Карандашный набросок

Судзуки отзывчива и всегда готова прийти на помощь ближнему; чтобы стать таковым, перейдя жирную черту, строго разделяющую группы "учи" и "сото", в некоторых ситуациях достаточно просто познакомиться и сказать друг другу пару незначительных фраз. Тем проще, учитывая то, что население монастыря для безродной девушки - всё равно что большая семья. Изредка не требуется даже минимального сближения: совсем недавно, в деревне ниже по склону, она бросилась выручать неизвестного на тот момент погорельца, не зная его имени. Помогать местным, в монастыре и деревне - долг хафу, которую здесь приняли под крыло, обогрели и накормили. И пусть быть полезной пока выходит лишь участвуя в нехитрых бытовых делах, возложенные на неё обязанности Хидна исполняет со всей ответственностью. Магический дар пришёлся ко двору, позволив быстро угомонить пламя, вышедшее из под контроля из-за чьей-то халатности. Но и без теплящейся в груди своенравной Манипуры - невоспитанного питомца, неохотно исполняющего команды и кусающего за пальцы, - девушка бы присоединилась к устранению пожара в первых рядах, вооружившись ведром с водой.

Судзуки всегда рада ответить на вопросы о себе - по крайней мере, те, на какие получится найти ответ, копаясь в памяти, искалеченной чужой ментальной силой. Но кое-что совсем не объяснить, сколько ни старайся. Есть вещи, которые иной раз не хочешь делать, а то и даёшь зарок не делать, повинуясь наказу близкого, старшего, или же монастырским правилам - но потом они происходят сами собой, минуя установленные в сознании рукотворные границы. Их и обдумать не успеваешь, они не затрагивают мыслительные центры: происходят - и всё, и остаётся только наблюдать за собой, иногда с удивлением. Это так, потому что это так. Бывает, нанести удар и напороться на контратаку куда ценнее, чем сохранить статус-кво - если для подобного размена существует достойный повод, конечно. Но Кортес иного мнения, а Хидна облечь в слова то, что не получается осмыслить, не может, потому ограничивается рассеянным кивком, глядя на свой незаконченный рисунок.

Не очень верится в бредни о реинкарнации, на упоминания которой часто натыкаешься в библиотечных трудах; тогда, ещё до, полукровка ровно и бесстрастно относилась к буддизму и синтоизму, воспринимая их, как и многие японцы, больше красивым фольклором и неотъемлемой частью культуры родной страны, нежели религией. Однако иногда кажется, что не было никакой аварии, хотя Тео в этом уверен: скорее, пересечена некая черта между мирами, за которой нужно оставить прошлую жизнь, но нечто неистребимое всё равно приносишь собой в новую.

- Но вы уже помогли, - спустя пару секунд, когда с уст Арабеллы слетели ещё несколько, вроде бы, самых непримечательных слов, физиономия младшей Судзуки резко преобразилась. С почти детского лица - больше подходящего выпускнице средней школы, чем взрослой девушке, которой вскоре исполнится двадцать два года, из-за чего сама Хидна с немалой погрешностью прикидывает собственный возраст, - карие глаза практически всегда смотрят тяжёлым, равнодушным взглядом, диковато сочетаясь с улыбкой и вежливыми репликами. Но сейчас в них словно зажёгся тёплый, уютный свет китайских фонариков, сформировавшихся из искренней благодарности. - Я уже не отбиваю пальцы о макивару. И с вами интересно, я узнала от вас много нового, Кортес-сэмпай. Спасибо, да!

Для южанки не осталось незамеченным, как изменился взгляд собеседницы после последней произнесенной фразы. Повлияла ли так фраза о готовности помочь или слова о том, что у всех действий есть последствия, но сейчас японка смотрена на нее гораздо теплее, что не замедлила утвердить еще и вслух.
- Что ж, я рада, если это так, - мягко ответила девушка, улыбнувшись в ответ.

Валенсия не лукавила, когда предлагала посильную помощь. Хина, насколько можно было судить, в первую очередь обращалась к ее опыту, пусть и находила в ответ не совсем то, на что рассчитывала. Что, разумеется, не отменяло того, что Валенсия готова была поделиться своим видением на вопрос и подкинуть японке информации к размышлению. Так уже случилось дважды и были все основания предполагать, что может случиться еще не раз в будущем.

Постепенно Арабелле удалось вернуть себя в привычный ритм и теперь вооруженная карандашом рука двигалась по бумаге свободнее и легче. Вслед за очертаниями беседки набросок дополнили вид на природу вокруг, протекающий ручей, который терялся за краем листа и ветви сакуры, которая сейчас, к сожалению, не цвела. На листе еще оставалось место и можно было добавить к рисунку что-то еще, к примеру саму Валенсию или сидящую напротив ученицу. С портретным сходством в рисовании у Арабеллы всегда было неважно, поэтому она решила абстрагироваться от персоналий. Поэтому вместо нее и Хины на бумаге стали постепенно проступать образы двух ведущих беседу человек.

Молодую полукровку нельзя назвать сильным эмпатом - даром что верхние чакры, отвечающие за ментальные магические силы и, вероятно, имеющие отношение к более приземлённым слоям восприятия, эмпатии в том числе, находятся в плачевном состоянии, - во мнениях с каталонкой она регулярно расходится, да и вообще они, прямо сказать, друг другу совсем не близки. Но то, что ей желают добра, Судзуки нутром чует не хуже служебной собаки, натасканной на поиск наркотических веществ в багаже пассажиров авиалайнера, и отвечает доброжелателю вспышкой горячих, искренних эмоций: словно крошечный кубик натрия, брошенный в ёмкость с водой.

После формальной фразы Валенсии, на которую, по идее, отвечать не полагается, девушка совсем разулыбалась, окончательно избавляясь от повседневного выражения на лице, сопровождающего минуты покоя или рутины: людям, ещё не привыкшим, что физиономия Хидны в отсутствие эмоциональных раздражителей отражает только спокойствие и ничего больше, оно частенько казалось высокомерным, надменным или даже жестоким. И, поскольку южанка, насколько то можно было оценить со стороны, наконец поймала волну вдохновения и погрузилась в творчество с новыми силами, хафу последовала примеру, снова опуская карандаш на бумагу.

Некоторое время тишину, установившуюся в беседке, нарушали лишь тихое шуршание грифелей и мерное журчание ручья, несущего свои воды по по всей территории монастыря, к гигантскому дубу - и дальше, куда-то на юг. Насколько у Арабеллы продвинулся прогресс с момента, когда она показала ранний набросок, Хидне с пола не видно; над своим рисунком работу она начала позже, но закончила быстрее.
Если не знать заранее, кому довелось стать натурщицей, то опознать её будет довольно сложно: верхняя часть лица чёрно-белой женщины, склонившейся над блокнотом, часто заштрихована тенью в градиент, а кончик носа и губы обозначены весьма условно, как и одежда, лишённая мелких деталей. Место угадать с ходу не тоже выйдет. Линии скамьи слева и справа плавно сходят на нет, пейзаж за спиной образа Валенсии заменяет текстура листа - но позу, изгибы фигуры и пропорции тела азиатка перенесла на бумагу с удивительной точностью, тем самым подтверждая право стереотипа о расположенности японцев к разного рода искусству на жизнь.

Финальная коррекция уже не требует сверки с образцом. Несколько небольших правок внесены; чётче очертив пряди волос, ниспадающие со лба силуэта на лицо, девушка сдула грифельную пыль с листа, подняла голову и, поддавшись сиюминутному порыву, протянула уложенный на обе ладони рисунок той, с кого он был написан.

- Возьмите, сэмпай. Скорее всего, да, у вас и наставника получилось бы лучше, но я старалась, как могла.

В диалоге наступила логическая пауза, ничего нового к ранее сказанному ни добавить, ни оспорить у собеседниц не нашлось, так что каждая уделила внимание своему делу. А когда чем-то сильно увлекаешься, то обычно не замечаешь происходящего вокруг тебя. Так и Арабелла, увлеклась изображением так, что не сразу среагировала на слова Хины, когда та нарушила воцарившееся молчание.

- Что..., - южанка не сразу обратила внимание, что японка протягивает ей лист бумаги, а затем взяла его чисто машинально. Переведя взгляд с ученицы на изображение, Валенсия несколько секунд изучала его: с одной стороны полностью абстрактное и лишенное каких-либо привязок к персоналиям, но вместе с тем складывалось ощущение, что что-то похожее девушка уже видела ранее.

- У тебя отлично получается, - честно призналась брюнетка, мимолетом сравнивая свой и чужой рисунки, - как минимум не хуже моего уж точно.
Свой вариант южанка демонстрировать не спешила, потому как считала, что он не завершен и нет смысла хвастаться черновиком, который еще править и править. И тут от нее не укрылась деталь, на которую она сперва не обратила внимание. Рисунки оказались довольно сильно схожи, пусть и отличий было немало.
- Это я? - южанка решила высказать догадку, на которую ее невольно натолкнуло сравнение работ. Схожего было не так много, но поза на рисунке подсказывала, что направление мысли верное.

По всему выходит, что замысел проказницы-судьбы, вознамерившейся эксперимента ради столкнуть лбами восток с западом и приведшей обитательницу затерянного в тибетских горах Храма в один прекрасный день ранним утром на тренировочную площадку, заключался в том, чтобы обнаруженная там спящая девушка впоследствии Валенсию постоянно отвлекала от всего подряд: упражнений с рапирой ли, или же от пейзажа в блокноте. То ли ещё будет... Как бы то ни было, каталонка явно зла на неугомонную молодую ученицу не держит - а сегодня и вовсе, пусть они с Хидной едва знакомы, волей-неволей делает всё, чтобы последняя буквально расцвела.

- Спасибо, Кортес-сэмпай, - как тут можно обойтись без глубокого поклона и ползущих вверх уголков губ, не спрашивающих у хозяйки разрешения, хотя та их реакцию сдерживать и не намерена. Окажись вдруг напротив Арабеллы, переводящей взгляд с одного рисунка на другой и обратно, собака - та самая, служебная, которую штатный кинолог благодарно треплет за уши, ведь та привлекла внимание службы безопасности к чемодану на багажной ленте, скрывающему в себе искусно запрятанный тайник, - её хвост бы крутился пропеллером, стуча по полу беседки. Простые слова похвалы, честные, без иронии - вот ценнейшая награда для младшей Судзуки, куда более ценная, чем любые материальные блага, ведь именно таких слов в своё время ей сильно не хватало хоть изредка слышать от отца, чтобы иметь возможность без приукрас назвать себя самым счастливым человеком на территории японского архипелага как минимум.

- Если только, да, сочтёте рисунок достойным сходства с вами, - произнесла девушка серьёзным тоном, никак не вяжущимся с сияющей физиономией. Фраза может показаться излишне высокопарной, однако полукровка не помышляет льстить, унижаться или набивать себе цену почём зря. Карандаш, тем временем, уступил место кисти, чистым бумажным полоскам и баночке с тушью, бережно установленной на полу; как бы тщательно Судзуки ни отрабатывала заклинания, они до сих пор частенько дают сбой. Но если на фоне душевного подъёма, как сейчас, написать несколько офуда на ближайшие дни про запас, компасов и воззваний к Солнцу для тренировок с Манипурой - они обязательно сработают. Разве может быть иначе?

Объективной правда ради, девушка на рисунке на Валенсию походила лишь очень условно, лицо не было детализировано и предположение южанки строилось лишь на том, что со стороны она, скорее всего выглядела именно так. Но вместе с тем не обязательно добиваться портретного сходства, чтобы понять, кто мог послужить прообразом для рисунка. Вслух об этом, разумеется, рассуждать никто не стал, она лишь поблагодарила Хину вежливым кивком в ответ, после чего вложила рисунок в блокнот. Вежливость сразу же подсказала в ответ подарить японке свой набросок, но сначала в нем нужно было довести до ума пару деталей.

- Я думаю, будет единственно честным, если у нас обеих от этого разговора останется что-то кроме воспоминаний, - произнесла Арабелла, аккуратно выдергивая лист с карандашным наброском из блокнота и вручая его ученице. Комментировать что-то южанка не спешила, рассудив, что Хина сама сможет задать вопросы, если такие появятся. Японка же, между тем, успела сменить карандаш на кисть, видимо решив заняться каллиграфией. Футляр с инструментами для письма брюнетка заметила еще с первой встречи, но тогда разговор об этом так и не зашел. Сейчас, правда, спрашивать что-то тоже было не вполне удобно, потому как Валенсия ничего не смыслила ни в японском языке, ни в правильности написания иероглифов и подавно. Для южанки настоящей пыткой было освоение китайского, на котором разговаривали многие вокруг и понимание которого пока оставалось на очень ограниченном уровне. С английским, правда, пока ни у кого из собеседников проблем не было, но это не отменяло фактов - рано или поздно китайский придется освоить до приличествующего уровня.

Спонтанное приобщение к делам карандашным параллельно короткому разговору, отчасти продолжавшему темы, затронутые ещё на тренировочной площадке, так же спонтанно дало результат в виде маленького презента для Арабеллы. Каталонка приняла рисунок, ровным счётом никакой художественной ценности не имеющий; пусть она и предпочла оставить без комментариев последние слова дарительницы, ограничившись кивком, Хидна осталась очень довольной.
Пока горный тибетский воздух не сотрясают громогласные крики "Где, чёрт возьми, носит эту бездельницу-Мотидзуки?" в исполнении кого-либо из числа монастырских мастеров, желающего вручить полукровке орудие труда вроде швабры или тряпочной ветоши и отправить на каторжные работы, нужно уделить время магическому искусству офуда: день сегодня прямо-таки располагает к отношениям с бумагой разного рода, и настроение замечательное, грех откладывать маленькую тренировку на потом. Инсинуация в адрес мастерского состава, конечно, сугубо фигуральная, подобных обращений никто из них себе не позволяет, да и Хидна утром своё уже отдежурила - но мало ли, когда и зачем могут понадобиться свободные руки.

Приступить к тренировочному написанию одного из известных ей заклинаний, однако, девушка не успела. Неожиданный ответ в виде протянутого рисунка, над которым сэмпай трудилась ещё до прихода ученицы в беседку, на мгновение застал её врасплох: бережно взяв блокнотный лист двумя руками - точно так же, как передавала свой, - Судзуки полных две минуты рассматривала намного более сложную композицию, чем её, и только потом перевела взгляд на южанку.

- Это мне? Спасибо... да, но размен неравноценный, - заключила Хидна. На вопрос, что именно побудило её отдать Валенсии рисунок вместо того, чтобы спрятать его в деревянном футляре, где хранится весь нехитрый личный скарб без учёта одежды, девушка бы не смогла, и уж подавно не ожидала своеобразной "контратаки". Теперь в плоскую коробочку отправляется другое, более красивое произведение, а в голову приходит мысль, как можно уравновесить чаши весов.

- Хотите, я вам талисман напишу? - идея предложить офуда на сдачу возникла сама собой. Выбор очевиден: ну не магический же компас, в самом деле. Заглядывая Арабелле в глаза, хафу осторожно пояснила, взвешивая каждое слово: - По преданию, да, он способен оберечь от злых духов. И в качестве украшения комнаты тоже сгодится, как мне кажется.

Реакция японки Арабеллу несколько удивила: жест был сделан не из корыстных мотивов и ни о каком "равноценном размене" даже мысли не было. Да и о какой выгоде может идти речь, когда предметом "сделки" является не самого высокого качества набросок, выполненный "художницей"-любительницей. Причем именно так, в кавычках, потому как Валенсия считала, что между ней и настоящими художниками, пусть и невысокого мастерства, была огромная пропасть в навыках.

- Подарок делается не ради выгоды, а как знак внимания, - решила все таки деликатно уточнить южанка. Были, конечно, и подарки ради получения выгоды, но для себя Арабелла четко разделяла подарок и взятку, причем вне зависимости от того, в какую обертку эту взятку пытаются завернуть. Заострять на этом внимание она, правда, не стала, Хина очень удобно подкинула тему, на которую можно было перевести разговор.

- Лишним точно не будет, - улыбнулась Валенсия в ответ на предложение заполучить оберег. Ни в каких злых духов она, само собой, не верила, хотя и знала довольно много легенд и поверий, где помянутые духи фигурировали. Высказываться по поводу своего скепсиса она правда не стала, безмолвно согласившись с той частью фразы ученицы, которая касалась украшения комнаты. Повесить на совершенно пустую стену в своей комнате хоть что-то было неплохой идеей, тем более что в типично восточную остановку вполне вписывался такой вот лист с иероглифом.

Хидна-дипломат и бегемот-дворецкий - суть синонимы. Тем не менее, фразу ей удалось построить удачно: и не соврала, и не сказала ничего, что может потревожить покой рационально мыслящего мозга, если вдруг Арабелла умудрилась до сих пор не познакомиться со спецификой места её нынешнего проживания, да и с существованием магии как таковой. Невинные листки с ханьцзы умеют летать, заставлять пламя гореть жарче, испепелять камни и служить фумигатором для мятущихся душ усопших. Последние, к слову, тоже существуют. Судзуки и сама узнала об этом сравнительно недавно, после вскользь брошенной фразы Джуна перевернув половину библиотеки в поисках нужных трактатов, некоторое время находилась под впечатлением - и даже пробовала обратиться бесплотным сущностям, опираясь на почерпнутую информацию. Тщетно: шаманские таинства так и остались для глухой к голосу духов полукровки загадкой.

Эстетика же японо-китайской иероглифики - вкусовщина, но девушка с детства привыкла к закорючкам и воспринимает такой формат письма как данность, пусть ручкой в тетради пишешь кандзи и кану, естественно, совсем не так аккуратно, как символы заклинания офуда кистью. Но для иностранцев всё одно экзотика, причём довольно привлекательная, раз уж бьют татуировки, не вникая зачастую в значение символов, и носят на себе абсурд всю жизнь. Дома хафу не раз хохотала вместе с Сорой, нашедшей в интернете фото очередного уникума с сочетанием "сломанный кондиционер" на руке или чем-то более затейливым. Ни громкого смеха на два голоса, ни саму сестру она, увы, не помнит - а в монастыре, благо, татуированных горе-востоковедов не попадалось.

- Конечно, - просияла Хидна и склонилась над заготовкой. - но ваш рисунок мне нравится больше, Кортес-сэмпай. Поэтому, да, ваш знак внимания я никак не могу оставить без ответного.

Стремление порадовать Валенсию, само собой, не могло не отразиться на бумаге, ведь речь идёт о магическом искусстве, в котором результаты трудов напрямую зависят от эмоционального настроя, воли каллиграфа и его желания достичь успеха. Так быстро и споро азиатка ещё никогда не творила; тушь легла на лист, словно на заведомо разлинованную детскую раскраску, сформировав образцовые ханьцзы 北斗 - Мотидзуки-сенсей мог бы гордиться подопечной. Старательной, но не слишком дальновидной: девушка, вручающая Арабелле оберег и не имеющая возможности разобраться на практике, как он действует, напрочь забыла, что срок существования верно написанного офуда ограничен и в скором времени нехитрый подарок попросту испарится.

От реакции японки сложилось впечатление, что она очень надеялась именно на такой ответ. Потому что услышав заветное "лишним точно не будет" в ней словно лампочка зажглась. Арабелла нечасто могла наблюдать искренний энтузиазм и усердие, но такие вещи сложно было перепутать с чем-то показным. Сейчас Хина буквально всем существом выкладывалась, чтобы на листе бумаги появились иероглифы, видимо и призванные служить оберегом от злых духов. Валенсия не была востоковедом и, к сожалению, не смогла бы по достоинству оценить каллиграфию, но даже ее дилетантскому взгляду было понятно, что так запросто с кисточкой обращаться не получится.

- У них есть название, или это просто руна? - поинтересовалась брюнетка, решив узнать о изображении чуть больше. Хотя может и неправильно было сравнивать иероглифы и руны, но так ей было проще всего выразить интересующую мысль. Потому что, насколько она знала рунами записывались заклинания и по смыслу обереги отличались очень незначительно.
Не то чтобы она ждала к себе гостей, которые могли бы задать вопрос "а это что-то значит?" ткнув пальцем в рисунок. Но хотя бы для общей эрудиции информация была не лишней, ведь никогда не знаешь когда и при каких обстоятельствах пригодится то или иное знание. Конечно, было бы полезным вообще посидеть в библиотеке и подзакопаться в вопрос подробнее, но там ее уже давно ждали "книги по магии" или как это еще можно было назвать. Добраться до них Арабелла себе обещала еще в день приезда, но так до сих пор этого и не сделала. А явно стоило бы, потому что бегать от своей "проблемы" вечно было глупо и бессмысленно, тем более раз уж специально приехала разбираться с ней.

- Офуда, а не руна, - строго, но в то же время с добродушной искринкой в голосе, не оставляющей сомнений, что комментарий призван вовсе не задеть самолюбие каталонки плясками на её неосведомлённости, поправила младшая Судзуки. - Я в рунах вообще ничего не понимаю: однажды, да, наткнулась в библиотеке на странную книгу в английском переводе, но ни слова не поняла. Песнопения какие-то, или легенды, никогда о таком не слышала... здесь всё проще.

И проще, и сложнее. Обходить острые углы, минуя прямые упоминания магии, да по-простому перевести человеку, для которого кандзи, они же ханьцзы, всё равно что хитроумный клинописный шифр - одно. Разъяснить суть - совсем другое.

- По-японски эти символы читаются как "хокуто". А по-китайски - "бейдо". Могу ошибаться, да, язык я уже здесь учила. Но и то, и другое - север и ковш вместе. Созвездие, - озвучить кунное чтение иероглифов, японское, Хидне привычное, и с грехом пополам попробовать попасть в интонации онного на китайский лад, совсем нетрудно. А дальше - тупик. Всё равно что Юми, ни единого раза собственноручно не поднимавшая крышку капота, полностью перекладывая ежегодное техническое обслуживание на плечи служащих автосервиса, взялась бы разъяснять малолетней сестре устройство сдвоенной турбины трёхсоттридцатисильного двигателя обожаемой кислотно-рыжей "Тойоты". Вроде бы Арабелла только названием и поинтересовалась, но хафу толком и сама не знает, что за талисман сэмпаю подарила; что из себя представляют эти духи? Это у наставника нужно спрашивать. Библиотека подсказала: Большая Медведица убережёт покой на некоторое время. Но офуда не вечны - только тут до девушки доходит, что Валенсия вскоре обнаружит вместо листка горстку бумажного праха - и эффект конкретно этого заклинания Судзуки не известен точно. А если голоса тех, кого сама полукровка не слышит, набросятся на южанку, когда сила заклинания иссякнет? Ей тоже они - тишина?

- Если вам это интересно, сэмпай - мой наставник, Мотидзуки-сама, объяснит лучше. Я, если честно, только недавно начала постигать это... искусство, да. И не всё получается.

Как и предполагалось, права южанка оказалась лишь отчасти, верно определив смысл, но не название. В чем ключевая разница так и осталось тайной, потому как японка не стала вдаваться в детали, просто уточнив правильное произношение. Причем китайская версия показалась девушке смутно знакомой. Может она слышала это где-то в обрывке разговора, может где-то еще. А может ей просто показалось и она спутала это с чем-то совершенно другим. Дальше Хина чуть подробнее объяснила перевод, чтобы Валенсия смогла уже самостоятельно сложить кусочки нехитрой мозаики.

- Большая медведица? - интонацией не столько спрашивая, сколько утверждая произнесла брюнетка. Северным ковшом на ее памяти называли всего одно созвездие, так что ошибиться было довольно сложно. Как именно это призвано сыграть оберегающую роль Хина, правда, не уточнила. Как выяснилось, она еще лишь осваивала искусство создания... офуда? Правда даже сейчас на несведущий взгляд южанки как минимум с кистью и тушью обращалась ученица вполне уверенно

- С удовольствием с ним побеседую, если он не будет против, - вежливо произнесла Арабелла, одновременно демонстрируя и уважение к чужому наставнику и свой интерес к вопросу. Правда едва ли в таком разговоре девушку будет интересовать каллиграфическая составляющая, а вот на тему духов пообщаться можно было. Хоть она в таковых и не верила, всегда было интересно узнать что-то новое и приобщиться к чужому взгляду на вещи. Как минимум это помогает разнообразить кругозор, как максимум в новом знании можно было почерпнуть для себя что-то интересное и полезное.