Комната RougeFler

Грей, чмокнув малыша в пухлую розовую щеку, опустила его в кроватку. Видимо, такой расклад мальчику все-таки не понравился, о чем он и сообщил расстроенными глазенками, полными притворных слезок глазками и уже скривившимся для громкого протестующего ора ротиком. И Цири едва-едва не купилась на эту жалобную моську. Потому что равнодушно пройти мимо ЭТОГО - надо быть просто самым черствым в мире человеком. Огромных трудов стоило взять себя, а не эту капризулину, в руки и начать таки рассказывать.

- Нет-нет, я буду рассказывать, только если ты будешь лежать - возразила Цири, хитро поглядывая на мальчишку. Видимо, услышать об Эмиле ему все-таки хотелось сильнее, чем не хотелось спать, потому что Кассий принял горизонтальное положение. Это только всякие там думают, что дети ничего не понимают. А они, противнюшки мелкие, все понимают и все прекрасно знают. Даже самые маленькие.

- Эмилем звали мальчика, маленького шалуна и проказника, похожего на тебя, но, конечно же, он был не такой славный, как ты, - негромко начала Грей. Вот песни петь ей лучше даже не начинать, а вот сказки рассказывать - это всегда пожалуйста. И, возможно, Грей сейчас наврет со сказкой, но, во всяком случае, мальчик успокоится. Потому что дело с Эмилем было давно и англичанка половины уже подзабыла. Но ей никто не мешает напридумать половину истории - это ведь не важно сейчас, правда?

- Были у него голубые глазки, совсем как у нашего Кассия, и круглое розовое лицо, точь в точь у тебя, - Цири подмигнула мальчику и погладила его по головке. - Было Эмилю пять лет, и он выглядел прямо как маленький ангел. Но это был очень упрямый ангел. Он отказывался ложиться спать и всегда умел настоять на своем. И он часто не делал то, чего хотела его мама. Совсем как ты, да? Ты похож на маленького Эмиля. Мама всегда уговаривала его кушать овощи, ведь они полезны деткам - а Эмиль, совсем как ты, овощное пюре очень не любил. И он всегда говорил, что будет кушать только настоящие овощи - и, спрятавшись за рождественской елкой, грыз зеленые веточки. Ты ведь не будешь их кушать, да, ведь ты не хочешь расстраивать маму?

Прорицательница не мешала Цирилле – пусть Кассий полностью отвлечется на нее – ему полезно общество других людей. Наверное, сама Руж ему порой жутко надоедала, ведь была около него практически все двадцать четыре часа в сутки, а это утомительно для обоих. Тем более, что Руж сама не знала этой сказки, о которой говорила блондинка. А ребенок, как-то жалобно взглянув на маму, ища в ней поддержку, все же улегся, так и не найдя ее поддержки. Ну да, с учетом того, что она его уже битый час сама пыталась уложить спать, то совершенно неудивительно.

Руж устало опустила взгляд на собственные руки. Да, маникюр сейчас казался какой-то несбыточной мечтой для нее. Женщина привыкла заботиться о себе, о своем внешнем виде, очень трепетно относилась к подбору одежды и прочим женским капризам. Наверное, именно поэтому, даже живя в такой глуши (а ведь это так и есть), то, что она поддерживала постоянно – ее внешний вид. Врачевание помогало, благо что тигрица согласилась помогать ей в этом, не задавая лишних вопросов.

Тем временем, младший мастер уже начала свой рассказ. Кассий притих, внимательно слушая и чуть хмуря, когда Цирилла отмечала по ходу повествования, что слишком уж тот мальчик похож на Кассия, точнее Кассий на него, своим поведением. Забавно наблюдать все это немного со стороны. И безумно приятно, ведь его так любили, причем с первого взгляда. Маленький Дон Жуан.

О, он так мило хмурил маленький лобик и сдвигал бровки, что Цири готова была просто заскулить от восторга и, как ластящаяся кошка, крутиться и вертеться вокруг мальчика. Есть ли еще на свете такие замечательные мальчуганы, как Кассий. Вероятно такую популярность мальчик снискал за то, что уж больно был сладким. Ну просто как карамелька.

- И когда Эмиль не слушался, - продолжала Цири, постоянно меняя тональность разговора, чтобы малышу было интереснее слушать. - То все соседи начинали жаловаться на маленького Эмиля. А еще они жалели маму проказника, а мама Эмиля всегда заступалась за своего сыночка и убеждала соседей, что он хороший мальчик, просто очень непослушный. И вот знали бы все соседи, кем, когда вырастет, станет Эмиль, они бы так не говорили. А он хотел стать председателем муниципалитета. Это очень-очень важный человек, почти такой же, как Сифу Ньяо. Ты хочешь стать очень важным человеком, когда вырастешь?

Кажется, подобный сонный жест со стороны Кассия можно была расценивать, как согласие. Несмотря на то, что мальчик не хотел укладываться спать, в кроватке он лежал спокойно, и, видимо, сказка начала делать свое хитрое дело. Потому что малыш уже зевал, но пока что отчаянно боролся со сном, видимо, желая дослушать про Эмиля.

- Однажды мама Эмиля приготовила суп. Это был любимый суп Эмиля, и он очень быстро съел всю тарелку супа. А когда большая супница с супом опустела, на донышке осталась всего маленькая капелька - и Эмиль, недолго думая, сунул голову в супницу, чтобы слизнуть капельку. А голова его взяла и застряла. Ты представляешь, как перепугался Эмиль? Он стоял посередине комнаты не мог снять супницу с головы. И тогда мама предложила разбить супницу - а это была очень красивая белая супница в голубой маленький цветочек...

Цири замолчала, потому что Кассий все-таки проиграл в схватке со сном - он уже сопел, уютно устроившись в кроватке. Грей довольно выпрямилась и с нежность посмотрела на ребенка.

- Он такой замечательный, - пролепетала она, усаживаясь рядом с Руж и взирая на ту зелеными глазищами.

Прорицательница улыбалась. Наблюдать за тем, как укладывают твоего маленького сынишку спать, причем когда то делают с таким удовольствием, которое лучилось от Цириллы, да еще и не дергают тебя при первой же возможности – это непередаваемое удовольствие. А если наложить сверху все предыдущие попытки мамочки уложить своего малыша, причем без какого-либо положительного результата. А тут, очередная нянька, красивая нянька, да еще и сказки интересные и с таким выражением рассказывает, что просто грех не послушать, затаив дыхание. И почему все дети такие любопытные и непослушные? И ведь каждый раз она не перестает этому искренне удивляться.

- Спасибо, - улыбнувшись, шепнула англичанка девушке, которая только что совершила чудо из чудес и буквально в кротчайшие сроки усыпать Кассия. – Ты просто волшебница. А этот проказник может и замечательный, но меня сегодня уже успел утомить так, будто бы не полдня прошло, а пару бессонных суток. И что вот ему не сидится спокойно на месте и не спится днем? Я бы с удовольствием спала на его месте, особенно когда вокруг тебя еще кто-то постоянно бегает и даже кушать приносили на ложечке… - Руж тихо рассмеялась. – Прости, ты просто зашла поболтать или по делам? А то вдруг по делам, а я тут разболталась…

Счастливая улыбка Цири, кажется, превзошла все ожидания. Еще бы немного - и границы улыбки вышли бы даже за пределы лица, как в мультфильмах, которые так любила племянница. Ощутив всю нелепость собственного выражения, Цири поспешно поубавила спеси, оставляя лишь просто радостную улыбку от того, что она тут, она видит Руж, и все на свете у всех хорошо. Пису пис, miry mir!

- Да я... - Грей как-то сразу замялась, отчего даже остатки скромной улыбки стерлись, являя прорицательнице нахмуренное личико. - Я просто... У меня даже цели-то определенной не было. Даже темы для разговора. Просто шла-шла и...зашла. Вот.

Очень оригинально. Пять баллов за необычность, Грей. Ты просто сама гениальность. Еще парочка таких ответов - и тебя можно будет записывать в имбецилы, потому что четко ты свои мысли сформулировать не можешь, ответить конкретно тоже не можешь. Вывод - на помойку, как старый ненужный хлам. Кажется, Грей даже начала краснеть, хотя бледная ее кожа редко когда вообще приобретала розовый цвет. Зеленый - да, от злости. А вот розовый или красный - никогда. Значит, щеки просто горят, лампы, нагревая воздух вокруг. Мучаясь от собственного косноязычия, Цири таки умудрилась выдавить:

- Хотела узнать, как ты. Мы никогда близко не общались, но мне все же захотелось поинтересоваться твоими делами, - замялась еще раз, раздумывая, стоит ли напомнить, как внезапно исчезла прорицательница из Академии, ничего не объяснив. А о ней больше ничего не было слышно. Согласитесь - это немного настораживает. Как будто взяли и просто стерли все упоминания. В причины лезть Грей не хотелось, потому что это были слишком личные дебри каждого, но вот просто узнать о ее самочувствии, делах, настроении, в конце-то концов, хотела. Потому что обещала самой себе быть немного внимательнее к людям.

Англичанка улыбнулась – ей было приятно, что теперь к ней приходят не просто для того, чтобы поинтересоваться где находится та или иная комната, можно ли завести домашнее животное, или как лучше сделать домашнюю работу. Теперь нет никаких громких званий и обязанностей. Да, Цири была из ее прошлой жизни, которую она всячески старалась оставить позади, но это была та самая нить, которая дарит тепло и улыбку. Ну разве можно остаться равнодушной, увидев эту прекрасную девушку? Улыбка сама так и просится, ведь от Грей буквально льется тепло.

- Думаю, намного лучше, чем можно было представить, - немного рассеянно ответила прорицательница. Ну а действительно, по сути, она же обрела новый дом, новую семью, новых друзей, которые о ней заботятся, когда надо… Ее малыша все очень любят и просто души в нем не чают, ну, для примера, взять хотя бы ту же Цириллу. Кассий растет, развивается, улыбается, учится всему – что еще нужно матери для полного счастья? А еще рядом есть хороший друг, появившийся буквально из ниоткуда, длинною в двадцать лет, - Провожу занятия по Прорицанию… Удивительно, правда? Сама многому учусь, а еще обучаю одного из своих учеников ментальной магии… Вообще, тут понятия о магии совершенно иные и, на мой взгляд, открывают множество нового для постижения. Не замечала, что тут никто не скрывает своей принадлежности к магическому сообществу, просто не выставляет напоказ, потому как это не очень культурно? А еще хочу освоить какой-нибудь боевой навык, что-нибудь просто для защиты, чтобы иметь общие представления, и развить стихии.

Прорицания...Глаза Грей загорелись. Та способность, которую она считала своим проклятием, ненавидела всей душой и жаждала навсегда о ей забыть. Но как назло забыть не получалось. То кошмары, пугающие своей реальностью, заставляющие просыпаться от собственного крика в холодном поту, судорожно цепляться за тонкое одеяло, комкая его и пытаясь успокоить нервную дрожь. То призраки прошлого, напоминающие о когда-то совершенных ошибках и словно множество дамокловых мечей нависающие над испуганной англичанкой, которая считала все эти воспоминания давно забытыми и потерянными. То образы будущего, всегда мрачные, туманные, расплывчатые и никогда - радужные. Черные краски, царство серого и коричневого, размазанные пятна, брызги, разводы горестных катастроф.

Может, именно поэтому она сегодня пришла к Руж, потому что обманывала себя - ей хотелось не узнать что-то о прорицательнице, а спасти самое себя? Спасти от собственных видений, забыть, стереть, заклеить яркими марками нынешних дней? Отказаться от способности, чтобы никогда больше не мучиться? Нет, все-таки, обвинить себя в эгоизме, как бы Грей этого сама не понимала, она просто не могла. Поэтому упрямо гнула ту линию, что ей хотелось справиться о жизни Руж. И только уж потом выявить для себя возможную пользу. Исподтишка, аккуратно. Гнусно. Противно.

- Руж, помоги мне, - со следами розового стыдливого румянца на щеках обратилась к женщине, выслушав ее короткий, но очень эмоционально содержательный рассказ. - Прорицания. Меня мучают кошмары, я не могу их контролировать. Я всегда очень мало внимания уделяла им, считая, что когда-нибудь они закончатся сами. Они не проходят. Научи меня, пожалуйста.

То, на сколько резко поменялось настроение Цириллы… В общем, тут любой маг Воздуха мог лишь позавидовать, но, как правильно подсказывала интуиция, лучше не отпускать подобных комментариев в адрес бывшей ученицы. Ученица хоть и выросла, но все равно осталась таковой, даже несмотря на то, что они перешли на «ты». Уважение и понятие этики превыше всего – это прорицательница давно усвоила и отступала от этих постулатов лишь в самых экстренных случаях. Тем не менее, просьба девушки ее более чем удивила. Да, боевые маги никогда не переставали удивлять. Впрочем, как и все остальные студенты. Только вот сейчас главным было то, чтобы энтузиазм Грей не стал переть через край, выливаясь в неосознанном повышении звука собственного голоса, который может случайно разбудить только-только заснувшего ребенка.

- Не волнуйся ты так, - ободряюще улыбнулась англичанка, взглянув на спящего сына, - И стыдиться тут совершенно нечего, - чуть укоризненно прокомментировала она румянец на щеках Цириллы, который был совершенно лишним в таком деле, как учеба. Если человек чего-то недопонимает, не знает, или не понимает это в сотый раз, ему все равно стоит попытаться объяснить, а румянец реально будет уместен лишь в последнем случае. Но сейчас, если Руж не изменяла память, а женщина на нее совершенно не жаловалась, Грей не подходила ни под одну из групп, ведь девушка никогда раньше отдельно прорицанием не занималась, потому и спрашивать с нее было, по сути, нечего.

- Давай поговорим лучше на веранде, - англичанка жестом пригласила девушку покинуть комнату и вышла следом, присаживаясь в одно из кресел, в котором довольно часто сидела с Кассием на руках и занималась его образованием, - Ты не волнуйся – со снами можно довольно быстро разобраться. Но для начала необходимо понять что же это за сны: вещие, просто какие-то навязчивые страхи, желания или мысли, которые, возможно, ты даже сейчас не до конца осознаешь, или это лишь отчасти повторение, отчасти продолжение прожитого за день. Расскажи, что именно тебя беспокоит.

Прорицательница не могла не заметить как продолжило меняться настроение Цириллы – она словно была готова впасть в панику. Еще бы, по началу, когда толком не знаешь что и как, сны пугают, причем пугают своей правдивостью и реалистичностью. И хорошо, если это лишь намеки на то, что должно произойти, а не яркая картинка того, что всенепременно произойдет, когда абсолютно не нужен сонник, ведь все и так достаточно красочно и ярко показано во сне. Судя по тому, что рассказывала Цирилла, это, в первую очередь, было то, что ее сильно беспоит. Впрочем, было бы глупо считать, что смерт родителей никак не могла отразиться на ее сознании, пусть даже она была еще малышкой. Но тут, вполне возможно, было перекликание с ее будущим… Во всяком случае, очень на то похоже.

- Милая, - Руж взяла девушку за руки, после чего плюнула на все на свете и ласково обняла ее, поглаживая по спине и стараясь успокоить, хотя внешне она и показалась бы постороннему человеку абсолютно спокойной. – Все хорошо, все это давно позади… Не бойся, прими как данность. Это преследует тебя, пугает, а ты прими и скажи, что да, так все и было, но это пройденный этап, любить родителей меньше не будешь, но судьбу их ни в коем случае не повторишь. Поплачь, если хочется, милая, дай волю эмоциям – их нельзя годами копить в себе – от этого становится лишь хуже…

Руж казалось, что девушка была напугана тем, что видит столь болезненные для нее события давно минувших дней, когда жизнь, казалось бы, стала такой спокойной и размеренной. Нельзя бояться того, что тебе открывает Судьба, это надо принимать как данность и делать выводы, чтобы все не было впустую. Но, положа руку на сердце, прорицательница сама порой просыпалась в холодном поту, несмотря на весь свой опыт, зато холодная вода на лицо и чашка свежего кофе, а тут чая, и с легкостью все расставляется по своим полочкам.

- Дар надо принять таким, какой он тебе дается. Тогда будет легче, милая…

Вместо того, чтобы лить слезы и рыдать, на чем свет стоит, Цири лишь крепче сжала зубы и, сгорбившись, уткнулась лицо в плечо прорицательнице. Несколько минут, чтобы подумать о том, что произошло когда-то тогда, давным-давно, что успело покрыться песком времени и вновь прорасти наружу, пробиться через прошлое.

Любила ли она родителей? Над этим вопросом она всегда задумывалась особенно тщательно и часто, пытаясь вспомнить хотя бы что-нибудь, что могло бы ей рассказать о ее матери или отце. И никогда ничего. Все семейные архивы и фотографии отсутствовали - не было даже возможности вспомнить их лица. Она знала только, что как две капли воды похожа на мать - белые волосы, зеленые глаза, тонкое телосложение, ментальная магия и...прорицания. Ненавистные, не принимаемые прорицания. Не желаемые осваиваться, упрямые, как сама Цири. сколько раз она пыталась научиться хотя бы контролировать этот дар...или проклятие? - и ничего из этого не получалось. Может, она была не слишком прилежна, и не особо стремилась к понимаю того, что ей досталось от мамы.
И чаще всего приходила к выводу, что она не может любить то, что никогда не знала. Как можно любить людей, которых ты едва помнишь? Цири понимала, что, в общем-то, не совсем нормально - не любить родителей, но ничего поделать с собой не могла. И оправдывала себя тем, что она не одна такая.

- Это может быть от того, что я всегда думала, что они виноваты в том, что умерли? Что бросили меня? Я понимаю, что это глупо, но может поэтому они мне снятся? Потому, что я нем могу отпустить их? Меня пугает даже не то, что я вижу их, а вижу их смерть, как все произошло.

Прорицательница ласково поглаживала девушку по спине, пока она собиралась с мыслями. В таких случая нельзя торопить, никогда, но и нельзя рассказыать все как есть, потому как без осознания происходящего нечто подобное может повториться, и она вновь будет мучаться.

- Вполне возможно, - улыбнулась анличанка, - подобные видения пришлого могут возникать, когда ты стоишь на неком перепутии, когда старая жинь уже закончилась, а новая еще не началась. Подобное вызывается страхами, обидами, которые могут идти даже из детства. – Голос Руж, как и всегда, был очень мягок и спокоен, словно она разговаривает о том, какая поучительная попалась книга. И сейчас, когда она уже практически сама знала к чему и для чего, скорее всего, все это мучает девушку, она давала лишь подсказки, пусть и довольно весомые.

- Порой прошлое очень неожиданное напоминает о себе, здесь, в Линь Ян Шо, рано или поздно начинаешь переосмыливать пройденные этапы жизни. Для того, чтобы это сделать, не бояться этих видений прошлого, надо просто открыть свое сердце и позволить себе раствориться в этих неведомых ранее воспоминаниях. Возможно ты боишься, что тебя и твою будущую семью постигнет та же участь?

Волей-неволей, но когда начинаешь с кем-то обсуждать какие-либо проблемы, прорицатель всегда рассматривает это с точки зрения уже произошедшего, заглядывая в прошлое собеседника. Во всяком случае, так поступает сама Руж, и лишь потом, если потребуется, она заглядывает в будущее. Раньше, конечно же, все было иначе, когда суть Дара еще не до конца понята и принята, когда ты лишь удивляешься и гордишься своим умением видеть то, что должно произойти, ты начинаешь постоянно это использовать в повседневной жизни. Но, рано или поздно, это становится скучным, все яркие краски жизни, вызываемые именно всякими неожиданностями, пусть порой и не самыми приятными, пропадают из-за твоего всезнайства. Сейчас же Руж отлично видела, что в прошлом Цириллы, том прошлом, которое ее сейчас так беспокоит, нет ничего страшного, просто оно неизменно оставило след в ее душе, который сейчас напомнил о себе, говоря о том, что пришло время расстаться с этой болью и обидой, пусть даже слишком хорошо скрываемой даже от самой себя. Отпустить, чтобы самой идти дальше.

- Возможно, - немного помолчав, проговорила Грей, отстраняясь от прорицательницы. Ей внезапно стало противно от самой себя - вот, начала ныть, не смогла удержать в себе, посвятила еще кого-то в свои проблемы. Она, вся такая из себя сильная, независимая, которая с трудом, но все таки выдерживать все трудности жизнь, и ни к кому не обращаться за советом, вдруг распустила сопли. И вот вроде бы она сама попросила совет, а теперь, получается, что сама же себя за это и ненавидит. И как теперь это понимать?

У Руж получалось все так просто и легко, что стоит только последовать совету - и все проблемы прямо возьмут и исчезнут. Вот прям лопнут, как мыльные пузыри на морозе. Цири прекрасно сейчас понимала, что в ней говорят эгоизм, обида и собственное невыспавшееся измученное состояние заставляют обвинять всех и вся вокруг в том, что с ней происходит.

- Ну я же не могу просто сказать "да, все было и пусть все теперь останется там, в прошлом". Так ведь оно ничего не изменится, надо ведь как-то изменить свое отношение к этому? А я...я не знаю как это сделать. Если бы знала - давно бы это сделала.

Путаница. Вот что сейчас было в мозгах англичанки. Она всегда раскладывала все по полочкам, нумеровала папки, складывала их в архив и отправляла в долгий ящик под названием "Память". А сейчас так безжалостно вырванные из памяти моменты, которых она никогда в жизни не видела и предпочла бы не видеть, они спутали все, и лежали бесформенной неаккуратной грудой посередине ее царства идеального порядка. И об эти клочья воспоминаний Цири постоянно спотыкалась, перешагивала, ногой отодвигая в угол и предпочитая об этом думать потом, а ней сейчас. А куча упрямо лезла в самый центр. К тому же девушка понимала сейчас, что запутает не только себя, но еще и прорицательницу, потому что не могла четко оформить свою мысль и сказать конкретно, какого рода помощь ей вообще требуется.

Англичанке показалось, что Цирилла все же больше напугана именно наличием подобных, в какой-то степени назойливых, видений, чем их содержимым, которое угнетало еще больше, лишь добавляя мрачных красок в и без того не самое веселое настроение.

- К сожалению, все не так просто, сама же понимаешь, - она постаралась ободряюще улыбнуться, - наша память вечна, даже несмотря на то, что нам порой кажется, что мы что-то забыли, что-то упустили из вида. Даже при амнезии память никуда не испаряется, просто блокируется мозгом. Иногда это является защитным механизмом. Но я хочу помочь тебе именно принять, понять и отпустить все то, что сейчас мешает двигаться вперед. Твоя жизнь сейчас на грани перехода в новое русло: более глубокое, более взрослое и абсолютено новое.

Руж взглянула на девушку. Ей казалось, что она чуть ли не в отчаянии, хотя всячески старается забыть об этом, просто выкинуть из головы. Отчасти ее проблема была очень близка самой прорицательнице, которая до сих пор не давала ей спокойно не только спать, но и жить. Но это не должно касаться девушки, это проблема лишь самой Флер. И пусть, отчасти, это выглядит как сапожник без сапог, но когда знаешь как правильно, оно всегда тяжелее…

- Я помогу тебе, если позволишь, - она взяла ее за руку, мягко поймав взгляд, - постепенно, день за днем, но будет лучше и легче. Все это останется только между нами… Хорошо?