никому ничего не рассказывая, избегая общения с Кёске, не рассказывая ничего дочери и ночами ревя в подушку. Она скучала по тому острову, хотела туда вернуться, но знала, что Томико и уж тем более Кёске никогда туда не поедут. И Кёске не нужен партнер, который будет сидеть дома, ничего не делать.

От тяжелых мыслей ее отвлек тихий стук в дверь и голос Кёске. Мария стерла слезы и отложила подушку. Встала с кровати и пошатнулась от головокружения. Было очерь холодно, но она подошла к двери и открыла ее.

На его стук в комнате Мари послышалось легкое шуршание, и через какое-то время дверь все-таки открылась, давая ему возможность посмотреть на хозяйку квартиру. Хотя бледная тень, согласившаяся его впустить, мало напоминала ту цветущую молодую женщину, с которой он гулял по берегу озера Кавагучико. И от этого курить захотелось еще сильнее, пусть он и обещал себе если и не бросить совсем, то хотя бы не делать этого на глазах у Томико и ее мамы.

- Ну и вид, - без каких-то прелюдий или попыток смягчить свои слова сразу сообщил Кёске. - Да еще и температура, наверное, есть. - Не спрашивая разрешения, мужчина приложил свою ладонь ко лбу Мари, моментально убеждаясь в своей правоте. - А ну брысь в кровать. Серьезно, вы меня тут скоро с ума сведете.

По поводу произошедшей недавно сцены Кёске не сказал ни слова. Да и не видел особого смысла сейчас лишний раз бить по больному месту. Мари и сама должна была прекрасно понимать, что переборщила. И лучшим из возможных действий Сугино видел возвращение женщины в сколько-нибудь человеческое состояние. Остыв, во всех смыслах, та могла иначе посмотреть на сложившуюся ситуацию и помириться с дочерью, сейчас, наверняка, хлюпающую носом в своей комнате.