Кузня Скорпиона

Кузница Линь Ян Шо приятно удивила Сасори. Небольшая, но и не слишком маленькая, оснащенная всем, что нужно, пусть даже и без особых изысков... Конечно, Залам Огня и Стали в резиденциях Девяти Семей она уступала. Но, справедливости ради - что им не уступает?

Оставшийся позади вчерашний разговор все еще жег душу смешанными впечатлениями. Акио был рад, что ему разрешили остаться в монастыре... но вчера же он осознал, что будет постоянно видеть, как мастера занимаются с учениками, как передают им знания, как воспитывают...

Хватит. Ты это заслужил, Сасори. Нечего сетовать на собственные грехи. Тут и без того найдутся дела.

Как выяснилось, в Линь Ян Шо не слишком много внимания уделяли кунаям, и это Тагару не удивляло. Оружие полезнейшее, но не самое известное и понятное большинству; вполне ожидаемо, что мастеров его в обители можно было пересчитать по пальцам одной руки.
Еще большая проблема - не только владеть оружием, но и уметь его создать. Акио усмехнулся, вспомнив, как в юности был шокирован откровением о том, что есть воины, не умеющие ковать клинки.

Слишком уж въелся в сознание каждого из Девяти Семей Шестой закон Сутаригавы, задававший вопрос: "Может ли именоваться воином не способный сотворить себе опору для боя?" Для потомков учившихся у Меча Души не было иных вариантов - создавай свое оружие, если желаешь называться бойцом.
Отсутствие такого умения у воинов других стран многие считали варварством, другие - слабостью. Акио склонялся к мнению о всего лишь непросвещенности.

Так или иначе - но именно для кузни Тагара предложил свои услуги, и сейчас вошел под ее крышу, настраиваясь на лад, подходящий для сотворения оружия. Пусть даже кунаи - не мечи, но нельзя пренебрегать ни единым этапом создания.

Каждый из металлических брусков - зародышей будущего оружия - Акио изучил самым внимательным образом, и остался доволен. Хорошее железо, его будет легко ковать и оно надежно примет нужную форму. Линь Ян Шо все больше удивлял Сасори - приятным образом.
Мало кто понимает, что подбор и очищение металла - не менее важный этап, чем работа с ним. Тот, кто снабжал кузницу материалами, явно понимал эту истину, и следовал тем же принципам, что и кузнецы Девяти Семей.

Акио давно не работал в кузнице, однако, стоило переступить порог - и память сама начала подбрасывать нужные образы, правила, слова... Казалось, руки и глаза сами вспоминают - как должно осматривать металл, на что обращать внимание, что приемлемо, а что - нет... Вроде бы забытое чувство - а вот, все же не отпускает осознание Шестого закона...

Как и должно быть, строго говоря.

Осмотрев все инструменты и заготовки, Тагара удовлетворенно кивнул. Своим состоянием он был доволен не меньше - перед работой Сасори тщательно омыл тело, постоял некоторое время на ветру, должным образом коснулся земли и подержал руки над пламенем, очистившись всеми четырьмя стихиями. Иначе он не позволил бы себе даже переступить порог кузницы.

Затем он учтиво поклонился на все четыре стороны света и неспешно произнес по-японски:
- Фудо-мёо-сама, прошу вас оказать благословение созданию этого оружия. Оно будет использовано, не запятнав чести воина и рук кузнеца. Смиренно молю вас оказать ему милость своим пламенем.

К буддийскому божеству огня и справедливого боя в Девяти Семьях всегда взывали перед тем, как начать работу с металлом. Считалось, что такое обращение поможет получить оружие настоящего воина, достойное того, чтобы соприкоснуться с силой стихий и послужить их воителям.

Девять секунд в последнем поклоне.
Теперь можно и начинать.

Инструменты заняли свое место; Акио коснулся каждого, вновь кивнул - да, все в порядке и легко дотянуться... Откуда, интересно, в нем такая любовь к упорядоченности, не свойственная ни Огню, ни Воздуху? Вероятно, от отца и его воспитания. А, возможно, от обычаев Девяти Семей, отнюдь не отличавшихся хаотичностью.

Руки сами готовили кузницу к работе - опять же, все необходимое нашлось. Как интересно.
Открыв окна пошире, Тагара медленно вдохнул: можно переходить к не менее важному этапу - созданию огня. Здесь традиции Девяти Семей несколько расходились друг с другом, но все же все, владевшие Огнем, соблюдали правило: пламя в горне должно разжечь самому магу, не пользуясь иными способами.

Оружие для себя можно создать только на огне из собственной души. Это известно с давних пор, и ни один Огненный из Девяти Семей не отступит от такого правила.

Открытая ладонь выплеснула поток огня - и пламя в горне вспыхнуло, озарив кузницу бликами; по всему помещению разнесся треск. Сасори удовлетворенно улыбнулся: огонь силен, Фудо-мёо-сама милостив к его работе.

Заготовки начали нагреваться - пламя было достаточно жарким, чтобы вскоре довести металл до ковкого состояния. Акио сбросил рубашку, оставшись обнаженным до пояса; он уже давно миновал тот этап, когд искры могли бы повредить телу или лицу.
Он на мгновение прикрыл глаза, представляя все, что надо сделать - и уже видя в полосах металла образы будущих хищных жал кунаев.

Вновь короткая усмешка - тут же сменившаяся сосредоточенным выражением лица.
Сасори вновь посмотрел на огонь, ожидая, пока заготовки накалятся как следует... и неожиданно перед глазами, как живая, всплыла сцена из далекого прошлого - тоже окрашенная кузнечным пламенем.

Ему четырнадцать; всего пару дней назад он получил имя жизни и теперь - предстоит первая ковка, первая самостоятельная. Конечно, под присмотром... но теперь присмотр одновременно и более строгий, и более почетный.
Тагара Минору стоит у стены, скрестив руки на груди; он внимательно наблюдает за сыном, замершим у наковальни.

Но он все же сумел справиться - Акио понимает, что смог бы охладить заготовку, пусть и потратив немало сил. Однако отец решил, что урока достаточно.

Акио тряхнул головой, вновь посмотрел на заготовки - да, они уже достаточно накалились, стали податливыми. Это даже чувствовалось через их жар. Сасори двинулся к горну, сосредотачиваясь на задаче и проигрывая в уме всю последовательность действий.

Кузницу заполнил звон и скрежет металла; ставший ковким материал поддавался мастерству и воле Тагары. Каждая из заготовок принимала должную форму, не отклоняясь от замысла, пылавшего в сознании Акио, и он ощущал тихий жар довольства собой и своим умением.

Каждый этап обработки металла сопровождался короткой молитвой ками-покровителям. Акио был не слишком уверен, что они услышат его здесь, в глубине иной страны... однако отступать не собирался. Ритуал, особенно при создании оружия - не то, чем позволительно пренебрегать.

Однако каждая молитва читалась без остановки работы - и потому, что прерывать ковку не стоило, и потому, что только так и можно было взывать к ками при сотворении оружия. Только тогда молитва вплавлялась в металл вместе с волей и мастерством кузнеца, и только тогда оружие действительно получало благоволение ками.

Духи не любят нарушения обрядов. А оружие - не то, с чем можно работать без внимания; если не проявишь его при ковке - оно может и подвести. Кроме того, это будет признаком халатности, а худшего обвинения для кузнеца из Девяти Семей придумать трудно.

Металл звенел, в заготовках угадывались очертания будущих хищных клинков - а Тагара, погрузившись в жар и звон кузницы, вдруг вспомнил, как сам наблюдал за похожим....

Ему шестнадцать, и Темная Война началась лишь месяц назад. Отец препоручил ему обратиться к семье Хиэда и вручил один из своих мечей; разговор с Хиэдой-дзокутё* уже остался позади. Но Акио не может уйти, не повидав своего Наставника - и знает, где он сейчас.
Зал Огня и Стали семьи Хиэда - именно туда удаляется Гакэ**-сенсей. Сочетание Огня и Земли может создать великих кузнецов - и Хиэда Кейдзи уж точно значится среди таких.

Спустя всего полчаса он узнает, что ее зовут Айко, она племянница Хиэды-дзокутё и внучка Гакэ-сенсея.
Спустя час они впервые заговорят друг с другом.
Спустя пять с небольшим лет она станет его женой и матерью дочери.

Ну вот. Первый кунай, фактически, готов - осталось его охладить, закрепляя холодом воды форму, которую ему придал огонь.

Акио аккуратно подцепил изделие щипцами и поднял вверх. Он мог легко взять его и рукой - собственное мастерство Огня позволило бы не обжечься. Но традиции диктовали иное: сейчас магии было нельзя касаться оружия. Не стоит сводить вместе противоположное. И не стоит слишком демонстрировать свою силу ками-покровителям, когда в этом нет особенной нужды.

Щипцы прочно сжали кунай - и Тагара повернулся, опуская изделие в воду. Воздух кузницы прорезало громкое шипение, в воздух взвилось облако пара, и Акио терпеливо подождал, пока оно рассеется. Тоже часть вечного цикла соприкосновения стихий - и его не должно трогать собственной силой.

Вот так.

Сасори поднял кунай к глазам, внимательно рассмотрел его, поворачивая щипцы. Да... металл не потрескался, форма не нарушена - созданное оружие выдержало охлаждение, порождение Огня вышло из Воды невредимым и впитавшим в себя ее освежающую силу.

Все, как и должно быть.
Акио аккуратно отложил кунай на заботливо очищенное место рядом, склонил голову, произнося молитву ками - в благодарность за успешное покровительство. Повернулся к другим заготовкам - и улыбнулся, вспомнив, как вроде бы совсем недавно стоял у наковальни...

Ему тридцать один. Он вновь в кузнице - создает новые кунаи. Прошлая ковка оказалась не полностью удачной, и Сасори собой недоволен. В конце концов, он хочет стать наставником, и готовится к этому - а наставник не должен делать промахов. Он может ошибаться - но обязан исправлять свои ошибки. Это важно для него даже больше, чем для учеников.
Но нынешняя ковка важна не поэтому - причина в зрителе.
В девятилетней дочери.

Девочка ждет окончания работы - и следует за отцом во двор, где должно завершить работу верным ритуалом. Она молчит все время, и лишь по завершении у нее вырывается восхищенный выдох.
А затем - быстрый вопрос, сопровождаемый лукавым взглядом черных глаз, таких же, как у Айко:
- А когда я так научусь?

А сейчас Юми уже шестнадцать - и он пропустил и обретение имени жизни, и ее первую ковку... Проклятье, нечего себя жалеть, Сасори! Сам выбрал этот путь - так пройди его до конца!

Акио недовольно покачал головой - и, уняв всплеск эмоций, вернулся к другим заготовкам. Первое успешно законченное оружие доказало: руки не забыли, как надо поступать с металлом, и теперь можно было чуть расслабиться, доверившись мастерству...

Не полностью расслабляться, конечно. Ками не терпят небрежности, они снисходительны к мастерам, но не к невнимательным. Пропусти что-то важное - и они отвернутся от твоей работы.
К счастью, ритуалы и молитвы Девяти Семей уже давно прочно вошли в тело и душу Акио, вплавились в нее, как сливаются две полосы металла. Он был уверен, что не допустит ошибки, и все же следил за тем, как его руки вновь обрабатывают металл, изгибают кольца, как его сила регулирует жар железа и горна...

Кунаи были его любимым оружием, превосходившим, пожалуй, даже парные клинки. Он и имя-то свое, как ему иногда казалось, получил именно за симпатию к ним и мастерство работы с кунаем, закрепленным на тонкой цепи. Вот ее пришлось оставить дома; она не была оружием, и ее позволительно было получить из чужих рук. Так что цепь сковал двоюродный брат - чье первенство в мастерстве металла Акио признавал с легкостью.

Какой смысл в том, чтобы отрицать очевидное?

Тройка заготовок приобретала знакомые, привычные очертания; Сасори мысленно отметил, что на этом сегодня стоит закончить. Не надо изнурять себя после длительного отсутствия тренировки; ни к чему хорошему это не приведет.

Троекратное шипение и облака пара.
Вот и все.
Вернее - все, что можно сделать в кузнице.

Акио вышел во двор, осторожно удерживая на ладонях по два куная. Остановился - поднял их вверх, призвал собственный ветер. Воздушные потоки закружились вокруг металлических жал, омывая их прохладой и скользя равно меж клинков и пальцев, плащом окутывая обнаженный торс.
Затем Сасори мягко опустился на колени, поочередно погрузив острие каждого куная в землю. Круг и вечное сочетание стихий - оружие родилось в Огне, было охлаждено Водой, а теперь - представлено Воздуху и Земле.

Круг завершало еще одно деяние - и вот оно-то отличалось, в зависимости от ведущей стихии кузнеца. Разумеется, Тагара осваивал огненный вариант.

Он выпрямился и оглянулся на макивару - которую, попросив разрешения, еще до начала работы перенес к кузнице. Вновь поднял ладони с кунаями - на уровень солнечного сплетения.
Зазвучала спокойная японская речь; Сасори читал молитву ками и Фудо-мёо, одновременно направляя собственную силу к рукам.
С каждым словом, с каждой точно выверенной паузой кунаи все больше разогревались, накаляясь от касания Огня. Они не обжигали кожу - сколько раз Акио так делал, сколько раз под наблюдением Гакэ-сенсея отрабатывал соприкосновение с горячим металлом?

Огонь раскалял кунаи все больше и больше, голос Тагары повышался - пока молитва не достигла своего пика.
И в то же мгновение Акио подбросил вверх клинки, поймал их обеими руками, стремительно развернулся к макиваре; продолжая движение - послал сотворенные жала в полет.
Горячий металл вспорол воздух; четыре куная устремились к цели, почти одновременно глухо ударившись в цель. Жар железа соприкоснулся с сухим деревом; оно занялось почти мгновенно.