Вас встречают, подойдите к жующему человеку

... И вот теперь Алиса стоит у ворот в деревне, думая, куда бы ей пойти дальше.
А предыстория такова: она приехала к брату, когда у него начались каникулы, а потом он отправил её назад, но она не хотела расставаться с ним, почему-то у неё было ощущение, что эта разлука будет длиннее предыдущей. Поэтому, как только она узнала о предстоящей дороге домой, она решила действовать коварно и решительно. Но что может использовать ребёнок против взрослого? Только свою хитрость. За несколько дней до отъезда из его заведения она украла слабительное в медпункте и тщательно спрятала пузырёк в своей маленькой сумочке. В какой-то кафешке огромного аэропорта Пекина она незаметно вылила слабительное в стакан с чаем своего сопровождающего, когда он отошёл забирать заказ. Им пришлось вернуться в колледж - благо он находился не в другой части страны. Но в тот момент Генри уже не было. Начальство стояло на ушах, и Алиса догадалась, что мальчик мог отправиться в тот монастырь, о котором долгое время искал инфу в инете.
Пришлось прибегать к привлекательности и всяким разным хитростям, которыми пользуются только маленькие девочки, чтобы сопровождающий поверил, что ей необходимо найти Генри. Она показала ему карту окрестностей Лхасы, и они отправились туда. Вошли в деревню...
Затеряться там было непросто, но всё-таки у неё это получилось. По ту сторону ворот стояла какая-то женщина, и Алиса настороженно остановилась. Она уже давно не видела европейцев, а на китаянку эта женщина не была похожа. Это было странно, и она вспомнила страшные истории, которые в школе рассказывали старшеклассники малышам о похитителях детей и рабстве. Может, это был бред, но лучше не рисковать. И странно, что женщина стоит так, как будто кого-то ждёт. Алиса понаблюдала за ней какое-то время, спрятавшись за какими-то бочками, и к этой женщине никто не подошёл. тем временем хотелось есть, а виноград, что ела женщина, постепенно исчезал. Алисе показалось вульгарным попросить винограда, но можно ведь его украсть, отвлеча её внимание.
Она подошла к ней.
- Ни хао, - на ломаном китайском произнесла девочка. - А вы не подскажете, сколько нынче времени? - это было уже на английском.

Ощипывая виноград, Лена откровенно скучала - поток выходящих из ворот людей был, мягко говоря, невелик, разглядывать было некого, угадывать потенциальных учеников тоже не в ком, тоска зеленая, одним словом. Губы Гимараэнс успела безнадежно испачкать в сходящей со шкурки винограда темной краске - никогда не любила темно-лиловую помаду, хоть магазинную, хоть натуральную, но сейчас выбора особенного не было, приходилось так этой экзотичной окраской губ и щеголять.
Когда из ворот вышла девочка и остановилась, словно пытаясь понять, а где она вообще оказалась, у Елены даже не в голове, а где-то внутри, в не отягощенных мыслительными процессами, но очень тонко чувствующих внутренностях сразу заметался тревожный звоночек - вот! туда смотри, эта, обеими почками клянусь! Почкам Лена поверила. И уже подумывала, как бы хитрее и аккуратнее подойти к девочке, чтобы ее не спугнуть, не дай Йеманжа, а то сейчас все разводят панику, угостишь дитё конфеткой и сразу автоматически зачисляешься в маньяки-педофилы, - девочка подошла сама. Красноречиво покосилась на виноградную кисть в руках у Елены, вежливо поздоровалась на китайском и уже по-английски спросила, который нынче час.
- Без ста двадцати пять! - уверенно заявила Лена, обожавшая альтернативные системы исчисления времени. Всегда же, согласитесь, интереснее звучит "шесть семьдесят пять", чем "семь пятнадцать". Торопиться кричать "поздравляю, ты выиграла главный приз, и сейчас я тебя совершенно бесплатно провожу в самый настоящий магический монастырь" португалка не стала, чтобы не сойти ненароком за придурочную. Вместо этот Лена протянула девочке виноград, не дожидаясь, пока дитё без разрешения вцепится в ягоды самостоятельно, и предложила: - Будешь? Угощайся.
Богатыми размерами угощение, правда, не блистало, все-таки поощипать ягоды Елена успела основательно. Но хоть совсем постыдно не ободрала, и то уже праздник.

Женщина показалась девочке слегка... странной. Особенно её фраза про время. Десятилетней девочке потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что именно говорит эта женщина. Она знала, что в часе 60 минут, а в минуте 60 секунд, да и вообще, "одна минута - это слишком длинное время". Но вот "без ста двадцати пять" - это, стало быть, три часа.
- То есть сейчас три часа пополудни, если я не разучилась считать? - скептически выгнула она бровь, а потом обернулась, словно ища кого-то. Этот "кто-то" возник на горизонте, и Алиса подвинулась, чтобы бочки, за которыми она пряталась ранее, хоть как-то прикрыли её.
Тем временем женщина протянула ей кисть винограда, уже объеденную, и девочка достаточно резко вырвала кисть из её рук и сунула пару ягод в рот. Вкус показался горьким, кислым и сладким одновременно. К слову сказать, Алиса ни разу в своей жизни не ела виноград.
- Бе, гадость какая, - поморщилась девочка, отдавая ей почти объеденную кисточку обратно. - У вас есть что-нибудь более съедобное?
Что же, наглость - это у кого-то единственное счастье, и Алиса не была исключением.

- Три часа пополудни, все правильно говоришь, - охотно подтвердила Лена. В альтернативных системах исчисления времени, конечно, самым бесценным был тот момент, когда задавший вопрос человек озадаченно смотрел на женщину, пытаясь осознать, а что это ему такое ответили и что с этим ответом теперь делать. Впрочем, сын Елены и обе внучки даже любили высчитывать, сколько будет, скажем, "четырнадцать девяносто" или "без ста восьмидесяти ноль". А вот внук головоломок не ценил. Не отставая от сестренок, решал все эти примеры быстро, но каждый раз неизменно шипел, фыркал и щелкал зубами, показывая, как ему все это надоело. Одним словом, выставлял напоказ вздорный ндрав как мог.
Конечно, на вкус и цвет все фломастеры разные и вообще предпочтения в еде у каждого свои, но все равно, когда девочка заявила, что ей не нравится виноград, да не просто не нравится, а даже "гадость какая", Лена, не удержавшись, изумленно вскинула брови - женщина пребывала в глубочайшем заблуждении, что виноград не любить нельзя, ну не бывает таких людей. А теперь вот один такой человек стоял перед португалкой и только что не утверждал, что его отравить попытались.
- С собой ничего более съедобного нет. А вот там, где я живу - наверняка что-нибудь найдется. Наверное, даже много "чего-нибудь", - осторожно ответила Елена, морально, в общем-то, уже готовая к тому, что сейчас в нее обличающе ткнут пальцем, завизжат на ультразвуке и срочно побегут звать местную полицию, или какие тут еще представители власти отыщутся. Потому как заманивает же. На еду же покупает. В тюрьму ее, точно, она же как минимум работорговец, если не хуже. Или торговец органами. Или еще кто мерзкий и преступный. Короче, особенно положительной реакции на свое осторожное предложение Лена не ждала. Тем паче - взрыва энтузиазма и готовности идти куда угодно. Не всем же быть лопоухими и доверчивыми Виталиками, ну в самом-то деле.