Кузня Скорпиона

Кузница Линь Ян Шо приятно удивила Сасори. Небольшая, но и не слишком маленькая, оснащенная всем, что нужно, пусть даже и без особых изысков... Конечно, Залам Огня и Стали в резиденциях Девяти Семей она уступала. Но, справедливости ради - что им не уступает?

Оставшийся позади вчерашний разговор все еще жег душу смешанными впечатлениями. Акио был рад, что ему разрешили остаться в монастыре... но вчера же он осознал, что будет постоянно видеть, как мастера занимаются с учениками, как передают им знания, как воспитывают...

Хватит. Ты это заслужил, Сасори. Нечего сетовать на собственные грехи. Тут и без того найдутся дела.

Как выяснилось, в Линь Ян Шо не слишком много внимания уделяли кунаям, и это Тагару не удивляло. Оружие полезнейшее, но не самое известное и понятное большинству; вполне ожидаемо, что мастеров его в обители можно было пересчитать по пальцам одной руки.
Еще большая проблема - не только владеть оружием, но и уметь его создать. Акио усмехнулся, вспомнив, как в юности был шокирован откровением о том, что есть воины, не умеющие ковать клинки.

Слишком уж въелся в сознание каждого из Девяти Семей Шестой закон Сутаригавы, задававший вопрос: "Может ли именоваться воином не способный сотворить себе опору для боя?" Для потомков учившихся у Меча Души не было иных вариантов - создавай свое оружие, если желаешь называться бойцом.
Отсутствие такого умения у воинов других стран многие считали варварством, другие - слабостью. Акио склонялся к мнению о всего лишь непросвещенности.

Так или иначе - но именно для кузни Тагара предложил свои услуги, и сейчас вошел под ее крышу, настраиваясь на лад, подходящий для сотворения оружия. Пусть даже кунаи - не мечи, но нельзя пренебрегать ни единым этапом создания.

Каждый из металлических брусков - зародышей будущего оружия - Акио изучил самым внимательным образом, и остался доволен. Хорошее железо, его будет легко ковать и оно надежно примет нужную форму. Линь Ян Шо все больше удивлял Сасори - приятным образом.
Мало кто понимает, что подбор и очищение металла - не менее важный этап, чем работа с ним. Тот, кто снабжал кузницу материалами, явно понимал эту истину, и следовал тем же принципам, что и кузнецы Девяти Семей.

Акио давно не работал в кузнице, однако, стоило переступить порог - и память сама начала подбрасывать нужные образы, правила, слова... Казалось, руки и глаза сами вспоминают - как должно осматривать металл, на что обращать внимание, что приемлемо, а что - нет... Вроде бы забытое чувство - а вот, все же не отпускает осознание Шестого закона...

Как и должно быть, строго говоря.

Осмотрев все инструменты и заготовки, Тагара удовлетворенно кивнул. Своим состоянием он был доволен не меньше - перед работой Сасори тщательно омыл тело, постоял некоторое время на ветру, должным образом коснулся земли и подержал руки над пламенем, очистившись всеми четырьмя стихиями. Иначе он не позволил бы себе даже переступить порог кузницы.

Затем он учтиво поклонился на все четыре стороны света и неспешно произнес по-японски:
- Фудо-мёо-сама, прошу вас оказать благословение созданию этого оружия. Оно будет использовано, не запятнав чести воина и рук кузнеца. Смиренно молю вас оказать ему милость своим пламенем.

К буддийскому божеству огня и справедливого боя в Девяти Семьях всегда взывали перед тем, как начать работу с металлом. Считалось, что такое обращение поможет получить оружие настоящего воина, достойное того, чтобы соприкоснуться с силой стихий и послужить их воителям.

Девять секунд в последнем поклоне.
Теперь можно и начинать.

Инструменты заняли свое место; Акио коснулся каждого, вновь кивнул - да, все в порядке и легко дотянуться... Откуда, интересно, в нем такая любовь к упорядоченности, не свойственная ни Огню, ни Воздуху? Вероятно, от отца и его воспитания. А, возможно, от обычаев Девяти Семей, отнюдь не отличавшихся хаотичностью.

Руки сами готовили кузницу к работе - опять же, все необходимое нашлось. Как интересно.
Открыв окна пошире, Тагара медленно вдохнул: можно переходить к не менее важному этапу - созданию огня. Здесь традиции Девяти Семей несколько расходились друг с другом, но все же все, владевшие Огнем, соблюдали правило: пламя в горне должно разжечь самому магу, не пользуясь иными способами.

Оружие для себя можно создать только на огне из собственной души. Это известно с давних пор, и ни один Огненный из Девяти Семей не отступит от такого правила.

Открытая ладонь выплеснула поток огня - и пламя в горне вспыхнуло, озарив кузницу бликами; по всему помещению разнесся треск. Сасори удовлетворенно улыбнулся: огонь силен, Фудо-мёо-сама милостив к его работе.

Заготовки начали нагреваться - пламя было достаточно жарким, чтобы вскоре довести металл до ковкого состояния. Акио сбросил рубашку, оставшись обнаженным до пояса; он уже давно миновал тот этап, когд искры могли бы повредить телу или лицу.
Он на мгновение прикрыл глаза, представляя все, что надо сделать - и уже видя в полосах металла образы будущих хищных жал кунаев.

Вновь короткая усмешка - тут же сменившаяся сосредоточенным выражением лица.
Сасори вновь посмотрел на огонь, ожидая, пока заготовки накалятся как следует... и неожиданно перед глазами, как живая, всплыла сцена из далекого прошлого - тоже окрашенная кузнечным пламенем.

Акио тряхнул головой, вновь посмотрел на заготовки - да, они уже достаточно накалились, стали податливыми. Это даже чувствовалось через их жар. Сасори двинулся к горну, сосредотачиваясь на задаче и проигрывая в уме всю последовательность действий.

Кузницу заполнил звон и скрежет металла; ставший ковким материал поддавался мастерству и воле Тагары. Каждая из заготовок принимала должную форму, не отклоняясь от замысла, пылавшего в сознании Акио, и он ощущал тихий жар довольства собой и своим умением.

Каждый этап обработки металла сопровождался короткой молитвой ками-покровителям. Акио был не слишком уверен, что они услышат его здесь, в глубине иной страны... однако отступать не собирался. Ритуал, особенно при создании оружия - не то, чем позволительно пренебрегать.

Однако каждая молитва читалась без остановки работы - и потому, что прерывать ковку не стоило, и потому, что только так и можно было взывать к ками при сотворении оружия. Только тогда молитва вплавлялась в металл вместе с волей и мастерством кузнеца, и только тогда оружие действительно получало благоволение ками.

Духи не любят нарушения обрядов. А оружие - не то, с чем можно работать без внимания; если не проявишь его при ковке - оно может и подвести. Кроме того, это будет признаком халатности, а худшего обвинения для кузнеца из Девяти Семей придумать трудно.

Металл звенел, в заготовках угадывались очертания будущих хищных клинков - а Тагара, погрузившись в жар и звон кузницы, вдруг вспомнил, как сам наблюдал за похожим....

Ему шестнадцать, и Темная Война началась лишь месяц назад. Отец препоручил ему обратиться к семье Хиэда и вручил один из своих мечей; разговор с Хиэдой-дзокутё* уже остался позади. Но Акио не может уйти, не повидав своего Наставника - и знает, где он сейчас.
Зал Огня и Стали семьи Хиэда - именно туда удаляется Гакэ**-сенсей. Сочетание Огня и Земли может создать великих кузнецов - и Хиэда Кейдзи уж точно значится среди таких.

Спустя всего полчаса он узнает, что ее зовут Айко, она племянница Хиэды-дзокутё и внучка Гакэ-сенсея.
Спустя час они впервые заговорят друг с другом.
Спустя пять с небольшим лет она станет его женой и матерью дочери.

Айко, Айко... милая моя Тамаиси*.
Акио с грустной улыбкой покачал головой. За дюжину лет боль утраты притупилась, но воспоминание о потере жены все равно наполняло сердце горечью. По крайней мере она покинула мир так, как пожелал бы любой воин Девяти Семей.

Отогнав воспоминания, он взялся за, пожалуй, самую сложную часть работы - создание кольца на хвостовике. Тут надо было быть особо внимательным; кольцо еще и давало противовес, и разбалансированный кунай оказался бы малопригоден к использованию.

Гакэ-сенсей изогнул бы его просто руками, как и подобает великому мастеру Огня и Земли. Акио должной силой и мастерством не обладал, и пользовался инструментами; впрочем, уверенности при работе было не меньше, сказывался более чем богатый опыт.

Медленная, осторожная, размеренная работа над хвостовиком - и металл гнулся, принимая правильную форму. Тагара чувствовал текущий сквозь него жар, следил за всеми колебаниями этого жара и контролировал отклонения.
Он внимательно регулировал температуру разных частей рождающегося куная, разогревая одни участки, забирая тепло у других, заставляя металл действительно сливаться там, где этого желал акариюси.

Ковка оружия по традициям Девяти Семей включала в себя как обычную работу и молитвы, так и кропотливое магическое воздействие. Обладавшим Водой или Воздухом было труднее - их стихии тут были куда менее полезны, чем Огонь или Земля, но и они пригождались на более поздних этапах.

Акио сейчас практически не взывал ко второй стихии - только направлял вокруг себя легкий поток ветра, не давая жаркому воздуху слишком уж себя обволакивать. В конце концов, зачем доставлять себе лишние трудности?

Ну вот. Первый кунай, фактически, готов - осталось его охладить, закрепляя холодом воды форму, которую ему придал огонь.

Акио аккуратно подцепил изделие щипцами и поднял вверх. Он мог легко взять его и рукой - собственное мастерство Огня позволило бы не обжечься. Но традиции диктовали иное: сейчас магии было нельзя касаться оружия. Не стоит сводить вместе противоположное. И не стоит слишком демонстрировать свою силу ками-покровителям, когда в этом нет особенной нужды.

Щипцы прочно сжали кунай - и Тагара повернулся, опуская изделие в воду. Воздух кузницы прорезало громкое шипение, в воздух взвилось облако пара, и Акио терпеливо подождал, пока оно рассеется. Тоже часть вечного цикла соприкосновения стихий - и его не должно трогать собственной силой.

Вот так.

Сасори поднял кунай к глазам, внимательно рассмотрел его, поворачивая щипцы. Да... металл не потрескался, форма не нарушена - созданное оружие выдержало охлаждение, порождение Огня вышло из Воды невредимым и впитавшим в себя ее освежающую силу.

Все, как и должно быть.
Акио аккуратно отложил кунай на заботливо очищенное место рядом, склонил голову, произнося молитву ками - в благодарность за успешное покровительство. Повернулся к другим заготовкам - и улыбнулся, вспомнив, как вроде бы совсем недавно стоял у наковальни...

Ему тридцать один. Он вновь в кузнице - создает новые кунаи. Прошлая ковка оказалась не полностью удачной, и Сасори собой недоволен. В конце концов, он хочет стать наставником, и готовится к этому - а наставник не должен делать промахов. Он может ошибаться - но обязан исправлять свои ошибки. Это важно для него даже больше, чем для учеников.
Но нынешняя ковка важна не поэтому - причина в зрителе.
В девятилетней дочери.

Девочка ждет окончания работы - и следует за отцом во двор, где должно завершить работу верным ритуалом. Она молчит все время, и лишь по завершении у нее вырывается восхищенный выдох.
А затем - быстрый вопрос, сопровождаемый лукавым взглядом черных глаз, таких же, как у Айко:
- А когда я так научусь?

А сейчас Юми уже шестнадцать - и он пропустил и обретение имени жизни, и ее первую ковку... Проклятье, нечего себя жалеть, Сасори! Сам выбрал этот путь - так пройди его до конца!

Акио недовольно покачал головой - и, уняв всплеск эмоций, вернулся к другим заготовкам. Первое успешно законченное оружие доказало: руки не забыли, как надо поступать с металлом, и теперь можно было чуть расслабиться, доверившись мастерству...

Не полностью расслабляться, конечно. Ками не терпят небрежности, они снисходительны к мастерам, но не к невнимательным. Пропусти что-то важное - и они отвернутся от твоей работы.
К счастью, ритуалы и молитвы Девяти Семей уже давно прочно вошли в тело и душу Акио, вплавились в нее, как сливаются две полосы металла. Он был уверен, что не допустит ошибки, и все же следил за тем, как его руки вновь обрабатывают металл, изгибают кольца, как его сила регулирует жар железа и горна...

Кунаи были его любимым оружием, превосходившим, пожалуй, даже парные клинки. Он и имя-то свое, как ему иногда казалось, получил именно за симпатию к ним и мастерство работы с кунаем, закрепленным на тонкой цепи. Вот ее пришлось оставить дома; она не была оружием, и ее позволительно было получить из чужих рук. Так что цепь сковал двоюродный брат - чье первенство в мастерстве металла Акио признавал с легкостью.

Какой смысл в том, чтобы отрицать очевидное?

Тройка заготовок приобретала знакомые, привычные очертания; Сасори мысленно отметил, что на этом сегодня стоит закончить. Не надо изнурять себя после длительного отсутствия тренировки; ни к чему хорошему это не приведет.

Троекратное шипение и облака пара.
Вот и все.
Вернее - все, что можно сделать в кузнице.

Акио вышел во двор, осторожно удерживая на ладонях по два куная. Остановился - поднял их вверх, призвал собственный ветер. Воздушные потоки закружились вокруг металлических жал, омывая их прохладой и скользя равно меж клинков и пальцев, плащом окутывая обнаженный торс.
Затем Сасори мягко опустился на колени, поочередно погрузив острие каждого куная в землю. Круг и вечное сочетание стихий - оружие родилось в Огне, было охлаждено Водой, а теперь - представлено Воздуху и Земле.

Круг завершало еще одно деяние - и вот оно-то отличалось, в зависимости от ведущей стихии кузнеца. Разумеется, Тагара осваивал огненный вариант.

Он выпрямился и оглянулся на макивару - которую, попросив разрешения, еще до начала работы перенес к кузнице. Вновь поднял ладони с кунаями - на уровень солнечного сплетения.
Зазвучала спокойная японская речь; Сасори читал молитву ками и Фудо-мёо, одновременно направляя собственную силу к рукам.
С каждым словом, с каждой точно выверенной паузой кунаи все больше разогревались, накаляясь от касания Огня. Они не обжигали кожу - сколько раз Акио так делал, сколько раз под наблюдением Гакэ-сенсея отрабатывал соприкосновение с горячим металлом?

Огонь раскалял кунаи все больше и больше, голос Тагары повышался - пока молитва не достигла своего пика.
И в то же мгновение Акио подбросил вверх клинки, поймал их обеими руками, стремительно развернулся к макиваре; продолжая движение - послал сотворенные жала в полет.
Горячий металл вспорол воздух; четыре куная устремились к цели, почти одновременно глухо ударившись в цель. Жар железа соприкоснулся с сухим деревом; оно занялось почти мгновенно.